Невозможное дитя

Сигрид была вялой и усталой, когда проснулась на следующий день. Ей даже с кровати вставать не хотелось. Джеймс Поттер не ее отец, а ее мать не совсем ее мать, но если к этому она привыкла уже, то к первому… Она поняла, что правда не ожидала, что Локи подтвердит ее теорию. Сигрид была рада, что она, хотя бы, не была ребенком, которого ему подсунули, выдавая за родного, но все же было странно осознавать, что она и не Поттер вовсе. Что зря она на Гриффиндор поперлась, что зря гордилась, что ее родители такие герои… Ведь это все ложь. Но с другой стороны… Джеймс Поттер все еще любил ее, все еще отдал свою жизнь за нее, даже зная, что их не связывает кровь. Он все еще был ее пусть не отцом, но достаточно любящим отчимом, который желал заменить ей того, кто ее зачал. Он все еще герой. Как и мама все еще была мамой, которая встала перед ее кроваткой, совершенно не зная, что ее это не убьет, и лишилась смертного тела. Вот только логика и конструктивная мысль — это одно, а сердце, где теснились разные чувства, начиная от предательства и обиды, и заканчивая радостью и предвкушением — это другое. В конце концов не каждый день, едва привыкнув, что твоя мать древнее скандинавское божество, ты узнаешь, что и отец тебе не отец. Кстати, а кто тогда ее отец?.. Именно этот вопрос и заставил ее встать с кровати и спуститься вниз, хотя сначала она намеревалась остаться в горизонтальном положении на весь день и хандрить. Но она сомневалась, что мать даст, а вопрос, горящий в голове, только подталкивал вперед, заставляя встать раньше, чем ей бы прилетел волшебный пинок. Причем, только на секунду они разминулись, ибо едва Сигрид, как была в пижаме, открыла дверь в коридор, как оказалась перед лицом Клинта, чья рука уже была занесена для стука. Они уставились друг на друга, пока один из них наконец не моргнул, и одновременно сказали: — Доброе утро. Оба понимали, что утро как раз таки не доброе. Клинту было плевать, пока это не касается его миссии, а Сигрид была слишком помята и хмура, чтобы выглядеть как человек, который мог бы искреннее считать, что утро доброе. Но тем не менее они это сказали и тут же невольно улыбнулись, друг другу чувствуя абсурдность ситуации. Оттого Сигрид, как ни странно, немного полегчало и вниз она спустилась уже в куда более спокойном расположении духа. Мать нашлась сразу. Локи, впервые за все это время, обнаружилась за столом, где уже стоял готовый завтрак, и читала «Взлет и падение темных искусств». Откуда только взяла?.. И судя по тому, как кривился ее точеный прямой носик, чтиво ей не нравилось. Но тем не менее ее зеленые глаза продолжали бегать по страницам, даже когда Сигрид уселась напротив, а Клинт хотел, вероятно, вновь застыть около тумб, но Локи, не поднимая глаз, строго сказала: — Сядь. И мужчина без колебаний сел с ними. Завтракали они молча. Клинт просто заправлялся пищей, пока она была доступна, Локи и кусочка не съела, кроме пары долек яблок, а Сигрид, вдруг растеряв всю смелость, тихо ела кашу и молчала. Почему-то открыть рот и задать вопрос, такой маленький, но значимый вопрос, было почти невозможно. Ее губы словно онемели, язык распух, а