Повествование ведется от лица Евы Вишневской
Когда мы с Ксюшей учились в девятом классе, мальчик из одиннадцатого попросил станцевать ее с ним вальс на последнем звонке. Липецкая долго отказывалась, стеснялась и вообще говорила, что она бревно, от природы лишенное какой-либо грации и пластичности. Тот парень очень был доволен собой, когда подруга все-таки дала свое согласие танцевать почти через три недели. Как-то незаметно она подружилась с ним, проводила много времени с его компанией, гуляла, понемногу отдаляясь от меня. Я надувала губы и каждый день в шутку говорила ей, что она предательница, хотя понимала, что Ксюшка просто-напросто по уши влюбилась в этого Вадима. Липецкая много раз звала меня «тусить» вместе с ними, выдернув по уши заваленную учебниками заучку из дома. Из-за боязни потерять лучшую подругу я все-таки отложила на день подготовку к ОГЭ и поехала с ней и одиннадцатиклассниками на речку. До сих пор помню, как сильно пожалела об этом… Парни, которым уже вот-вот поступать в университет, вели себя как маленькие и крайне отбитые дети. Они затаскивали девчонок в речку и топили их «в шутку», при этом смеясь так, будто находились на четвертой стадии психического расстройства. Их шалость чуть не обернулась катастрофой, когда Вадим затащил в воду не умеющую плавать Липецкую. Она кричала, брыкалась и вырывалась, пока этот придурок орал ей что-то вроде «не ссы, я рядом». Меня и остальных девчонок к ним не пускали дружки Вадима, преградив путь и скалясь при этом так, что хотелось смачно плюнуть им в их поганые рожи. Вадим все-таки отпустил ее, когда она, изрядно наглотавшаяся воды, уже была без сознания. После этого я как в тумане наблюдала за тем, как две девочки из нашей компании спасали ей жизнь, делая искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Дорога до города была не менее ужасной… Ксюшу трясло, она почти все время плакала, уткнувшись мне в плечо, а Вадим умолял никому не говорить о том, что это он виноват. Вся былая симпатия к этому парню у Липецкой канула в Лету, а девушка всей душой возненавидела его. Ксюша никому не рассказала о случившемся, дабы не портить этому выродку жизнь, отказалась танцевать с ним на последнем звонке и вообще перестала общаться с кем-либо из его друзей. Вадим, почти как и все из его компании, был уже взрослым и совершеннолетним парнем. Он и его друзья тогда были такого же возраста, как Артем, Володя, Вася и Слава сейчас. Вот только между ними огромная пропасть… Я уверена, что они бы никогда не поступили так, как Вадим. Соколов, Буйнов и Щербаков, конечно, те еще дурашки, а Дунаевский — вообще космос — но они хорошие ребята, добрые и надежные. За эти две недели, что я их знаю, у меня сложилось такое мнение о каждом из них. Почти каждый день мы после пар либо гуляли все вместе, либо атаковали КФС, наедаясь до отвалу и колобками покидая стены пристанища фастфуда. В первые выходные Артем потащил нас в парк аттракционов, где мы провели несколько часов. В ближайшие пару лет я точно туда больше не пойду… Мне хватило. Соколов хоть и кажется парнем безбашенным, ветреным и несерьезным, но за эти две недели он доказал, что достаточно умен, и его даже можно назвать ответственным в некоторой степени. На парах он исправно записывал конспекты своим сильно корявым почерком в тетрадь, на полях которой почти ничего не рисовал. На философии он говорил, кажется, даже больше, чем преподаватель. Его заумные рассуждения заставляли меня грустно вздыхать, а когда ему на помощь приходил еще и Щербаков, я чувствовала себя тупой, ненавидя всех гуманитариев своим физико-математическим сердечком. Артем с Володей почти пол пары галдели про непонятные мне вещи, окончательно убивая мне настроение. Зато на высшей математике я чувствовала себя великолепно, наблюдая за их унылыми лицами. Гавриил Парамонович с каждым занятием все больше и больше становился нелюбим студентам. Одногруппники злобно перемывали ему кости, заручившись поддержкой ребят из четвертой группы. Я же с Авророй и еще