Невозможное дитя

Локи резко проснулся от очередного кошмара, но не торопился открывать глаза. Ему снилось, что он вновь вернулся в Святилище, в ту самую камеру, где его держали после очередного раунда пыток, а за ее пределами кто-то тихо ходил. Трикстеру понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что он в своих покоях, в безопасности — взаперти — но… Шаги ему не приснились. Неподалеку и впрямь кто-то ходил. Вот только кто? В эти комнаты никому, кроме королевы, его дочери, Тора и Одина, ходу не было. И первые две точно спали, громовержец был далеко, а старик сюда за этот месяц даже и не заходил, так кто… — Я знаю, что ты не спишь, — сказал вдруг голос, который явно хотел быть шепотом, но судя по тому, что Локи сразу распознал владельца, тот был на это не способен. Но… — …когда ты вернулся? — тихо спросил трикстер и, резко открыв глаза, сел в постели. Он хмуро посмотрел на застывшего около его кровати Тора, которого быть здесь не должно. Тот был облачен в свои обычные доспехи, хотя Локи смог разглядеть лишь наручи, точнее один, потому что одна из его рук была заведена за спину, но поверх его плеч был накинут черный плащ с капюшоном. Лицо громовержца было усталым, под глазами синяки будто он давно хорошо не спал, но в самих голубых очах блестел огонек, которым обычно мог похвастаться он сам. Огонек озорства. — Ты что-то задумал? — подозрительно спросил Локи. — Вставай, — вместо объяснений сказал Тор и нетерпеливо кивнул в сторону двери. — У нас не так много времени. Локи поднял бровь и мимоходом подумал, уж не снится ли ему это. — Куда-то торопишься? — насмешливо сказал он. — Так иди. А мне дай поспать. — Локи, — протянул Тор и, наклонившись вперед, угрожающе добавил: — Вставай живо. А то мы опоздаем. — Да куда?! — рявкнул трикстер, упрямо продолжая сидеть на месте, среди своих одеял и подушек. — Я, если ты забыл, не могу выйти наружу, болван. Или тебе вновь в голову кто-то чем-то ударил? Тор вздохнул и вдруг отвел руку из-за спины где что-то прятал, достал венок из цветов и листьев. Он его возложил на голову трикстеру, который возмущенно фыркнул и сказал: — Локи, сегодня праздник времени незаходящего солнца. И если ты пошевелишься, мы успеем увидеть, как зажигают костры. — Чего я там не видел? — фыркнул Локи, хотя в тайне он всегда любил праздники, но со стороны Тора было жестоко напоминать ему таким образом о том, что он преступник, запертый в этих покоях!.. Тут громовержец вытянул руки вперед и трикстер с удивлением понял, что наручи были не обычной части брони воина, а точными копиями тех, что были у него на руках, но серебряные. — Если ты не будешь от меня убегать дальше, чем на три метра, то выйти сможешь, по крайней мере сегодня, — нетерпеливо произнес Тор и еще раз поторопил его. — Давай вставай! И прежде, чем ты вновь скажешь, что тебе не интересно, то вспомни, что Сигрид еще ничего из этого не видела, и уж ей-то точно будет интересно увидеть этот праздник. Я думаю, она будет рада, что и ты с ней будешь в такой момент. В конце концов, как она сможет полюбить наш мир, если ничего, кроме дворца и не видела? Но Локи помедлил. Он внимательно оглядел громовержца и неожиданно выпалил: — Ты меня пугаешь. И это было так. Хотя бы потому, что этот болван в жизни не мог поймать его посылы или сигналы, а тут уже в который раз угадал его мысли. Невзирая на расстояние. Поэтому — да, Локи был немного напуган этим новым умным Тором, от которого не знаешь чего ждать. Ну, умным, конечно, относительно, но все же это была неизведанная территория, и ему это не нравилось. Не нравилось, хотя бы потому, что такого Тора будет труднее обмануть или перехитрить. Ну, если будет такая нужда. — Почему? — тем временем, весьма изумленно пробормотал Тор и даже сел на край кровати. У него было столько удивления на лице, что Локи не удержался и издал смешок. Потом еще один и еще. В конце концов, он вновь упал на подушки и смеялся так, как давно уже не смеялся. Надутые губы Тора только еще больше его смешили, но тут… — Ты что творишь, увалень?! — невольно