Невозможное дитя

Сигрид старалась не ерзать и унять панику. Устройство, которое сможет активировать некий Тессеракт, способный доставить их в Асгард было закончено, и они сегодня же туда отправятся. Сегодня, она впервые и черт знает насколько оставит родную уже планету и отправится туда, где… Она не знала, чего ожидать, кроме осуждения, презрения, порцию отвращения и… Да, да, вот такая она пессимистка, но ничего не могла с собой поделать. Сигрид не была чужда страху, особенно на фоне того, что Локи туда отправляется на суд, который вполне может вынести ему смертельный приговор. Ей не положено было это знать, но все же невольно она подслушала, как весьма скептичный Локи и Тор скандалили в редкий момент уединения, которое здесь, в особенности после того, как Старк всем в башне растрезвонил, что громовержец отец Сигрид, а не дядя, было почти недоступно. Бог Обмана был уверен, что Один его запрет на всю вечность, и тот факт, что все, что он здесь натворил, было делом не совсем его рук, не поможет, или вовсе казнит. Посему пытался взять с Тора клятву, что тот будет заботиться об их дочери и не бросит ее, если его ожидания оправдаются. Сам Одинсон был настроен куда более оптимистично. Он был уверен, что отец его простит и будет рад внучке, отметая тот факт, что Один и был тем, кто стер Локи память о девочке в первую очередь. Тор явно боготворил отца и не желал видеть в нем и его действиях чего-то предосудительного. Милый и добрый Тор. Или идиот, как не перестает его звать Локи, иногда даже ласково, чье беспокойство было незаметно никому, кроме Сигрид, которая все же была больше склона верить более реалистичному мнению матери. Или ады, как теперь она звала его в мужском облике, чтобы не смущаться и не смущать его. Если божество, подобное ему, вообще можно смутить, так как она уверена, что это слово было придумано гораздо позже, чем Локи родился и тот так и не научился применять его к себе. Но вернемся к ее страданиям и думам. Сигрид переживала и боялась все больше, как близился час отправки в Гайд-парк — почему нужно было тащиться в парк, чтобы активировать эту штуку?! — и понимала, что не совсем готова бросить здесь все. Ее друзья — Мерлин, она не написала им даже! — Сириуса — он, наверное, уже с ума сошел, — школу. Не говоря уже о том, что в волшебном мире назревала война, и Воландеморт не успокоится, пока не убедится, что она мертва. И как показало уничтожение Годриковой лощины, он был готов сравнять все с землей, лишь бы убить ее. Так может ли она все так оставить и сбежать? Дать тысячам умереть из-за этого психопата? Тысячам, в которых первыми будут все те, кто знает ее. Как пить дать, так и будет. Реддл специально начнет с дорогих ей людей, которые не имеют защиты в виде божественных родителей. Сигрид невольно посмотрела на лицо Локи в отражение зеркала, перед которым смирно стояла, пока тот приводил ее в порядок. Он разбудил едва рассвело и заявил, что она королевских кровей и перед знатью Асгарда не должна предстать как оборванка. И тут она поняла, что все же больше эгоист, чем альтруист, потому что не могла оставить Локи, которого и так все постоянно оставляют, перед лицом грядущего. — Я смогу сюда еще вернуться? — все же не смогла сдержаться и спросила она, поймав в отражении взгляд божества. Тот замер, все еще держа прядь ее волос, которые расчесывал, а Сигрид торопливо продолжила: — Нет, я не передумала, но Реддл все еще бушует. И… Я не могу же всех так бросить. Мы же оба понимаем, что он сжег дотла целое поселение только из-за меня!.. И он не остановится. Он знает, что я жива и не остановится. Он будет убивать и пытать дальше. И начнет с тех, кого я знаю лично, чтобы только досадить! Сейчас он слаб, а его сторонники малочисленны, но… Мои друзья, Сириус… Они же будут первыми… Под