Привет! Меня зовут Жон «Тарталья» Арк!

      Воскресное утро никогда не было для Жона отдыхом. Может быть раньше, когда он жил в Анселе, всё так и было, хоть и приходилось утром с сестрами повоевать за ванные, но потом всё изменилось. Он по воскресеньям или работал, из-за чего, как и сейчас, вставал в семь утра, или тренировался под надзором Тартальи, просыпаясь также к семи.       Так что он легко встал от звонка будильника. Но Жон был не единственной ранней пташкой в этой комнате: Пирра уже проснулась и ушла на утреннюю пробежку.       — Да что вам всем не спится-то! — простонала Белла, закрывая голову подушкой.       — Попробуй вместе с нами: полезно для здоровья и много чего успеешь, — усмехнулся он в ответ.       — Да даже в моей старой организации не было таких извергов! — прорычала она из-под своего укрытия.       — То-то у них ничего не выходит! — усмехнулся парень, а в ответ получил средний палец.       Со смехом Тарталья прошел мимо пустой кровати Руби. Она вместе с Янг уехали на выходные на Патч. И он их понимал: если бы ему было куда уезжать, да еще и недалеко от Бикона, то он бы делал так же.       Приведя в ванной себя в порядок, Жон тихо вышел из неё и обнаружил Беллу, которая поборола лень, переоделась, заправила кровать и начала читать.       — О чем хоть книга? — направляясь к шкафу, проговорил он.       — Брат с сестрой путешествовали по разным мирами. Проходя через один из миров, на них нападает Безымянная богиня и заточает в камень. Проходит много лет, и брат пробуждается, находит себе компаньона и начинает путешествие по миру, в поисках сестры, — ответила Блейк, не отрываясь от книги.       “Я же говорил, что она читает про Итэра!» — самодовольно сказал Тарталья.       — А там случайно не семь стран, которыми управляют архонты? — с вещами в руках, сел на свою кровать Жон.       — Есть такое, — ответила Блейк и опустила книга. — И скажи мне, идиот, ты не мог придумать нормальное имя для документов вместо того, чтобы брать его из этой книги?       — Ой, а сама-то! — отмахнулся Жон. — Себе же в колени стреляешь, Белла Эбони.       — Имя соответствует традиции называть в честь какого-либо цвета. Оно не бросается в глаза в отличие от «Тартальи Арка», — положив книгу на колени, парировала девушка.       — Не, ну а что? Яркое и запоминающееся имя. Люди его слышат и не догадаются, что оно не родное. Всё-таки, чтобы скрываться нужно или быть незаметным, или скормить окружающим запоминающуюся деталь, от которой легко избавиться.       — Сам придумал или кто-то подсказал? — хмыкнула Блейк и вернулась к чтению.       — Из умной книжки прочитал, — сказал полуправду Жон. Тарталья же это узнал из книг, а он уже от него.       — Ты умеешь читать? — в её голосе звучал нескрываемый сарказм.       — Представь себе. И не только то похабное непотребство, что носит название «Ниндзя Любви», — усмехнулся в ответ Жон и ушёл в ванную прежде, чем услышал начало тирады о том, что это — хорошее произведение!       На этом их разговор закончился. Жон переоделся, спокойно позавтракал и без пяти минут девять был у лифта, ведущего к кабинету директора. Он нажал кнопку вызова лифта, но вместо этого прозвучали гудки.       — Мистер Арк, не ожидал, что вы так рано прибудете, — прозвучал голос директора Озпина, а вместе с этим лифт поехал вниз.       Как и во время собеседования в Бикон, Жон вошел в подъехавший лифт и через полминуты оказался на вершине башни.       — Мистер Арк, здравствуйте, — поприветствовал его директор, стоило створкам лифта открыться. Он сделал глоток из своей чашки и указал в угол помещения. — Перенесите оттуда стол поближе ко мне.       Жон быстро выполнил просьбу-приказ и на втором круге притащил себе стул. В это время директор раскладывал на столе несколько папок.       — Задачи простая, но займет много времени, — стоило Жону сесть на свое место, Озпин начал говорить. — Документы всех, кто изъявлял желание поступить в Бикон, хранятся в архиве сто лет.       — Но ведь Бикону не больше пятидесяти лет… — проговорил парень, открыв одну из папок, в которой были перемешаны различные документы, которые подаются вместе с заявлением.       — Формально, семьдесят шесть. Это место и до реформы оборонительной стратегии Ремнанта выпускало специалистов по уничтожению гримм, документы которых до сих пор можно найти в архиве. Сейчас же помимо бумажных документов эта информация хранится и в цифровом виде.       — Но кто-то забыл, что архив никто не отменял? — спросил Жон, смотря на автобиографию Руби Роуз, на которой гордо красовалось «Не требуется» и подпись директора.       — Женщина, которая этим занималась, заболела, закончив с цифровым хранилищем, а вот до бумажного архива дело не дошло: она ушла на больничный, а никто из её коллег не проверил этого. В принципе, я тоже не проверил документы на премию их отдела, — усмехнулся директор.       — А почему документы перемешаны? — открыв другую папку и найдя там отказ об ответственности Бикона, подписанного Реном, спросил Жон.       — В пятницу это вскрылось, и они не успели закончить.       — То есть всё перемешали… — вздохнул Жон и посмотрел на директора. — Моя задача отсортировать документы по студентам, а потом всё описать, прошить, склеить, заверить печатью и дать вам на подпись?       — А вы хорошо осведомлены в документообороте, — хитро улыбнулся директор и взял со своего стола листочек. — Здесь документы, которые должны быть у каждого человека.       — А весь список подавших заявление будет? Чтобы знать, собраны ли документы у всех.       — Мистер Арк, это будет уже не вашей головной болью. Развлекайтесь с тем, что есть.       Директор вернулся на своё место, сделал глоток и начал что-то печать на механической клавиатуре. Раритет, сейчас в основном используют голографические из светового праха.       Жон еще раз вздохнул и приступил к работе: глаза боятся, а руки делают. Не спеша, вряд ли его рано отпустят, Жон стал раскладывать различные документы по стопкам: заявление об участии в конкурсе на поступление в одну стопку, удостоверения личности в другую, опросник в третью и далее по списку.       «Тарталья, не хочешь скрасить эту увлекательную работу? — спросил Жон, но в ответ ему была тишина. Однако его присутствие всё еще чувствовалось: Тарталья наблюдал за его действиями. — Что-то случилось?»       Ответом ему была тишина.       Жон опять вздохнул и не сразу заметил, что у него в руке оказалась копия удостоверения личности Беллы Эбони. Но через секунду он присмотрелся и понял, что это была как бы она, но не она: знакомые янтарные глаза на фотографии смотрели прямо в камеру, а кошачьи уши были не просто не спрятаны, а подчеркивались её черными волосами. Но самое главное было другое: это удостоверение принадлежало не Белле, а некой Блейк Белладонне, которая на фотографии выглядела чуть младше его сокомандницы.       “Интересно девки пляшут…» — на краю слышимости раздался голос Тартальи.       И Жон его понимал. Он положил перед собой эту бумажку и стал по папкам искать документы Беллы. Перерыв три из них, он нашел нужный документ. Те же янтарные глаза, те же кошачьи уши, которые хоть и не выставлены на показ, но согласно закону были легко различимы, то же повзрослевшее лицо.       «Что за хрень?..» — проговорил Жон и поднял перед собой копию документов Беллы и Блейк, которые выглядели похожими как две капли воды.       “А то и вовсе это один человек», — заметил Тарталья.       — Что-то случилось? — действия Жона не остались незамеченными, и Озпин посмотрел на него.       — Я нашел какую-то странность, — сказал Жон и поднялся вместе с бумажками. Отпираться всё равно было бессмысленно. — Смотрите.       — Мисс Эбони и мисс Белладонна, — сказал очевидное Озпин и сделал глоток. — Вас что-то смущает?       — Они как две капли воды похожи! — указал Жон и даже, сложив бумаги вместе, посмотрел на просвет, доказывая свою точку зрения.       — Совпадения бывают, мистер Арк, — развел руками директор. — Да и они не похожи. Присмотритесь внимательно: мисс Белладонна, как настоящая дочь правителя Менеджери, не скрывает, что она фавн, а вот мисс Эбони это скрывает. Можно личный вопрос? Она сообщила своей команде, что она фавн или реально думает, что бантик это скроет?       — Я заметил это и прямо спросил, — нехотя проговорил Жон и вернулся на место. — Получил за этот вопрос в лицо, но и ответ получил. А остальные… может догадываются, но не спрашивают.       — Печально.       — А что стало с этой Блейк? — решил отыграться Жон.       — Решила поступить в Хейвен, — на удивление Жона, он получил конкретный ответ. Но учитывая, что директор опять начал что-то печатать, на данный момент разговор окончен.       «Что это значит?» — испуганно спросил Жон, продолжая как ни в чем не бывало разбирать документы.       “Есть у меня подозрение, но тогда тут должны быть документы еще одного человека», — выпалил Тарталья и вновь скрылся, хоть и не далеко.       «Мои настоящие?..» — с еще большим испугом спросил Жон, а в горле пересохло. Но ответа не было. Видимо, он был прав.       Жон стал теперь внимательно разбирать документы. Медкарта Кардина; автобиография Вайсс; документы Янг об окончании подготовительной академии Сигнал; опросник «некоего» Тартальи Арка; паспорт Атласа некой Брони Ренд, заявление на поступление от…       “Обратно!» — крикнул Тарталья, и Жон послушно взглянул на паспорт Брони Ренд.       Он впервые видел паспорт Атласа, но в целом ничего интересного не заметил. Девушка красивая с царственной бледностью и пепельными волосами. В Бикон она не поступила, ибо её бы Тарталья сразу приметил, да и сам Жон обратил бы на неё внимание.       — Вы нашли еще что-то интересное, мистер Арк? — не отрываясь от экрана, спросил Озпин.       — Впервые увидел паспорт Атласа, — признался Жон и продолжил перебирать документы.       — Чей, если не секрет? — оторвавшись от экрана на глоток, с лукавой улыбкой поинтересовался мужчина.       — Броня Ренд.       — Дочь Кококолии Ренд, хозяйки одного из главных архитектурных бюро в Атласе, — тут же кивнул директор и поднялся со своего места, чтобы подойти к кофеварке. — По секрету скажу: я был расстроен тем, что она всё-таки поступила в Атлас. Через два года мы планируем капитальный ремонт некоторых корпусов, а «Архитектурное бюро Ренд» один из кандидатов на эту работу.       — Директор Озпин, вас не смущает, что вы раскрываете мне такие тайны? — чисто для протокола поинтересовался Жон.       — Во время Великой войны был распространен плакат «Болтун — находка для шпиона», — ответил директор, не оборачиваясь и продолжая варить кофе. — Но я считаю, что это оружие, которое может использовать не только враг, но и которое нужно использовать против него.       — Скармливать врагу дезинформацию?       Ответила так и не последовало. Видимо он был прав.       «Так что не так с этой Броней?» — спросил Жон, продолжая работу.       “Она похожа на одного из лейтенантов Фатуи, с которым я работал по долгу службы», — отозвался Тарталья.       «Мы уже давно выяснили, что в мире есть много людей, который похожи на твоих старых знакомых: как просто внешностью и именами, так и иногда характером», — проговорил Жон, вчитываясь в автобиографию Кардина. Коротко, сухо и по делу: какие вопросы были заданы, такие вопросы он и осветил.       “Какова вероятность, что одна из этих копий решит подать документы в Бикон, если она железобетонно поступает в другую академию?» — спросил его квартирант в голове и вновь исчез.       Жон не понял намека, но понял, что одно действие точно мог сделать. Быстро и незаметно достав свиток, он вбил в интернете запрос «Архитектурное бюро Ренд». Ни одного совпадения он не нашел.       «И что тут не такого? — хмыкнул Жон. — Директор же прямо намекнул, что врет»       Документы опять начали проноситься мимо его глаз: подданство Мистраля Айса Стерлинга, документы об обучении Алима Сандерера, опросник Алисии Рейвлайт, опросник Курта Сильвершторма, рекомендательное письмо Суло Фонси, документы об окончании подготовительной школы Атласа Маитида Улана, удостоверение личности Вейла Дандилиона Кара, медкарта Тангелло Камель, удостоверение личности…       «Блять! Твою же ж… Мы попались!» — про себя прокричал Жон, смотря на свою фотографию, где рядом красовалось имя «Жон Арк».       “Успокоился!» — приказал Тарталья голосом, который не потерпит пререканий.       «Как тут успокоится?! — сглотнул Жон, смотря на самого себя на фотографии. — Нас поймали!»       “Ты сейчас мирно общаешься с директором Бикона или сидишь в наручниках в темной допросной?» — спокойно спросил Тарталья. Такой аргумент подействовал, как ведро воды, хоть и слабо успокаивал.       «Почему нас до сих пор не раскрыли?» — испуганно спросил Жон, не в силах опустить листок.       “У тебя было время подумать, но всё равно задаешь неправильный вопрос, — вздохнул его «наставник». — Правильно будет спросить, почему нам дают понять, что они знают о поддельных документах?»       Жон задумался об этом, но не успел ничего придумать, как директор вновь дал о себе знать:       — Мистер Арк, вы побледнели. Призрака увидели? — засмеялся директор, протирая тряпочкой свои очки.       «Тарталья, ты согласен идти ва-банк? — спросил Жон, но тот вновь скрылся, оставляя ему право выбора. — Гримм с тобой!»       — Директор Озпин, а кто такой Жон Арк? — пытаясь не показать излишнюю заинтересованность, спросил Жон Арк.       — А это, Тарталья, моя самая главная недоработка этой приемной кампании, — вздохнул Озпин и сделал долгий глоток. — Задолго до Великой войны в Вейле существовал влиятельный род Арков, род великих воинов, прославившихся во многих битвах. Не буду утруждать их историей и перейду к главному: где-то двадцать-тридцать лет назад по тем или иным причинам из этого рода осталась одна семья: отец, мать, старший сын Николас и младшая дочь Сильвер.       «Очередное вранье: гримм уничтожили родное поселение отца, а бабушку с дедушкой убили. Не было никакой сестры у папы», — проговорил Жон, но продолжил слушать эту сказку.       — И вот после одной из миссий в имение Арков привезли тело охотницы Сильвер Арк, — вздохнул Озпин, поднялся с кресла и подошел к огромному панорамному окну. — Николас после этого поссорился с родителями. История умалчивает, в чем заключался спор. Этот юноша оборвал связь с родителями и нашел себе красавицу-жену. И вот к сегодняшнему дню у них восемь детей: семь девочек и один сын.       — Сочувствую Жону, — усмехнулся Жон, о котором и шла речь. Ему было даже как-то неприятно говорит о себе со стороны. Но он уже стал профессиональным лгуном — такое можно было и проглотить.       — Ты так считаешь, Тарталья? — повернувшись к нему, спросил директор. — Может быть он был счастлив в таком окружение?       — Директор, я из приюта: я сомневаюсь, что с таким количеством детей у них всё иначе, — соврал парень. — А к чему эта история?       — Николас Арк не готовил своих детей к ремеслу охотников, — припечатал тот. — Однако Жон Арк самостоятельно обучился этому и пришел ко мне. Но бюрократия не дала мне возможность принять этот самородок.       — Не такой он и самородок, раз так просто сдался.       — А он и не сдался, — улыбнулся мужчина, хитро посмотрев на Жона. — Он вступил в Иностранный легион Атласа. Если не ошибаюсь, то в новую дивизию под названием «Фатуи».       “Чего-о-о?!» — с недоумением протянул Тарталья. И Жон его полностью поддерживал: такой бред о себе он не ожидал услышать.       — Ну… ладно? — неуверенно проговорил вслух Жон и убрал в стопку свои документы.       Дальше никто не нарушал тишину: Жон работал, Озпин работал, а Тарталья делал вид, что его не существует. Лишь тиканье огромных часов сопровождало их действия.       