вскрикнул Локи, когда громовержец резко встал, сунул руку под одеяло, схватил его за лодыжку, чтобы притянуть ближе, а потом и вовсе грубо поднял и, как пещерный человек, взвалил себе на плечо. Норны, это было так унизительно!.. Локи мгновенно пожалел, что из-за наручей, которые блокировали его способность вытаскивать кинжалы из карманного пространства, он не мог пырнуть этого идиота и от злости просто взял и стукнул того по спине, которая была перед его глазами. Тот факт, что его зад был поднят к верху, еще больше разжигал в нем огонь ярости!.. Он же не какая-то потаскуха, которую этот болван тащит к себе в берлогу, чтобы… …тут его угол зрения вновь сменился, и вместо спины Тора он вновь увидел его глупое и довольное лицо, а под ногами оказался прохладный пол. За пределами его покоев. Локи даже замер и забыл, что хотел шлепнуть этого увальня, когда понял, что впервые с того момента как его заточили он оказался в широких коридорах дворца. Громовержец этим явно воспользовался, потому что когда трикстер вернул свой злой взгляд к нему, он улыбался и протягивал ему его же высокие сапоги и один из его темно зеленых плащей с кожаными вставками: на плечах, талии и рукавах, и золотой вышивкой. Идиот. Он несколько минут разглядывал эту наглую и довольную собой морду, а потом вырвал из его рук свои вещи. — Еще раз так сделаешь — я тебя убью, это раз, — прошипел Локи и резко натянул сначала один, а потом и второй сапог. — А если вновь залезешь в мои вещи, я тебя кастрирую. Ребенок у тебя все равно уже есть. Это два. — И как удачно, что вторым его родителем являешься ты, — иронично заметил Тор и тут же схлопотал пощечину. — Ай! — Мы вроде куда-то шли? — саркастично выплюнул Локи и сделал несколько широких шагов вперед, но едва ли далеко ушел, как внезапно его руки, те места, которые были окольцованы наручами, пронзило от боли. Металл невыносимо туго стиснул его запястья, казалось еще немного и они хрустнут, и по его телу прошел слабый ток. Хель. Вот что значит не дальше трех метров… — …откуда у тебя эти наручи? — хмуро спросил Локи, когда Тор поспешно подошел ближе, едва услышал, как он зашипел. — Сомневаюсь, что тебе Один их отдал, чтобы мы могли прогуляться на ночь гля… Вдруг он понял откуда в глазах Тора были те искры и то, как он отвел взгляд сейчас, только подтвердило его догадку. Трикстер поднял бровь и с долей восхищения, хотя недоверия было все же больше, сказал: — Ты украл их. Тор фыркнул и, схватив его за локоть, потянул к дверям Сигрид, тихо при этом шепча: — У нас время только до рассвета, так что меньше болтай и быстрее иди. Но Локи все еще не мог поверить в то, что громовержец в воры переквалифицировался, и покачав головой, неверяще воскликнул: — Ты и впрямь украл столь важные артефакты у своего отца! Ехехе! Ты! Святой Тор! Опустился до такого! Один, если узнает, решит, что я на тебя дурно влияю. Хотя плевать, я все равно запомню этот день и буду его отмечать! Но тот только закатил глаза, продолжая тянуть его за собой. Впрочем, в дверь никто из них даже не успел постучать, так как она открылась сама, и сонная Сигрид высунула голову наружу. — Что случилось? — прищурившись, спросила она, удивленно смотря на своих родителей. Особенно на Локи, который не мог покидать своих покоев, но сейчас был перед ней. В плаще, с игривым блеском в глазах и с ухмылкой на все лицо. — Куда это вы?.. — растерянно начала она, но тут ада подошел ближе и, взяв ее за руки, вытянул в коридор и заговорщицки сказал: — Мы идем веселиться! Сон Сигрид окончательно был забыт под давлением игривого настроения ады, а ее губы невольно расплылись в улыбке. По ее жилам быстрее стала бежать кровь, и ее посетило то самое чувство, даже жажда приключений, которая возникала у нее каждый раз, когда она выбиралась из Гриффиндорской башни по ночам. И не только ее, очевидно, оно посетило. И только Тор, стоящий неподалеку, тяжко вздохнул смотря на двух своих трикстеров, думая не совершил ли он ошибку… …впрочем, тихий смех Локи, блеск в его глазах и восторженный вид дочери, явно того стоили.

