Невозможное дитя

Они смотрели. Куда бы Сигрид ни пошла, особенно, если она была одна, то на нее все глазели. Начиная от эйнхериев и заканчивая прислугой. Весь Асгард, даже спустя почти два месяца — а если верить практичному Локи это продлится еще не один год — гудел от новости, что бог-трикстер намеренно окрутил их бедного золотого принца Тора и произвел на свет ребенка. Дочь-бастарда, которую тот «благородно» признал и теперь ее именовали принцесса Сигрид из дома Бури. Хотя в глаза никто ей не говорил ничего подобного. Ну, о том, что ее ада окрутил громовержца и специально забеременел. В глаза ей все улыбались и делали реверансы — что было жутко странно, как и обращение «ваше высочество» — но она же не дура. А придворные не шибко старались спрятать свое «фи». Она не раз слышала их шушуканье и шепотки. О ней, об их несчастном принце, который был милостив и не бросил дитя, несмотря на то, кто его породил, признал. И, конечно же, они просто не затыкались и плевались ядом о самом Локи. Хитрице, лжеце, трикстере и просто чудовище. Некоторые это делали даже, когда она была рядом, и только при Торе они помалкивали, да пели о том, как она красива, мила и очаровательна. Вся в отца. Это ее так бесило! Просто выводило из себя, хотя ада — Мерлин, какие же у него при этом были смирившиеся и усталые глаза! — говорил, чтобы она не обращала внимания на то, что о нем говорят. Так было всегда и никогда не изменится. Но вместо того, чтобы ее это успокоило, если такое вообще может кого-то успокоить, это ее еще больше злило, и только знание, что ее злостью может воспользоваться Реддл и вновь ею овладеть или видение наслать. Посему, чтобы этого избежать, Сигрид проводила время только с отцом, своим песелем, которого контрабандой удалось протащить в Царство Вечного, адой и бабушкой. Особенно с последними двумя, которые взялись за ее образование. Магическое, академическое и просто всему тому, что должна знать принцесса. И… они были потрясающими. Нет, сами уроки утомительны, но учителя из ады и бабушки… Да, они были фантастические. С ними было интересно и даже весело. Уж точно лучше, чем с лордом Айварсом. Тот был ее наставником первую неделю ее здесь пребывания, но когда он открыто начал вертеть носом и оскорбил Локи, назвав его мерзким эрги и шлюхой, который, чтобы ни натворил, так-то был его принцем, она наотрез отказалась и дальше заниматься с этом противным дядькой, пусть он был хоть трижды умнейшим ученым мужем Асгарда. Троицу воинов и леди Сиф Сигрид тоже не видела. Особенно последнюю. Воительницу «неожиданно» отправили, как и воинов, устранять беспорядки в Ванахейме. К сожалению, через несколько недель отец — с большой неохотой и не без скандала — тоже ушел вслед за ними. Один приказал ему лично отправиться туда и держать все под контролем, как принца и представителя Асгарда. И ада думал, что Всеотец это сделал специально. Чтобы его сын не шибко привязывался к своему бастарду и не оказывал повышенное внимание своему блудному… брату. Если тех еще можно так называть теперь, когда у них был общий ребенок, ну то есть она. Сама Сигрид глубоко в душе думала так же. Деда она видела только издалека за все это время, и он всегда был хмур. Взгляд его единственного глаза прошивал ее насквозь похлеще взгляда Грюма, Снейпа и тетки Петуньи вместе взятых, и вызывал желание бежать далеко и без оглядки. Так же она даже слышала от служанок бабушки, который сплетничали около того места, где Сигрид пряталась в поисках уединения в этом золотом лабиринте, что он был против, чтобы его жена «возилась» с ней и виделась со своим опальным отпрыском. Было… обидненько, однако. Он даже не говорил с ней лично! Да что там, Один даже с Локи не говорил, ни