***
Как же Малфоя бесила привычка Грейнджер влезать во все конфликты и защищать не только близких друзей, но и смутно знакомых учеников Хогвартса. Он готов был поспорить, что и слизеринцев, попавших в беду, доблестная гриффиндорка непременно спасет. Драко не отрицал чересчур близкие родственные связи между Священными, и ему казалось просто сумасшествием практически в двадцать первом веке придерживаться браков по договоренности, что заключались между чистокровными семьями, как только ребенок успевал родиться. На самом деле, Малфой с юных лет не испытывал желания следовать многим традициям своего рода, но из-за строгого нрава Люциуса и его жестких карательных мер, если наследник не проявлял требуемых от него манер и уважения к устоям, Драко предпочитал держать свое мнение при себе. Тем более, когда в его мыслях появилась магглорожденная волшебница с Гриффиндора. Не владея Окклюменцией на первых курсах и желая избежать гнева отца, Малфой выбрал один из самых легких для себя путей (так в его воспоминаниях Люциус не смог, если решился бы проверить, наткнуться на нежелательные для наследника Малфоев) — унижать юную волшебницу, что покорила его своими тягой к знаниям, гордостью и независимостью. Другими словами, Гермиона Грейнджер являла собой женское воплощение младшего Малфоя. Устоять перед этим сходством характеров было невозможно. Различие было только в том, что Грейнджер не упускала случая выйти на амбразуру, защищая своей хрупкой фигурой двух дружков-идиотов и весь львиный факультет. Видимо, все гриффиндорцы, не сговариваясь, отдали всю храбрость собственных характеров ей. Однако в Гермионе проскальзывало и что-то слизеринское: тренировки Отряда Дамблдора в Выручай Комнате, зачарованные галлеоны, проникновение в Гринготтс под Оборотным в обличие Лестрейндж. К тому же, она всегда ухитрялась непонятно как вытащить Поттера и Уизли из всех передряг, в какие те умудрялись попасть, пока Грейнджер грызла гранит науки в Библиотеке. Хотя Драко и высмеивал внешность гриффиндорской отличницы, но он еще при их первой встрече в Хогвартс-экспрессе заметил в ней что-то особенное. Уже в более старшем возрасте, на Святочном Балу, Малфой дал этому название — чистая красота. Тогда, в Большом Зале, в нежно-розовом платье Грейнджер словно цветок порхала в первом танце со слишком неотесанным для нее Виктором Крамом. На лице гриффиндорки казалось, не было макияжа вовсе (но Малфой в этом сомневался). Паркинсон, что была его парой на Балу, накрасилась словно дешевый фокусник на маггловской ярмарке. Да такими были все ученицы Хогвартса в сравнении с Грейнджер. Маленькое исключение составили лишь француженки из Шармбатона, знающие меру. И с того памятного вечера Малфой ассоциировал Гермиону с чистыми в своей утренней свежести нежно-лиловыми розами, что так любила его мать Нарцисса и собственноручно высаживала в саду Малфой Мэнора. Как только в голове Малфоя возникал образ сада, а затем и особняка, мысли его приходили в тупик, где стоял метающий молнии рассерженный Люциус. Глава рода Малфоев никогда и ни за что не принял бы у себя в доме магглорожденной волшебницы, тем более в качестве невестки. Такая мысль сама по себе являлась святотатством и оскорблением предков. Противоположно мужу могла высказаться Нарцисса. В девичестве Блэк, леди Малфой в некоторых ситуациях отстаивала свою позицию крайне яро и имела редкопроявляемый, но все же буйный нрав, что и у всех ее родственников. Приверженцами и защитниками магглорожденных и полукровок в ее поколении были кузен Сириус Блэк и родная сестра Андромеда. Зная о счастье в браке второй и учитывая, что Люциус позволил жить в своем доме во время Второй Магической Войны Волан-де-Морту (по какой-то причине он не задумывался о происхождении темного полукровки), Нарцисса могла встать на сторону сына и принять его выбор. Во всяком случае, теперь, когда старший Малфой сидел пожизненно в Азкабане, он не представлял в своем лице угрозу счастью собственного сына. И это радовало Драко, и он волен был теперь начать трудный и извилистый путь по покорению сердца Грейнджер, что, как думала сама девушка, она ненавидит его взаимно собственным чувствам слизеринца к ней. Кроме этого, маленькую, но неприятную преграду составляли оба Героя, но Малфой