***

Сам праздник или скорее ночная его часть, был похож на фестиваль, где было много лотков с разными вкусностями, фонариков, которые плавали в воздухе, и девушек в венках из полевых цветов и зелени. Все это действо происходило на большом поле, за пределами города около реки, посреди которого возвышался большой костер. Он был еще не зажжен, в отличие от более мелких костерков, вокруг которых танцевали девы и со смехом прыгали через них. Сигрид с матерью, принявшей свой женский облик, который здесь почти никто и не видел, тоже прыгали. Они скинули обувь, едва перед ними показалась первая трава, и теперь, смеясь и лавируя между людьми, они носились то там, то здесь. Бедный Тор еле поспевал за двумя опьяневшими от свободы женщинами, и то и дело бурчал, но скорее наиграно, чем серьезно. Ему нравилось смотреть на двух чаровниц, чьи фигуры мелькали на фоне костров, и чей смех разносился звонче любых голосов, что здесь были, и не мог удержаться от улыбки. Он хлопал и смеялся, когда они танцевали, стоя как можно ближе, чтобы Локи не чувствовал себя скованно, и несколько раз даже танцевал вместе с ними, когда поток игривых девушек утягивал его в хоровод. А потом он увидел взгляды мужчин, которые так же были здесь, и все его веселье сошло на нет. Почти все особи мужского пола, от мала до велика, с каждым мигом все более жадно смотрели на двух экзотических, по меркам в основном светловолосых асов, темноволосых красавиц, не зная, что перед ними королевские особы. Локи таким никто почти и не видел, а Сигрид не была еще представлена широкой общественности во плоти так сказать. И от этих взглядов у Тора сводило челюсть. У него шумела кровь в ушах, а кулаки невольно сжимались. В конце концов, это его дочь и… и… и Локи! Хель побери, да они королевской крови, а не девки из таверны, чтобы их масляными взглядами ласкать!.. …тут его руку обхватили знакомые тонкие пальцы, и вот уже Тор был утянут в очередной хоровод. Локи сделала круг вокруг него, хлопая в ладоши, а потом замерла перед лицом, и они продолжили танец. — Прекрати, — вдруг сказала она, поймав его очередной взгляд в сторону и обхватив его щеку ладонью, слегка впившись в бороду ногтями, повернула его лицо к себе. Со стороны это могло показаться игривым поведением любовников, но Тор видел холодный блеск в глазах трикстера, который не предвещал никому ничего хорошего. — Хватить вести себя, как ревнивый дурак. Я не твоя собственность, а они лишь похотливые от веселья и меда идиоты… — Ты королевских кровей, — сквозь зубы прошипел громовержец и раскрутил синхронно с остальными парами в хороводе, который кружился вокруг костра, Локи. — На тебя не должны так смотреть. Если бы они знали… — …то уже толкнули бы меня в этот костер, — весело сказала брюнетка и вновь сделала круг, пританцовывая и игриво извиваясь вокруг Бога Грома. — Меня все ненавидят здесь и с удовольствием бы сожгли. Тор скрипнул зубами. Ему не нравилось, что слова Локи вполне себе могли… были правдой, в которую ему верить не хотелось бы. На миг его взгляд зацепился за дочь, которая, попробовав впервые пару глотков меда, немного захмелела, и сейчас танцевала с парой таких же молоденьких, как она, асинь, которые возложили ей на голову венок. Щеки Сигрид были алыми, на губах широкая улыбка, а глаза блестели от счастья… …такой он видел ее впервые. И хотел бы видеть впредь. Девочка явно была счастлива и смеялась столько, сколько не смеялась с момента их знакомства. И улыбалась… Так ярко. Тор не без гордости мог утверждать, что его дочь была красавицей, но… — …а то, как смотрят эти пьянчуги на нашу дочь, тебе нравится? — спросил он, поймав Локи за руки и посмотрев ей в глаза. Трикстер