несколькими мальчишками, любящими точные науки, понимали, что преподаватель он неплохой. Соколова мы начали называть просто Темой. Ему подходит. Он очень добрый и дружелюбный. На самом деле, за это время я очень сильно привыкла к нему и даже немного привязалась. Для меня стало обычным делом общаться с ним до поздней ночи, игнорируя правильный режим дня. Темка не стесняется говорить о своих недостатках и неприлично много говорит о своих достоинствах. В шутку он заигрывает с двумя нашими одногруппницами, вешая им тонны лапши на уши. Лобанова и Михайлова игриво стреляют ему глазками, охотно слушая соколовские комплименты, зато всех остальных они либо в открытую игнорируют, либо плюются в них своим змеиным ядом. Дашка, ничуть не стесняясь, почему-то называет их проститутками, а я с Авророй предпочитаем просто не обращать на них внимание. С Хрусталевой и Вороновской мы создали две группы в ВК, в одной из которой общаемся с нашими мальчишками, а в другой чисто нашим девичьим треугольником. Наверняка у пацанов тоже есть отдельная беседа, про которую они нам не говорят. На вторых выходных Аврора позвала нас с Дашкой прогуляться по парку, покормить белочек, одну из которых наша бунтарка тщетно пыталась поймать. Постоянные походы в место обильного скопления вредной, но крайне вкусной еды, знатно ударили по бедным студенческим карманам, поэтому наша компания грустно согласилась с решением пока не посещать сие прекрасное заведение, ограничившись простыми прогулками и, в крайнем случае, мороженным. Завтра у нас начинается адаптационный семинар, который продлится четыре прекрасных дня, в которые отменили все пары. Из-за этого мы, студенты, ликуем, а преподавателям остается лишь недовольно причитать. Из-за предстоящего события мое настроение не портит даже дождь, заставший меня утром понедельника по дороге в ВУЗ. От выхода из метро до университета я практически бегу, чтобы не промокнуть до нитки. По дороге меня в динамик телефона веселит Володя, без остановки рассказывающий о том, как классно они оттянулись с пацанами на выходных. Его ничуть не смущает, что через минут десять мы встретимся в ВУЗе, где он вживую сможет меня обо всем оповестить. Однако я крайне благодарна, что он развлекает меня, скрасив минуты под дождем веселой болтовней. — Держи, кураторы принесли, — Дашка всунула мне в руку цветастый флаер, при виде которого я довольно хмыкнула. Измайлов, как и обещал, сделал меня членом студенческого совета, приписав меня к программному блоку. За эти две недели я всего один раз посетила огромную аудиторию с номером «333», которую университет любезно выделил под штаб студенческого объединения. Макс позвал меня в прошлый понедельник, чтобы я придумала дизайн флаера, который будет являться пропуском на закрытую территорию одного из парков, где будет проходить адаптационный семинар. Я несколько раз переделывала эту дурацкую листовку, потому что Измайлову постоянно что-то не нравилось. Когда через пару часов он утвердительно кивнул, я наконец-то спокойно выдохнула и быстро ретировалась из штаба, даже не попрощавшись с куратором. Отношения с ним у меня стали, скажем так, натянутыми. Мы почти не общались, пока я создавала флаер. В социальной сети Измайлов раза три написал мне по рабочим вопросам и на этом все. В ВУЗе мы не пересекались, я лишь изредка замечала его темную макушку где-то в толпе. Макс пообещал мне, что после семинара начнется череда мероприятий, в организации которой я буду задействована. С нетерпением жду этого… — Вишневская, отнеси это в деканат, — в приказном тоне произнесла Михайлова, кинув передо мной на парту какие-то бумажки в файле. — До начала пары еще пятнадцать минут, так что успеешь сбегать, — сказав это, она развернулась ко мне спиной и уже было собралась уйти, но ее грубо одернула Вороновская. — У тебя ног что-ли нет? Тебе надо — ты и иди, — рыкнув это, Дашка почти швырнула в Алису ее же бумажками. — Она староста. Это ее обязанность! — В мои обязанности не входит носить ваши личные документы в