разу не узнал, как тот себя чувствует после плена и так далее, а уже осудил и приговорил к отчуждению. Он не знал ее, и даже не пытался узнать, что-то больше, чем ее родословную и имя. Один не желал слушать почему именно ада сделал то, что сделал и… И его подданные это чувствовали, потому и не боялись, особенно сейчас, когда Тора не было рядом, чтобы ставить их на место. Поэтому Сигрид почти и не покидала семейное крыло. А точнее покои Локи. Там ей было вполне себе интересно, ведь у него там были и лаборатории, и библиотека, и шикарная терраса, с которой открывался чудесный вид на сад бабушки и весь Асгард… — …ты не можешь вечно сидеть здесь или в своих комнатах, которые до сих пор выглядят, как будто ты в них и не живешь, — назидательно сказал Локи, строго смотря на дочь, которая тщательно помешивала перцовое зелье в котелке. В мидгардской магии тоже была своя прелесть, а любовь к зельеварению, которую он приобрел еще как Лили, не угасла, и узнав, что дочь в этом была не так уж и хороша из-за его бывшего друга — Северус и учитель? Вот уж чему Локи был поражен, точно зная, что тот не очень-то любил детей — он решил ее подтянуть по этому предмету. И у нее хорошо получалось, под его руководством, познавать это искусство, но… …как бы ему ни нравилось, что дочка предпочитала его компанию, Локи хотел, чтобы она перестала закрываться в своей скорлупе, как… Как делал он сам в свое время. Это ни к чему хорошему не привело и ей он такого не желал, хотя и гордился ее тягой к наукам, особенно… Если Тор был серьезен и намерен настаивать на том, чтобы она была его первой наследницей. Наследницей, а потом, в один прекрасный день, и королевой. И лучше быть королевой народа, который почитает своего правителя и любит, а не быть той, кого ненавидят и желают убить. Короче, он не желал дочери своей судьбы и хотел — кто бы мог подумать? — чтобы ее любили, как Тора. Его девочка этого заслужила. Она была так чиста, добра и… Она просто чудо, вот и все. Его маленькое чудо. Локи до сих пор с трудом верил, что он был тем, кто произвел ее на свет. Он и Тор. Кто бы мог подумать, что они, волею судеб, не иначе, могли создать нечто столь прекрасное?.. Они, которые были разными, как солнце и луна! Но тем не менее, они ее создали, и Локи впервые в жизни ощутив, что готов сделать что-то ради другого человека, впервые хотел поставить кого-то выше себя, хотел, чтобы у нее было все. И любовь народа в том числе. Вот только сидя с ним, разделяя невольно его наказание, она не получит ее. Не сможет узреть красоты Асгарда, не сможет узнать о нем что-то, что в книгах не напишут… Не сможет познакомиться и наладить отношения с теми, с кем она разделит свое бессмертие, ибо ее смертные друзья скоро умрут, и Сигрид останется одна. А он этого не хотел. Локи видел, что в этом девочка пошла в отца, и сколько бы Сигрид ни любила побыть одной, она любит иметь компанию других людей вокруг. Она любит быть свободной. Но за этот месяц девочка даже на улицу почти не выходила. Только когда здесь был Тор, но с тех пор, как Один того отослал, едва Биврест был восстановлен с помощью Тессеракта, она почти не выходила с уровня, где были покои королевской семьи. Да, пару раз ту в свои сады вытаскивала Всематерь, но возвращаясь из них, Сигрид не была полна бодрости, а скорее становилась еще более хмурой. И этим была невольно, но жутко похожа на Одина. Того самого, который старался делать вид, что внучки у него нет. Старый хрыч. Мало ему, что он сделал с ним, так Локи хотя бы теперь знал, что это потому, что он не родной сын, но родную кровь игнорировать… Это было низко даже для Всеотца. Кстати… — …все дело в Одине? — настойчиво добавил Локи и, заметив, как рука Сигрид, помешивающая