рассчитывал, что они будут заняты делами сердечными с младшей Уизли и скандально известной в мужских кругах Хогвартса Браун. Назначение их вместе с Грейнджер на должности Главных Старост только упрощало Драко жизнь благодаря совместному проживанию в Башне, где он мог проявить себя с лучшей своей стороны, блеснуть умом и показать симпатию, которую он на самом деле испытывал к Грейнджер. Пока парень не придумал, как именно это сделать, но дружелюбие и сдержанность на некоторые резкие выпады со стороны гриффиндорки Малфой уже успел показать. — Ты слишком явно выставляешь свои чувства, дружище, — голос Забини резко выкинул блондина из своих мыслей на берега реальности. Они дошли до первого пункта патрулирования, где уже стояла Дафна и в ожидании Блейза пускала из своей палочки маленьких искрящихся светлячков, похожих на докси. Слизеринка подняла голову, услышав голос однокурсника. — Не тебе решать, Блейз. Драко слишком часто находился под влиянием других, чтобы теперь, когда он свободен, слушать еще и тебя, — Гринграсс подошла к ним и в знак одобрения сжала руку Драко чуть выше локтя. — У тебя все получится. Я верю, — кивнула с мягкой улыбкой девушка. — Неужели все вокруг знают, кто мне нравится? — Малфой на всякий случай окинул взглядом пустой коридор, чтобы убедиться, не подслушивает ли их кто-нибудь. — Даже Панси. Хотя она так занята Поттером, что только диву даюсь, как она за всеми успевает усмотреть, — с долей иронии ответил Блейз. Дафна неодобрительно посмотрела на него. На Слизерине было не принято критиковать симпатии друг друга. Однако разрешалось, ставилось в обязанность, поддерживать антипатии, злить и выводить недругов и врагов общими усилиями. — Раз ты заговорил о Поттере, — Дафна кинула неуверенный взгляд на Драко, не решаясь сказать то, что заметила на днях. — Что там с Избранным? — недоверчиво спросил Малфой. Он понял, что однокурсница что-то знала. То, что касалось непосредственно его. — Поттер слишком равнодушен к своей рыжей подружке, но ревностно следит за каждым шагом Гермионы, — слизеринка обычно не делала исключения для всех остальных факультетов, кроме своего собственного, но Главную Старосту называла по имени. — Блейз, ты это заметил? — девушка обратилась к итальянцу, ища у него поддержки, так как лицо Малфоя выражало сомнение насчет ее слов. — Еще на платформе, — кивнул Забини. — И, если мы говорим начистоту, как по мне, Поттер с первого курса неровно дышал к своей подруге, — продолжил он. — Вспомните, как он носился с ней во время Турнира и на пятом курсе. — На четвертом Поттер пускал слюни на Чанг, — напомнил Малфой. Слизеринцы еще долго смеялись, когда Чжоу предпочла хаффлпаффца Диггори Мальчику-Который-Выжил. И поступила рэйвенкловка чисто по-слизерински: после известной всем смерти Диггори по приказу Реддла, помчавшись записываться в Отряд Дамблдора и давить на жалость Поттера. — Временное помутнение рассудка, — с иронией усмехнулась Дафна. — Но Блейз прав. И тебе лучше смотреть в оба, Драко. Ты прекрасно знаешь, что в этом гриффиндорце есть что-то тёмное. Из него бы не получился крестраж. Никакая магия Лили Поттер не смогла бы сотворить чудо. Он является прямым потомком Певерелла по женской линии, что делает их с Реддлом более близкими родственниками, чем с кем-либо из нас. Смерть не могла дать им свои Дары просто за таланты или заслуги, — предостерегающим шепотом обратилась слизеринка к другу. — И в конце концов, будь хоть трижды хозяином Старшей палочки, но простым Экспеллиармусом не убить и не выиграть против Авады, — добавил Забини. — И что вы мне предлагаете? Упустить такую возможность и прямо на золотом блюдечке отдать и ее, и душу Поттеру? — скривился Малфой, испытывая злость и недовольство, презирая за неосторожность не к месту Забини и Дафну. — Мы просто советуем быть тебе более внимательным, а если понадобится, вспомнить о темном наследии Малфоев. Может в жилах Поттера и течет кровь сильнее твоей, но у него нет ни библиотеки, где он смог бы обрести более обширные знания в области темных искусств, ни наработанных навыков владения заклинаниями, — пояснила Гринграсс, плотнее вставая к однокурсникам, когда один из призраков Хогвартса пролетел мимо них, а с близ висящего портрета раздались какие-то звуки. — И умом