директорию, — я уже тоже начинаю недолюбливать эту высокомерную дрянь. Михайлова еще что-то хотела произнести своими густо накрашенными губами, но ее отвлек громкий смех ввалившихся в аудиторию парней. Наша сладкая четверка в компании с еще тремя одногруппниками заполонили помещение запахом сигарет и глубоким мужским басом. Буйнов на ходу закинул в рот несколько конфеток для свежего дыхания и, обогнав всех остальных парней, плюхнулся на парту, за которой сидит Аврора, что-то усердно вырисовывающая в тетради. Я близко общаюсь со всеми нашими мальчиками, но особенно тесно — с Темой, а вот Хрусталева — со Славой. Буйнов после каждой нашей прогулки провожает Аврору до общежития, после чего они еще долго стоят у входа и разговаривают. Утро для для нее начинается с его пожелания доброго дня, а вечер кончается долгой беседой по телефону. — Что случилось? Что за внеплановое собрание, девочки? — Соколов в своем репертуаре. — Да вот попросила старосту в деканат сходить, а мне тут Вороновская хамит, — эх, молчала бы ты, Алиса, пока Дашка еще держит себя в руках. — Не обращай на нее внимание. Просто… ну, понимаешь, она такая… У нее из-за ее ужасного характера даже парня никогда не было, — сказав это, Тема потрепал девушку по голове, тепло обняв. — Соколов, иди на… — Даша послала друга в далекое эротическое путешествие на три буквы и грубо скинула с себя его руки. — Михайлова, заткнись и вали туда, откуда выползла. — Почему ты позволяешь себе так со мной разговаривать? — в какой-то момент мне показалось, что Алиса сейчас вцепится своими красивыми ноготками Даше в лицо. — Потому что ты проститутка! — Дашка произнесла это так громко, что шум, стоящий в аудитории, резко стих, а окружающие развесили уши, предвкушая продолжение сей комедии. Слава быстро соскочил с парты и на пару с Володей поволок брыкающуюся Михайлову в коридор, дабы уладить конфликт и успокоить Алису. Я оглядела аудиторию и сцепилась взглядом с Лобановой Алиной, лучшей подружкой Михайловой. Она просто сидела все это время и не вмешивалась, наблюдая за нашей перепалкой. Мда, подруга Алисе досталась, мягко говоря, не самая классная… — Где вы были? — спросила Аврора Артема, смотрящего на дверь, за которой скрылись его друзья с неугомонной блондинкой. — Ходили курить, — бездумно ответил Соколов, но поймав странный взгляд Вороновской, оправдался. — Ну, Слава с пацанами курил, а мы с Васей и Володей просто рядом стояли. В этот момент мы коллективно повернули головы в сторону неподвижно стоящего Дунаевского. Вася стоит, оперевшись бедром на стол, и листает что-то в телефоне, не обращая внимание на происходящее вокруг. За эти две недели он немного изменился, стал более живым. Говорил он по-прежнему немного, зато уже чаще улыбался и иногда даже пытался шутить. Мальчишки все время дергали его и по-доброму подкалывали. Когда куда-то ехали на его машине, они как мартышки прыгали по салону, подпевая на всю прибавленной песне. Как и раньше, он иногда будто отключался от нашего мира и погружался в себя, как сейчас. Даша пыталась дразнить его и порой даже нелепо заигрывала, наверное, заразившись, от Соколова. Слава с Вовой довольные вернулись через пару минут, и мы расселись по местам. Михайлова пришла перед самым началом занятия и быстро прошмыгнула к себе на заднюю парту. По аудитории пошли перешептывания, которые резко прекратились, стоило Крупину появиться на пороге помещения. Гавриил Парамонович сегодня явно был не в духе, всю пару он рвал и метал, постоянно вызывал студентов к доске и к концу занятия почти половине группы подарил по два балла «за незнание элементарных формул». Через пол часа после начала крупиновского нашествия мой телефон протяжно завибрировал, а на экране высветилось новое сообщение от Измайлова. «После пар жду тебя в штабе».***
