***
— Что? — чуть слышно с большим недоверием высказался писатель, считая услышанное неприятной ложью. — В каком смысле его жизнь в опасности? Что ты вообще несёшь? Он продолжал с подозрением смотреть на стоящего в двух метрах от него мужчину, пока дождь всё также окутывал его с ног до головы своим холодом и неприятным прикосновением, а ветер грубо пробирался сквозь его намокшие волосы. — Я понимаю: вы можете мне не поверить, но, судя по всему, дело очень худо, — на полном серьёзе начал Дастин. — Кажется, ваш друг сейчас находится в самом сердце печально известного леса. — Но зачем ему идти туда одному без меня, без проводника? — резко перебил Джон. — Да и, в конце концов, каким образом он туда добрался, если путь не самый близкий? — Юрэй – вся причина кроется в этом. Это озлобленные призраки умерших людей, которые свели счёты с жизнью в тех местах, но так и остались не упокоены. Они блуждают недалеко от места своей гибели и поджидают одиноких путников. И... — Юрэй? Озлобленные призраки? — Джон слегка нервно усмехнулся. — Слушайте, вам не кажется, что сейчас не время для экскурсионной лекции? Каким образом эти рассказы хоть как-то помогут найти Линча? — Парень, я бы тебе посоветовал сейчас замолчать и слушать меня внимательно, иначе спасать твоего друга будет уже слишком поздно, — голос стал заметно тверже и серьёзнее. — Скорее всего сейчас ваш друг находится под влиянием Юрэя, и именно сейчас он держит путь в тот самый лес. И мы должны поторопиться найти его, возможно, он ещё не успел уйти слишком далеко. Джон вновь с недоверием взглянул на проводника, однако достаточно серьёзный голос мужчины всё также безутешно пытался убедить его в достоверности своих слов. Писатель слегка сжимал руки в кулаках, словно пытаясь скрыть своё беспокойство. Кажется, он всё ещё не понимал всю серьёзность ситуации, однако взволнованное сердце всё также продолжало бегло стучать о грудную клетку. — Но зачем? — наконец произнёс Джон, смотря куда-то вниз, словно обдумывая каждое сказанное ранее слово мужчины. — Зачем Юрэю понадобился именно он? — Сначала Юрэй гипнотизирует свою жертву, затем ведёт её за собой в самое сердце леса и заставляет совершить самоубийство. Причём жертва делает это неосознанно, возможно она вообще не понимает и не осознаёт всё происходящее, — Дастин тяжело вздохнул. — Я полагаю, ваш друг остался наедине, и именно тогда Юрэй взялся за его разум. От только что полученной информации, в голове писателя начали возникать не самые лучшие мысли, которые изрядно пугали его. — Подождите, вы имеете ввиду, что Линч пошёл в то самое злополучное место, чтобы совершить самоубийство? — в голосе прозвучала чуть заметная дрожь. Мужчина, с сожалением, положительно покачал головой, тем самым подтверждая самые худшие опасения. В голубых глазах, скрытых за намокшими очками, появилась всё бóльшая тревога, волнами прокатившаяся по всему телу. На мгновение, писателю представилась та самая картина, которую он боялся увидеть больше всего: серое небо, бесконечно идущий холодный дождь, раскаты грома и мокрая земля, на которой лежит бездыханное тело журналиста, утопая в луже собственной крови, смешавшейся тёмно-алым цветом с холодным дождевым потоком. От одной только внезапно представленной картины, по всему телу писателя пробежалась дрожь, а в глазах читался неописуемый страх: больше всего он боялся потерять его, своего единственного настолько дорогого ему человека, который, в определённом смысле, стал для него неотъемлемой частью жизни. — «Я должен найти тебя, Линч. Я не позволю тебе совершить это» От возникших мыслей, убеждений и переживаний Джона смогла отвлечь лишь приложенная на его плечо рука Дастина, который теперь уже с каким-то особым чувством поддержки смотрел на голубоглазого, попутно доставая из кармана мобильный телефон, явно готовясь сделать необходимый вызов. — Я должен найти его, — утвердительным голосом произнёс Джон. — Во что бы то ни стало я обязан вывести его из этого чёртового леса. — Я понимаю ваше беспокойство, но вы не можете в одиночку начинать поиски: это слишком опасно, — спокойным, но в то же время серьёзным голосом говорил Дастин. — Сейчас я вызову сюда всю необходимую помощь, так как о таком случае нельзя умалчивать. В Японии к этому серьёзно относятся. Мужчина сразу же отошёл в сторону, ближе к гостинице: хорошая связь была только рядом с небольшим одноэтажным