***
В просторном зале было слишком светло. Казалось, даже сам Кира Клевер сияет, как солнце. Необычно видеть его без прекрасных и любящих наложниц, вместо блаженства — гнев на раскрасневшемся лице. Да и Юлиус, хмурый и молчащий, не мог подобрать слов. — Какая этому отродью жизнь? Он должен был вылететь, а то и быть убитым уже там, на турнире. Ты допустил это уличное отребье к участию. Ты должен защищать людей, а не пользоваться данной тебе властью в своих интересах! Кира был невероятно доволен собой: наконец он может осадить Короля Магов, что так сильно мозолит глаза своим великолепием. Теперь-то и его свет закрыло темнотой! Он совершил ошибку, подвёл главу королевства, его, Светлейшего Киру Клевера. Невероятный восторг. — Однако он не допустил убийства вице-капитаном Лангрисом рыцаря-чародея из Чёрных Быков… — И покусился на жизнь Королевского рода Сильва! За подобное даже мучительная смерть — благословление! Юлиусу нечего было сказать. Астер на турнире совершил слишком много неправильного. Рана Кирша, Ноэль, Юно… Весь вред перекрывает пользу. Король Магов бессилен. Он не сможет убедить смягчить приговор. И, если попробует продолжать, вряд ли это оставит его репутацию незапятнанной. Новахроно не может защищать демона, как не может оставить уничтожение государства Клевера Белому Глазу Ночи. — Я понимаю, Ваше Величество. Но, всё же, прошу вас: измените ваше решение! Кира Клевер усмехнулся. Вставший с трона, он посмотрел сверху вниз на Юлиуса. — Изменить? Хорошо, хорошо, — он растёр подбородок, улыбнувшись. — Я подумаю, что можно будет сделать. На этом приём закончен, не мешай моему великолепию отдыхать от земного мира… Всё, иди, иди! И не забудь про штурм Белого Глаза Ночи! Поскорее бы уже разобраться… Гулкие шаги и хлопок массивных ворот. Нет времени искать оправдания для осуждённого. Чем скорее Белого Глаза не станет, тем скорее настанут спокойные дни в королевстве Клевера. В конце концов, даже Король Магов ниже слова закона… С судом ему не спорить.***
Жар и капли, падающие на пол. Удар. Следующий. От кулака, бьющего по камню, стоит такой грохот, что кажется, будто подземелье вырывают из-под земли. Астер, поевший всего ничего и достаточно насидевшийся без дела, взялся за тренировки. «Нет мечей — буду бить руками. Локтями! Защищаться буду, не дамся так просто», — он менял одно действие на другое, не заморачиваясь над количеством шума, что создаёт. Контролируемое падение, вскочить на ноги, оттолкнувшись руками. Отжаться, присесть, упасть на колено, отклониться в сторону. Вдох за вдохом. Стражник уже не раз сказал, чтобы он перестал. Но соваться к одержимому слишком страшно. Мало ли вцепится зубами, такими же острыми, как у волков? Или отрастут вдруг чёрные ногти на руках, станут когтями и разорвут одежду, раздерут кожу? Не хотелось проверять, что из этого — правда. — Эй, прекращай уже, дай вздремнуть! Столько шума от тебя! — окликнул того стражник, держась за гримуар на поясе: мало ли что. — Который час уже пыхтишь, как кабан! — Неужели я должен сесть на холодную плиту и молча ждать казни? — замер Астер, обернувшись. — Нечего мне сидеть просто так! Он бросился к железным прутьям, вцепившись в них — стражник, испугавшись, отшатнулся к стене. — Если суд прикажет казнить меня, то пусть так и будет. Это справедливо. Но я ни за что не приму, что моя жизнь ничего не стоит! Я буду цепляться за неё, пока могу. — Да тебе же всё равно не жить! Тебя скуют колодками, отправят в зал суда, повесят, отсекут голову… — воскликнул тюремщик, выпрямившись и подойдя ближе. — Однако на смерть я буду смотреть без страха, — Астер отошёл от решётки, отпустил голову. — Я не сдамся, даже если это затребует король Клевера, королевства, в котором я