Время уже перевалило за два часа дня, а я все еще не покинула стены учебного заведения. Настенные часы, секундная стрелка которых передвигалась слишком громко, по-моему мнению, уже начали раздражать. Я в сотый раз пробежала глазами по помещению, запомнив в мелочах, кажется, каждую деталь. Открытые ноутбуки, стоящие по всей аудитории в хаотичном порядке, уже мельтешили перед глазами, будто передо мной были не компактные портативные компьютеры, а рой надоедливых мух, один вид которых вызывает неприятные ощущения. В голове проносится табун матерных слов, которые мне хочется высказать Измайлову, которого я уже больше получаса жду в штабе студсовета. Я не знаю, студентом какого курса он является, поэтому не могу даже посмотреть, закончились у него пары или нет. Я даже не могу уйти домой, пока кто-нибудь не придет и не заберет у меня ключи от аудитории, которые мне всучила в руки девочка из культурного блока, когда уходила домой, оставляя меня наедине со своими негодующими демонами. Чтобы хоть как-то себя развлечь, встаю из-за парты и кругами хожу у огромной настенной доски, которую, к слову, не мешало бы помыть. Протяжно выдыхаю и иду в ближайший туалет, чтобы налить маленькое ведерко воды. Когда доска практически сияет своей чистотой, решаюсь на еще одно доброе дело, аккуратно складывая мел в коробочку. Никогда не любила быть дежурной в школе, выполняя всякую работу по классу. Одноклассница, которая стояла со мной в паре, делала все всегда на отъ*бись, желая поскорее покинуть стены общеобразовательного учреждения и пойти домой. Я злилась на нее и ругалась, потому что мне приходилось все переделывать. Один злосчастный мелок выпал из моей руки и покатился в щель под шкафом, заставляя меня выругаться себе под нос. Возникло желание просто закрыть на это глаза и забыть об этом белом крошащимся куске, но укол совести не позволил мне этого сделать и поставил меня на колени перед этой деревянной рухлядью. Почти касаясь щекой грязного пола, я начала шарить рукой под шкафом, наматывая на пальцы паутину и брезгливо морщась. Когда за моей спиной хлопнула дверь, дыхание сперло. — Милое приветствие, — выдал измайловский бас, хозяин которого наверняка пялится на мой обтянутый черной юбкой зад. Когда я все же нащупываю мелок, поднимаюсь и отряхиваю колени, стараясь не смотреть на Макса. Боковым зрением вижу его сложенные на груди руки и легкую улыбку на губах. Встречаюсь с ним глазами только тогда, когда убираю в ящик стола разваливающуюся коробочку из-под мела и, наконец, поворачиваюсь к нему лицом. Измайлов как всегда выглядит безупречно. Черные джинсы и белая футболка красиво обтягивают его накаченное мужское тело, которое явно частенько пропадает на долгих тренировках. Все портит лишь легкая щетина, так некрасиво расположившаяся на симпатичном лице. — Красивые бедра, — без капли стеснения произносит Макс, смотря мне прямо в глаза. — Что ты здесь делаешь? Мне хочется разбить ему лицо, проехавшись по нему каким-нибудь тупым предметом. Руки чешутся взять что-нибудь тяжелое и долго наносить удары, разбрызгивая кровь на потертый линолеум, покрашенные стены и новые парты. Я бы сейчас назвала миллион способов оборвать жизнь этому человеку вместо того, чтобы молчать, борясь с бушующей ненавистью, которая так и норовит выплеснуться на заместителя председателя студенческого совета. — Ты сам меня сюда позвал. Я тебя уже час жду, — я очень сильно стараюсь говорить спокойно. — Да, но я же потом тебе написал, что уже не нужно, — Макс полез в телефон, хмуря брови. — Бл*ть, сообщение не отправлено. Мм, я в это время в четвертом корпусе был, там интернет очень плохо ловит, — его виноватый вид слегка приглушает мою злость. — Ева, прости. — Капец. Час в мусорку, — устало выдыхаю и сажусь на край первой парты. — Вынужден не согласиться. Ты помыла доску и сложила мел, — пытается поднять мне настроение Измайлов, вот только паршиво у него выходит. — Ладно, раз уж я виноват в том, что ты здесь столько проторчала, пошли хоть домой тебя отвезу. — Не надо. Я на метро доберусь, — выплевываю эту фразу и, схватив сумку, направляюсь к двери. — Я еще в прошлый раз понял про твою любовь к метрополитену, но поверь, ты еще успеешь на нем накататься за время обучения, — схватив меня за запястье и преграждая путь, почти в губы сказал мне Измайлов так, что я не смогла отказаться. — Замечательно. Тебе, кстати, повезло, что я за ноутбуком зашел, ибо я уже домой собирался. Мм, а почему не позвонила-то? — Номера у меня твоего нет, а в сети тебя давно не было, — сказала, наблюдая за тем, как он из шкафа достает сумку с ноутбуком. — Логично… По пути обменяемся номерами, все равно работать еще долго вместе.***