он особым не блещет, — вставил Блейз. Сегодня он всецело поддерживал Дафну в каждом ее наставлении их общему другу. — Вы уже успели отправить меня с ним на магическую дуэль! — шепотом воскликнул Малфой, сдерживаясь от того, чтобы разочаровано не всплеснуть руками, словно хаффлпаффец. — Дуэль привлечет много ненужного внимания. А вот медленно и верно устранять его и дискредитировать в глазах Гермионы мы можем, — Дафна бросила заговорщический взгляд на друзей, улыбаясь непривычной для нее коварной улыбкой. — Верно. Лучше начать действовать первыми. У Избранного, кроме него самого, никого нет. До знаний Пруэттов через Уизли ему тоже не добраться, — на лице Блейза появилась точно такая же улыбка, обнажая сверкающие в темноте белые зубы. — Вы настолько уверены, что Поттер влюблен в нее? — не веря словам, переспросил Малфой, не скрывая в голосе нарастающего отчаяния. — Более того: он одержим ею, — усмехнулся Забини, но под тяжелым взглядом Драко снова стал серьезным. — Представь, пошел уже восьмой год, как они ходят вместе, практически не расставаясь ни на минуту, а он по-прежнему числится только в ее друзьях. Любой бы на его месте уже бросил это гиблое дело, — итальянец явно был наделен даром прорицания и ясновидения в придачу. — Хорошенько поищи в библиотеке Мэнора, как зачаровать кубок на нужного партнера. Снейп легко даст тебе разрешение навестить Нарциссу, — посоветовала Дафна. — Я в свою очередь предложу Гермионе помощь с разработкой заданий. Надо придумать те, в каких невозможно будет справиться в одиночку, — вслух продолжала слизеринка. — С чего вы так яро взялись мне помогать? — непонимающе посмотрел на них Малфой. — Хотя бы один из нас должен разрушить многовековые традиции Двадцати Восьми и стать счастливым, — честно ответила Гринграсс. — А я не хочу, чтобы ты выскребал мои мозги каждый день десертной ложкой всю оставшуюся жизнь, если Избранный уведет твою любовь прямо из-под больно уж аристократического носа, — Забини похлопал друга по спине, ухмыляясь, за что получил болезненный толчок локтем в район ребер. — Раз вы в любом случае, все решили без меня, мне остаётся только подчиняться, — согласился Малфой, кивнув в первую очередь Дафне, что не сыпала дурацкими шутками. — Не буду вас задерживать, хотя Филч вам и не страшен, — блондин помахал им рукой на прощание и, развернувшись, направился обратно в Башню Старост. — Операция по завоеванию сердца Гермионы Грейнджер начинается, — Блейз в предвкушении потер руки. — Не переусердствуй, — тихо рассмеялась Дафна, не желая выслушивать ворчание портретов, чей сон они могли нарушить. — Пойдем, мне еще нужно дописать эссе по ЗОТИ. Не хочу завтра увидеть на своем лице мешки под глазами, — и девушка потянула однокурсника по маршруту патрулирования, заворачивая за угол и проходя мимо ниши скрытой гобеленом, в которой притаилась Джинни Уизли, слышавшая весь разговор слизеринцев и каменевшая все больше с каждым новым произнесенным ими словом. Двигаемая шестым чувством, Джинни соскочила с дивана, стоило портрету Рыцаря закрыться за слизеринцами, извинилась перед Гермионой и, соврав, что обещала однокурснице помочь с домашним заданием по Травологии, выскочила из Гостиной Старост, незаметно следуя за ранее вышедшими парнями. Непонятно как, но Уизли в голову закрались странные мысли, объяснявшие сдержанную реакцию Малфоя на слова Гермионы. И они не сводились к тому, что блондин испытывал чувство вины перед ее подругой за произошедшие во время Войны события в Мэноре. Объяснение его поведению лежали гораздо глубже и были скрыты от глаз посторонних. Они сводились в рыжей голове к тому, что Драко Малфою на самом деле нравилась Гермиона Грейнджер. Тонкое ли чутье, что ей досталось в наследство от матери, происходившей из рода искусных волшебников Пруэттов, или простая женская логика, но одно было ясно точно — свет на ее догадки мог пролить только болтливый Забини, которому и в голову не придет, что за ними кто-то идет. Каково же было счастье Джиневры, когда к двум слизеринцам присоединилась старшая Гринграсс, подтвердившая ее догадки. Вот только затем слизеринка заговорила о том, чего Уизли слышать совсем не хотела. Конечно, она чувствовала и видела, что Гарри ведет себя с ней не так, как, например, Рон с