Невозможное дитя

Сигрид резко пришла в себя и тут же застонала. Все тело ныло и болело, даже там, где болеть в принципе не могло. Особенно сильно ее мучила голова, единственное облегчение для которой был прохладный пол, к которому она прислонялась щекой. «Стоп! Какой прохладный пол, если я валялась на земле в своем последнем сознательном воспоминании?..» — вяло подумала Сигрид, издала еще один стон и кое-как открыла глаза, чтобы осмотреться. Она была в здании. Это уж точно, ибо вокруг были стены, пол и потолок. Но это было явно не ее предыдущее место пребывания. Здесь было светло, просторно и… современно. Что за?.. Сигрид кое-как приподнялась и села, к своему удивлению, понимая, что вообще способна такое сделать после небольшого сеанса круциатусотерапии. Более того, она чувствовала себя так, будто ее тело стало как-то… удобнее, что ли. Словно ее кожа, с которой сходила синева, стала, наконец, сидеть так, как должна. Но она подумала об этом так, мимоходом, ибо чувство, что она на чужой и опасной территории грызло ее изнутри, а боль все еще притупляла ее мысли. Она выплюнула кровь изо рта и встала на ноги, когда была уверена, что они ее выдержат, и покачнулась. — Фу, — тихо пробормотала Сигрид и коснулась пальцами виска, а потом провела ладонью по лицу, чтобы стереть кровь, из-за которой у нее слиплись ресницы на правом глазу. К шраму она намеренно не прикасалась, чувствуя, как тот все еще пульсирует из-за злости Реддла, которую чувствовала даже сейчас. Тот был в сильном бешенстве, что она улизнула буквально из-под его… взора, причем уже второй раз за последние недели. Вот только как она это сделала? Сигрид понятия не имела. Просто хотела исчезнуть и все. Впрочем, ей неизвестные силы, которые могли быть у нее как у полубога. Может, спонтанное перемещение это одно из их проявления. Кто знает?.. Она тряхнула головой, о чем тут же пожалела, и медленно потопала вперед по холлу, где и очнулась. Или это был огромный коридор? Черт его знает. Хотя на миг она даже замерла и забыла, что как бы в опасности, когда увидела в одной из металлических стен свое мутное отражение. Вся поцарапанная, в крови, одежда изорвана, а кожа, и без того не блистающая загаром, бледная, как снег, а кое-где, особенно руки, та стала сапфировой. Черные ногти-когти дополняли образ. Впрочем, больше всего ее поразили глаза. Все такие же разные: голубой и зеленый, но белки теперь были вишнево-красного цвета, что явно не было последствием лопнувших сосудов. Судя по всему, из-за пыточного проклятия, она потеряла контроль и частично обратилась в… йотуна. Так кажется, мать назвала вид, к которому они принадлежали. Сигрид не знала почему, но могла предположить, что эта шкура куда крепче, чем человеческая, и ее тело инстинктивно хотело перекинутся в то, что лучше выдерживает боль. В конце концов, это кожа была существа, живущего во льдах, так что… Тут ее размышления и «любования» своим видом прервали громкие голоса, а потом звук разбившегося стекла. Звуки доносились откуда-то из-за поворота, где Сигрид предполагала, что была комната или еще что-то подобное. Колебалась она не долго прежде, чем на цыпочках, оставляя едва заметные кровавые следы, пошла вперед. Не прошло и минуты, как она и впрямь оказалась в большом… зале, баре, кабинете, гостиной или смеси всего этого, причем самого современного вида, как и коридор, из которого она пришла. Тут было и кресло со столом, и барная стойка с холодильниками, диваны и ведущий, очевидно с террасы… эскалатор?.. Но все ее мысли о дизайне быстро растворились, когда напротив одного из панорамных окон, прямо на против того, что было разбито, Сигрид увидела до боли знакомую худощавую и высокую фигуру, облаченную в черно-зеленые с золотыми вставками доспехи. Локи. Это определенно был он, но прежде, чем она даже успела сделать шаг вперед, послышался странный гул, и в проеме разбитого окна, откады открывался вид на небо и соседние здания, появилась фигура… Железного человека. Он парил в воздухе в своем красно-золотом костюме, и, роботизированным голосом, вещал: — …на тебя еще один человек в обиде. Его звали Фил. А потом тот поднял руку и выстрелил зарядом неизвестной энергии прямо в грудь божеству. Локи со сдавленным криком отлетел назад, отчего скипетр выпал из его руки и со звоном откатился куда-то в сторону. Сигрид невольно ахнула, а рот закрыла руками, точно зная, что человек такое не переживет. Но, к счастью, Локи не был человеком, и не прошло и секунды, как он уже сел. Но, опять же, едва ли она успела приказать своим ногам шевелиться, как с улицы