И вновь я в его машине наблюдаю за тем, как его левая рука скользит по поверхности руля, а вторая набирает чей-то номер в телефоне. Измайлов аккуратно управляет автомобилем, и вообще по нему видно, что он с любовью относится к своей «ласточке». Я не знаю, сколько Максиму лет, но создается такое впечатление, что он старше меня лет на восемь, хоть этого и не может быть. Измайлов периодически смотрит то на дисплей телефона, то на дорогу, изредка кидая секундный взгляд в мою сторону. Интересно, чем он занимается за пределами университета? Только сейчас я поняла, что совершенно ничего про него не знаю, кроме имени и фамилии. — Заскочим сейчас в одно местечко. Это быстро, тут по пути, — он сталкивается с моим вопросительным взглядом и поясняет специально для меня. — У меня ноут странно стал работать. У меня друг шарит в компах, обещал глянуть, что с ним. Хочу завести ему сейчас. Впрочем, я особо не тороплюсь никуда, даже после бесполезно проведенного в ВУЗе часа, поэтому, коротко кивнув Измайлову, вновь залипаю в боковое окно, наблюдая за пролетающими мимо магазинными вывесками и рекламными баннерами. Наверное, стоит о чем-то поговорить, а не молчать как рыба, но тем для общения совсем не возникает, а в голове засела унылая степь и перекати-поле, подгоняемое порывами ветра. Нервно тереблю ремешок от сумки, который уже в сотый раз подвергается насилию пальцами с длинными ногтями, и мечтаю поскорее оказаться дома, засесть на пару часиков с книгой на подоконнике, а вечером, как обычно, пойти на пробежку. — Может, со мной пойдешь? Составишь мне компанию, — предложил Макс, когда машина затормозила рядом с красиво обставленной витриной. Не понимая зачем, ведь Измайлову нужно только занести ноутбук, я вылезла из автомобиля и одернула юбку вниз, сильнее кутаясь в пиджак из-за холодного прикосновения ветра. Максим галантно открыл передо мной дверь, в шутку согнувшись в поклоне, и пропустил меня внутрь. Я оказалась в просторном и уютном помещении, залитом ярким белым светом от огромного числа осветительных приборов. Стойка регистрации ударила по глазам развешанными яркими фотографиями, на которых, в основном, были запечатлены счастливо улыбающиеся люди в разных локациях. Среди снимков также спрятались сексуальные девушки, облаченные либо в нижнее белье, либо в еле прикрывающие тело другие элементы одежды. Больше всего мне приглянулись семейные фотографии с мило одетыми детишками, свадебные и романтические, на которых сливались в нежных объятиях влюбленные пары. Я чуть не клюнула носом пол, споткнувшись о разбросанные по полу провода от аппаратуры, которая стояла почти по всему помещению. Измайлов придержал меня за локоть и покачал головой. Ему уже, наверняка, надоели мои свидания с твердой поверхностью, которые он, как назло, умудряется застать. Посередине помещения величественно раскинулась огромная кровать в королевском стиле с красивым балдахином. Невысокая девушка улыбнулась Максу и помахала в знак приветствия, раскладывая мягкие подушки и поправляя идеально отглаженную постель. Я резко повернула голову, когда где-то сбоку раздалось смачное ругательство. Парень, одетый в светлые джинсы и худи с известной эмблемой, громко хлопнул дверью и взъерошил и без того торчащие в разные стороны светлые волосы. — Оу, Гилберт сегодня не в духе, — насмешливо произнес Измайлов, подходя к парню. — Здорово, Макс, — он пожал в знак приветствия руку моему спутнику и упал в мягкое кресло, нервно выдыхая. — На днях гляну, что с ним. Извини, раньше не получится, — забирая у Максима ноутбук, произнес