глотка не подчинялась ее командам, кроме одной: глотать. Она чувствовала, что на нее то и дело смотрит мать, хотя стоило ей поднять глаза, то все, что Сигрид видела читающую богиню, страстно увлеченную своим чтивом. «Что за черт? Мне перед лицом василиска не было так страшно, как сейчас», — чертыхалась она про себя тыкая ложкой овсянку будто пыталась ее убить. — Ты закончила пытать свой завтрак? — спокойно спросила Локи, не поднимая глаза от книги. — Потому что мне кажется, что он уже определенно мертв. — Что с нами будет? Когда через пару дней этот «отпуск» будет окончен? Ты вернешь меня Дурслям? — выпалила Сигрид, которая не это хотела спросить, но, когда вопрос был озвучен, она поняла, что ей и впрямь интересно. Она не могла же вечно игнорировать это подвешенное состояние. Как и то, что ее могут уже искать. Не маги, так те люди. А школа? А ее друзья? Хедвиг, которая так и не появилась?.. Наконец Локи оторвалась от книги. Она громко захлопнула ее и, быстро зыркнув на Клинта, который тут же ушел из кухни, наклонилась вперед. — Слушай меня, Сигрид, — глубоким голосом, который потерял границу между ее женским сопрано и проникновенным мужским, сказала Локи, отчего девочка невольно сглотнула, впервые понимая, насколько же нечеловеческая мать ей досталась. — Я может и Бог Обмана, но ты единственный человек, которому я не лгал, чтобы причинить боль. Ты моя дочь и я тебя никогда не брошу. Ясно? Я сделаю все для того, чтобы ты жила. Искренность в голосе Локи была столь явной, что Сигрид это напугало, а беспокойство за мать и то, чем ей пришлось или придется, отплатить, чтобы прийти сюда, возросло в десятки раз. И позже, когда они покинули дом, она все еще продолжала пребывать в тяжких думах о том, кто ее отец, что все-таки мать задолжала своим «благодетелям» и прочими вопросами, от ответов на которые Локи ловко ушла. Ну и не даром же божество лжи и хитрости. А потом любопытство и желание узнать куда они идут пересилило. Они петляли по Лондону несколько часов без какого-либо точного маршрута, пока она наконец не выдержала и не выпалила: — Да куда мы идем, Мерлин подери? Но Локи вдруг замерла около одного из проулков и шикнула на нее, выставив руку вперед. Еще одним взмахом руки женщина наколдовала в руке миску с ароматно пахнущим рагу и зашла в тень, прежде, чем присесть и ласково промурлыкать: — Иди сюда, песик. Сигрид моргнула. Она ничего не понимала, что ее мать творит?.. Собачку хочет покормить? Да, Локи даже Бургера отказывалась трогать, а тут... Тут в темноте сверкнули глаза, знакомые ей серые глаза, и из-за баков вышел черный пес. — Сириус, — невольно выдохнула она, изумленно смотря на анимагическую форму своего крестного, которая выглядела куда опрятнее и полнее, чем в последний раз, когда она его видела. Ухо пса дернулось, а его глаза и безошибочно нашли ее. В них тут же мелькнула узнавание, но, прежде чем он успел даже дернуться к ней или от нее, Локи молниеносно выкинула руку вперед и схватила его за холку. — Не дергайся, Сириус, — строго сказала она, когда пес оскалился и стал вырываться. — Нам нужно поговорить. Кстати, дом твоей семьи на соседней улице все еще стоит?