варево, на миг замерла, прежде чем продолжить равномерное движение, он рыкнул: — Этот старик что-то тебе сказал? — Ничего он не сказал, — буркнула девочка и сдула с лица прядку волос, которая выпала из ее сложной прически, которую ей сделали служанки сегодня утром. — Он вообще со мной еще ни разу не говорил. Локи еще больше нахмурился. — Тогда кто сказал? — спросил он, полагаясь на инстинкты, которые явно ему подсказывали, что в добровольном затворничестве дочери есть причина. — Никто, — чуть резковато сказала Сигрид и тут же выдохнула. Она отложила ложку и мягче добавила: — Извини, ада. Просто… Что точно «просто» она объяснить не могла. Просто ее бесит, что все судят Локи, наплевав, что он их принц, и так, вероятно, было не одно столетие? Просто ее выводит из себя, что дед это позволил, а теперь удивляется, что тот натворил то, что натворил? Что она просто скучает, как ни странно, по отцу? И… по своим друзьям? По крестному, Клинту, который и впрямь подарил ей лук, и просто Земле, где, как оказалось, все было попроще, чем здесь?.. Вот только, особенно последнее, как выяснилось, было написано на ее лице, потому что трикстер взмахнул рукой над котлом, отчего там все застыло, и взяв ее под руку, вывел в комнату, а там и на террасу, где усадил ее в кресло и сам сел напротив. — Ты скучаешь по тому, что оставила в Мидгарде? — проницательно спросил он, предусмотрительно не называя тот мир ее домом, ибо он им не был. И лучше Сигрид это понять и принять побыстрее, чтобы не страдать, когда все, что она знала и видела там, умрет. Девочка этого еще не заметила, но заклятие связывания ее наследия уже почти стерлось, и она перестала стареть, остановившись в том возрасте и том дне, когда он ее нашел. Это было незаметно — всего-то чуть больше месяца прошло — но он это видел. И не только в лице, но и возросшей силе, выносливости и всему тому, что ей причиталось иметь с рождения, как асу и как… йотуну. Она теперь не скоро изменится. Сигрид теперь еще очень долго будет этой милой невысокой — что странно, так как они с Тором оба были весьма высокими, но со временем она еще могла вытянуться — девчушкой, какой она была сейчас. И ей нужно отрешиться от того, что она оставила позади. Нет, Локи знал, что рано или поздно дочь захочет вернуться, и он был бы даже не против, все еще жаждя крови Темного лорда, который ее больше не посещал, слава Норнам. Но… Ей нужно постепенно отпустить свои чувства к этому миру и его обитателям. Она не Тор, который может погоревать, и страшно, по тем своим дружкам и девке с Мидгарда, но он мог отвлечься битвой. Он был в первую очередь воином, который мог поставить свой долг перед мирами выше своей печали, но Сигрид… Она же еще мала!.. — Я… — начала она и всплеснула руками. — Может быть! Или нет? Я не знаю! Просто… Сигрид повернула голову и посмотрела вдаль, туда, где кипела жизнь за пределами дворца, и еле слышно добавила: — Здесь все такое золотое и неестественно прекрасное, но иногда у меня такое чувство, что под всем этим сплошь яд и фальшь… Она вернула внимание к Локи и шепотом, совсем невпопад, произнесла: — Я скучаю по той неделе, что мы провели в Годриковой лощине. По тому небольшому домику, вечерам, когда мы сидели у камина и ты расчесывал мне волосы, рассказывая истории… Я скучаю по Клинту. Скучаю по его блинчикам и урокам стрельбы из лука. Скучаю по Хогвартсу, друзьям… Там все было проще. Сигрид поджала губы и выпалила: — Зачем мы вернулись сюда, ада? Тебе же здесь плохо. Асы тебя ненавидят, просто потому, что могут. Ты был их принцем, каким бы ни был, столько времени и сейчас все еще им являешься, а они… Это мерзко. Да и никто, кроме бабушки и отца, нас здесь не хочет видеть. Почему мы не