Удостоенный

      Джахи отрешается от всего. Грубый хохот, торжественные речи, стуки кубков. Взгляды, которые обтекают, ползут под полупрозрачные ткани, липко водят по браслетам и цепочкам. Он сидит на подушке, поджав под себя ноги. Мечтает дотерпеть до момента, когда бессмысленное торжество закончится. Почти впадает в транс, из которого его выдёргивают обжигающие глаза. Тёмное золото с вертикальным зрачком.       Отшатнуться, отползти подальше, но нет — его удерживают руки Неру. А вместе с ними он выныривает из своего внутреннего мира под водопад звуков и грохота.       — Давай, Неру! Покажи всем, какой у меня вырос сын. Настало время выбрать ему мужа в честь славной битвы! Покажи его тело.       За столом одобрительный рёв, свист и шутки, а Джахи не может оторвать глаз от Неру. Тот поднимается с колен и перетекает ему за спину. А потом раздаётся мурчащий выдох на ухо:       — Не бойся. Чувствуй только меня.       В горле застревает ком из сожаления, отвращения и злости. Джахи точно не боится. Не его.       Неру кажется ему божеством. Четырёхрукий, гибкий, сильный, словно войско древних великанов. Сошедший со страниц забытых сказок. Джахи нравятся тигриные полоски на щеках Неру. Нравится, когда тот обращается зверем, свирепым, непобедимым — это ему, а не отцу, принадлежит победа над вражеским войском. Он ненавидит отца за то, что тот пленил Неру. Не может вообразить, как это случилось. Какие чары сковали многоликого Неру, какие силы надели на него ошейник? Теперь Неру не в силах ослушаться приказов.       — Прости меня, — едва успевает выдохнуть Джахи, как Неру стискивает его, впивается в рот. Кажется, что так омега никогда не целовал своего господина, и никого из тех, кому выпала такая честь по приказу. Однажды Джахи случайно увидел, что именно приказал отец Неру, поощряя своих воинов. Джахи тогда долго мутило, стоило вспомнить отвратительную картину, как Неру грубо касались альфы, брали, будто сами обратились в животных.       — Хватит поцелуев, — недовольство отца заставляет кровь вскипеть яростью, но Джахи в который раз ничего не может сделать. Он здесь никто. Неру отстраняется, хитро щурится, и в глазах его нет и намёка на брезгливость. Так может?..       Нижняя пара рук отрывает Джахи от подушки, удерживает под коленями. Приходится вжаться спиной в Неру, откинуть голову и завести руки назад, хватаясь за его плечи. Чужие голоса вновь отступают, остаётся лишь негромкий рокот Неру, вибрация от него по всему телу. Верхняя пара рук ложится на грудь, отводя жилет в сторону, затем сползает ниже.       У Джахи горит живот, и ноют соски. Он жадно, глубоко вдыхает аромат Неру — раскалённые от солнца камни, скрытый жар — и глухо, умоляюще стонет. Ему хочется, чтобы Неру касался его не по приказу, хочется стиснуть в ответ, хочется поцеловать самому.       Всё обрывается очередным приказом отца, и Неру протискивает ладонь под ткань сзади. Джахи сжимается и тяжело дышит. Он не скрывает того, что потёк от прикосновений Неру, а когда ощущает неторопливое движение пальцев, то смазкой обдаёт всю ладонь. Ещё одно движение, ещё, Неру вытаскивает испачканную ладонь и бережно усаживает Джахи на подушку.       Сложно сфокусировать взгляд, сложно дышать, но Джахи всё равно видит, как Неру с урчанием подхватывает языком капли и только потом обходит альф за столом. Джахи не хочется смотреть, как альфы его выбирают, как пробуют аромат и перерыкиваются, поэтому делает знак слуге-бете, который помогает подняться. В ногах слабость. Отец не препятствует, и он уходит к себе — здесь омега больше не нужен, остальное решат без него. Джахи безразлично, кого выберут ему в мужья — на коже только прикосновения Неру, только его рокот заставляет дрожать всё внутри, только он вызывает восхищение. И пусть Неру тоже омега — он сильнее, ласковее и желаннее любого из этих альф.       