***

Дом на Гриммо была ужасной захламленной и темной норой. Вот что первое подумала Сигрид, едва они переступили порог волшебного дома, который скрывался между домами одиннадцать и тринадцать. Но долго разглядывать дом было некогда, ибо, едва они пересекли порог дома, Бродяга преобразился и, схватив ее за руку, утянул себе за спину, указывая при этом палочкой матери в грудь. — Кто ты такая и зачем похитила мою крестницу? — резко сказал он. Сигрид моргнула и предположила, что о ее пропаже уже трубят вовсю раз даже Сириус уже в курсе. И всего-то пару дней, как из школы успела уехать… «Они бы так в детстве обо мне заботились», — ехидно подумала девочка, все еще помня, что единственное магическое присутствие в ее жизни первые десять лет являла собой лишь несколько волшебников, которые жали ей руки и исчезали. Всем было плевать, что ее родственники заставляли ее батрачить на них, лупили и голодом морили. А теперь те, за пару дней отсутствия, успели уже шороху навести. На самого Сириуса она не обижалась. Он был в тюрьме, когда она была ребенком, а сейчас в бегах. Что он мог сделать? Но мама явно так не думала. Локи уперла руки в бока и холодно посмотрела на крестного. — Сириус Орион Блэк, — отчеканила она и безбоязненно оттолкнула его палочку от себя. — А ну прекрати вести себя как идиот, и выслушай, что я тебе скажу. — С чего это? — выплюнул в ответ он и вновь направил палочку на брюнетку. Локи вздохнула, по ее телу прошлась зеленовато-золотая волна и вот уже перед ними стояла Лили Эванс. Во плоти, так сказать. Челюсть Сириуса отвисла, а Сигрид пораженно моргнула. Она еще не видела, как Локи принимает этот облик, хотя бы потому, что сама просила этого не делать. Было даже странно смотреть на эту рыжую женщину, которая была теперь еще более незнакомой, чем прежде. Сигрид привыкла уже, что мама — это высокая зеленоглазая брюнетка, а не эта невысокая рыжеволосая женщина. В конце концов в живую она видела только одну женщину, и именно первый живой образ закрепился у нее в сознании под ярлыком «мать», а не тот, что она видела на фотографиях. Хотя голос остался тот же. — Что это? Неужели я окончательно сошел с ума? Это невозможно! Ты что призрак, явившийся преследовать меня за то, что я тебя подвел? — прохрипел Сириус, отступая на шаг назад и невольно толкая Сигрид за своей спиной еще дальше в коридор. — Это я, Сириус. Клянусь тебе, я действительно Лили Эванс. Спрашивайте меня о чем угодно. Что-то, что знаю только я, — настаивала Локи, мягко дотрагиваясь до плеча Сириуса. Но она остановилась, прежде, чем коснуться его, подумав, что лучше дать волшебнику немного пространства. — Нет, ты не настоящая, — покачал головой Сириус. — Я настоящая, Сириус Орион Блэк, и я живая. Ты был на моей свадьбе. Ты купил моей дочери метлу на ее первый день рождения, несмотря на то что я тысячу раз тебе сказала этого не делать. Я знаю, что твоя анимагическая форма-черная собака, а прозвище — Бродяга. Ты не был Хранителем Тайны. Ты не предал нас, это был Питер Петтигрю. Вы с Джеймсом были единственными в этом мире, кто знал правду о том, что Сигрид не была биологическим ребенком Джеймса, — умиротворяюще произнесла Локи, смотря как мужчина перед ней, некогда красивый и полный жизни, но теперь являющийся лишь бледной тенью себя, качает головой и быстро дышит. — Сириус… — тихо произнесла Сигрид, и коснулась локтя крестного. — Это и правда она. Это мама. Поверь мне, если ей не веришь. — Да, Сириус, я жива, и я действительно здесь, — искренне сказала ему Локи. — Как ты выжила? — наконец прошептал Сириус, пару секунд пристально глядя в глаза крестнице, прежде, чем вернуть внимание к Локи. — Как? И почему выглядела только что по-иному? Это какая-то маскировка? Женщина закатила глаза, понимая, что сквозь этот толстый череп начал проникать смысл, и с мрачным юмором произнесла: — Это долгая история, которую рассказывать лучше сидя и, может, даже с бокалом чего-то крепче, чем чай. Тебе это точно понадобится. Сириус дернул бровью, но, поколебавшись, повел их в глубь дома на кухню, где немного погодя и три стопки огневиски спустя, выслушав