Лавандой. Но Джинни, когда дело касалось ее, была самой настоящей трусихой. И боялась признаться себе: что-то не так. Юная Уизли не могла сказать точно, нравился ей Гарри Поттер, потому что он просто милый, добрый, отзывчивый и храбрый парень или Мальчик-Который-Выжил, Избранный и Герой. Но что-то в Поттере тянуло ее к нему. И Джинни не сопротивлялась. Тем более, что ее мать, Молли Уизли, очень радушно принимала у себя Гарри, частенько называя его своим сыном. Еще один, тем более, самостоятельный и с весьма приличным состоянием в ячейке Гринготтс, о которой всему семейству успел поведать с обреченно-грустным лицом Рон, миссис Уизли не приносил хлопот. Хотя, зная ее доброту, она не преследовала никаких корыстных целей и приняла бы у себя Гарри Поттера и без единого сикля в кармане поношенных маггловских брюк. Однако ее младшая дочь, чьи глаза на мгновение загорелись при мысли о богатстве молодого и знаменитого волшебника, посчитала своим долгом влюбиться в него без памяти. А после того, как Гарри спас ее от неминуемой смерти в логове Василиска, Уизли безвозвратно подарила ему свое маленькое сердечко, не догадываясь, что оно храброму волшебнику совсем и не нужно. Сомнения у Джиневры Уизли зародились еще когда Золотое Трио училось на третьем курсе. Гермиона Грейнджер слишком уж много внимания уделяла Гарри и Сириусу Блэку, что представлял тогда, по всеобщему мнению, угрозу для него. Но это не шло ни в какое сравнение с тем временем, которое во время Турнира Трех Волшебников Гарри проводил с подругой-отличницей, разгадывая очередное задание или готовясь к нему. И все у них шло так медленно, вызывая подозрения, что не все время они сидели за заданиями, а вездесущая Скитер в чем-то да была права. Неоценимую помощь в организации Отряда Дамблдора или сокращенно ОД оказала именно Гермиона. И Гарри беспрестанно восхищался своей подругой, позабыв о Чжоу Чанг, что привлекла его внимание годом ранее. Джинни успокоилась, когда объект ее внимания начал со всем рвением следить за слизеринским хорьком, обвиняя того во вступлении в ряды Пожирателей. Но смерть Дамблдора, а затем и исчезновение гриффиндорской троицы с миссией, что им оставил умерший директор, выбили из Джинни весь дух. Гарри наотрез отказался ее брать с собой, аргументируя тем, что их скитания очень и очень опасны, а он совсем не хочет, чтобы Джинни пострадала. Ха, Хогвартс, кишащий Пожирателями Смерти в роли учителей был куда опаснее палатки и крестражей. Но почему-то Гарри так не думал. Рассказ Рона о его временном бегстве во время поисков осколков души Реддла, подвел Джиневру к мысли, что именно Гарри стал инициатором ухода ее брата, тем самым он мог остаться с Гермионой наедине. Этот коварный план не вызвал резонанса в логике Уизли, так как от Рона она слышала, что Шляпа предлагала Гарри Слизерин, а значит, он был горазд на проделки в лучшем духе змеиного факультета. Недаром белобрысый хорек видел в нем соперника все эти годы. И разговор, что вели старосты Слизерина и Главный Староста подтолкнул Джинни к неожиданному решению: помочь Малфою заполучить Гермиону, оставив Гарри себе. Думая только о симпатии своего объекта воздыхания к подруге (а Гермиона, которая не отвечала Гарри взаимностью, по-прежнему оставалась близкой подругой Джиневре, так как не стояла у нее на пути и вообще не догадывалась, в крайнем случае, умело скрывала, что знает о чувствах Гарри к ней), Джинни совсем упустила из виду Панси Паркинсон, со слов Забини, неровно дышащую в сторону Национального Героя. А то, что Гарри скрывал о темной стороне своей натуры, вообще прошло мимо Джинни, никак ее не задев. Когда не знающие о ее присутствии слизеринцы разошлись в противоположные стороны, Джинни вышла из своего укрытия и, не пойманная Филчем и миссис Норрис, вернулась в Башню Гриффиндора с твердым намерением завтра же поговорить со старостой Слизерина.***