зданием. — Чёрт возьми, Линч, как же так получилось? — Джон тяжело перевёл дыхание. — Но я найду тебя. Найду, где бы ты не был. Писатель вновь принялся осматривать местность, всё также имея в глубине души надежду найти Егора где-то неподалёку, однако с каждым мгновением он всё больше понимал, что его здесь давно нет: он уже блуждает среди высоких деревьев, холодного неприятного ветра, каких-то оврагов, холмов и даже, возможно, среди умерших людей, покончивших с собой. Он понимал это, но надеялся лишь на одно: он ещё жив.. нет.. он обязательно в порядке, он точно в полном порядке; его нужно лишь найти, лишь увидеть его силуэт, взять его за руку и больше никогда не оставлять его одного в этом месте, полностью пропитанном звенящей неугасающей тьмой.***
Время мчалось очень быстро, словно насмешливо играло в догонялки, перебегая одиноко едущую машину по небольшой асфальтированной мокрой от дождя дорожке. Ветер продолжал с каждым разом всё больше разгонять холодные слёзы внезапно усилившегося дождя, который будто бы и вовсе не собирался отступать. Где-то среди затянутого серыми тучами неба, слышались угрожающие раскаты грома, которые грохотом проносились по окрестностям, будто стараясь как можно больше нагнетать и без того тревожную атмосферу. — Осталось несколько метров, — спокойно оповестил писателя Дастин, не отводя свой внимательный взгляд от мокрой тёмно-серой дороги. Джон слегка взглянул в сторону водителя и тут же вновь повернулся к окну, словно среди проливного дождя, больших стволов деревьев, высокой некошеной травы стараясь увидеть Егора, хотя бы хоть какую-то зацепку, которая приведёт его к нему, однако всё было тщетно: в округе не было ни капли намёка на пребывание здесь журналиста. Этот факт будто загонял Джона в тупик, от которого к его сердцу всё больше подкрадывалось волнение. — «Что если и в этом чёртовом лесу мы не найдём никаких зацепок? — Джон обеспокоенно сглотнул. — И вообще не найдём его?» — Здесь нечего рассматривать: уже достаточно времени упущено, — заметив наблюдательность писателя, наконец разбавил тишину проводник. — Откуда вам знать? — Джон устремил свой взгляд на водителя. — Он может быть где угодно, и мы можем упустить любой момент. Писатель вновь принялся обволакивать взглядом каждый сантиметр бегущих деревьев, небольших проходов, среди которых проглядывала лишь глубокая тьма, где лишь иногда ему казался силуэт Егора, однако с каждым разом будто бесследно исчезал, как только Джон в точности устремлял взгляд на него. Эти моменты слегка пугали его, однако тот не решался сказать об этом Дастину, всё списывая на стресс и большое желание увидеть журналиста. В целом, если бы Джон один поехал на поиски друга, то остановился бы в каждом месте, где ему казался желанный силуэт. Однако настойчивость проводника искать журналиста вместе всё же побеждала собственные предпочтения писателя: Дастин твёрдо решил, что искать пропавшего стоит вместе, иначе Джон может попасть в такую же ситуацию – быть загипнотизированным. Писатель долгое время отказывался от настойчивого предложения проводника, однако всё же смирился с решением мужчины. — Ну вот, — Дастин остановил машину на местной парковке, смотря вдаль тускло горящих красных фонарей, которые кое-как освещали путь в самое сердце тёмного леса. — мы приехали. Сначала Джон будто бы и вовсе не услышал слов проводника, витая где-то в своих мыслях, но через несколько секунд, будто придя в себя, он бегло вышел из машины. Писатель сразу же принялся осматривать ожидающую их довольно неприятную местность, которая словно была пропитана мёртвой тишиной и каким-то густым, тяжёлым воздухом, отчего даже находиться рядом с таким местом было некомфортно. — И в глубь этой тьмы нам следует держать свой путь? — немного озадачено обратился к проводнику Джон. — Именно так, — Дастин вновь оглядел местность. — Помни главное правило: никогда не отходи от меня далеко, всегда держимся вместе. Если что-то услышишь, увидишь, даже если тебе что-то покажется, то сразу говори мне и дальше будем думать как поступать. Никаких умалчиваний, понял? — Замётано, — тяжело вздохнув, проговорил писатель, нервно глядя в сторону пылающей тьмы. Закрыв машину и положив в карман ключи, проводник уверенными шагами двинулся по узкой протоптанной дорожке, видимо уже зная в каком направлении стоит искать пропавшего. Его вечному спокойствию можно было только позавидовать: