Давай любить друг друга так...

      В принятии душа жарким летним днём всегда была своя прелесть. Горячая струя воды смывает не только пот и прилипшие крупицы пыли и песка, но и уносит с собой усталость. Легкие заполняются паром, впитавшим в себя освежающий ментол от пены, полученной от шампуня. Тело наполняется приятной истомой.       Пятый любил принимать душ — до такой степени, что мог по три-четыре раза заседать в ванной комнате. А ещё до безумия обожал, когда с ним запиралась Ингрид. Растирали по коже гель для душа, пропускали мыльные пальцы в мокрые волосы и нежно, крайне трепетно, массировали головы. И потом крыша, помахав ручкой, скатывалась вниз, стоило лишь обнаженным телам теснее прижаться друг к другу. Правда, тогда приходилось уже мыться повторно.       Жаль, в этот раз, когда безумно хотелось мягких касаний и горячих поцелуев, Ингрид возилась с обедом, напрочь отказавшись от "помощи", а заодно и совместного купания. Готовкой она не хотела нагружать, ведь он только-только приехал домой. А вот от водных процедур... Если бы не отказалась, то сидели бы они вдвоём пусть и довольные от ласк, но очень голодные.       Потому, чуть тоскливо вздыхая, Харгривз вышел в спальню, замотав низ, и сел на край кровати, вытирая маленьким полотенцем короткие тёмные волосы. Хоть и стояла небольшая духота в комнате, множество крошечных капелек, что медленно растекались по обнаженному торсу, приятно холодили. Неохотно признавался себе, что лучше бы Ингрид пришла к нему в ванную и они, вдоволь наигравшись, упали на кровать, провалившись в крепкий сон. Но желание поспать отошло на другой план, когда нос уловил тёплый аромат овощного рагу, а рот моментально наполнился слюнной из-за запаха.       — Кто-то явно решил меня... — хотел навеселе громко обратиться, чтобы его услышали, но, тяжело вздохнув, чуть не поперхнулся воздухом. — Разбаловать...       Пятый и заметить не успел, как Ингрид пришла в спальню и забралась на кровать. Но отлично, слишком отчетливо, будто всем своим естеством, ощутил, как по позвоночнику провели кончиком носа. Как мягко коснулось шеи девичье дыхание. И как прошибло током, стоило ей, почти невесомо, поцеловать напрягшуюся лопатку.       — Что ты... делаешь? — поинтересовался тихо, не в силах сдержать улыбки.       — Делаю тебе приятно, — прошептала в самое ухо, слыша в ответ хриплый приглушённый смешок.       Тихо смеялся, часто вздыхал от поцелуев, которыми Ингрид покрывала его спину. Закатывал глаза от удовольствия, когда прохладные ладони плавно скользили вверх к плечам, чтобы спуститься к груди. Она сводила его с ума. Утаскивала в омут своей нежности и не давала даже малейшего шанса на спасение. А Пятый и не пытался спастись.       Всё тело до такой степени онемело, что он мог чувствовать только крошечные искры, которые врывались в него от каждого касания губ. Даже руки не был в состоянии поднять — до такой степени ласки вырывали его из реальности. А Ингрид, конечно же, это заметила, оттого и поймала в свои объятия, прижала к груди. И аккуратно поцеловала в висок, чтобы потом, тихо хихикая, с ним плавно покачаться.       — Однажды... — прохрипел Пятый, ласково боднув лбом девичий подбородок. — Ты доведешь меня до такого состояния, что я не в силах буду даже моргать.       — Ты просто стареньким стал, — поглаживая почерневшими пальцами мужскую грудь, пошутила Ингрид.       Вот только за слова свои, пусть и не очень сильно, но поплатилась. Схватил за коленки, — силы всё же были, — да так резко, что только и успела вскрикнуть от неожиданности. И, естественно, она не осталась в стороне: покрепче прижимала, покусывала щеки, играючи завалила на кровать. А потом, самым наиковарнейшим способом, заставила признать своё поражение.        — Поцелуй ещё раз, — улыбнувшись, попросил Пятый, поворачиваясь к любимой лицом. — Но в губы.        И Ингрид поцеловала. Кротко, чуть влажно. Нет, просто чмокнула.       — Ещё...       Взяв колючее лицо в ладони, вновь быстро чмокнула. Но результатом Пятый так и не был доволен. Ему мало таких невинных нежностей.        — Ещё разок...       Прыснув от смеха, потянулась с очередным поцелуйчиком, но упустила из виду, что рука его, слишком горячая и сильная, обвила талию, отчего рывком и прижала к телу. Но не было и малейшего смысла противиться. Ингрид поцеловала так, как он хотел. Трепетно, волнительно. Пропуская через тонкие пальцы чуть подсохшие волосы и слабо сжимая их.       — Всё... Остановись... — пролепетала, отстраняясь и тяжело дыша.       — Ну ещё разок, — словно малое дитя, прижавшееся к матери, Пятый зарылся лицом в маленькую грудь и потёрся о неё носом. Лишь глазки его, лукавые и блестящие, видны.       — Еда остынет.       — Её всегда можно подогреть.       Ингрид оставалось лишь пораженчески вздохнуть, ведь не была готова противиться ярким огонькам в глазах, густым смоляным бровям, что странно "пританцовывали". И уж тем более рукам, уже давно блуждавшим по её телу.       — Ещё один! Один! — Кивнул. — И мы идём обедать.       Обед всё же пришлось греть. И есть его вместо позднего ужина.