конец речи она поняла, что стала задыхаться от подкатившего к горлу кому. Сигрид не успела моргнуть, как оказалась в объятиях ады, к которому тут же крепко прижалась, зажмурив глаза. — Героиня ты моя, — тихо сказал Локи проведя рукой по шелковистой волне волос, которые он лично расчесал и заплел, чтобы его девочка при дворе была самой красивой и чтобы все увидели в ней принцессу с первого взгляда. — Не переживай. Твой дурной крестный в порядке. Я уже отправил ему весточку и медальон, чтобы он смог связаться со мной, если будет острая нужда. О твоих друзьях, я уверен, что позаботятся. А Темный лорд… Мы позже вернемся и убьем его, слышишь? Он немного отодвинулся и щелкнул девочку по носу, прежде чем, несмотря на темный блеск глаз, игриво добавить: — Ты же не думала, что я просто так спущу ему с рук то, что он с тобой сделал?.. Зубастая ухмылка, в которой расплылись губы Локи, подсказали Сигрид, что ей нет нужды не верить его словам. Более того, она была уверена, что от такой многообещающей — в основном боль и страдания — ухмылки с воплями убежит даже Реддл. Не знала она в тот момент, что на ее губах появился похожий оскал, да и знала бы, то только бы загордилась собой… …тут в дверь комнаты, которую им выделил Старк — конечно же, заранее поинтересовавшись не нужна ли ее родителям одна кровать, за что едва не получил кинжалом между ребер — раздался стук. Локи и Сигрид окончательно разорвали объятия, а в открытую щель двери тем временем просунулась голова… Клинта Бартона. Тот в последние дни, кажется, избегал их, особенно Локи. Понять можно, конечно. Трудно смириться, что тебя насильно держали под контролем. Пусть даже это сделал и тот, кто сам был частично лишен воли. Сигрид ли не знать. Даже пара минут под Империусом были отвратными, а тут несколько недель… А в случае с адой, так это и вовсе, это длилось месяцы!.. Но тот факт, что она скучала, отрицать было трудно, даже если в эти дни у нее было много новых впечатлений. Отец вот появился. Их общение было еще несколько неловким, но Тор, как и говорила ей мать, имел естественное очарование, которое всегда располагало к нему людей, и они были на пути к тому, чтобы сблизиться как отец и дочь. — Сокол, — тем временем настороженно сказал Локи, напряженно смотря на мужчину, который был ему верным слугой, но сейчас… Он не знал, что о нем думать. Бартон мог быть злопамятным и попробовать убить его в отместку за порабощение. Люди были существами импульсивными и храбрыми до глупости, так что… — Локи, — сказал Клинт и войдя в комнату, не дожидаясь приглашения, встал напротив божества. Ему пришлось, как бы это было не унизительно и несправедливо, задрать голову, чтобы посмотреть в глаза — зеленые, такие зеленые, а не голубые — своего мучителя. Они несколько минут смотрели друг на друга, словно измеряя и оценивая с нового, незамутненного влиянием скипетр взгляда, пока наконец Бартон не произнес: — Я должен тебя ненавидеть. — Присоединяйся к клубу, — уничижительно усмехнувшись, сказал Локи и сложил руки на груди. — Я уверен, что ты даже займешь там пост председателя, если сумеешь потеснить леди Сиф, которая давно уже прочно заняла это место. Сигрид не нравилось напряжение, которое стремительно нарастало между мужчинами, но пока она предпочитала помалкивать, зная, что им нужно было решить все свои проблемы, пока они не загноились и не переросли во вражду. Ну или во что-то, что там следует за ней?.. — Должен ненавидеть, — многозначительно повторил Клинт и поднял бровь. — Но почему-то не ненавижу. Твоя работа? — Да сдался ты мне, — гордо сказал Локи и задрал подбородок. Бартон громко хмыкнул. — Если бы не сдался, ты бы меня не отпустил, — уверенно сказал он и тоже сложил руки на груди. Локи закатил глаза и небрежно — но как-то поразительно грациозно и с долей