***
Дождавшись восьми вечера, возвращаешься из дома Арджентов, где последнее время зависала, делала домашку, и к тому же у вас был совместный проект по истории. Так что семья охотников была не против твоего еле заметного постоянного присутствия в их жилище. И как раз сегодня твои мама и папа праздновали годовщину свадьбы, а ты настояла на том, чтобы они обязательно съездили развеяться куда-нибудь, где потеплее, отдохнули хотя бы на пару дней. Ведь двадцать лет совместной жизни – довольно круглая дата. И вот, после долгих уговоров твои родители отмечают свой праздник где-то на пляже Wai'anapanapa на Гаваях, лежа на черном песке и наслаждаясь райским видом подводных пещер, бирюзовой воды и местной флоры. А ты целых три дня можешь не отвечать на вопросы по поводу того, куда запропастился Стайлз, очаровательный мальчишка из соседнего дома. Обычно вечером, когда уже начинало темнеть, тебя подвозила сама Эллисон или, на крайний случай, мистер Кристиан, по твоей просьбе не доезжая до самого дома, а высаживая около ближайшего магазина, беря обещание, что ты, когда дойдешь – непременно позвонишь. А лучше пришлешь фотоотчет. Но сегодня вечер выдался на удивление тихим, спокойным и безоблачным. Морозный воздух, пощипывая лицо, от чего хотелось еще больше закутаться в вязаный шарф, служил явным напоминанием о стремительно приближающейся зиме. Ветер кружил опавшие красные и желтые листья вперемешку с маленькими веточками в медленном танце, а начинающая промерзать от уже отрицательных ночных температур земля тихо похрустывала под ногами. Подходя к дому, чуть замедляешь шаг, надеясь не увидеть знакомой фигуры у забора и радуешься, что сегодня не придется опять лезть через гараж, погреб или очередное окно к себе же домой. Без оглядки поднимаешься по ступенькам и заходишь внутрь. Стянув верхнюю одежду и осенние сапожки на небольшом каблуке, взбегаешь в свою комнату, собираясь оставить рюкзак, а после уже найти чего-нибудь пожевать. Не включая свет, проходишь в комнату, на автомате ориентируясь в темноте, бросаешь портфель куда-то в угол, а сама подходишь к шкафу, на пути расстегивая рубашку. Открываешь дверцу, чтобы достать домашнюю одежду, как вдруг щелкает настольная лампа, а мягкий оранжеватый свет обволакивает все помещение. Слышишь короткое: — Привет. Вздрагиваешь от неожиданности всем телом и тут же разворачиваешься к незваному гостю. В голове уже бьется мысль, как будешь отбиваться от маньяка и сбегать из собственного жилья, однако, когда твой взгляд встречается с глазами цвета горького шоколада, весь холодный липкий страх быть убитой и изнасилованной улетучивается. Точнее переходит в другой разряд: в разряд неотвратимости разговора – и смешивается с чувством ярости, так как неудачливый воришка залез в твой дом без приглашения. — Кто разрешил тебе войти? Это вообще-то проникновение в чужое жилище. Только я пока что не поняла с какой целью: причинение вреда или хищение? — даже не здороваешься, а твой голос так и сочится ядом. — А еще ты разве не слышал о «доктрине крепости»*? — Не вдаваясь в детали, это по которой ты спокойненько можешь меня убить, а после еще и остаться в плюсе? Разумеется, слышал – я же полицейский сын. Кодекс вместо сказок на ночь читаю, — ухмыляется Стайлз, а его взгляд скользит по твоей фигуре, немного задерживаясь в районе груди, но тут же сосредотачивается на твоем лице. Только сейчас замечаешь, что стоишь в расстегнутой рубашке, выставляя свое белое с черными котиками белье на всеобщее обозрение. Стараешься побыстрее запахнуться, начинаешь застегивать пуговки до самого горла, но пальцы дрожат, становится трудно попасть в петли. Неудивительно, что от переизбытка волнения перепутываешь их, но благодаришь всех мыслимых и немыслимых Богов, что все три находятся выше уровня декольте. Собираешься опять приняться за эту борьбу, однако теплые руки перехватывают твои ладони, аккуратно сжимая. Поднимаешь голову, а когда встречаешься с печальными карими глазами, весь твой гнев сменяется чувством страха перед неизвестностью. Ожидаешь скандалов или истерик, упреков, почему откровенно убегала и не хотела ничего слушать, словно маленький ребенок. Однако Стилински обладал восхитительной способностью удивлять всех и всегда. И если зачастую он и преподносил не очень приятные сюрпризы, то этот оказался совсем неожиданным. — Почему ты тогда сбежала? — шепчут губы напротив, пока чужие немного шершавые пальцы опускаются к пуговичкам, расстегивая все три и застывая, открывая вид на твои ключицы. — Что? — в недоумении выдыхаешь. — Почему ты сбежала тогда? Даже не дала ответить? Даже не дала слова сказать? Убежала, как трусиха, а потом игнорировала в течение целой недели, — хочешь уйти