донесся звук, наподобие того, что издал поток энергии, который выпустил Железный человек из своего костюма. Только этот звук был в несколько раз громче, и походил на гул двигателей или чего-то похожего. Старк задрал голову к небу, вероятно, так же услышав этот звук, а потом взлетел и исчез из ее поля зрения. Почти сразу после этого с улицы стали доноситься звуки взрывов, и Сигрид хотела бы подойти выглянуть наружу, но у нее были и другие заботы. Локи уже успел подняться на ноги, схватить тот проклятый скипетр с пола, а потом он обернулся в ее сторону, явно услышав то, как она охнула от испуга. Сердце Сигрид оборвалось. Все следы радости от того, что она каким-то образом оказалась в непосредственной близости от пропавшего родителя, испарилась как не бывало. Ибо на нее взирали не теплые и часто грустные зеленые глаза, которые с таким благоговением смотрели на нее в первую их встречу, а голубые: злые, холодные и неестественно цвета, как были у Клинта. Ей даже показалось на миг, что он ее не узнал, из-за того количества презрения и ярости, которые мелькнули на его ставшем в миг чужим лице с заострившимися скулами и оскаленными зубами. Но тут его лицо разгладилось, и Локи с едва заметной улыбкой произнес: — Сигрид. Дочь моя, что ты здесь делаешь? Он хищно сделал шаг вперед, а она назад. Сигрид обхватила себя руками и, прищурившись, прорычала: — Кто ты? Локи поднял бровь. — Не узнаешь родного отца? — насмешливо сказал он и крепче сжал скипетр, делая еще пару шагов вперед. — Это разбивает мне сердце. Сигрид фыркнула. — Мать, я узнаю, — жестко сказала она, делая упор на первое слово, еще раз убеждаясь, что сейчас говорит не со своей матерью. Та никогда не настаивала, чтобы она называла ее «отцом», когда та принимала этот облик, и вновь делая шаг в сторону, чтобы держать дистанцию между ними, Сигрид жестко добавила: — Но вот того, кто говорит голосом моего родителя — нет. На миг она заметила, что глаза божества приобрели знакомый зеленый цвет, и в них мелькнула гордость, прежде чем они вновь стали ярко голубыми, и уже чужой голос сорвался с уст Локи. — Хмм, а ты умная девчонка. Я чую в тебе силу и мощь. Ты понравишься моему хозяину и, если сейчас же согнешь колени, то будешь удостоена великой чести и шанса стать «дочерью» великого Таноса, — гулко произнес он. Сигрид сглотнула, понимая, что была права, и Локи одержим, чем бы то ни было или кем-то бы то не было. Она дерзко вскинула подбородок. Этой сомнительной «чести» ей было не нужно, а колени она сгибать и подавно не собиралась перед кем бы то ни было. И уж тем более перед каким-то мутным «Таносом», который желает, чтобы его звали хозяином и перед его именем ставили приставку «великий». Это все ясно указывает на еще одного Реддла, но космического происхождения. Не говоря уже о том, что она лучше вон в окошко сиганет, чем станет кланяться тому, кто стоял за пытками ее родителя. Так что… — Спасибо, обойдусь, — холодно сказала она. — А теперь скажи мне: кто ты? — Глупая дуреха, — зарычал неземной голос из глотки Локи. — Такая же упрямая, как и тот, кто тебя породил. Ну ничего после того, как с Террой будет покончено, я заставлю тебя страдать и жалеть о своей дерзости. После чего он этот дурацкий скипетр, который ей сразу не понравился, и чей кончик опасно засиял. Но тут Локи вдруг… замер. Он будто попал под парализующие заклятие. Все его тело застыло, кроме рук, которые начали мелко дрожать, и глаз, которые меняли с голубого на зеленый, как стрелка метронома. Туда-сюда. Сигрид с робкой надеждой шагнула вперед, понимая, что он борется с тем, кто им овладел. Она не знала, что сказать такого, чтобы помочь ему, придать сил на борьбу, поэтому просто шла вперед, пока ее все еще измененная рука не коснулась его руки, все еще сжимающей жезл, и с трудом удержалась, чтобы ее не отдернуть. Бледная кожа Локи, обычно прохладная, как и у Сигрид была всю ее жизнь, горела. Она была неестественно горячей даже для обычной кожи, а для ее явно чувствительной к теплу голубой и подавно. Божество била лихорадка и, подойдя ближе, Сигрид поняла, что на лице Локи также была мелкая испарина, и мелкая дрожь была не только следствием борьбы с ментальным воздействием извне. — Я здесь, слышишь? — тихо произнесла она, смотря в разные, как и ее собственные, глаза: ярко-голубой и зеленый, и краем глаза замечая, что от ее прикосновения горячая кожа Локи так же начала синеть. — Я… — …должна была сидеть дома, — сквозь зубы выдавил мужчина своим нормальным голосом. Локи своим глазам не поверил, когда, поднявшись, чтобы узреть того