Невозможное дитя

Как ни странно, путь назад в свои, она все еще не верила, что эти хоромы теперь ее, покои Сигрид нашла и быстро. Она даже смогла спокойно в них войти, не хлопая дверями, и только потом взяла первое, что ей попалось под руку — бедная ваза — и швырнула ее в стену, ударившись о которую та с удовлетворительным звоном раскололась на тысячу осколков. Но Сигрид это не успокоило. Наоборот, в ее душе еще сильнее и сильнее разгоралось пламя злости, а зрение ее было красным от ненависти. Ее кулаки сжимались и разжимались сами по себе, а мебель вокруг нее мелко задрожала. Она рыкнула и, развернувшись, хотела ударить кулаком по стене, но вдруг замерла с поднятой рукой. Сигрид пару раз моргнула и поймала, с трудом прорвавшуюся сквозь туман ярости, мысль, что ее злость справедлива, но больно… неестественна. Будто и не ее вовсе. Точнее ее, но будто ту, как камин дровишками, что-то топит извне. Сигрид медленно опустила руку и сделала пару шагов назад, тряся головой, чтобы рассеять свои чувства. А потом она зажала пальцами виски, которые пронзило острой болью. Шрам на лбу тоже начало дергать и с каждой секундой все сильнее. — Ммм, — болезненно застонала она. Сигрид невольно отступила назад, а потом ее взгляд невольно упал на большое кованное зеркало, которое стояла чуть левее от нее. Она изумленно застыла, когда увидела свое лицо: бледное, искаженно от боли и… глядящее на нее из отражения багровыми глазами с вытянутыми зрачками. Сигрид быстро подошла к зеркалу ближе и в ужасе смотрела на себя. Она подняла руки, которые мелко подрагивали и коснулась своих щек. Поттер… — пронеслось в ее голове жутко знакомый шипящий голос, а ее шрам вновь резануло от боли. Не такой интенсивной, как когда она была на Земле, но все же ощутимо. Теперь Сигрид чувствовала, что в ее сознании присутствовал кто-то еще. Будто тень витала на краю ее разума… …липкая, холодная, но… …знакомая, как кошмар из детства. — Пошел вон. Томас, — рыкнула она, смотря в эти чужие глаза на своем лице. Ее шрам вновь запульсировал, а разум накрыла еще одна волна ненависти, которую теперь Сигрид могла отличить от того, что чувствовала она. Тут комната вокруг нее словно растворилась. Стены спальни превратились из песочного мрамора и золотых элементов в темные и мрачные покои, чьи стены были затянуты черно-серым шелком, а мебель — вместо изящной и резной — была старинной и по большей части закрыта простынями. Там было так же темно, как и в ее комнате, но все было каким-то заброшенным… …но самое главное на нее из зеркала смотрел Воландеморт. Краткий взгляд вниз дал ей знать, что она все еще была собой, но в отражение все еще был виден Реддл, чья кожа в этот раз была еще более синюшной, а черные вены теперь были видны постоянно, а не периодически мелькающими червями под тонкой кожей. Он вообще был какой-то… истончившийся. «Великий» Темный лорд выглядел болезненно, будто с ним было что-то не так. Слабое эхо физической боли под всем этим слоем ненависти, злобы и ярости, еще больше подпитывали уверенность Сигрид, что она была права в своих догадках. — Посмотри на меня, девочка, — прошипело отражение. — Это ты во всем виновата!.. Сигрид сердито фыркнула. — Уточняй, чертов полукровка, — ядовито сказала она. Сделав медленный шаг вперед, она наклонилась ниже к зеркальной глади. Сигрид опиралась на столик, которого тут еще секунду назад не было, поскольку зеркало во весь рост, как и вся комната, изменилось, превратившись в трюмо из темного дерева. Реддл в зеркале повторил за ней движение и теперь они чуть ли не упирались лбами друг в друга, и лишь тонкое иллюзорное стекло их разделяло. Темный лорд хрипло засмеялся. — Ты говоришшшь как тот, якобы, божок, которого ты сссчитаешь своей матерью, — сказал он. — Ссстолько же ссамодовольства, но мало уверенносссти. Она закатила глаза. — Да брось, — насмешливо выплюнула Сигрид. — Просто признай, что ты испугался. Лицо Реддла исказилось от ярости, но чувство тревоги и страха при воспоминании о Локи, которые она уловила, были истинными. И это еще больше его разозлило, ведь он понял, что его Немезида могла поймать его эмоции так же ясно, как и он мог уловить ее злость, которая и помогла ему сейчас установить контакт с девчонкой. — А еще тебе завидно, — насмешливо продолжила она, и в тоже время, лихорадочно думала, как разорвать эту проклятую связь. — Завидно, что моя мать божество, в то время как твоя, слабая жалкая дуреха, умершая от родовой горячки, нет. Что твой отец простой маггл, а мой нет!