от этих чарующих глаз, пытаешься отвернуться, но сразу же ощущаешь невесомые поцелуи на шее, которые перемешивается со словами Стайлза. — Ну же, Т/и, скажи мне, почему ты ушла? — руки парня от яремной впадинки осторожно спускаются по твоим бокам, совершенно не задевая грудь, лишь проезжаясь по самым косточкам бюстгальтера, а позже окольцовывают талию, невесомо поглаживая. — Я… Я…. — Скажи мне, пожалуйста, — мокрый поцелуй отпечатывается на коже под линией челюсти. — Скажи. — Я… — Да? — Я… Я… испугалась, — еле шевеля губами, лепечешь, начиная рассматривать ворот футболки напротив. — Чего ты испугалась? — указательный палец касается твоего подбородка, немного приподнимая, от чего ты опять тонешь в этом океане терпкого кофе. — Испугалась того, что засмею? Того, что оттолкну? Того, что нашей дружбе придет конец? — ты чуть киваешь, а тихий голос, что в одну секунду стал настолько соблазнительным, продолжает нашептывать: — Дорогая Т/и, видишь ли, нашей дружбе давно пришел конец. Только видели это абсолютно все. Кроме нас. Порываешься что-то сказать: наверное, что тебе жаль, что тебе будет его не хватать, однако широкая ладонь резко соскальзывает с подбородка и хватает тебя за затылок, пресекая любые попытки отстраниться, а мужские губы жестко сминают твои. Стайлз целует требовательно и настойчиво, тут же проникая и исследуя языком твой рот. А ты просто не можешь воспротивиться такому напору и собственному желанию. Да, сколько раз ты представляла этот момент, но там… Там Стилински был гораздо-гораздо нежнее и терпеливей. А сейчас брюнет жарко пробовал тебя, пытался испить, как будто обезвоженный путник, для которого ты была единственным источником в пустыне и только ты могла утолить его жажду. Яркий и страстный. Мечислав хотел через этот поцелуй передать весь спектр чувств, что пережил за эту ужасную неделю. Безудержную радость, с нотками недоверия, во время поедания мороженого и поцелуя; смятение от твоего поведения; а также злость, что ты вынесла вердикт вашим отношениям за вас двоих. Однако в его страстных поцелуях, перемешенных с немного болезненными, но от этого не менее приятными укусами, преобладало такое чувство как светлая и чистая любовь. Руки Стайлза опускаются на твои бедра, сжимая так сильно, что, скорее всего, завтра появятся синяки. Хотя сейчас, когда ты пытаешься стянуть футболку с парня, тебе абсолютно все равно на такую мелочь. Стащив ненужную вещь и отправив ее в неизвестном направлении в полет, оставляешь поцелуи на крепких плечах, после присасываясь к столь соблазнительной шее, на которую всегда засматривалась и на которой уже очень долгое время мечтала оставить хотя бы один малю-ю-юсенький засос. Не можешь удержаться от вскрика, когда пуговицы твоей рубашки разлетаются по полу, а на удивление очень сильные эстетично подкаченные руки подхватывают тебя, усаживая к себе на бедра. Заливисто смеешься, откидывая голову, а Стайлз, улыбаясь, целует тебя в ложбинку между грудей, зубами оттягивая перемычку лифчика, а после отпуская. Резинка соприкасается с кожей с характерным щелчком, а парень делает несколько уверенных шагов в сторону кровати, опуская тебя на нее. — Больше никогда не носи эти ужасные мешковатые футболки. Они делают тебя меньше, — произносишь перед тем, как обвить подтянутый торс ногами и вновь втянуть брюнета в поцелуй. — Меньше? Я так не думаю, — поигрывает бровями, а ширинка мужских джинсов проезжается по твоей промежности, сильнее прижимаясь, давая почувствовать все свое немаленькое возбуждение, от чего ты стонешь и сама жмешься ближе, обхватывая мужскую спину и проводя ногтями вниз по гладкой коже. Разбросанная по всей комнате одежда, громкие всхлипы вперемешку с именами, жаркие поцелуи, пошлые шлепки и смятые простыни. Томные вздохи, разбавленные гортанными рыками. Долгая ночь, два голоса сливающихся в один протяжный стон, слова любви и два покрытых испаренной утомленных тела в объятиях друг друга, спящих на маленькой кровати.***
Эллисон: Они наконец-то вместе. Я рада, что наш план сработал!Скотт:
Совершенно нелогично, не так как мы ожидали.
Но все ж…
Эллисон: Да какая разница. Признай, он изначально был обречен на успех;) Прислонившись к косяку, темноволосая девушка отправляет сообщение, созерцая картину, как Стайлз, укрытый легким одеялом, но без сомнения совершенно голый, обнимает твое не менее нагое тело со спины, а ваши пальцы крепко переплетены. Арджент только усмехается своим мыслям и, прикрыв потихоньку дверь, стремится покинуть эту уютную обитель. И только предательский скрип половицы может оповестить о том, что кто-то приходил, однако и он за секунду развеивается поглощенный тишиной и штилем, что теперь царствует в ваших счастливых сердцах.