родился. Я ещё не всё сделал, чтобы умирать. — Да будто у тебя уже будет возможность расправиться со своими делами. Оставь их, только голову себе морочишь. Стражник тут же двинулся прочь от клетки. Парень, слушая отдаляющиеся шаги, сел на пол посреди тюремной комнаты. Холод от железных прутьев заморозил ладони — Астер стал тереть их об друг друга. Вдруг остановился, взглянул на руки. Обыкновенные, раненные, обожжённые человеческие руки. «Моё единственное оружие. Что они могут сейчас, без мечей, без анти-магии? Они столько раз были в крови… становились когтями чудовища. Теперь ничего нет. Сражаться мне нечем. Да и не за что». Он закрыл ими голову, почувствовал, как бьётся в них пульс. Неровный, взбудораженный. Астер был счастлив, когда упражнения отдавались в конечностях, нравилась эта усталость. Он бежал с ней домой. Съедал картофель и просил добавки. Смеялся, ругался с Юно и крепко спал после работы в полях. Это было несколько месяцев назад. А теперь он здесь. В сыром, пустом подземелье. Неведомо, когда поведут в здание суда, когда объявят решение, когда произойдёт возмездие. — Какой же придурок, — прошептал он, опустив руки на холодный пол. Горечь слова отравила сердце, но Астер проглотил противный ком. — Спасать себя самому, потому что никого больше нет. «Та капля анти-магии, на что она мне? Где же в теле есть, как движется? Могу ли я использовать её? Капитан Чёрных Быков рассказывал мне, как чувствовать… Ки, энергию тела. Ни разу не задумывался, что могу использовать или уже использую это чутьё». Он нащупал на шее пульс, закрыл глаза. «Зачем я делаю это? Должно быть, хочу быть уверен, что мой сон — не только ложное видение». Ток крови, биение сердца. Холод, морозивший шею, отступил. Астер искал в теле то, что заметить невозможно. Он хотел получить ответы до того, как исчезнут все вопросы. «У меня забрали щит, я испугался. Я считал, что не могу оказаться на грани смерти. Как же просто человек становится обыкновенным животным. Ведь я больше ничего не хочу, кроме как остаться в живых. И я ищу всё, за что можно зацепиться, чтобы не расстаться с жизнью». Шум фестиваля. Столько радостных криков, довольных лиц и вкусных запахов. Всё светится, сверкает… Вечер в столице в самом разгаре. Он видел, как целует её тот морской жрец. Астер чувствовал, как раздирает изнутри досада. А потом его окликает капитан Быков. Буквально за обыкновенный рассказ про Ноэль мужчина соглашается рассказать про Ки. Никакой платы, уговоров и прочего. Лишь разговор. «Парень, тебе немного практики надо, и ты с Ки жить будешь, будто всегда знал её! Ты же мечами машешь? Дел-то, чуйка у тебя хорошая, должно быть…» «Ну, я же сказал, это запах, движение, дыхание и всё то, что человек неосознанно совершает. Мелкий, ты можешь всё это почувствовать. Не заставляй тебя бить, дурень». Опустошающее разум, избавляющее от всяких мыслей. Несколько ниже рёбер, где-то в животе. Оно медленно перемещается по сосудам и это явно что-то иное. Анти-магия. «Я отыскал её. Действительно… капля. Одна единственная. Маленькая, медленно текущая вместе с кровью…» Он оторвал руку от шеи, положил ладони на ноги. — Знал бы капитан, кого он научил Ки… Наверное, ни за что бы не согласился теперь, после случившегося, — шептал парень, вздохнув и поднявшись. Топот сапог. Неразборчивый разговор, быстрый шаг по направлению к Астеру… Крик «быстро к двери, не смей двигаться без команды!», от которого парень ошарашенно глядел на пришедших. Щёлканье ключей в замке, удар по голове колодками, место которого Астер тут же закрыл рукой, прошипев. Двое пришедших взяли ту руку, вернули её в прежнее положение, защёлкнули железные наручи. Оглушение и, кажется, текущая со лба кровь мешала не только слушать, но и