Давай любить друг друга так...

      Помимо частой и скрупулёзной уборки, нашёлся ещё один значительный минус в большом доме — проблематично найти маленького ребёнка, который не откликнется на твой зов и не заплачет в минуты страха или одиночества. Ингрид уже перенервничала настолько, что готова была заорать в голос и во второй раз признать, что она отвратительная мать. Она всего лишь отнесла кружку из-под чая после того, как усадила Фроуда в манеж с игрушками. А он взял и вылез! Да ещё и лягушонком сбежал куда-то!       Вой пришлось испустить, но в голове и больше от радости — рыжая пропажа нашлась! Устроившись поудобнее и прижавшись мягкой пухлой щечкой к отцовской груди, малыш, с видом очень заинтересованным, издавал различные звуки и периодически поглядывал на своего слушателя, приятно гладившего по спинке.       — Да, сынок, я понимаю.       — Нашёлся... — чуть ли не плача, выдохнула Ингрид.       — Кто-то пропадал? — шёпотом поинтересовался Харгривз, игриво накручивая на палец маленькую прядку.       Девушка молчала. Лишь покусывала нижнюю губу и неумело скрывала, что ей неловко от неожиданно накатившего чувства собственной невнимательности. Но тут же округлила глаза, когда мальчик вновь начал что-то лепетать, а потом ждал отцовской реакции.       — Ах вот оно как. Мама тебя отпустила к игрушкам, а ты сбежал.       — Ба... — грустно выдал Фроуд.       — Нельзя так делать, за тебя же переживают. — О грудь потёрлись щекой. — Передо мной извиняться не надо.       Малыш, переведя изумрудные глазки на мать, вновь начал что-то лепетать. Просто набор звуков, не более. Но произносил их так серьёзно и одновременно виновато, что невольно скользнула мысль — он извинялся.       — Наш сын просит прощения. Он не хотел тебя расстраивать.       — Как?.. — Харгривз склонил в бок голову, не совсем понимая вопроса. — Как ты это делаешь?       — Ты про понимание, что именно он говорит?       Ингрид кивнула, но мигом опустила к полу взгляд. Самой неловко до чертей. И лишь больше застыдилась, когда к ней из кресла переместился Пятый и, держа одной рукой сына, приобнял за плечи. Открытый лоб мягко поцеловали.       — Мой свет, кто два года просидел один с младенцем?       — Ты.       — Как думаешь, успел я за это время научиться понимать детские разговоры?       — Успел...       — Именно. Поэтому, пожалуйста, не расстраивайся из-за такой мелочи.       Уподобившись сыну, Ингрид начала что-то невнятно бубнить себе под нос на норвежском — может Харгривз и выучил язык, но когда супруга переходила на такие разговоры, её речь превращалась в самый настоящий детский лепет. Грустный такой, виноватый, а в сочетании с потягиванием вниз свитера и вовсе казалась дитём, что нашкодил и сам же признался в своём проступке. Но Пятый за двадцать девять лет брака и такие звуки с видами научился понимать.       — К этому нужно просто приноровиться. И ты с этим справишься, Гри. Ты ведь замечательная мама.       — Ба! — поддержал Фроуд, потянувшись к девушке.       — Почему ты такой, а? — уткнувшись в свободное плечо, поинтересовалась Трафэл, после чего тихо рассмеялась и прижалась всем телом — тёплая рука легла и огладила голову, а маленькая ладошка неумело, но точно заботливо, помяла ей щеку. — Почему вы оба такие?       — Ну кто-то же должен понимать всех в этом доме.       Заика, любительница сводить родную речь в кашу и младенец. В самом деле, только Номер Пять мог нормально говорить в любые моменты своего настроения. А потому и пришлось ему, до кучи, приспособиться к уникальной речи каждого в семье. Он мог по любому невнятному звуку понять, что именно таилось на душе домочадцев.       — Хочешь, я научу тебя?       — Хочу...       Харгривз, покрепче обняв, переместился в спальню. Выпустив супругу, он скинул тапочки, после чего лёг с Фроудом на кровать и легонько похлопал по матрасу, приглашая Ингрид устроиться рядом.       — Всё куда проще, чем тебе кажется, — Пятый поправил девушке под спину и голову подушки и посадил её немного под углом ближе к изголовью. Аккуратно, негромко ворча, он уложил сына, задорно кряхтящего, на живот матери так, чтобы головёшка удобно лежала на груди. — Спроси его о чём-нибудь. Начни разговор.       — Ммм... — замялась на мгновение, после чего задала наивный, но очень важный вопрос. — Ты любишь маму?       — Ба! — довольно выдал мальчик, погладывая на собеседницу.       — А папу?       — Ба!       — А сестрёнку Долорес?       Мальчик не ответил, но, улыбаясь, потерся о грудь. Маленький рыжий комочек тепла, от которого почувствовалась странная вибрация — заурчал, словно котенок.       — Он очень любит сестру, поэтому...       — Повторяет за папой, что в момент полного расслабления и ощущения комфорта начинает издавать что-то подобное, — лёгким смешком перебила Ингрид и затихла.       Малыш Фроуд вновь залепетал. Казалось, он рассказывал об увлекательных прогулках по дому, играх с новыми игрушками. Ему нравилось просто жить и вместе с этим изучать мир. Малыш был счастлив, поэтому с удовольствием делился своими эмоциями с отцом, что всегда находил его и забирал в комнату к книгам. А теперь обо всём на свете он мог поговорить и с мамой.       — Он... доволен? — Ингрид не столько удивлялась неожиданному пониманию, сколько хотела убедиться в своей догадке.       — Верно.       Трафэл, светясь от радости и любви, продолжила слушать сына, временами поддакивая и поддерживая разговор короткими фразами. Внимательно слушала, гладя по голове и ероша смешные кудряшки, нежно улыбалась, пока на ней елозили или заглядывали в блестящие лазурные глаза. А спустя короткое время малыш сладко засопел.       — Выговорился... — тихо подытожила она, но шумно, от лёгкого волнения, выдохнула. — Пятый?       — Ты замечательная мама... — промурлыкал сонный Харгривз, что сам так и хотел прижаться к груди любимой супруги.       Может Ингрид и плохо разбирала детские разговоры, но вот сонный бубнёж мужа понимала отлично. Чуть придвинувшись, она аккуратно положила руку на крепкое плечо и медленно, не желая спугнуть сразу двоих, притянула Пятого к себе, устроив его голову у себя на груди. Фроуд будто специально подтянулся, чтобы прижаться ко лбу отца своим.       — Ты тоже счастлив? — нежно прошептала Трафэл, пропуская сквозь пальцы тёмные пряди. А в ответ лишь милое, немного робкое, но полное света:       — С тобой я всегда счастлив... — послышалось сладкое сопение, смешанное с мирным урчанием.