… Ты сгораешь от черной ревности, что моя кровь чиста и божественна, и я более бессмертна, чем когда-либо будешь ты!.. Отражение Воландеморта, как и вся комната, пошла странной рябью, и она поняла, что связь между ними слабеет. Видение было все более размытым по краям, и порадовавшись успеху, она продолжила насмехаться над мнительным Реддлом. — Ты надеялся, что меня убьет Адский огонь? Трус! Ты знаешь, что при столкновении лицом к лицу, выиграю я. Потому что я всегда выигрываю. Даже будучи младенцем, я тебя смогла победить, жалкий, бесполезный, грязный, смертный полукровка!.. — желчно выкрикнула она, кривя губы в жестокой ухмылке. Тут первым задвигался Воландеморт и с ужасом Сигрид поняла, что теперь уже она повторяет его движения. Он с истошным воплем ударил кулаком в зеркало, которое тут же покрылось трещинами, а комнаты полностью потеряла контуры, и стали видны стены ее покоев. Но она почти этого не видела, поскольку ее руку пронзила ужасная боль, но ее кулак еще раз против воли ударил в треснувшие зеркало, и еще раз, и еще… — …хватит! — вдруг услышала она громкий голос, и ощутила, как ее запястье перехватили твердые пальцы в миллиметре от разбитого зеркала, которое кучей острых осколков лежало около ее ног. Сигрид потерянно заморгала, понимая, что присутствие в голове исчезло, и что теперь вокруг нее были только стены ее новой комнаты, и никаких странных темных покоев, покрытых пылью. А еще она резко ощутила, что ее бьет озноб, рука онемела, а где-то вдалеке грохотал гром. — Сигрид? — тихо позвал ее вновь голос и она, еще раз моргнув, повернула голову. И увидела перед собой отца, увидела Тора, чьи голубые, полные беспокойства, глаза были различимы даже во тьме ее комнаты. Он был без уже привычной брони, только в простой светлой рубахе и кожаных штанах, а его волосы были собраны в небрежный хвост. Пара упрямых прядей падали ему на лицо, и Сигрид виновато поняла, что должно быть его разбудила. А может и не только его. Она только сейчас поняла, что вся мебель в комнате была передвинута, как после землетрясения, а зеркало не единственный хрупкий предмет обстановки, который теперь был разбит вдребезги. «Ох, черт!» — несколько вяло подумала Сигрид, чувствуя, как на нее внезапно накатила жуткая усталость. Пол под ногами качнулся, и если бы не нежная хватка громовержца на ее запястье, и его другая рука, быстро подхватившая ее, едва ее коленки подогнулись, то валяться бы Сигрид на полу. Позорище.

***

В конце концов, наотрез отказавшись, чтобы ее тащили обратно в залы исцеления — ибо открывать счет попаданиям в это место, наподобие того, что у нее уже есть в Хогвартсе, ей не хотелось — хмурый и обеспокоенный Тор согласился отвести ее к Локи, который мог бы исцелить своими силами ее руку. Благо, тот имел в своем распоряжении достаточно для этого сейдра, несмотря на наручи. Ну как отвел. Отнес. Ноги Сигрид почти отказывались слушаться, будто это недолгая конфронтация с Реддлом лишила ее всех сил. Впрочем, может так и было. Из-за расстояния буквально в целые миры, связь была зыбкой, и Воландеморт явно не свои силы тратил, чтобы ее установить. Чертова пиявка, которая воспользовалась ее злостью на ту дамочку — Сиф. Ррр!.. «Успокойся, тебе это может вылезти, как выяснилось, боком, дура», — уговаривала сама себя Сигрид, пока ее позорно, как дитя, несли на ручках к покоям, что были дальше по коридору от тех, что выделили ей. Впрочем, возмущение было больше напускное, потому что ей… понравилось, что ее, как нечто хрупкое и ценное, держали сильные и теплые руки отца. Она испытала непривычное ощущение безопасности и желание положить голову ему на плечо, и пускай все ее заботы растворятся в темноте коридоров. Но эта тяга была мимолетней, а путь до покоев-тюрьмы