сбежали, когда был шанс? Жили бы в Мидгарде или где-то еще… Может за эти годы Асгард ему мало принес радости, и он даже стремился отречься от него, как от дома, но все же Локи, слыша печальные и горькие слова дочери, вдруг ощутил что ему грустно оттого, что она не чувствует себя здесь как дома. Что ей здесь не нравится… «А чего я ожидал? Она ничего, кроме двора, где меня все терпеть не могут, и не видела. Ни зеленых лесов, ни гор, ни рек, ни шумного рынка, улочек…» — тоскливо подумал Локи и сжал руку дочери, поскольку не мог — что удивительно в его случае — найти слов, которые могли бы ее утешить или взбодрить, ведь он и сам уже здесь затосковал, что сил нет. А ему так хотелось все это показать ей… …но он не мог покинуть даже своих комнат. И Тора здесь нет, чтобы ее вывести в люди. Один уж позаботился об этом. Локи бы даже не удивился, чтобы это и был план старика. Сделать все, чтобы родная внучка невзлюбила этот мир, а потом ткнуть этим в громовержца, который ее сюда притащил, и выгнать ее. Или убить, если она вытворит что-то эдакое. Больше они не говорили, а лишь с одинаково печальными взглядами смотрели вдаль, терзаемые каждый своими мыслями.

***

Тор плохо спал. С тех пор, как он покинул Асгард по приказу отца, он еще ни одной ночи не спал нормально, и дело было не в том, что приходилось спать под небом и на земле. Ему не привыкать к этому, поскольку значительную часть жизни он провел в походах, как за приключениями, в охоте за диковинными зверями, так и в военных походах. Он просто не мог нормально уснуть. Его либо мучили кошмары, либо снилось нечто, что на утро он не помнил, но что его… пугало. Странное для него чувство, но тем не менее, каждый раз, когда он просыпался, то его сердце колотилось так, будто хотело из груди выскочить, а тело покрывалось холодной испариной. Впрочем, поначалу сон к нему не шел из-за злости. Как его отец мог отправить подальше, когда он только смог наладить хрупкий, но мир с Локи? Когда Сигрид только начала звать его отцом, доверилась ему и они начали поближе друг друга узнавать? Ему не хотелось думать, что это было сделано специально, ведь по сути здесь было не все так уж и плохо. И простые солдаты могли справиться. Но ответ напрашивался сам собой. Отец хотел держать его подальше от Локи и Сигрид. «И поближе к ним», — уныло подумал Тор, заметив как в сторону костра, где он сидел, направляются его некогда близкие товарищи. Вольштагг, Хогун, Фэндрал и, конечно же, Сиф. Ему не хотелось с ними разговаривать, и он даже успешно их избегал, хотя побеседовать все же стоило бы. Ведь несмотря на то, что Тор обещал, что разберется с ними и поговорит с Сиф, он этого так и не сделал, лишь трусливо поспособствовал тому, чтобы их отправили подальше, пока его гнев достаточно не остынет. Но отец был иного мнения. Норны! Еще несколько лет назад он был тем, кто хмуро смотрел на то, что Тор столько времени проводит с друзьями, вместо того, чтобы учиться всему тому, что должен знать король. А теперь все было наоборот. Когда Тор, наконец, взялся за ум и хотел проводить больше времени с семьей, тот толкал его на подвиги с Троицей воинов и Сиф. Вероятно, так он думал, что отвлечет его от идеи «играть с Локи в родителей», как отец раздраженно выплюнул в последнюю их ссору. Но он не играл, а Сигрид не была куклой! Как тот этого не поймет?.. — Эй, приятель! — воскликнул Фэндрал и плюхнулся рядом. Он обнял его за плечи и весело добавил: — Давно не виделись! Не знал бы тебя лучше, то подумал, что ты нас избегаешь! Мы уже столько времени здесь, а мы даже ни разу не выпили и не победокурили. Он игриво надул губы и добавил: — Неужто твои новые смертные друзья так хороши, что ты забыл про старых нас? Вольштагг, сев