Перед сном Джахи разъедает беспокойство и вина, когда он думает, что Неру могло быть неприятно. Мысли жжужат, мешают, и потому утром он решается подловить Неру, когда рядом нет отца.       — Я хочу извиниться, — Джахи робко касается браслета на одной из рук Неру, побуждая остановиться и застыть у одной из колонн. Здесь их не увидят. — То, как я вёл себя вчера...       — Вчера я держал в руках изящный цветок и смог насладиться его ароматом. Так за что же ты просишь прощения? — Неру щурится сыто, довольно, и Джахи ему верит, а поверив, несмело улыбается. Злость на отца сворачивается в клубок и исчезает на время.       — Спасибо. Хотел бы я, чтобы ты сделал это по своей воле. Хотел бы я знать, что тебе тоже понравилось. Ведь мне... очень, — признаётся на выдохе Джахи и торопливо скользит за колонну, а потом сбегает в сад, не дожидаясь ответа и не поднимая на Неру глаз.       Дни до свадьбы тянутся однообразно и скучно. Во дворце суета, для Джахи шьют изящный блескучий наряд, чтобы порадовать мужа. А сам Джахи даже не знает его имя, только то, что это кто-то из генералов. Отец решил наградить так лучшего воина, когда тот показал интерес к аромату его сына. Добавит в род сильную кровь.       Джахи всё равно. Он ищет взглядом Неру и не находит — отец забрал его с собой припугнуть соседей у южной границы. Но к свадьбе они возвращаются.       В беспокойную ночь перед церемонией Джахи не спит и потому металлический звон клинков слышит чётко. Он запирает дверь, спешно надевает штаны потеплее, хватает кинжал и гибко выскальзывает через окно. Перебраться через выступы, а потом перепрыгнуть на этаж ниже — отсюда удобнее попасть к отцу. В случае опасности он всегда говорил быть поближе к Неру, тот защитит даже если во дворце начнётся переворот. Не сможет причинить вред и ослушаться.       Вот только в покоях отца Джахи застывает. В нос бьёт запах крови, в полумраке возвышается Неру в своей боевой форме. Массивный силуэт, когти, тигриная голова... а в лапе человеческое сердце. Морда перепачкана, омега урчит как зверь, и Джахи невольно отступает, поддавшись страху. Неру красив и необуздан как никогда, им можно любоваться ещё и ещё, вот только в ногах — истерзанный труп отца, а в руках — его сердце.       Джахи сглатывает горечь, когда золотистые глаза его замечают. Неру перестаёт лакомиться пленившим его человеком и неторопливо рокочет:       — Ты знаешь, что я не мог убить его сам. Не мог навредить, — с когтей падает кусок мяса, и Джахи отворачивается. Удары собственного сердца оглушают. — Убийца — там, — Джахи переводит взгляд и наконец замечает ещё один труп, это танцовщик. — Я лишь не удержался и выместил на твоём отце то, что накопилось. Он сам по глупости отослал меня, чтобы насладиться этой ночью.       Джахи кивает, прекрасно понимая, что Неру имеет в виду, но ему всё равно дурно здесь находиться.       — Теперь ты свободен? — руки подрагивают, но Джахи спрашивает с надеждой. Неру не место здесь, не в рабском ошейнике.       — Теперь я — твой.       Джахи не успевает спросить, как освободить Неру полностью — дверь за его спиной выбивают, и со злобным рыком, от которого всё скручивает внутри, Неру кидается на вооружённых людей. Джахи не смотрит на битву, отступает к окну, ищет выход. Неру с лёгкостью убивает людей, сколько битв он уже прошёл? Джахи сглатывает застрявший в горле ком, сжимает кулаки.       — И каким будет твой первый приказ? — насмешливо рокочет Неру, но слышится в этом вопросе нечто неуловимое, какая-то угроза.       — Помоги мне отсюда выбраться, и когда мы окажемся в безопасности, расскажи, как тебя освободить, и я сделаю это. Мне ничего от тебя не нужно.       Джахи не хочется верить, что на свободе Неру вырвет и его сердце.