Локи еще короче. Двери кратко засияли золотом, когда Тор — аккуратно опустив ее на пол — коснулся их, а потом они вошли внутрь. В отличие от остальной части дворца, здесь ярко горел свет. В очаге, в паре жаровен, и, в поразительно похожем на потолок Большого зала Хогвартса, звездном небе, что здесь был вместо потолка. Комнаты были такими же большими, как и те, где недолго пребывала она, но они были оформлены в зелено-золотых тонах, в отличие от золотисто-песочного цвета, в которых были укращены ее новые покои. Так же здесь было много книг: на полках, рабочем столе, где так же теснились какие-то пробирки и свитки, на тумбах и даже полу. Были здесь и всякие безделушки, некоторые из которых были ей совершенно не понятны, а некоторые знакомы, и… они просто выглядели более жилыми и индивидуальными, чем ее безликие и нейтральные покои. Но несмотря на обилие вещей и томов здесь было чисто. Все книжки были аккуратно расставлены, а не разбросаны. Они стояли ровными стопочками, вазы, сувениры, колбы… Все это было кристально чистое и явно на своих местах. Сигрид бы еще долго осматривалась по сторонам, но Локи, который замер на полушаге, едва они вошли, ей не дал. Он выглядел взволновано и, судя по всему, ходил из стороны в сторону, заламывая руки, так же услышав ее «концерт». Черт! — Что случилось? Я почувствовал всплеск сейдра и услышал грохот… — резко спросил он, остановившись перед Тором и Сигрид, которая стыдливо потупила глаза. Но на полуслове замолк и внезапно схватил руку дочери, которую та баюкала и притянул к себе. — Ауч! — невольно вырвалось из рта Сигрид, когда ада коснулся прохладными подушечками пальцев ее разбитых костяшек после того, как быстро снял импровизированную повязку, читай, полотенце. Его глаза на миг расширились, а потом он выразительно поднял бровь, пристально смотря в глаза Сигрид. — Ну? Я внимательно слушаю, — хмуро сказал Локи. — С какой стеной ты дралась в три часа ночи вместо того, чтобы спать? Сигрид обиженно засопела. — С зеркалом, — наконец пробормотала она, все больше и больше чувствуя себя идиоткой, которая вот-вот провалится под землю от смущения. Хотя, казалось бы, чего так стыдится?.. «Всего лишь того, что я периодически ловлю реалистичные видения с Воландемортом и иногда себя калечу, испуская при этом неконтролируемые всплески магии», — самоуничижительно подумала Сигрид и тяжко вздохнула. Локи тем временем пораженно моргнул и выжидательно посмотрел на Тора, надеясь, что у него будут куда более внятные объяснения, почему их дочь вместо того, чтобы спать под действием зелий Эйр, стоит сейчас перед ним с измученным видом, испариной на лице и разбитой рукой. Это, уже не говоря про звуки битого стекла и ходящей ходуном мебели, которые его и вырвали из легкой дремы, в которую он с таким трудом погрузился. Но тот был хмур и сверлил затылок девочки таким же выжидательным взглядом. Пока не поймал колючий взор трикстера и не произнес: — Я проснулся от звуков разбитого стекла, которые доносились из комнаты Сигрид, а когда я вошел… Тут он примолк, а девочка тяжко вздохнула и уныло вставила: — …то увидел, как я кулаком разбиваю зеркало. Локи испустил рваный вдох, чтобы не сказать что-то резкое — или полное панического испуга — и набравшись терпения, которого у него в последнее время открылся целый запас — это, вероятно, шло в комплекте с родительством — потянул свою строптивую дочурку к кровати. Там он усадил ее, подошел к полкам и, взяв пару пробирок, да баночку с мазью, вернулся и присел рядом. Локи вновь взял в руки ее несчастную ладонь, а потом как можно спокойнее спросил: — И зачем ты это сделала? — Воландеморт привиделся, — буркнула Сигрид и зашипела, когда прохладная и сильно пахнущая травами мазь попала ей в раны. — Каким-то образом этот проклятый черт смог ощутить мою злость и, воспользовавшись ею, активировал со мной эту дурацкую связь, хотя я и не спала, как было в прошлые разы. И я… Как бы, его слегка разозлила, а потом моя рука против воли поднялась и начала превращать в крошево зеркало. И вот. Трикстер спокойно выслушал ее, спокойно закончил наносить мазь, и перевязывать ее пальчики, а