напротив, громко засмеялся, держась руками за живот. Присевший рядом с рыжим великаном Хогун закатил глаза, а Сиф, присев рядом с Тором, который не мог не заметить, что даже спустя почти месяц слабый шрам от обморожения все еще был виден на ее шее, положила руку ему на плечо. — Тор, все в порядке? — серьезно спросила она. В ее темных глаза застыло беспокойство и толика обиды за то, что он почти не проводил с ними времени, а если и так, то был холоден и далек. — Нет, ничего не в порядке, — устало сказал он и даже не солгал. Ведь и впрямь ничего не было в порядке! Уже год как или даже дольше. Тор уже был на пределе сил из-за всех этих потрясений и изменений в его, казалось бы размеренной и даже счастливой, жизни за последнее время. Даже битва его не бодрила, и… Ему хотелось домой. Хотелось просто отдохнуть, выспаться и… вновь, как в последнюю ночь, перед тем, как отец его сюда отправил, просто присесть на кресло и смотреть, как Локи, со свернувшей у него под боком дочерью, читал той сказания, которые читала им мать в детстве. Его даже не сразу заметили тогда, если честно. Просто после первой ночи, после возращения и того приступа Сигрид, он завел привычку слегка приоткрывать дверь в ее комнаты и проверять ее. Хотя чаще всего, он находил ее в покоях Локи. И именно такие моменты ему нравились. Ему нравилось наблюдать, как тот преображался рядом с их дочерью — становится мягче, маска холодного презрения исчезала с его лица, как и злоба и безумие, покидали его зеленые очи — как учил ее чему-то новому или читал ей… И в тот раз, он не удержался и вошел в покои, чего прежде не делал. Сначала Тор просто стоял в тени, а потом присел в кресло и любовался этой мирной картиной. Локи, который всегда был отличным сказителем и восторженными глазами Сигрид, которая не могла оторвать глаз от иллюзий, которыми трикстер иллюстрировал рассказ, чтобы было интереснее. Тот его все же заметил, естественно, и даже одарил его не самым лестным взглядом, поскольку терпеть не мог, когда в его покои входят без стука, но не выгнал и ничего не сказал, молча позволяя остаться. В тот вечер Тор впервые за долгое время ощутил, что горе, которое завладело его душой с той ночи на мосту, наконец, стало его действительно отпускать. Вот только теперь он боялся, что весь прогресс — а то, что Локи стал меньше плеваться ядом, ограничиваясь насмешками и закатыванием глаз, и даже говорил с ним, ни разу не пытаясь в него воткнуть что-нибудь, Тор искреннее считал прогрессом — был потерян. Локи и в его лучшее дни не нужно было много времени, чтобы вернуться к своим обидам и взлелеять их, забывая все хорошее, а теперь, когда между ними и так все было зыбко, он боялся, что все вернется к тому, во что их отношения превратились после его изгнания. Беспокойства насчет этого съедали его хорошее настроение на корню — а это еще не считая того, что Тор не мог не думать, что хрупкие отношения с дочерью, которые они только начали строить, могли превратится в ничто — не добавляли ему желания беседу водить с Сиф и остальными. Но они явно решили, что сегодня тот самый день, когда было пора выяснить отношения. Воительница все еще пристально смотрела на него, и остальные тоже, ожидая объяснений его слов и того, почему он так далек от них стал… …хорошо. Значит, поговорим. — Локи сводит меня с ума, — как можно плаксивее сказал он. — Я просто чувствую, что он строит козни пока я здесь, и я не знаю, правильно ли поступил, признав его дочь своей… — Значит она уже успела что-то натворить? — с каким-то затаенным восторгом спросила Сиф и несдержанно добавила: — Я так и знала, что так будет. Впрочем, что еще было ожидать от дочери Локи!.. Из его порченой утробы не могло