— И как только у Снейпа хватает сил быть Директором и преподавать? — послышался ворчливый голос Рона, из-за которого сегодня на ЗОТИ сняли десять баллов с Гриффиндора: видишь ли он не успел взять в руки палочку. Но сейчас же мирное время! — Снейп всегда мечтал об этой должности, — заметила Гермиона воодушевленно. Она не могла отметить, с каким проворством Северус Снейп успевал отбить заклинания семерых учеников одновременно и как хорошо он владел невербальной магией. Это же годы тренировок! А какая собранность! — Однозначно, директор, лучший преподаватель ЗОТИ за всю историю Хогвартса, — авторитетно заявила гриффиндорка. — Полностью согласен с тобой, Грейнджер. Блеющих Локхартов и розовых Амбридж Хогвартсу хватило сполна, — следом из кабинета вышли Забини и Малфой. Первый не упустил возможности прокомментировать слова Грейнджер. — В этот раз я, пожалуй, соглашусь с этим болтуном, — неожиданно для всех ярый гриффиндорец Финниган сошелся в мнении с самым настоящим слизеринцем. Представители обоих факультетов переглянулись и рассмеялись, понимая, что борьба между факультетами теперь только учебная. И красно-зеленой толпой ученики удалились в сторону Большого Зала на обед, все же примкнув каждый к своему дому. Из кабинета неспешно, сразу после самого Снейпа, что закрыл невербальным заклинанием дверь и стремительно удалился, вышли задержавшиеся Паркинсон и Гринграсс. Неприятное цоканье каблуков по каменному полу в пустом коридоре первой из них противно отдалось в ушах Джинни, что притаилась в ожидании старосты Слизерина. Уизли взмахнула палочкой, и сумка Гринграсс легко скользнула с ее плеча на пол, раскидывая все содержимое. — Иди, я догоню тебя, — махнула рукой Гринграсс в сторону последней мелькнувшей мантии за поворотом к Большому Залу. — Уверена, что не нужна помощь? — спросила Паркинсон, готовая собрать разлетевшиеся в разные стороны пергаменты подруги. Дафна отрицательно покачала головой. И Панси, кивнув, пошла догонять других одногруппников, чтобы обсудить, как Снейп поставил на место пустоголовых гриффиндорцев. — Гринграсс, есть минутка? — неожиданно над слизеринской старостой нависла стройная тень, а затем девичий голос задал вопрос. Дафна подняла голову, не переставая собирать вещи, и увидела перед собой Уизли, являвшейся причиной ее задержки, которая, как она догадывалась, была не случайна. Так как Панси уже скрылась за поворотом, девушка взмахнула палочкой, и пара учебников, пергаменты, перо и чернильница вернулись в сумку. — Могла бы и не устраивать всего этого беспорядка, — Дафна встала, приводя складки на юбке, что была чуть короче положенного, но не привлекала взглядов парней в противоположность Паркинсон. — Не хотелось бы, чтобы у нашего разговора были лишние свидетели, как у вас вчера, — Уизли ухмыльнулась, однако слизеринка и бровью не повела. Не то, чтобы Гринграсс было сложно удивить, но за восемнадцать лет, семь из которых она провела в Хогвартсе, чистокровная волшебница знала, что и у стен бывают уши. — Переходи сразу к делу, — прямо сказала Дафна, не желая тратить время на то, о чем она уже успела догадаться. Не нужно обладать Легилименцией, чтобы знать, какой разговор сейчас состоится между ней и Уизли. — Я помогу вам свести Малфоя с Гермионой, — выпалила Джинни, пытаясь скрыть свои эмоции. — Как интересно, — протянула слизеринка. — Зачем тебе это, малютка Уизли? — скользкая ухмылка показалась на красивом лице Дафны. Она не была гадюкой, как называли Паркинсон, но упустить возможность посмеяться про себя над Уизли сродни преступлению. — Я не малютка, и ты прекрасно знаешь ответ, — реакция Гринграсс заставила Джинни собраться и совладать с нервами, что не властвовали над чувствами. — Мы с Блейзом обсудим твое предложение. Жди сегодня от нас сову, — и слизеринка, с легким пренебрежением махнув рукой, направилась на обед. Теперь ей и Блейзу свалилась на голову еще одна забота в виде ревнивой и в какой-то степени амбициозной Уизли. Во-первых, стоило поговорить с Панси о ее отношении к Поттеру, хочет она того или нет. Во-вторых, решить достоин ли этот Избранный ее внимания. В-третьих, посмотреть, как он будет вести себя с Драко в борьбе за Грейнджер. Гринграсс не сомневалась, что нечто подобное намечается в обозримом будущем, пусть пока никто и не догадывается. И уже в-четвертых, если, Поттер окажется подходящей кандидатурой для Панси, необходимо разработать план по устранению Уизли. Тяжело вздохнув, Дафна вошла в Большой Зал и, сменив задумчивое лицо на беззаботное и улыбающееся, села около поносящей во всю львиный факультет перед однокурсниками Панси, становившейся отныне ее второй подопечной после Драко.