идти. «За что они так со мной? Куда же они меня ведут? — раскачиваясь из стороны в сторону, парень продолжал смотреть вниз. До того, как он покинул подземелье, пересёкся лишь со знакомым взглядом тюремщика, который облегчённо глядел в ответ. — Я что, не вернусь? Меня будут судить?» Площадь королевского замка была пустой. Солнце куда-то делось, моросил мелкий дождь, от которого железо ощущалось ещё холоднее. Астеру было не по себе: «Грубят, бьют меня и грозно смотрят. Ноэль что, погибла? Они не смогли спасти её? Я всё-таки убил её». — Что с Ноэль? Она ещё… От сильного удара по затылку уши тут же заложило. Всё смешалось, тело припало к земле. Кто-то явно кричал, резко дёрнул кверху, поставив Астера снова на ноги. Боль головы заглушала даже неконтролируемый стон. Почему они так ненавидят его? «Я ведь признался! Я прошу прощения, так зачем бьют, почему кричат? Заслужил ли я такое? Неужели так справедливость, закон относится к виновным, сознавшимся? Неужели именно такое я должен считать должным и правильным…» Собрание уже было готово к приёму виновного. Его поставили на круглую, маленькую платформу посередине. Она окружена забором, на который лбом опёрся упавший на колени Астер. Его не пытались поднять: позорится по собственной воле. Багровые пятна закапали с лакированного дерева. Все мысли всмятку. Все слова исчезли с остатками сил. «Казните же меня. Где-нибудь. Здесь, на заднем дворе, на главной площади столицы… Покончите со мной». — Вынесенный королём приговор одержимому демоном — казнь! Присяжные, кто из вас против данного решения? Этот тихий гул слабо доносился до Астера. Только биение сердца, капающий на светлый пол багрянец. Он темнеет, когда крови становится больше. Глаза режет, нос дёргает. Всего трясёт. — Кто за то, чтобы казнить одержимого? Оглушительный рёв испугал его. Астер упал на спину, обессиленно попытался толкаться ногами, потащить себя к выходу. Его подняли двое за руки. Отпустили, когда парень смог стоять сам. «Они ведь ненавидят меня? Все, все ненавидят? Его лицо такое холодное. Даже весы в руке кажутся теплее. В этом месте ничего не спасёт меня. И я уже не спасусь». — Слова в свою защиту, виновный? Что побудило тебя… Астер, кажется, сорвался на крик, просил прощения. Вновь получил по голове, рухнув. Его память утопала в крови. Сумасшествие окончательно истощило его.***
«Чего?!» — повторно вызванная после полудня Мереолеона не нашла ни одного объяснения услышанному. Кира Клевер, прося капитана Королевских рыцарей сделать для него услугу, не сомневался, что ему не откажут. Мереолеона должна убить Астера. Стать палачом, чего женщина совсем не хочет. Пусть она и не имеет выбора: отказаться не получится, — настолько жестокая казнь кажется перебором даже для неё. Конечно, парень уже вряд ли считается хоть немного человеком… Он демон. Не более того. Но меняет ли это хоть что-нибудь? «Он приказал мне замарать руки, пришибив и без того ослабшего. Развлечение нашёл: над преступником издеваться. Явно взбешён, что среди бедняков появился такой особенный. Ноэль, Мимоза… Как мне объяснить то, что мне придётся сейчас сделать?» Лишь стук ботинок сопровождал хмурую Мереолеону. Наказание виновных — обыкновенное сражение. Всё справедливо и оправдано. Она защищает честь королевских родов Сильва, Клевер и Вермиллион. Убивает, потому что иначе это испортит репутацию… «Чёрт тебя!» — она ударила по колонне Колизея. Поползли трещины. Астера приволокли. Ни гримуара, ни нормальной одежды. В том самом виде, что и в зале суда. Мереолеона не стала подходить близко. Конечно, она может его сразу же вбить в землю, ещё до того, как он поднимется. Да только что в этом хорошего? Астер наверняка умрёт тут же. — Эй, демон! — рявкнула Вермиллион, заметив, что на платформу сверху вышел и Кира, и Юлиус. Второй явно был несколько озадачен тем, что видит перед собой. — Подъём, лежачих бить слишком уныло. Сказано избить тебя до смерти, так что давай, покажи, что можешь! «Что он в таком состоянии может? Сам ведь погибнет, если оставить его в покое». Астер, лежавший совсем без движений, опёрся на колено. Медленно, но всё-таки поднялся. Встряхнул руки, сжал кулаки. И закрыл ими окровавленное лицо. «Значит, такой будет моя смерть? От рук рыцаря-чародея?»***
