Давай любить друг друга так...

      Крошка Дол буквально купалась в родительской любви. Отец её всячески баловал: скупал игрушки, стоило лишь маленькому пальчику указать на очередного плюшевого зверька; покупал разные вкусняшки, но перед этим обязательно раз двадцать проверял состав; всегда на ночь читал любимые сказки, после чего, поправив одеяло, нежно целовал в лобик и желал приятных снов. Временами правда мог и отчитать, и в угол поставить, но сам же спустя время прижимал к груди и просил прощения. Пятый очень любил свою маленькую лисичку. А она была ему безмерно благодарна за это, даря в ответ самые красивые листочки и рисуя с ним лучшие свои картины мелками.       И хоть из Харгривза, пусть и неосознанно, можно было и дальше верёвки вить, так как он со своей принцессы пылинки сдувал, малышка — о, приятная новость, — потянулась к маме. Как только Ингрид возвращалась домой, девочка тут же старалась похитить всё её внимание. Учёная, пусть и до жути уставшая, млела перед горящими глазками. Но не ради милых игр с куколками Долорес хватала за руку и уводила к себе в комнату. Просто с мамой было куда веселее.       Увы, но Трафэл оказалась... довольно непутёвым родителем. Нет, она, как и подобает настоящей матери, всем сердцем любила дочь, заботилась и играла с ней. Да вот только редко забывала держать язык за зубами. А ещё разрешала забираться на малоприятные для детей возвышенности, с которых можно было легко упасть и разбить коленки.       — В один прекрасный день я просто перестану оставлять с тобой нашу малышку, — огрызнулся Пятый, заклеивая очередную малюсенькую царапинку на мягкой щёчке розовым пластырем.       — Свет мой беспокойный, — устало и чуть виновато вздохнула девушка. — Она просто вписалась в дерево.       — Ты должна была за этим уследить!       — А ничего, что дуб пострадал больше? — Харгривз недовольно фыркнул. — У Дол нет сотрясения, череп целый. А несчастное, толком не выросшее растение ты собственноручно спилил и сжёг!       — И я так, — парень быстро прикрыл ладонями маленькие ушки. — Поступлю не только с деревьями, но и с людьми, если они рискнут хоть дыхнуть в сторону нашей принцессы.       Долорес тут же начала делать вид, что вырывается из-под тишины, устроенной отцом, потому смешно замахала ручками, делая недовольную моську. Пятому было достаточно лишь услышать кряхтящий звук, как мозг его мигом переключился со всех забот и позволил похитить своё внимание без остатка. А девочка, явно понимая, что легко управляет поплывшей тёмной башкой, быстро, но легонько начала хлопать ладошками по колючим щекам.       — Пять... — Игнор, продлившийся до тех пор, пока Дол сама не повернула отцовскую голову в сторону матери. — Благодарю.       Взяв дочь на руки, Ингрид помогла ей встать на ноги, после чего мягко поцеловала в лоб и тихо прошептала, что она может пойти побегать во дворе. Кивнув, девочка мигом переместилась на улицу и, выхватив первую попавшуюся игрушку, стала носиться и задорно что-то кричать.       — Ты не сможешь защитить её от всех бед мира. И уж поверь, когда она станет старше, то ворох проблем потащит за собой сама, — Харгривз молча смотрел на ребёнка, не желая принимать во внимание слова возлюбленной. — Пойми, наша малышка растёт. Может и через синяки, но ей нужно знакомиться с миром, чтобы быть готовой к...       — Она еще слишком мала, чтобы вникать в подобные вещи! А если сломает себе что-нибудь?!       — А то, что я ещё и медик, это так, пустой звук? — отвернулся, недовольно что-то бухтя. Но быстро вернул свой горящий взор на собеседницу, когда услышал тихий шёпот. — Знал бы ты, сколько раз я ей нос и пальцы вправляла.       — Что?! Ингрид!       — Последний инцидент такого рода был три месяца назад, а ты только сейчас это узнал.       — Она с тобой в сговоре...       — Нет, просто твой очаровательный лисёнок не хочет тебя в могилу раньше времени свести. А то у тебя руки аж затряслись, когда увидел её щеку.       — Я имею право за неё волноваться...       Знала и прекрасно понимала, почему Харгривз был так озабочен вопросом безопасности как дочери, так и всей своей семьи — он утратил способность перемещаться во времени, а это значило, что если бы произошло что-то действительно страшное, то парень вряд ли бы смог хоть как-то исправить ситуацию. Пятый был силён, быстр, хитёр... но по-своему беспомощен. По крайней мере он иногда себя так ощущал. Благо однажды осилил поделиться этими мыслями с девушкой, потому Трафэл, заметив крошечное изменение во взгляде, аккуратно взяла супруга за руку и поцеловала в уголок губ.       — Всё будет хорошо, мой свет. Просто нужно дать ей немного больше свободы. Да, она будет получать ушибы и синяки, потом, вполне вероятно, она себе опять что-нибудь сломает...       — В смысле опять?!       — Не важно... — Ему не следовало знать, что ещё два дня назад Долорес сломала себе ногу во время неудачного лазания на тот же дуб. Пришлось отвлечь от волнения, обратившись к обеспокоенному папаше чуть спокойней и мягче. — Эйдан, прими и осознай тот факт, что наша девочка сделана не из сахара — она должна уметь справляться с трудностями. А еще и то, что если ты часто и строго будешь ей что-то запрещать в плане игр, то в какой-то момент она просто пойдет против тебя.       — С чего ты так решила?       — Ну даже не знаю... — уронив голову на крепкое плечо, Трафэл попыталась посмотреть супругу в глаза и пошутить. — Может быть потому, что она дочь двух упрямых баранов, один из которых — вредный старикашка?       — Старикашка! — на автомате выпалила Долорес, которая, ещё пока плохо контролируя способность, переместилась не на другой конец двора, а с боку от дивана, на котором сидели родители.       — Дол! — заголосил то ли от испуга, то ли от недовольства Харгривз.       — Моя девочка, — рассмеялась учёная, вслушиваясь в довольное повторение нового слова.       И пусть Харгривз долго, очень долго не хотел соглашаться со словами супруги, мельком всё же начал замечать — стоило запретить делать что-нибудь опасное, то ребёнок, надув щеки, тут же убегал к матери или же специально сам лез на рожон. Правда все эти опасности, такие незначительные на деле, вынуждали парня чуть ли не самую настоящую стену выстраивать и становиться цепным псом-охранником. Иногда киллера действительно следовало бы посадить на цепь.       Долорес для своих неполных четырёх лет была довольно крепенькой девочкой, потому, получив машинкой по голове от какого-то мальчишки, она было хотела закричать и ответить, но вовремя подлетевший к песочнице Пятый подхватил дочурку на руки и, злобно зыркнув на чужого ребёнка как на своего работника, заорал на всю площадку, призывая так мать невоспитанного отпрыска.       Ругань стояла где-то часа два. Пока Ингрид сидела на скамейке и катала на коленях дочь, Харгривз до такой степени зашугал несчастную женщину, что та боялась даже шагу лишнего сделать, а маленький обидчик, прячась за матерью, громко рыдал. Ещё бы он так не голосил — злобный усатый дядька два метра ростом грозился уши оторвать, да выпороть так, что ноги отнялись.       — Папа смешной, когда злится, — призналась Дол, глядя на оскал и частую жестикуляцию.       — Уж поверь мне, когда он злиться по-настоящему, то это выглядит не так весело.       — А почему он себя так ведёт? Я что-то сделала не так?       — Он просто очень сильно тебя любит, куколка, — ласково прошептала Трафэл, обнимая малышку. — И иногда его любовь просто не знает границ.       О да, границ у любви киллера не было. Отчитав по полной программе несносного мальчонку с мамашей, Пятый схватил чужого ребёнка за руку и повёл к скамейке. Не говоря ни слова, он прожигал бедолагу взглядом, выжидая нужные слова.       — П-прости меня! — мальчик начал заикаться и плакать. — Я не хотел тебя обидеть! Я так больше не буду!       Как только ладошку выпустили, "обидчик" пулей ретировался к матери и заголосил в двое громче. А Харгривз, довольно улыбаясь, провожал парочку, пока они не скрылись с его глаз.       Это был показательный момент. Как для Ингрид, с горечью и смехом признавшей, что ласковый и нежный папуля был страшен в гневе и плевать он хотел, что свою агрессию выливал на чужих детей, пусть и заслужено. Так и для Долорес — малышка захотела стать такой же грозной и всесильной, как папа. Потому стала ещё больше времени проводить с мамой...       Спустя пару месяцев с того дня в песочнице, ситуация повторилась. Только в этот раз мальчишка явно был крупнее, а Пятый, буквально на мгновение, отвлекся на нежеланный телефонный разговор, который очень хотел быстрее завершить — родительская чуйка трубила тревогу.       Дол, утирая нос и сдерживая слёзы, встала на ноги, чуть зарывая ступни в песок, и посмотрела на маму, пока вредный мальчишка злобно шутил над девчачей посудкой и нелепым нарядом. И ведь никто из сидящих на площадке родителей даже не думал остановить наглеца — мол всё нормально, дети так общаются.       — Долорес Харгривз, — грозно произнесла Трафэл, замечая, как по раскрасневшейся щечке пробежала влажная дорожка. — Взяла лопатку с ведёрком в руки... И врезала со всей силы этому засранцу по роже!       