высокомерия — откинул волнистую прядь с лица. Он больше не зачесывал волосы и не смазывал их маслом давая им спокойно виться, и лишь только самые настырные прядки заплел в тонкие косы и убирал назад. — Чего ты хочешь, Сокол? — нетерпеливо спросил он. — Хочешь мне высказать, какой я плохой? Убийца и так далее? Или желаешь высказать мне с десяток угроз и пожеланий смерти?.. Так выкладывай поскорее, а не болтай попусту. Клинт несколько минут рассматривал рассерженное лицо бога, а потом вздохнул. — С папашей своим не будь таким мудаком, ладно? — многозначительно сказал он. — И используй свой знаменитый язык, чтобы избежать наказания, или хотя бы не нарывайся, чтобы не застрять до скончания веков в каком-нибудь подземелье с подвешенной над лицом ядовитой змеей. У тебя с Тором есть чудесная девочка, которую кроме вас никто не защитит. Он подмигнул Сигрид, которая невольно зарделась, и искренне закончил: — Ну, или хотя бы отправь ее сюда, если все же все пойдет под откос. Я не знаю, что к тебе чувствовать, и пока колеблюсь между врезать тебе в нос и пожелать удачи, но твою дочь, я обещаю, что буду защищать. Хитреца редко кто мог удивить, но Клинт Бартон сумел это сделать. Локи несколько секунд молча рассматривал мужчину перед собой. Верного и храброго. — У тебя действительно есть сердце, Сокол, — наконец хрипловато произнес он и, наклонив голову набок, царственно добавил: — Я буду иметь в виду твои слова, Клинтон Фрэнсис Бартон. И надеюсь, что они не простая блажь, и ты искренне даешь такое обещание. — Искреннее не бывает, — с вызовом сказал Клинт и вскинул голову, будто думал, что его слова ничего не стоят, но Локи лишь улыбнулся. Улыбнулся без яда и даже одобрительно, а потом сказал: — Знаю. Поэтому и ловлю тебя на слове. Ты преданный солдат и уникальный стрелок. Не давай другим тебя убеждать в ином. Локи поднял руки, а между его пальцами замерцали зеленые искры, когда он положил их по обе стороны головы Бартона. Тот настороженно смотрел на него и открыл было рот, как вдруг он вскрикнул и зажмурился. Клинт схватил божество за запястья, чтобы оторвать руки Локи от своих ушей, но тот и сам спустя мгновение их убрал, и лучник упал на колени. Он прикрыл руками уши, в которых невыносимо звенело, и сквозь непроизвольные слезы, выступившее на глаза, просипел: — Что ты со мной сделал? Сигрид, подскочившая к мужчинам и смотрящая на них широко распахнутыми глазами, тоже хотела это знать. — Вынь эти примитивные приспособления из ушей, — четко и повелительно сказал Локи, склонившись над лучником. Тот непонимающе моргнул, а потом медленно достал из ушей два небольших предмета, в которых Сигрид удивленно опознала слуховые аппараты. Она в жизни бы не подумала, что Клинт был глухим, но, судя по всему, так и есть. Или он… был таковым?.. Лучник растерянно моргнул и вздрогнул, когда Локи распрямился и вдруг звонко хлопнул в ладоши. Бартон недоверчиво смотрел на бога, а потом неловко встал на ноги. — Мой слух… — пробормотал он и изумленно коснулся мочки одного из своих ушей. — Ты… Как ты это сделал? Локи сделал игривый пас руками и пошевелив своими длинными и изящными пальцами, весело произнес: — Магия, Сокол. Это моя награда тебе за службу, пусть и невольную, и доброту, которую я тебе не внушал и не мог внушить скипетр. Клинт поднял бровь. — Ну, э, спасибо, — растерянно произнес он, сделав такое лицо, что Сигрид не удержалась и хихикнула, прикрыв рот руками. Лучник перевел взгляд на нее и тоже тихо засмеялся с удивлением понимая, что все же настоящие звуки куда более приятно слышать, чем те, что ему дарили слуховые аппараты. А еще он понял, что смех маленькой богини был один из самых красивых и звонких, как перезвон колокольчиков, звуков, которые ему приходилось когда-либо слышать и он был бы рад слышать его вечно.