в отличии от вечно обеспокоенного писателя, Дастин умел держать себя в руках даже в таких накаляющих ситуациях. Казалось, словно проводник действительно не впервые сталкивается с такой ситуацией. — Линч! — довольно громко раздался крик Джона. Он всё также в надежде метался глазами по тёмной округе, пытаясь уловить хоть что-то до боли ему знакомое, но с каждым разом только больше натыкался на тишину и полное отсутствие каких-либо следов пребывания журналиста: вокруг всё также шумел ветер, хлестал дождь и, словно кровавыми пятнами на образовавшихся лужицах, молчаливо светили фонари. — Линч! — вновь послышался зов писателя. — Линч, отзовись! — Джон, можете не стараться: всё равно он вам не сможет ответить, — со вздохом начал Дастин, видя отчаянные попытки писателя дозваться журналиста. — Гипноз полностью завладел его сознанием, так что даже если он слышит вас, то всё равно не сможет подать знак. В голубых глазах в тот же момент воскликнуло возмущение, заметное недовольство и даже какое-то презрение и осуждение. — Тогда каким, мать твою, образом вы предлагаете искать его? — уже начал слегка взрываться тот. — Не уж вы думаете, что я буду просто молча идти за вами и осматривать местность, притом что на улице идёт дождь и через намокшие очки ни черта не видно? — Джон начал слегка повышать голос, сам того не замечая. — Да и как вы можете утверждать, что зов не поможет найти его? Знаете, я буду принимать любые попытки, буду кричать, надрываться, но всё равно буду пытаться дозваться его. Я не могу смирно идти за вами, зная, что Линч может сделать с собой чёрт знает что. — Я понимаю ваше беспокойство, но сейчас главное не поддаваться панике, — Дастин вновь принялся умиротворённым голосом успокаивать его. — Держите себя в руках. Мы найдём его, но не зовами, поймите это. — Ни черта вы не понимаете, — прерывистым дыханием проговорил Джон. — Я не могу не звать его, мне нужно удостовериться, что его нет в этой местности. Вы не можете знать наверняка, что Линч не отзовётся на крики. Было заметно, как писатель слегка подрагивал от холода, чувствуя, как с его насквозь промокшей одежды катились холодные капли дождя, опадая на сырую, пропитанную нехорошими историями землю. Джон всегда не любил дождь, никогда не выходил из дома в такую погоду: он легко заболевал, но болеть и лежать в кровати с высокой температурой и болью в горле он просто ненавидел. Однако этот случай стал единственным, когда писатель наплевал на своё здоровье: будь, что будет, но сейчас главное найти его... живым и невредимым; главное, чтобы он был в порядке, а остальное неважно, абсолютно неважно.. — Линч! — он тяжело вздохнул. — Твою ж мать.. Дастин лишь иногда оглядывался по сторонам и следил, чтобы Джон шёл вслед за ним и не отставал на пути. Он понимал переживания писателя, однако ничем не мог ему помочь. Мужчина лишь тяжело вздыхал, когда Джон вновь и вновь начинал отчаянно кричать имя журналиста, с каждым разом всё больше надрывая свой голос, отчего тот начинал сипнуть.***
Спустя некоторое время блужданий по тёмному, холодному, одинокому лесу, дождь начал заметно утихать, будто наконец закончив какое-то ранее начатое дело, оставив от себя лишь неприятный, моросящий след. Прохладный ветер также заметно стих, отчего становилось уже не так неприятно находиться на улице. Однако, ко всему видимому, солнце уже начинало склоняться к закату и впереди близилась тёмная, неприятная для этого места ночь, среди которой всё также придётся бегло пробираться. Оставался лишь один вопрос: как заметить его среди непробиваемой тьмы, ведь с собой только лишь небольшого свечения карманные фонари? — Кажется, вскоре дождь вовсе прекратится, и тогда нагрянет ночь, — посмотрев на небо, наконец вновь оповестил писателя Дастин. — Было бы неплохо, — шмыгнув носом, слегка хриплым голос чуть слышно проговорил Джон. Писатель уже как несколько минут молчал, на мгновение перестал звать журналиста: голос практически сел, чувствовалась заметная слабость и предательская усталость. Однако он не собирался останавливаться ни на секунду, делать какой-либо привал: он боялся упустить каждую минуту, боялся, что так и не успеет вовремя заметить Егора. — Вот же чёрт, — вновь чуть слышно принялся говорить Джон. — Спустя столько времени, мы так и не нашли ничего, что нас могло бы привести к нему. — Согласен, успехов у нас пока нет: лес достаточно большой по площади