блондин, рассматривая устройство. — Как будет время, так и разберешься. Мне не к спеху, пока другим попользуюсь, — Измайлов с прищуром посмотрел на друга и сел рядом. — Что случилось? — На завтра съемку заказали за городом. Мало того, что придется провести там весь день, так еще и ночевать там останусь, ибо до поздней ночи их снимать буду. И все бы классно, но через три дня конкурс, я не успею отснять материал, — парень шумно выдохнул через нос и откинулся на спинку, закинув за голову руки. — В чем проблема? Просто откажись, — с невозмутимым видом сказал Макс, задумчиво крутя в руках ключи от машины. — Ни за что. Заказчик, дядя с толстым кошельком, отвалит немалую сумму из-за того, что позвонил в последний момент, буквально час назад, а я согласился. Мне за студию скоро платить, так что деньги мне пригодятся. Но и от конкурса я отказаться не могу, сам понимаешь. — Погоди. Работу надо отправить в четверг? — Измайлов вскочил с кресла и начал ходить кругами около друга. — Так у тебя есть сегодня и послезавтра. Все ты успеешь. — Б*ять, Макс. Мне еще нужно обработать фотографии так-то. Если снимать, то только сегодня, а ребята, которых я нанял, могут только завтра, как мы и договаривались, — Гилберт скрестил руки и поставил их локтями на колени, оперевшись на них подбородком. — Нужно искать замену им. Уже пятый час, в девять мне нужно ехать забирать сестру с танцев. Времени мало… Измайлов, поблагодари потом за меня свою маму. — За что? — лицо Макса исказилось в непонятной гримасе. — За то, что родила сына не уродом, а вполне себе, не побоюсь этого слова, красивым парнем. Ты же мне друг? — довольно спросил блондин, глядя в упор на Измайлова. — Друг. Вот и поможешь мне по-дружески, — закончил он, получив утвердительный кивок. — Кстати, это кто? — наконец-то обратив на меня внимание, спросил Гилберт. — Ева, — максимально коротко ответил Макс, переведя на меня взгляд своих серых глаз. — Кирилл. Приятно познакомиться, — представился парень и протянул мне руку, которую я на автомате пожала. — Хм… ты миленькая. Подходишь. Гилберт оценивающе осмотрел меня с ног до головы и похлопал мне по плечу, после чего направился к стойке, на ходу крича кому-то, чтобы те поторапливались. Мимо меня пробежала девушка, которую я уже видела, мужчина средних лет и женщина в униформе с ведром в руке. Понимая, что происходит, я перевела недовольный взгляд на Измайлова и, резко развернувшись, направилась к выходу из студии. Максим догнал меня и схватил за руку уже на улице. — Ева, я сам не в восторге от этой ситуации. Кирилл, мой лучший друг, который не раз меня выручал, сейчас нуждается в моей помощи, а я, в свою очередь, в твоей. Пожалуйста, — Измайлов выжидающе уставился на меня, все еще не отпуская мою руку. — В качестве благодарности я каждый день после семинара буду отвозить тебя домой, и тебе не придется добираться на метро с пересадками. Перспектива бесплатно добираться с комфортом от парка до дома в течении четырех дней меня безусловно обрадовала, поэтому, ни слова не сказав, я дернула плечом, высвобождаясь из измайловской клешни, и вновь зашла в здание. Кирилл метался из стороны в сторону, настраивая оборудование, мужчина возился с прожектором, а девушка заняла место за стойкой, перебирая какие-то бумажки. — Так, объясняю, что нужно делать. Мне нужно отснять молодую пару, в отношениях которой царит страсть, нежность, любовь и так далее. Я буду вам подсказывать, какую позу занять, куда деть руки, какой сделать взгляд, так что слушайте внимательно и выложитесь на полную. Локация уже готова, вещи сейчас вам принесут. Так что переодевайтесь и дуйте в койку, — быстро протараторил Гилберт и вновь пошел давать какие-то указания бедной девушке, которая кружилась, как белка в колесе. В этот момент я повернула голову и немигающим взглядом уставилась на огромную кровать, которую мне придется разделить с моим университетским куратором. Я не подписывалась на это. Просьба поучавствовать в фотосессии ради помощи другу, так невинно прозвучавшая