Пятый сбросил вызов, когда услышал жуткий детский смех, истошные вопли мальчишки и недовольные женские выкрики. Площадка опустела за считанные секунды, ведь ни одна здравомыслящая мать не полезла бы к агрессивной девчонке, родитель которой странно обнимал незнакомку, — клинч у Ингрид был всегда больше направлен на подавление чужих действий, — и поддерживал свою воинственную принцессу.       — Какого чёрта здесь происходит! — Челюсть была готова об ноги удариться, когда парень увидел хрупкую малышку, остервенело хлеставшую по заднему месту лопаткой своего обидчика. — Долорес!       — Да расслабься ты, — усмехнулась Трафэл, выпуская из крепкой хватки женщину, которая, пока девочка отвлеклась на распустившуюся косичку, схватила своего сына и побежала прочь, бросая вслед угрозы, что подаст на безумное семейство в суд.       — Да как тут расслабиться?! Ты чему её научила?!       — Ты глянь на неё. Прям твоя копия сейчас.       Откровенно злясь, он перевел взгляд с супруги на девочку. Долорес улыбалась. Жутко, хищно и чересчур самодовольно. Она была рада, что дала отпор. Пусть и не так, как папа, но эффект был ошеломляющим. А для закрепления эффекта ещё и в спину кинула ответную угрозу.       — Чтоб я этого сопляка рядом с собой не видела! Усекла, кошёлка старая!       — Долорес Харгривз! — выкрикнул Пятый. — Прекрати сейчас же себя так вести и подойди ко мне!       Почувствовав злобные нотки в отцовском голосе, девочка, утерев нос, медленно поковыляла к родителям. Сжимала ручками розовую юбку и переминалась с ноги на ногу, побаиваясь поднимать глаза. И пусть старалась делать вид, что ей очень стыдно за своё поведение, в действительности пыталась сдержать улыбку. Как и мама, на которую она поглядывала краем глаза.       — В приличном обществе девочки себя так не ведут! — выдал на полном серьёзе, поборов желание утешить, и опустился перед дочерью на колени. — Они не дерутся и не ругаются!       — Мама тоже девочка, но она и дерётся, и ругается... — начала Дол издалека, надеясь перевести внимание папы. Вышло, правда ненадолго.       — Твоя мама! — повысил тон Пятый, прищуром глянув на супругу, вынуждая её мигом отвернуться, но вновь обратился к чаду. — Очень невоспитанная девчонка, которую саму давно в угол не ставили. Но она — взрослый человек, понимающий всю ответственность за свои поступки. Ты же ещё ребёнок! И не должна драться.       Долорес в самом деле стало обидно. Голубые глазки мигом наполнились влагой, а вся она затряслась, готовая расплакаться. Она же хотела быть сильной, как папа! Почему же он недоволен? И в этот раз он не собирался её успокаивать, а продолжал с укором смотреть. От его взгляда и в самом деле становилось дурно, отчего девочке очень захотелось подбежать к маме и попросить крепко обнять. Но горькая обида вмиг улетучилась, когда макушку накрыла крупная ладонь.       — Но ты молодец, — уже спокойнее сказал Харгривз, гладя по голове. — Ты смогла дать отпор своему обидчику. И хоть я не одобряю подобное поведение...       — Скажи это, — тихо и с довольной улыбкой прошептала Ингрид, чуть толкая супруга коленом в плечо.       — Я горжусь тобой, — выдержав паузу, но всё же признался глава семейства, отчего малышка тут же просияла. — Но больше так не делай! По крайней мере не при стольких людях.       Пятый, подхватив Дол на руки, поцеловал её в носик и, дождавшись, когда девушка отряхнёт и сложит игрушки в пакет, зашагал прочь с площадки. Уж как бы не хотело отцовское сердце это принимать, но мозгом он прекрасно понимал, что его маленькая лисичка — истинная дочь двух лучших киллеров Комиссии Времени. И неохотно убедился в этом ещё раз, когда услышал вопрос, который нормальный человек посчитал бы крайне жутким.       — А если это будет просто на улице за углом дома, можно же ногами запинать? Мама сказала, что бить по почкам очень дей... — некоторые слова иногда давались с трудом. — Действенно.       — Меньше маму слушай, — подавляя нервный смешок, он легонько похлопал дочку по спинке. И тихо ойкнул сам, когда в бок ткнули пальцем.       — Мама дурного не посоветует! — сказали в один голос Ингрид и Долорес.       — Ну конечно.       — А ещё она обещала показать приёмы, которые мне помогут стать как ты! — Слова в сочетании с упавшей на плечо головёшкой и довольной улыбкой были сравнимы с точным выстрелом, но не в лоб, а в любовь Харгривза. Растаял, крепче обнимая засыпающую дочь и не скрывая радости во взгляде от не менее довольной супруги.       — Кого мы растим... — тихо прошептал Пятый.       — Маленького очаровательного маньяка, — пошутила Трафэл, поглядывая на уже сопящую девочку.       — Я бы сказал агрессивное солнышко на ножках, но твой вариант мне нравится больше.