Сломленный летать не будет

– Бірақ, әке, бұл қорқынышты! (Но, отец, это страшно!) – жалобно издал невысокий мальчишка, хватаясь за отцовский рукав. Он знал, что родитель не нравилось такое его поведение, но совладать со своим страхом ребёнок не мог. Юный казах поднял взгляд на мужчину. Тот, как и предполагал мальчик, был недоволен. – Бүх зүйлээс айдаг бол чи хэзээ ч хүчтэй дайчин болохгүй. Дайчин хүн айдастайгаа тэмцэж чаддаг байх ёстой. Тэгэхгүй бол чи бүх насаараа миний ард амьдрах болно. (Ты никогда не станешь крепким воином, если будешь всего боятся. Воин должен уметь бороться со своими страхами. Иначе всю свою жизнь проживёшь за моим боком.) Алтын Орда издал вздох, после чего присел на корты. Большие ладони взяли детские ручки, а серьезный взгляд поймал пугливый. – Хүү минь, энэ хорвоод чамайг айдас төрүүлэх олон зүйл байх болно гэдгийг санаарай. Түүнд чамайг эрхлүүлэхийг бүү зөвшөөр. Түүнтэй тулалдах цорын ганц арга бол тулалдах, нүүр тулах явдал юм. Дараа нь та үүнээс айхгүй болно. Казахын хаант улс, би чамайг эрх чөлөөтэй, хүчирхэг улс болон өсөөсэй гэж хүсч байна. Мөн би өөрийнхөө мэддэг бүх зүйлийг танд зааж өгөхийг хүсч байна. Тиймээс цаашаа, илүү зоригтой. Би чамайг унахыг зөвшөөрөхгүй. (Сын мой, тебе стоит запомнить, что в этом мире будет много чего, что будет вызывать у тебя страх. Не давай ему овладеть тобой. Единственное средство бороться с ним - это дать бой, пойти лицом к лицу. И тогда ты больше не будешь этого бояться. Казахское Ханство, я хочу, чтобы ты вырос вольной и сильной страной. И хочу научить тебя всему тому, что знаю сам. Так что вперёд, смелее. Я не дам тебе упасть.) Правитель монгольских земель поднялся на ноги и подтолкнул сына к обрыву. Юнец всё ещё боялся, он мялся, сжимал в руках одеяния. Но все же ступил вперёд. Сделал шаг и полетел в свободном падении. Орда и вправду не дал своему дитю упасть: он ждал, когда мальчишка сможет совладать с полётом, но чем ближе тот летел к земле, тем волнительнее ему становилось. В последний момент мужчина ринулся вниз за будущей страной и подхватил его под локти, придав помощи в выравнивании полёта.       Ханство помнил этот день. Тогда он впервые учился летать на высоте, а не пархать в пару сантиметрах от земли. Его отец сдержал свои слова, не дав сыну разбиться о землю лицом. Мужчина вздохнул. Крылья ныли, требовав к себе внимания. Ему давно нужно было хорошенько полетать, размяться. Однако, кто ему даст на то право. Казах засел у окна, наблюдал за видом снаружи. Правда, взору вскоре надоели скучные, высокие здания. В рассматривании неба не было ни единого толку, если сам он не мог туда взмыть на своих крыльях. Тогда же карие глаза опустились к территориям дворца и, стоило ему это сделать раньше!, там показались знакомые фигуры. В жилах пленного застыла кровь. Керей бросился к дверям, стал её тянуть в попытках отворить, но получив отрицательный результат, принялся колотить по ней кулаками. Стоило страже снаружи открыть дверь, как крылатый пулей выскачил оттуда, несясь куда глаза глядят. Жаль, что далеко хан не убежал - на него навалились стражники, привалив к полу. Вольная птица бился крыльями, полз руками, но всё было тщетно. С его уст слетали досадные рыки и крики, в коридоре поднялась пыль. - Жіберіңдер мені, қақбастар! - орал пойманный, рвя голос. Вскоре к ним подошёл Александр, приказал поднять беглеца на ноги. - И что же ты такое творишь, уважаемый? - усталым голосом спросил русский, смотря в злые глаза пернатого. Тот всё ещё брыкался, не взирая на боль в сркученных руках. Он рычал и вёл себя точь в точь, как в первые дни прибывание во дворец. - Отпусти! Не смей их трогать! Только попробуй навредить им, Александр, я разорву твою плоть собственными руками, клянусь тебе! - кричал старший, так и наровясь наброситься на императора. Царя забавляло такое поведение своей пташки. Он был таким очаровательным, когда злился. - Ах, ты про своих детей? Не беспокойся, им не наврядят. И не стоит так беспокоиться. Ты сможешь их увидеть. Я как раз по этому поводу и шёл сюда.

**************************************************

      КХ был готов материть своего соседа. Не зная мата, он всё равно был готов покрыть того большим слоем этих дурных слов. Мужчина шёл, будучи скованный цепью по руками и ногам, за русским, который тянул пленника за металическую цепь, крепленную к наручникам. Это вызывало неприятный зуд стыда в груди у кочевника. Испавшиеся крылья вновь связали, дабы предотвратить возможные попытки побега со стороны Ханства. И он был этому недоволен, очень. Это было неприятно. От того он продолжал рычать и шипеть, демонстрируя своё непокорство и недовольство ситуацией.       Но Керей смолк, стоило ему услышать голоса своих детей. А выйдя в общую залу, то он смог увидеть их в близи. Старший сын ругался на рускую стражу, пытаясь выбраться из их крепких рук. Временами вырваться пытался и Младший Жуз, однако прилагал к этому меньше усилий. Айтеке знал, что в этом не было смысла, он это понимал. Да и не после того, как ты согласился на подданство своего поимщику. - Әке! (Отец!) - воскликнул Средний Жуз, увидев родителя. Его братья мигом успокоились, кинув взгляд в нужную сторону. Ранее всегда воинственный и гордый образ отца начинал трескаться, показывая его побитым всеми этими годами войны. Правильно, как страна, Казахское Ханство на грани смерти. Совсем скоро и русское государство полностью присвоит казахские земли себе. От них ни останется ни кусочка.       Бывший хан не слушал слова Империи. Он не мог поднять взгляда на своих наследников, не мог слушать то, что говорил его былой друг. А ведь Ханство и вправду считал его своим другом в какое-то время. Жаль, что эта дружба обернулась ему ножом в спину.       Ему разрешили обнять детей. Керей обнял своих родных, переменялся парочкой слов с ними, но после его оторвали от детей. Пришлось распрошаться с сыновьями и уйти за русским... - Чего то ты совсем притих, - произнес Александр, беря смуглое лицо в свои ладони. КХ одернул голову, отвернулся, но ничего не сказал. На тихое и удивленное "оу?" он проборматал что-то про желание побыть одному и усталость. Освободив свои конечности, казах скрылся в своих покоях. А молодому царю оставалось лишь уйти к себе, оставаясь во смешанных чувствах: - Не уже ли я перестарался?