из уст Измайлова, сейчас казалась мне похабной шуткой, а Макс — извращенным плохим комиком. Я надеялась, что съемка пройдет в каком-то другом месте, но никак не в белоснежном ложе. — Спокойно. Я не позволю себе ничего лишнего. Не бойся, — успокаивающе произнес брюнет, делая шаг в мою сторону. — Я буду не только отвозить тебя домой после адаптационки, но и забирать утром, привозя в парк. Второй раз за день у меня возникло желание убить человека, причем, все того же самого. Кирилл и все остальные в студии уже готовы были начать работать… Я уже не могла отказаться от этой съемки, ведь после этого чувствовала бы себя самой настоящей сукой, которая не помогла бедному парню, попавшему в неприятную ситуацию. Скрипя сердцем, я прошла мимо брюнета, скрываясь за одной из дверей. Оказавшись в небольшой комнатке, которая, скорее всего, является кабинетом Кирилла, я опустилась на маленький диван, стыдливо пряча раскрасневшееся лицо в руки. Через пару минут мне принесли простую мужскую белую хлопчато-бумажную рубашку и… все. Все та же девушка подправила мне макияж, делая его максимально естественным, и убрала мои волосы в красиво растрепанную, будто после сна, косу, вытащив две небольших пряди у лица. Я дико стеснялась выходить из кабинета в одной лишь рубашке, надетой поверх нижнего белья, и топталась какое-то время у двери, собирая в кулак всю свою смелость и решительность. Девушка, ни разу не заговорившая со мной во время приготовлений, лучезарно улыбнулась мне и успокаивающе погладила меня по руке. Из-за этого жеста я разволновалась еще больше и торопливо дернула дверную ручку. Эх, была не была… — Прекрасно выглядишь, — прокомментировал мой внешний вид Гилберт, задержавшись взглядом на голых ногах. Пискнув сдавленное «спасибо», я посеменила к сидящему на кровати в одних пижамных штанах Измайлову, одергивая доходящую до середины бедра рубашку. Под изучающим взглядом металлических глаз сняла кроссовки и залезла на постель, обхватывая себя руками. Боковом зрением видела, что он продолжает пялиться на меня, но старалась сделать вид, будто не замечаю этого. Кирилл попросил нас залезть под одеяло и лечь лицом друг к дугу, взявшись за руки, и сделать полный любви взгляд. Я постаралась представить, что Макс мой молодой человек, которого я до одури обожаю. Наверное, мне помогли мои алеющие щеки, ибо Гилберт рядом довольно заверещал. Через некоторое время, постоянно меняя позу, я перестала ощущать сильный дискомфорт от прикосновений Макса к своему телу, свыкнувшись с ними. Однако треклятый румянец по-прежнему опалял мое лицо, когда руки касались голого накаченного торса. Измайлову же, кажется, все было по барабану. На его лице красовалась фальшивая хорошо изображаемая нежность. Он казался мне фарфоровой статуэткой, которую я в какой-то момент отчаянно захотела развести на настоящие эмоции, но сдержалась… — Отлично! А теперь, друзья мои, покажите мне страсть, — выдал Гилберт, довольно скалясь. Залезая сверху на лежащего на спине Измайлова и расставляя ноги по обе стороны от него, я старалась думать о чем-нибудь неприятном и даже противном, дабы не показывать разрывающие меня эмоции. Макс сжал руками мою талию, притягивая к себе, и приблизился ко мне лицом, повернув его так, чтобы в кадре казалось, будто он меня целует. В действительности же его губы находились в ничтожной близости от моих, но не касались запретной мякоти. Мужественно выдержав эту пытку, я быстро подняла корпус, когда Гилберт сказал сменить позу. Кирилл попросил Макса сесть, а меня — оставаться на месте. Измайлов вновь притянул меня к себе, только на этот раз находясь в вертикальном положении. Сначала он обхватил мое лицо руками, прижимаясь своим лбом к моему, по наставлению Гилберта, потом положил одну ладонь на мою ногу, слегка задирая рубашку, а другой зарылся в волосы, заставляя откинуть голову назад. Дыхание сперло, когда его горячие губы коснулись шеи. Он не целовал, просто дотронулся губами кожи, чтобы кадр получился более волнующим. Но как это объяснить