Давай любить друг друга так...

      День всех Святых считался парой... сомнительным праздником. Хоть видели они многое, верить во всякую мифическую нечисть ими считалось глупым. Точнее, глупостью это всё считал исключительно Харгривз. Ну конечно же — сварливого деда в нём никто не выключал. Ингрид же, напротив, хотела бы верить во всю эту «чепухню». И плевать было, что она являлась человеком науки. Метафизика тем и хороша была для учёной — всегда существовала вероятность. Но Пятому об этом рассказывать не стоило...       Однако мир и жизнь супругов круто изменилась с появлением Долорес. Тематические дни в школе настраивали ребёнка на праздничное настроение: собирать у соседей конфеты, носиться по улице в "жутком" костюме, который сделал сам с родителями или, если повезло больше, купили готовым, а под ночь, сидя в своей комнате, втихую съедать все вкусные сладости, в то время как противные оставлять маме на эксперименты в лаборатории. Вот только Дол одну не пускали — мала ещё слишком была. А Пятый, как бы сильно не сыпался при виде грустных кукольных глазок, противился составлять дочери компанию.       — Если есть много неправильных сладостей, то зубы испортятся, — попытался в грозность парень.       — Ну пап! Я совсем чуть-чуть! Ну пожалуйста!       — Я могу составить тебе компанию, — спокойно отозвалась Ингрид.       И пусть он стоял к девушке спиной, затылком ощущал коварную улыбку и прищур лазурных глаз. Эта негодяйка однозначно что-то задумала. Но не успел и веского слова вставить, как невидимый нож вонзили в отцовское сердце — Долорес, радостно улыбнувшись, побежала к матери и, обняв ту за ногу, произнесла:       — Мамочка! Ты — лучшая!       Харгривз уже давно не слышал в свой адрес чего-то подобного. Всё. Он проиграл эту битву. Потому, собрав волю в кулак и не дав скупой слезе пробежать по щеке, всё же разрешил дочери пойти за конфетами.       — Хорошо... Но только чтоб к девяти вечера были дома. Обе!       — Есть, сэр! — гордо выдала девочка.       — Как скажешь, мой свет, — тихо ответила Трафэл, а на ухо добавила слова, от которых у Пятого холодок по телу пробежал. — Вот только думается мне, что пойдешь ты с нами.       Постарался не подать виду, однако в голове своей тёмной долго прокручивал эти треклятые слова. И даже потратив три дня и три ночи на пошив костюма — Долорес очень хотела пойти в образе чертёнка, — он продолжал обдумывать явное предупреждение. Нет, он мог бы посидеть два-три часа дома в одиночестве, так что вряд ли бы пошёл с ними. Наивный врун. Ингрид вряд ли бы всучила дочери настоящий трезубец. Всучила бы, если хотела. Они бы спланировали какую-нибудь жесткую «гадость» по типу поджога? Могли бы до такого дойти! Короче, вариантов того, почему бы Пятый пошёл с ними, целый вагон.       Наступил Хэллоуин. Малышка Дол, сверкая улыбкой от своей красной накидки с рожками на капюшоне и красивым пластмассовым трезубцем — одна мысль мимо, — носилась со своей сумкой-тыковкой по дому и ждала, когда мама покажет свой наряд. Ведь, как поговаривала Ингрид, костюмы у них планировались парными.       — Мама! Время уходит! Мы должны собрать много конфет!       — Иду, куколка.       Трафэл спустилась к семье в странном тёмном балахоне, в котором когда-то ходили древние монахи при королях. Лишь маленькие чёрные заколки-рожки выдавали, что под массивной тканью скрывался праздничный наряд.       — Интересный выбор, — усмехнулся Пятый, разглядывая девушку с головы до ног.       — Но мам! Ты же обещала парные!       — Я помню, милая.       Туда, куда легко свалился балахон, рухнула бы челюсть Харгривза, если бы могла. Он искренне понимал и отрицал восхищение дочери, что крутилась вокруг матери и старалась разглядеть костюм. Хотя крайне проблематично было назвать это дело костюмом. Нет, чёрные крылья, приклеенные к оголённой спине, замазанной тонким слоем грима — правда шрамы всё равно можно было заметить, и длинный хвостик выглядели очаровательно. Но если не брать их в расчет, то на девушке было только откровенное алое боди, ни черта не скрывавшее мягких молочных ягодиц, чулки в сетку чуть выше колена, да красные, в тон верха, туфли на каблуке.       — Это что за... — наконец-то выдавил из себя парень.       — Мой костюм, — вновь улыбнулась Ингрид, крутя в руке кончик своего искусственного хвоста. — Ты был так погружен в свои мысли и работу, что не удосужился помочь мне с выбором.       — Ты такая красивая! — всё никак не успокаивалась девочка, прыгая на месте. Но тут же схватила за руку и повела к двери. — Все конфеты будут нашими!       Дверь распахнулась. Долорес уже вышла из дома. Ингрид лишь одной ногой переступила через порог. Всё это виделось Харгривзом кадрами в замедленной съёмке. Он не мог допустить, чтобы девушку лицезрели в подобном виде посторонние. Никто не смел видеть её такой! И она знала, на что давить. Отлично знала, потому и, приложив к губам тонкий палец с накладным острым ногтем, подмигнула, после чего хотела отправить воздушный поцелуй, но не успела.       — Я тебя в этом из дома не выпущу!       Мелькнул голубой свет. Перед Пятым появилась Долорес, которая, судя по мокрым глазам, подумала, что сказали это ей.       — Н-но... Но пап!.. Т-ты же... — девочка, хныча, начала заикаться. — Ты же об-обещал!..       Чёртова Трафэл... Она мастерски умудрялась подставлять его, защищая при этом свою собственную манящую задницу. Истинная дьяволица!       — Не плач, лисёнок, — занервничал Харгривз, усаживаясь перед дочерью на колени и подбирая с пола балахон. — Мы пойдем собирать конфеты. Все вместе! Я тоже пойду!       — Н-но у тебя нет костюма...       — Я что-нибудь придумаю! Не переживай, — успокаивал парень, стирая с раскрасневшегося личика дорожки слёз. — Пока иди умойся.       — Х-хорошо...       Девочка тут же скрылась в голубом свечении, оставляя родителей наедине. В давящем молчании с одной стороны и нарушаемым тихим хихиканьем с другой. Это был коварный план. Продуманный с самого начала.       — Свет очей моих дьявольский, — процедил сквозь плотно стиснутые зубы Пятый. — Идёшь сейчас в спальню и меняешь эту срань на что-то прикрытое.       — А может ли обычный смертный повелевать дьяволу? — поинтересовалась Ингрид, медленно приближаясь к явно разозлившемуся супругу.       — С огнём играешь.       — Знаю.       Легонько ткнула острием хвостика собеседника в кончик носа. После чего одарила довольной улыбкой и хотела отправиться в спальню, чтобы переодеться, но крепко схватили за локоть и грубо притянули к себе. Обжигал ядовитыми глазами. Смотрел пристально, словно в душу заглядывал. Теперь она покрывалась мурашками от всего его грозного вида. Стоило ещё выяснить, кто из них двоих был настоящим демоном.       — Если тебе так не нравится, я его выкину...       — Запрещаю, — вскинула рыжую бровь от удивления. — Запрещаю тебе выкидывать этот наряд. Но требую надевать его каждый последующий Хэллоуин. И желательно в спальне.       Округлив глаза, Ингрид быстро шлёпнула пальцами по любимым губам, хотя стоило лучше прикрыть собственное лицо, что краской своей напоминало праздничный наряд. Вот этот момент она явно упустила из виду. Купила самое дешёвое и вульгарное боди, нашла эти дурацкие туфли и чулки. Он не должен был возбудиться!       — Что такое, любовь моя? — теперь же улыбался Пятый, ведь прочувствовал трепетное волнение в лёгкой дрожи девичьих рук. — Не ожидала такой напасти, вручив подобную "сласть"?       Высвободившись, Трафэл ловко сняла заколки и пересадила пластмассовые рожки на тёмные волосы парня. Кинув что-то вроде восхищения праздничным образом и отобрав балахон, она, нелепо прикрывшись, быстро проследовала в спальню.       Чуть позже семья наконец-то выбралась на охоту за конфетами. Долорес с отцом были дьяволами, что своими жуткими улыбками напрягали соседей. Правда Харгривзу для антуража хватило лишь чёрные круги на глазах прорисовать тенями, да заколки крепче закрепить. Ингрид же скрывала всё ещё горящее лицо за громоздким капюшоном рясы монаха и запугивала "нечисть" картонным, слишком кривым крестом. Они аж целые представления устраивали, за что, конечно же, получали конфеты.       Спустя несколько часов и вернувшись домой к полуночи, Дол, полная сил и счастья, отправилась в спальню со сладостями — папа разрешил часть съесть сегодня. А вот Ингрид, осыпанная шквалом сомнительных шуток за это время, хотела побыстрее переодеться и лечь спать. Желательно в другой спальне.       — Ну ты же предвещала, что я пойду вместе с вами, — грозно и слишком пугающе рассмеялся Харгривз, прижав к себе девушку и сминая руками полы рясы.       — Я не так хотела! — призналась она, содрогаясь от тепла ладоней супруга.       — Конечно же ты так не хотела... Но что-то пошло не так. Дьявол вывел тебя не на ту тропу...       — Сгинь, нечистый! — заголосила Трафэл, сорвав с шеи крест и шлепнув им парня прям по макушке. Зашипел, разругался. Вновь глаза ядом наполнились.       — Спасай свою душонку...       — Матерь Божья! Помоги!       Подобрав полы, девушка со всех ног рванула прочь, наивно позабыв о том, что супруг умел перемещаться в пространстве. Дали пару секунд, дабы поверила в свое спасение, но позже, покрепче ухватив, всё же переместили в спальню. Чтобы потом толкнуть на кровать и увидеть крайне забавное сопротивление, которое в любой другой день ещё могло сработать.       — Долорес дома! И не спит! — откровенно запаниковала Ингрид, стараясь не дать распалившемуся партнёру поцеловать и увести её здравомыслие в бездну.       — У нас есть минут тридцать, — прошептал Харгривз, сдавив одной рукой её шею, а другой заползая в балахон.       — Да угомонись ты! Покайся во грехе! — вновь получил дурацким крестом, но уже по лбу.       — Ты слишком сильно вжилась в роль!