тут же перевела взгляд на смеющуюся в этот момент дочку, неподалеку от которой стояла толпа мужчин-асов, жадно на нее глядевших, и прищурилась. — Нет, не нравится, — сказала Локи и вдруг хитро, с трудом подавив свои инстинкты, требующее убить наглецов, перевела взгляд на Тора и добавила: — Но ты же нас защитишь? Это был просто игривое подначивание, чтобы поддеть громовержца, вызвать на эмоции, но внезапно тот подался вперед и, крепко сжав ее плечи, настойчиво произнес: — Да, я так и сделаю. Слышишь, Локи? Что бы между нами ни случилось, какая бы кровь в тебе ни текла и несмотря на то, что произошло за этот год и даже раньше, я правда буду тебя защищать. Тебя и Сигрид. Веришь? — От Таноса? Или даже от Одина? Потому что я действительно не знаю, кто из них хуже, — спокойно, но с цепким и требовательным блеском в глазах, сказала Локи и нахмурилась, когда ощутила, что лапы Тора сильнее сжали ее несчастные плечи. Вот только отругать его не успела. — И от Таноса, от отца и всех остальных, — твердо сказал громовержец, отвечая на ее пристальный взгляд не менее пристальным. Казалось, он хотел чтобы его взор выжег на ее коже эти слова, чтобы она поверила, что он не лжет, но… …но Локи не хотела этого делать… …и в тоже время нуждалась в этом. С одной стороны, ей нужно было это, чтобы спасти себя и дочь, а с другой… Поверить, значит довериться. Хоть немного, но довериться тому, к кому она научилась взращивать в своей душе горькие плоды ненависти, а не сладкие цветы привязанности. И делала она это довольно давно… Пришлось, чтобы было не так больно. «Но он же пытается измениться», — пискнул где-то в глубине души слабый голос ее холодного сердца, который Локи старалась почти никогда не слушать. Вот только корни у цветов, выходит, оказались прочнее и глубже, поскольку смотря в решительный и умоляющие голубые глаза напротив, Локи непроизвольно выдохнула: — Верю. Тор, который все это время не дышал, наконец сделал глоток воздуха, который вдруг показался ему необычайно сладким, будто даже природа вздохнула с облегчением оттого, что, пусть и небольшой, но росток ненависти в сердце трикстера, загнулся, а на его месте проросло нечто иное, и улыбнулся, хотя сказать ничего не успел. К ним внезапно подбежала Сигрид, чьи волосы, в которых были вплетены цветы — дело рук ее новых подружек не иначе — развевались от легкого ветра позади нее и с разбегу обняла обоих. — Я такая счастливая, вы знаете? — запыхаясь сказала она. В ее голосе слышались пьяные нотки, вероятно, пока они не видели, девочка еще хлебнула меду, но Сигрид была и впрямь такая радостная и милая, что не хотелось ее даже журить или ругать. Более того, Локи засмеялась и, коснувшись ее щеки, весело произнесла: — Оно и видно. Эх, вся в отца… Тому тоже только дай меда, так он и весь мир готов полюбить. — Неправда, — игриво возмутился Тор, но заметив, как неподалеку проходит одна из девушек, что разносила напитки, подозвал ее кивком — а узнав его, она буквально подбежала к их троице — схватил чарку и залпом ее выпил. Мед привычно согрел его глотку и обволок сладостью язык… …а потом он выбросил чашку за спину, хотя и после изгнания старался так не делать, и громко сказал: — А впрочем, соглашусь. Потому что если не мир, — вдруг Тор ловко схватил обеих женщин за талии, — то вас я определенно люблю. После чего, игриво приподнял их и с легкостью закружил. Они тихо взвизгнули, но визг Сигрид быстро перешел в смех, а там и возмущения Локи сменились звонкими переливами. И больше в ту ночь не поднималось серьезных тем, хотя бы ради юной принцессы, которая наконец начала видеть, что Асгард не так уж и плох, и чей смех еще не раз уносился к небесам.