своему телу, которое в этот момент будто молнией ударило. В голову пришла бредовая мысль о том, что он специально так сделал, чтобы еще больше смутить меня, и, идя у нее на поводу, я решила сделать ответный ход конем. Опыта в отношениях с мужчинами у меня не было от слова совсем. Я никогда раньше не находилась в такой тесной близости с представителем противоположного пола, но в голове возникли пару моментов, уведенных в одном из фильмов, насыщенном постельными сценами. Как та актриса, я постаралась игриво закусить губу, прильнув грудью к телу парня, и обхватила одной рукой его шею, а второй схватилась за широкое плечо, случайно царапнув его ногтями. Внешне Измайлов никак не отреагировал, что заставило меня почувствовать легкую досаду… — А теперь обними ее, сильно прижав к себе, — скомандовал Гилберт, перемещаясь вокруг нас. Измайлов притянул меня к себе еще ближе, хотя ближе было уже некуда, и обхватил руками за талию, практически вдавливая в свое тело. Я повела бедрами вперед, чтобы принять более удобное положение, и еле сдержалась от желания завизжать, когда почувствовала, что сижу на чем-то твердом. Я с ужасом посмотрела Максу в глаза и пожалела об этом. Парень явно боролся со своим природным инстинктом, дабы не позволить себе лишнего. Не отрывая от меня глаз, Измайлов по требованию Кирилла сел немного выше, опираясь на спинку кровати. Это действие произошло со мной на руках, поэтому, возвращаясь в прежнее положение, я вновь случайно потерлась о его плоть, скрытую под тканью штанов. Я пискнула ему практически в ухо, из-за чего он шумно и прерывисто выдохнул через нос, посылая по моему телу волну мурашек. Внизу живота слегка потянуло, и я еле сдержала слезы, мечтая о скорейшем завершении ненавистной фотосессии. Когда Кирилл наконец-то дал отбой, я пулей слетела с Измайлова и на дрожащих ногах, не оглядываясь, побежала в кабинет. Последние минуты съемки были самыми мучительными. Мне страшно было смотреть Максу в глаза, голова начала болеть от напряжения, а губы так и норовили задрожать от непрошеных слез стыда. В кабинете я быстро переоделась в свою одежду, повесив рубашку на вешалку, и постаралась привести пульс в порядок. Руки тряслись, как у законченной наркоманки, которой срочно требуется очередная убивающая доза. Из кабинета я вышла, стараясь изобразить хладнокровие, хотя получалось, наверняка, паршиво. Измайлова в помещении не было. Ко мне подошел довольный Кирилл, который от души поблагодарил меня, несколько раз коротко обнял и пообещал в ближайшее время сделать мне босяцкий подгон. Выходя из студии, я смотрела себе в ноги, боясь поднять голову. Макс сидел в машине, смотря прямо перед собой тяжелым взглядом. Быстро прошмыгнув в салон автомобиля, тихо хлопнула дверью и пристегнула ремень. В этот же миг Измайлов вдавил педаль газа в пол, и машина сорвалась с места. Дорога до дома была тяжелой. Молчание угнетало, но говорить о чем-то сейчас не то, чтобы не хотелось, а было бы совсем не к месту. Я уже много раз пожалела, что согласилась на эту фотосессию, которая, наверняка, оставит след в наших итак не простых отношениях. Ладно, если бы Измайлов был просто одним из моих кураторов, в помощи которых мы уже почти не нуждаемся, так он же еще является моим руководителем в студсовете, с которым мне придется постоянно контактировать. Желание покинуть студенческое объединение въелось мне в голову, но мозг и здравый смысл быстро поперли его оттуда. Нужно просто забыть об этом неловком недоразумении и жить дальше, будто ничего и не было. Мне кажется, я уложилась секунд в пять, покидая салон измайловской тачки и ураганом залетая в подъезд. На минуту мне стало интересно, а посмотрел ли он вообще на меня, пока я старалась стремительно ретироваться от него, или сразу вжал тапку в пол, уезжая подальше от меня и моего дома. В ту ночь спала я неспокойно, мучаясь то от кошмаров, то от неприличных снов с участием одного брюнета, вызванных прекрасной фантазией слишком впечатлительного «ребенка»…Продолжение следует…