потом так же спокойно спросил: — И почему ты злилась? Сигрид не знала почему, но это странное спокойствие у переменчивого, как море, божества, которым был ее ада, напугало ее больше, чем если бы он злился и кричал. Она метнула быстрый взгляд в сторону Тора, который, едва заметно подняв бровь, несколько удивленно и настороженно смотрел на Локи, и поняла, что предчувствия ее не обманывают, и все это не к добру. А потом до ее вялого мозга дошел смысл вопроса и ее вновь омыл стыд. Теперь, когда она была более или менее спокойна, а злоба ей не застилает глаза, Сигрид понимала, что совершила глупость. Невольно, но все же напала на… неприятную женщину, которая, как теперь она понимала, была той самой Сиф. Леди-воительницей, о которой ей рассказывал Тор, и которая, как горько упоминал ада, была «председательницей» клуба его ненавистников. Кто был тройкой тех мужчин, она тоже, наконец, догадалась. Троица воинов. Так же приятели громовержца, но неприятели Локи. Ужас. И как теперь быть?.. Лгать-то не хотелось. Да и смысл? Лучше уж первой признаться в том, что она невольно напала на Сиф, чем потом это вылезет ей, и, не дай Мерлин, аде, боком. — Я облажалась, — прямо выпалила она и посмотрела сначала на одного мужчину, а потом на второго, и несчастно произнесла: — Я резко проснулась посреди ночи и… вышла прогуляться. И потерялась! Знаю, знаю, я не знаю местности и должна была сидеть тихо в комнате. Ждать утра… Но… Короче, я делала прежде, чем думала… Тут Локи выразительно зыркнул на Тора и тихо фыркнул, а Сигрид тем временем продолжила: — … а потом наткнулась на… них. Я не хотела подслушивать! Честно, но… Она с отчаянием глянула на Локи и быстро затараторила: — Я же не знала, как именно тебя дед решил наказать, а они как раз об этом говорили, а потом… А потом эта бабенка начала плеваться ядом… Нет, я знаю, что у тебя здесь не самая лучшая репутация, но… Даже я Реддлу не желала пыток, чтобы… Сбить спесь! Как так можно?! Как можно говорить о человеке, кем бы он ни был, и как бы не нравился, что он заслужил года пыток и плена?.. И я разозлилась! Но она все продолжала говорить… О том, что ты обманываешь отца, и я не его дочь, и что яблочко от яблони не далеко падает, а еще что я заведомо родилась с гнильцой, раз уж одной с тобой крови!.. Сигрид задохнулась от эмоций, но сделав глубокий вдох, на одном дыхании быстро закончила: — …и я сжала кулаки. А вокруг ее шеи появился какой-то странный ошейник из… мягкого льда, который начал ее душить. Но тут мужчины, которые были с ней закричали, и, я, поняв, что творю, убежала. Она покрепче прижала к груди забинтованную руку, шмыгнула носом и обреченно повторила: — Простите, я облажалась. Сигрид смотрела себе на коленки и не видела, как изменились в лицах ее родители. Тор еще больше помрачнел и сложил подрагивающие от злости руки на груди, а лицо Локи стало словно высечено из мрамора. Его глаза стали как два острых и холодных драгоценных камня, в глубине которых горел огонь безумия и обещания боли, да неприятностей тем, чей разговор — полный ненависти и неприязни к нему — его дочь умудрилась подслушать, даже суток не проведя в Асгарде. — За что ты извиняешься? — четко разделяя слова произнес трикстер и сжав подбородок дочери, повернул ее лицом к себе. — Хмм? Сигрид сглотнула, увидев этот сумасшедший, несмотря на спокойное лицо, блеск в глаза родителя, и, как можно тверже, сказала: — Той женщиной была леди Сиф, а ее спутники были Троицей воинов. Ты же сам говорил, что они здесь в почете. А теперь, если кто узнает, что это я сгоряча напала на леди Сиф, то это подтвердит ее слова, что я опасна. И дед меня точно на Землю изгонит. Я же ему и так не понравилась, а так будет еще и повод меня больше невзлюбить. И тебя, помимо всего прочего, обвинить еще и в том, что твое потомство неадекватное или еще чего… Извини. Локи прикрыл глаза и вздохнул. Он почему-то и не сомневался, что теми, кого подслушала Сигрид, были дружки Тора, которым тот, естественно, уже все успел поведать. Болван. Но его даже не столько их слова обидели — хотя он это запомнит и припомнит еще — сколько согрело то, что дочь в