появится что-то хорошее. Проклятый эрги и его потомство!.. Тут женщина рефлекторно потерла шею и открыла было рот, чтобы что-то сказать еще, но промолчала. Хотя Тор догадывался, что она хотела обвинить Локи в нападении, но знала, что тот был к тому моменту уже под замком. Но его больше не это волновало, а то, как быстро и почти с радостью предположила, что Сигрид что-то и впрямь натворила. А остальные тут же согласно закивали головой, сочувственно смотря на него… …тут раздался треск и деревянная кружка с медом, которую он все это время баюкал в руках, хотя и не пил, превратилась в труху и щепки, а его пальцы были залиты напитком. Вот только Тор едва ли это заметил. Он медленно оглядел этих людей и с трудом их узнал. — Норны… Вы и впрямь ожидали от меня услышать нечто подобное, да? — с принудительным спокойствием в голосе сказал Тор и скрипнул зубами. — Думали, что очередное беспокойство о предательстве Локи меня гложет, а не то, что я держусь подальше от вас, из-за того, что не хочу слышать, как вы столь услужливо готовы поливать его ядом и поддакивать мнению всех тех, кто в Асгарде готов осудить моего брата, даже не зная его в лицо? — Тор, — настороженно пытался вставить Хогун, но тот отмахнулся и громче продолжил: — Боги, вы же знали его столько лет!.. Называли другом, воевали плечом к плечу, а сами кости ему перемываете и насмешками сыпете у него за спиной. Впрочем, вы и этим больше не утруждаете себя! Неудивительно, что Локи вас так не любит! Он всегда видел вас насквозь! — Как и я его! — воскликнула Сиф и, рыкнув, подорвалась с места. — Он всегда тебе завидовал и пытался причинить вред! А ты этого не замечал и слепо любил этого засранца, который явно опять тебе запудрил голову. Или ты забыл, что он был тем, кто натравил на тебя Разрушителя? Нет, Тор не забыл и даже однажды спросил об этом Локи, который явно не подумав тогда, еще только когда они прибыли в Асгард, сказал, что был уверен, что Разрушитель его не убьет. Ему несколько недель не давало это покоя, и, наконец, он все решился узнать. …что ты имел в виду, когда сказал отцу, что знал, что меня не убьет Разрушитель? — спросил Тор, стоя рядом с братом возле перил и смотря на погруженный в сумерки сад матери внизу. У них был совместный ужин по настоянию матушки, хотя отца здесь и не было. Это было немного неловко, но так уютно. Мать позже оставила их, пожелав спокойной ночи, и ушла вместе с Сигрид, которую она вызвалась проводить до комнаты и заодно посплетничать, как женщина с женщиной. Девочка была такой смущенной, услышав слова бабушки!.. Но Тор не ушел. Он дождался пока две самые главные женщины в его жизни покинут покои и последовал за Локи, который незаметно удалился на балкон, явно не рассчитывая, что Тор останется. А когда заметил его, то предпочел игнорировать, смотря на ночной Асгард, наслаждаясь прохладным ветерком, который едва ощутимо трепал его волосы. — Какая разница? — после минуты молчания резко ответил все же Локи и обхватил себя руками. Он, в последнее время, часто так делал, Тору было неприятно осознавать, что тем самым его брат пытался защитится… …от него. — Пытаешься найти мне оправдание? Так не надо, — продолжил холодно Локи. — То, что я сделал, когда тебя изгнали, я делал по доброй воле, в отличие от того, что было на Мидгарде, так что прекрати пытаться искать во мне что-то хорошее. Я монстр, приносящий лишь хаос, и твой иллюзорный брат давно мертв, так что прекрати!.. Тут Тор не выдержал и, довольно грубо развернув к себе Локи, тряханул его. — Это ты прекрати! — жестко сказал он. — Прекрати называть себя монстром и хоть на миг прекрати носить эту чертову маску безразличного и жестокого злодея! Я знаю, что ты можешь быть гораздо