Удивительно даже, что Быки не шумят. Не устраивают хаос на базе, не пытаются догнать и врезать друг другу, выпить бутылку-другую вина. Но будь возможность это спокойствие убрать, каждый чародей был бы поистине счастлив. — Ноэль ведь до сих пор не проснулась, — со вздохом заговорил Магна, уже больше часа сидевший на диване в компании Лакка. — Никаких улучшений. И мечника казнить собираются. Чёрт, надо ведь было ему так сделать… Ванесса, уронившая на спинку дивана голову, печально смотрела куда-то вперёд, на тёмную каменную стену. — Мне всё-таки жаль их. И Ноэль, и этого мальчика, что всегда с ней встречался. Не могу поверить, чтобы он по своей воли такой ужас сотворил. Они ведь, наверное, любили друг друга. — Так ему и надо, заразе, — процедил Гоше, сложив на груди руки, встав неподалёку от столика перед диваном. — С самого начала своей наглостью не нравился, бестолочь.***
Огненный кулак оставил новый след на предплечьях Астера. Его снова вбило в каменную колонну, выбивая из лёгких воздух. Она бросается на него, парень пускает пыль в лицо, уходит в сторону. Звериные инстинкты ведут следом за ним. Чувство Ки кричит двигаться. Вермиллион продолжает бить. Астер всё старается уклоняться и защищаться. Обугленная кожа рук заставляет дрожать конечности, сжимать до скрипа челюсть. Он не хочет атаковать, не хочет проигрывать. Связка ударов, два из которых пропущены. От рубашки остались лишь лоскуты. Сердце бешено колотится в груди. Немеют ноги, опускаются руки. Мереолеона лишь ускоряется. Астер, не мочь уклониться, начинает бить по запястьям рук, кулаки которых летят в него. «Мои силы кончаются. Кажется, ещё немного, и следующий не отобью…» Чувство Ки рвёт на части, оно начинает мешать, заглушать настоящее. Но эта иллюзия лишь изматывает. Астер держится только благодаря восприятию энергии тела, что рвётся наружу через каждый удар Мереолеоны. «Она атакует правой. Ещё раз. Сейчас будет… нога?!» Подсечка — Астер на земле. Перекат — удар по камню. Вермиллион, перемещаясь длинными рывками, успевает за движением замедленного парня. Замах по встающему. «Если он без демона, без магии и гримуара держит около половины моей силы, что было бы, если он знал, какой будет для него казнь? Эта букашка явно не сдастся так просто!»***
Повисшую паузу прервал всё тот же Гоше. Досада, которая скреблась на сердце, всё же просилась на выход. — Ладно! Не будь его там, не знаю, что бы с Мари случилось. Недолюбливаю я его, потому что бесит! Но есть у него мозги, знает, что делает. Этого не отнять. Вряд ли бы он стал творить подобную дичь. Ванесса, переведя взгляд на Гоше, улыбнулась. Грей, превращающаяся девушка с бирюзовыми волосами, тихо заговорила, усевшись на пол вместе с Чами. — К-какой это ужас — казнь… О-он, конечно, в-виноват, но так л-ли это правильно? Они ведь м-могли что-нибудь другое придумать… — она грустно посмотрела на сидевших напротив. — Он даже на полную не дрался, — улыбаясь, заявил Лакк. — Ты опять о своём? — прикрикнул Магна, рассердившись. — Он ведь спас Финрала. Мог без проблем покромсать Лангриса, без суда и следствия. Да только вот не ста-ал… Сидевший на кресле дивана, он закачался вперёд-назад. Магна, удивлённый, посмотрел на Вольтию. — В самом деле… — Что, хочешь сказать, он убивать не стремился, но брал в расчёт такую возможность? — хмыкнул Гоше, опустив руки. — Так я ж видел, что с ним было! Там такая вспышка была, чёрная, да слепит. Он на человека-то даже похож не был. — В каком это смысле? По-твоему, не мечник Ноэль ранил? — Ну, — Лакк поднял глаза к потолку, приставил палец к подбородку, — может быть, это было то, что посчитали все вокруг демоном…***