несчастного, кто пробрался в башню, увидел свою дочь, хотя та и выглядела… Стоп!.. — Что с тобой случилось? — выпалил Локи, чувствуя, как давление на его разум вновь ослабло, а тело вновь, неохотно, но подчинялось. Он даже не хотел знать почему. Удалось ли ему побороть давление, Другой отвлекся или это все результат того, что его тело инстинктивно от прикосновений отчего-то синих пальцев дочери, так же стало медленно принимать йотунский облик, в котором лихорадка от сражения его тела с чужим ментальным вторжением ощущалась куда слабее, как и само незримое присутствие. Норны, какая ирония! Его чудовищный облик сейчас был его если не спасением, то подспорьем в борьбе с собой же и с этими ненавистными узами. Но даже эти мысли были мимолетными перед лицом того, что было перед ним. Сигрид. Его дочь, которая была не только здесь, но и была явно избита. Ее милое личико было бледным и в глубоких царапинах. Этот проклятый шрам, от которого фонило темной магией, сочился кровью и выглядел будто его нанесли недавно, а не годы и годы назад. Белки ее глаз были вишневого цвета, руки отливали синевой, фактической йотунской синевой, которая подействовала на него, как и Ларец Вечных Зим все это время назад. Более того, ее тело пробивала мелкая неконтролируема дрожь, которую Локи слишком хорошо помнил еще из тех времен, когда был Лили и помогал лечить членов Ордена Феникса, попавших под шальной Круциатус, которым так любили швыряться особо фанатичные Пожиратели, вроде кузины Сириуса и ее муженька. Непроизвольные судороги и дрожь были одни из самых распространенных признаков, которые проявлялись у жертв после того, как это проклятие было применено. «Кто-то пытал мою дочь», — яростно заключил Локи и что есть силы уцепился за эту мысль, которая придавала ему сил. Он, наконец, смог достаточно овладеть собой, чтобы опустить скипетр и коснулся щеки Сигрид сейчас синими с черными ногтями пальцами, что удивительно не тронуло его, впервые с тех пор, как узнал, что он такое. — Кто это сделал? — зарычал Локи, желая исцелить ее раны, но сейчас сейдр был скуден и весь уходил только на то, чтобы блокировать присутствие Другого в его разуме. Даже перекинуться в деву, в чьем облике было легче абстрагироваться от насильственных уз, не вышло бы. Сигрид незаметно выдохнула, понимая, что сейчас Локи был самим собой, и, пожевав губу, призналась: — Пожиратели. — Они не могли войти в дом, — резко сказал Локи, хотя больше от беспокойства, чем от злости. — Только если… Он прикрыл глаза. — Я же сказал твоему тупому крестному, чтобы вы сидели и ждали меня! — прошипел Локи, уже жалея, что не сделал коврик из Бродяги, как хотел изначально, когда понял, что этот балбес вместо того, чтобы заботиться о крестнице загремел за решетку, да еще и по собственной глупости. Ничего ему поручить нельзя!.. — А ты бы вернулся? — возмутилась Сигрид. — Ты даже себя не контролируешь! Буквально! Ее гнев быстро сменился на беспокойство, и она добавила: — Это один из тех «благодетелей»? Тот, кто нанес тебе те раны, да? Кто они? Как от них избавиться?.. Но тут поток ее слов прервал особенно громкий взрыв с улицы, где творилось черти что, и о чем она, кстати, забыла. А потом за разбитым окном мелькнула красная вспышка, после чего последовал громкий рев: — Локи! Сигрид вздрогнула от этого громоподобного голоса, который звучал больно уж близко, и рефлекторно посмотрела на Локи. И медленно сделала шаг назад. Ибо глаза божества, направленные туда, откуда донесся окрик, вновь стали полностью голубыми и засияли, как яркие звезды. А в их глубине зажегся холодный костер такой ненависти и злобы, что ей невольно захотелось бежать. Но куда?.. Да и не могла она бросить своего единственного родителя, который явно был в беде и не только в одержимости, кем бы то ни было, было дело. Взрывы с улицы, крики, нападение Железного человека, который, вроде как, герой и этот голос… Все это было знаками полной задницы, в которой оказался ее родитель. И в которой, хотя ей и было страшно, Сигрид не собиралась того оставлять. Она сама герой, мать его, или где?.. Не то, чтобы Сигрид себя им чувствовала, или до конца понимала, что в этом хорошего. Нет, она старательно им притворялась, строя образ на ожиданиях других и тем, что читала в книжках, но они же так поступают: спасают и все, так ведь? И в этот раз, раз, где ей и впрямь нужно постараться, а не переступать через себя и топать спасать всяких Джинней, пишущих в подозрительных дневниках, мелких вейл под водой и глупых храбрых Седриков, она отступать была не намерена. Слишком много был на кону.