большим, чем это. Я вижу это, особенно, когда ты рядом с нашей дочерью! В которой, кстати, тоже течет твоя кровь, и ты ее тоже монстром считаешь? — Нет! — рявкнул Локи и попытался вырваться, но хватка Тора была железной. — Доволен, я ее такой не считаю. А теперь пусти! — Сначала ответь мне, — куда мягче сказал Тор и немного ослабил хватку, а одной рукой и вовсе обхватил обманщика за шею. — Ответь мне. Ты и впрямь хотел меня тогда убить или… — Я умею читать руны, ты большой болван! — сердито рыкнул Локи и еще раз попытался вырваться. — И я видел заклятие, которое Один наложил на Мьельнир, который вернулся бы к тебе только если бы ты стал достоин и… если бы ты был в смертельной опасности. Доволен? Я знал, что старик не позволил бы погибнуть своему бесценному золотому отпрыску!.. — И знал, что Разрушитель меня не убьет, и мои силы ко мне вернутся, — медленно произнес Тор, которого больно кольнуло то, что выходит он был не совсем достоин и его любимый молот вернулся к нему только потому, что он был на грани смерти. Впрочем, знание, что брат его не собирался намеренно убивать, согрело его куда больше, чем ранила истинная причина, по которой его изгнание было окончено. — Да! — крикнул Локи, и тяжело задышал. — А теперь отпусти меня. Но Тор крепче прижал к себе извивающегося трикстера, ибо хотел узнать еще кое-что, зная, что шанса откровенности от Локи, из которого все нужно было вытаскивать клещами, может и не быть. — Тогда зачем? — серьезно спросил он, смотря в зеленые глаза напротив, которые зло сверкали. Зло и уязвимо. — Если знал, что ко мне вернутся силы, что я вернусь домой, и… Трикстер замер. — Думаешь, я понял, что Один никогда не будет мною гордится, а ты никогда не будешь считать равным, когда висел над пропастью? — ядовито прошипел Локи ему в лицо, когда наконец отмер. — Нет. Я знал это с самого начала, хотя врал даже себе, что это не так. Глаза Тора вдруг расширились от ужаса, когда его осенила одна догадка, от которой его сердце сделало кульбит и упало куда-то вниз. — Ты хотел, чтобы я тебя убил, — прошептал он. — Да, хотел! Ты же сам всегда клялся, что убьешь всех ледяных великанов до единого, вот и убил бы последнего, когда Йотунхейм бы был уничтожен, но ты как всегда все испортил! — опять крикнул Локи и, наконец, освободившись из в миг ослабшей хватки громовержца, сделал шаг назад. — Теперь уходи. Хватит на сегодня с меня унижения! Проваливай! Спорить Тор даже не стал, слишком ошеломленный тем, что узнал, и тихо ушел, зная, что больше ничего, кроме очередного скандала не добьется. Хотя теперь порой он даже жалел об этом. Уж лучше бы ему и дальше думать, что Локи хотел его убить в порыве злости и обиды, чем знать, что тот намеренно привел его в бешенство, чтобы после уничтожения места, где он родился, Тор под влиянием злобы убил его самого. Но больше он этой темы не поднимал, а через два дня его вызвал отец и приказал отправляться в Ванахейм. — Я помню, — медленно произнес Тор и, встав, холодно взглянул на Сиф сверху вниз. — И моя дочь, ваша принцесса и будущая королева тоже запомнит на всю жизнь, как четыре великих воина Асгарда поливали грязью ее родителя и ее саму, еще до того, как вы ее даже увидели. Троица замерла, а Сиф медленно подняла руку и коснулась своего горла. — Тут вы сами управитесь, — резко добавил Тор вдруг приняв решение вернутся в Асгард, где ему и место. — А мне нужно быть сейчас дома, а не разбираться с жалкой кучкой бандитов. И лучше вам не возвращаться в Асгард в ближайшее время, ибо я боюсь, могу сделать то, о чем потом пожалею. После чего обошел воительницу и пошел прочь, чтобы найти место, где можно без помех вызвать Хеймдалля, который вновь нес службу на отремонтированном мосту.