и прочесать всю местность вдвоём, сам понимаешь, сложно, — проводник, как и раньше, иногда бросал взгляды на писателя. — Дастин, я так и не понял, — возмущённым голосом начал говорить Джон, вспомнив момент, который вызвал у него бурю негодования ещё около гостиницы, — какого чёрта полиция отказала нам в помощи? Зачем нужно обязательно выждать именно 24 часа? — Видишь ли, предполагается, что начинать поиски раньше 24-х часов «бессмысленно»: мол, человек может просто решил отгуляться и вскоре вернётся, а вы тут уже шумиху разводите, — он рассуждал довольно спокойно и чётко. — Это же полиция, сам понимаешь. У них свои законы и даже этот лес, имеющий не лучшую славу, ни под каким предлогом не может противоречить постановлениям. Джон вновь разозлено вздохнул, теперь уже внутренне осуждая странный закон, мол, на то она и полиция, чтобы вовремя начинать поиски, а не выжидать сутки, пока за это время может произойти что угодно. — По-моему, — вновь шмыгнув носом, чуть поджав плечи, начал он, — они специально ждут, когда человек покончит с собой. Не уж то они думают, что кто-то попросту решит прогуляться в этом чёртовом лесу один? — Ну не стоит уж так говорить, — Дастин поддерживающе посмотрел на писателя. — Мы хоть и не полиция, но поиски уже ведём, а значит, что шанс найти твоего друга всё же есть, пусть и не такой большой как хотелось бы. — Это точно, — тихо, будто в себя, произнёс Джон. Голубые глаза бегло пробежались по округе. Теперь по сравнению с самым началом тёмного леса, он представлял свой облик немного в другом составе: количество смешанных деревьев заметно убавилось, растительности становилось всё меньше, а тусклые красные фонари теперь уже попадались чуть реже, отчего иногда казалось, словно те пытались запутать уставших путников. Радовало лишь одно: дождь наконец-то стих. Дастин всё также держал свой путь впереди писателя. Он понимал, что часы блужданий под проливным дождём изрядно вымотали их, отчего мужчина был вынужден объявить о небольшом отдыхе. Однако он также ловил себя на мысли, что Джона будет достаточно сложно уговорить передохнуть. Пусть даже на 10 минут. Писатель был достаточно упрямым и, кажется, в глубине души всё также недоверчиво наблюдал за проводником, однако тот и вовсе не подавал каких-либо признаков подозревать его в чём либо, но всё же один факт мужчина предательски скрыл.. — Слушай, — наконец обратился Дастин к плетущемуся за ним голубоглазому, — после стольких часов поисков я думаю нам необходимо сделать небольшой привал, набраться сил и уже после двигаться дальше. Джон сразу же сменился в лице: теперь вместо усталости, отчаяния и измотанности на нём читалась злость и явное непонимание предложенного мужчиной действия. — Вы так и не поняли? Пока я не найду Линча, я не остановлюсь и не сяду, что уж говорить о каком-либо привале? Вы в своём уме? — возмущённо, но не повышая тон, высказался писатель. — Джон, послушайте меня внимательно: усталость нарушает концентрацию внимания – таким образом, мы наоборот можем упустить его. Поэтому отдых нам необходим, — Дастин внимательно осмотрел лицо голубоглазого. — Вы сильно вымотались, по вам видно невооружённым глазом: отдых просто необходим. — Но Д... — Всего на 10 минут, — уже более твёрдым голосом сказал мужчина, понимая, что спокойный тон писатель не воспринимает всерьёз. Джон хотел было вновь начать противиться разумному предложению проводника, однако, на удивление, замолк и положительно покачал головой. — «Спорить с ним бесполезно: всё равно не поймёт, ведь никогда наверное не попадал в такие передряги, когда жизнь твоего друга в любой момент может оборваться. Устал он, видите ли. Изнеженный» Темнота полностью поглотила всю площадь прохладного леса, от которого продолжал исходить чуть слышный крик тишины. Иногда в голову приходили не самые лучшие мысли: будто всего в нескольких метрах именно сейчас добровольно обрывается чья-то жизнь, кто-то только собирается это сделать и мечется между выбором жизни и смерти, а кто-то и вовсе уже несколько дней лежит среди сырой неприятной земли, когда-то издав свой последний вздох, разорвав все связи со своей неудавшейся жизнью. Только волновало совсем другое: как долго продлится нервное ожидание желанного силуэта, как долго придётся метаться глазами по округе в поисках его зелёных глаз, как долго будет длиться тревожное молчание, как долго будет читаться страх?