Это был вопрос времени, когда удар Мереолеоны станет для Астера последним. Она не позволяла израненному и обожжённому парню сдвинуться, обрушивая львиную мощь Огня без всякого перерыва. Астер отбил первые два, держал руками следующие десять, а когда конечности сами по себе потянулись вниз, безмолвно принимал удары по корпусу, от которых глотку сжигает будто пламенем. Кровь кипела, красное, где посиневшее, а где почерневшее тело перестало ощущаться вовсе. Рёв Мереолеоны эхом терялся в голове, давно уже прекратившись в действительности. Он пришёл в себя у раскрошившейся колонны, чувствуя колкие камни на руках, в волосах и спине. «Умереть в бою. Как это, наверное, почётно для рыцаря…» — Астер мало понимал окружение. Его взгляд ничего не мог поймать. Только выглянувшее солнце на посветлевшем небе. Он щурился от него и всё также глядел, не мочь отвернуться. Парень не сделал ни одного удара, чтобы атаковать капитана Королевских Рыцарей. Не хотел вредить. Мереолеона не замечала этого, считала, что он не находит возможности, момента для атаки. Пока не вбила его в камень. «Так значит, ты не отрицаешь, что виноват? Не хочешь ранить кого-то ещё? Умрёшь же, болван, даже не попытавшись спастись». — Вставай, одержимый! — крикнула Мереолеона, погасив пламя. — Ты ещё можешь дышать. Тебе должно быть стыдно умереть здесь. Вставай, Рыцарь! Астер не двигался. «Чёрт побери, — женщина подошла ближе, оглядела парня. — Какое же паршивое чувство. Я ненавидеть его должна! Он же ранил дочь Асье, да так, что она до сих пор может умереть в любой момент. И почему же вина гложет меня?» Ожидающий эпилога Кира заворожённо ждал, чем это всё закончится. Юлиус был шокирован: неужели это хоть немного гуманно? В чём смысл гладиаторского боя? Преступник даже со смертным приговором остаётся человеком. Кира вздрогнул и моргнул, когда по камню ударил кулак. Мереолеона била мимо. — Эй, Король! Я не стану его убивать. Делайте что угодно, да только не оставляйте его умирать. Казнить, так как положено. Он не заслуживает умирать здесь, как отребье. Слышишь, нет?! «В конце концов, в нём и вправду есть что-то рыцарское», — женщина, взглянув на залитое кровью лицо, направилась к выходу. — П-подождите же, подождите! — Кира Клевер, кричавший вслед, не смог докричаться до Мереолеоны. С недовольством отвернувшись, он застыл. Вдруг оживился, прочистил горло. — Слуги! Поднимите демона! И… бросьте его в темницу! Я позже решу, что с ним делать. Юлиус, всё это время сверливший взглядом короля, не отвёл взгляд, даже когда тот обернулся. Короля Магов терзало сомнение о справедливости увиденного. — Я признаю ваше решение, Ваше Высочество, однако не понимаю, для чего оно было сделано? — Это уже решённый вопрос, Юлиус! Демон виноват в том, что тяжело ранил мою родственницу, дочь Асье Сильвы. Как же ты не понимаешь? Он должен получить то, что заслуживает! Пусть получит те же страдания, что испытала она! — Он до сих пор остаётся человеком. Кира Клевер замер, услышав холодный голос собеседника. Конечно, Король Магов подчиняется ему… Но его силу нельзя недооценивать. Не дожидаясь ответа, Новахроно сошёл с балкона. Король лишь цыкнул, нахмурившись от досады. Израненного Астера снова бросили в клетку подземелья. Вся та же сырость, всё та же камера, всё та же боль и холод.