всю историю, ошеломленно произнес: — Позвольте мне уточнить, полностью ли я понимаю ситуацию. На самом деле ты Локи, скандинавский Бог Обмана, Хитрости и чего там еще. Ты был наказан своим приемным отцом, Одином, который заточил тебя в женском обличье, а затем лишил тебя сил и воспоминаний. Ты выросла как Лили Эванс, вышла замуж за Джеймса, родила Сигрид, а потом Волдеморт напал на вас, и ты умерла. А точнее вернулся домой, где Один решил, что тебе не стоит беспокоиться о твоем смертном потомстве, и стер тебе память, которая вернулась, когда ты упал с какого-то там моста, верно? Я все правильно понял? — сухо спросил Сириус и потянулся вновь к бутылке, но ее вовремя отобрала Локи, вновь вернувшись к своему женскому облику. — Да, а теперь хорош пить, — раздраженно сказала она. — Я нашла тебя, чтобы для начала надрать уши за то, что ты такой ужасный опекун и крестный, и для того, чтобы ты позаботился, наконец, о своей крестнице, пока я… буду занята. — Хорошо, — просто сказал Сириус и откинулся на спинку стула, выглядя немного ошеломленным, но в целом спокойным. Брюнетка моргнула. — И это все? Ты мне веришь? Вам не нужны доказательства? — удивленно спросила Локи. — Дементоры, возможно, и помутили мой разум, но они не сделали меня настолько сумасшедшим, чтобы придумать подобную историю. Я никогда не был настолько изобретателен, и я не могу себе представить, что я начал бы сейчас блистать подобной фантазией, когда моя голова и так соображает через раз. Эта история слишком безумна, поэтому должна быть правдой, — мудро сказал Сириус за что тут же схлопотал подзатыльник. — Ау! Теперь я уверен, что ты Эванс! Только она так могла бить! — А до тебя по-другому не доходит, — язвительно сказала Локи. Они усмехнулись друг другу, но тут на кухню вернулась Сигрид, незаметно выскользнувшая, чтобы не слушать уже знакомую историю. Она немного побродила по коридору, побаиваясь идти дальше, но тут услышала посторонние звуки около входа и ворвалась обратно на кухню, и шепотом сказала: — Сириус. Там кто-то около входной двери. — Ты же сказал, что об этом доме почти никто не знает? — подозрительно спросила Локи и резко встала. Сириус нахмурился, а потом застонал. — Проклятие! — выругался он. — Я и забыл, что Орден именно сегодня прибудет сюда! — Орден? — неверующе спросила Локи. — Орден Феникса? Неужели этот старый дурак вновь воскресил этот балаган? В коридоре послышался грохот и гомон голосов, и Локи закатила глаза. — И ты, естественно, притащил их сюда, — раздраженно выпалила она. Сириус тоже быстро встал и развел руки в стороны. — Я хотел быть полезным! — рыкнул он. — К тому же, ты думаешь у меня был выбор? Если я хотел увидеть Сигрид лично, мне пришлось бы прикинутся все еще верящим в его бред идиотом! — Блэк! — раздался зычный голос, в котором без труда, те кто знали, могли опознать Аластора Грюма. — Где ты, Мордред тебя задери? — Уходите, пока он не понял, что вы здесь, — зашипел Сириус и махнул себе за спину. — Там есть черный… Но Локи уже успела подойти к дочери и взять ту за руку, после чего сказала: — Мы сами. Отделайся от них и приходи туда, где все началось. После чего они исчезли в зелено-золотых искрах буквально за секунду до того, как на кухню ворвалась дочь кузины Сириуса, которая чуть лучше ориентировалась в этом доме и была первой, кто догадался искать его на кухне. — Хей! — воскликнула она и огляделась. — Мне показалась, или… — Тебе показалось, Нимфа, — очаровательно сказал Сириус и, подхватив дочь Меды под локоток, вывел ее из кухни, забалтывая ту на ходу, а сам думая, что только его крестница могла оказаться дочерью бога. Мерлин! Знай Джеймс, что он захомутал самого бога Локи, конца края его восторгам не было бы. Или ужасу, что он влюбился в того, кто большую часть жизни провел в облике парня. Ох, он почти мог представить его лицо!.. Но Джеймс был мертв. А его жена, которая скандинавский бог, была жива, как и девочка, которую тот любил, как родную, и которую любил Сириус. И он сделает все, чтобы им помочь и загладить свою вину за то, что он не был рядом с Сигрид, когда больше всего был ей нужен.