первую очередь думала — а она определенно была у него умна не по годам — о том, что она могла его подвести. — Иди ко мне, — тихо прошептал он и притянул ближе не сопротивляющуюся девочку, которая тут же доверчиво прильнула к нему. Локи обхватил одной рукой ее голову, а другую положил ей на спину, и стал неторопливо водить по ней круги. Он поцеловал ее в макушку и медленно перевел взгляд на Тора, который застыл статуей самому себе неподалеку от них и ни разу еще не подал голос. Судя по тому, что он увидел на лице громовержца, то еще одна иллюзия о том, что у него есть верные и преданные товарищи, была разбита, как и слепая вера в праведность отца. Локи даже стало его немного жаль. Ему ли не знать, как это паршиво, когда твой привычный мир трещит по швам, а знакомые вещи, и люди, становятся чем-то чужим и неправильным. Хотя сам виноват! Какого Хеля им первым делом пошел все рассказывать?! Знал же, что они его не любят, и, наверняка, скептично примут новости о существование Сигрид. Так нет же, в первую же ночь пошел и все вывалил, очевидно, ожидая… А чего Тор ожидал? Что троица и Сиф обрадуется и воспылают желанием узнать его новоявленную дочурку? Ха! Вероятно, еще не вся наивность и глупость выветрилась из Тора, если он так действительно думал. — Но я все равно не буду перед ней извиняться! — вдруг запальчиво сказала Сигрид, немного от него отодвинувшись. Она повернула голову к Тору и твердо добавила: — Я знаю, что они твои друзья, отец, но извиняться я перед леди Сиф не буду, и все тут. Как по мановению палочки, застывший и посеревший взгляд Бога Грома, смотрящий в никуда, зажегся и, полный трепета, обратился к девочке. — Ты назвала меня отцом, — тихо сказал он и едва заметно улыбнулся, метнув этот наивный и радостный взгляд в сторону Локи, будто хотел разделить — или похвастаться — этим достижением с ним. Тот закатил глаза, но слегка улыбнулся, и, с толикой нежности, подумал: «Ну, что за лопух?..» Они тут серьезный разговор ведут, но этот человек уже все забыл только потому, что их дочь сподобилась его из незнакомца, одной с ней крови, в отцы возвести под влиянием момента. Локи проигнорировал внутренний голос, который ему шипел, что он и сам в подобный же момент был не лучше и вернул внимание к тому, что происходило перед ним. И это было мило. Сигрид смущенно покраснела, а Тор сиял. Где-то с минуту, а потом вновь стал мрачнее тучи. Он тяжко вздохнул и, сжав пальцами переносицу, сел на кровать с другого боку от дочери. Его широкие плечи были опущены, и вообще громовержец выглядел усталым и измученным. — Ложитесь спать, — наконец тихо, но твердо сказал он, повернув голову к ним. — Мы все устали и нам нужен отдых. Тор на миг перевел взгляд к широкому окну, а стиснув челюсть, глухо добавил: — С Сиф я сам разберусь. У нас хватает проблем и помимо ее несдержанного характера. После чего встал, но тут его руку перехватила маленькая ладошка, и взглянув на дочь, которая тепло и сочувственно на него посмотрела. — Прости, я правда не хотела доставлять проблем, — искренне сказала Сигрид, и слегка сжала мозолистые пальцы. Тор улыбнулся и отпустив ее руку из своей, импульсивно наклонился и поцеловал ее в макушку. Он просто не мог удержаться, настолько милой была девочка перед ним. Потом он повернулся к Локи, который холодно на него глянул и отрезал: — Не вздумай, олух. Но громовержца это только еще больше раззадорило и, ухмыльнувшись еще шире, Тор быстро коснулся губами виска трикстера, за что тут же схлопотал не сильную, но пощечину. А после ушел к себе, даже зная, что сон его сегодня уже не посетит, поскольку тревога, которая сжала его сердце, когда он впервые вошел в покои дочери и увидел, как та одержимо бьет своим хрупким кулачком в зеркало, вряд ли его отпустит. Вот только сейчас Тор понимал, что той нужен Локи, а не он, и это его даже не обижало. Звонкое «отец» все еще грело ему душу, и сейчас этого ему было более, чем достаточно. Ведь как там сказал Локи? Все придет со временем? И в этот раз он был готов последовать совету брата. К тому же у него была теперь еще одна забота. А точнее серьезный разговор к его… друзьям.