Через тридцать минут бумаги со всех папок были отсортированы. Еще через час он собрал комплект документов на каждого, кто пытался поступить в Бикон в этом году. С перерывом на обед к трем часам дня огромное количество подготовленных папок заполнили весь стол директора.       — На этом моя работа закончена, — отчитался Жон, поставив последнюю пачку документов.       — Но не ваша отработка, — передразнил его директор, с неохотой начиная ставить свою подпись.       — От меня что-то еще требуется?       — Составить компанию в этом нудном деле, — переложив подписанную папку с документами в сторону, сказал директор.       — Триста двадцать седьмая статья уголовного кодекса Вейла…       — …подделка, изготовление или оборот поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей или бланков, — продолжил за Жона Озпин и расстроено посмотрел на него. — Не ожидал, что кто-то откажется научиться подделывать мою подпись.       — Закон суров, но это закон, — авторитетно сказал Жон, надеясь, что так сможет отмазаться от работы.       — А я смотрю вы разбираетесь в законах. Хотели пойти в полицию?       — Если я и хотел бы связать свою жизнь с чем-то подобным, то только в роли адвоката, — уверенно соврал парень.       — Самую неблагодарную и опасную роль выбираете, мистер Арк, — хмыкнул директор и посмотрел ему в глаза.       — Так бы я защищал людей. Не от гримм, но от несправедливости.       — Даже ужасных преступников, чья вина очевидна? — вопрос был простым, но при этом несколько каверзным. Очередная проверка на что-то?       — Пока суд не скажет обратного, никто не является виновным, — сказал Жон постулат, на который многим плевать. Как и ему самому: главное сейчас показать себя в выгодном свете.       — Мистер Арк, вы или идеалист, или смеетесь надо мной. По отчетам психологов, вы рационалист… — Озпин не стал продолжать рассуждения и неожиданно спросил: — Какая народная сказка вам нравится?       — Пум-пум-пум… неожиданный вопрос… — опешил Жон, но не смог ничего придумать, кроме одного ответа: — История времен года.       — Сказка о девах сезонов, — кивнул Озпин и облокотился о спинку кресла. — Старого волшебника-отшельника посетило четыре сестры, которые по-своему были добры к нему. В обмен на эту доброту он дал им артефакты, дающие великие силы. Что именно вам нравится в этой сказке?       — Эм… — Жон задумался, потому что не ожидал продолжения вопроса. А потом просто открыл рот и начал на ходу придумывать ответ: — Не суди книгу по обложке?.. Волшебник оказался не злым, как его представляли сестры. Вот какой подарок он сделал за то, что каждый и так должен делать.       — Интересный ответ, — Озпин сделал глоток и хитро продолжил: — Но вы знаете, что это не народная сказка?       — Но ведь я точно помню, что я прочитал её в книге с народными сказками, — удивился Жон. Он точно помнил, что в детстве Сэйбл читала ему эту сказку из книжки, которая называлась «Народные сказки Ремнанта».       — «Народные сказки Ремнанта» за авторством Озарона… эх, только имя помню. Не важно. Это классика, так что точно её читали. Но этот Озарон сам написал эту сказку. Однако не на пустом месте ее придумал.       — Как же сказка в оригинале звучит? — спросил Жон. И не для поддержания разговора и растягивания времени, а потому что ему действительно стало интересно.       — Намного хуже, — Озпин взял чашку и вновь подошел к окну. — Давным-давно, когда гримм еще не существовало, была страшная война между людьми. Одни государства уничтожали другие; кто-то объединялся друг с другом в одно государство; кто-то пытался отсидеться, но неудачно: везде была война и все в ней участвовали. В итоге осталось семь государств. В каждой из них выделялся какой-нибудь воин, политик или ученый, который телом и разумом был втянут в эту войну…       — А потом пришли Боги-близнецы и выдали им артефакт, который давал возможность управлять какой-нибудь стихией? — Жон перебил Директора, потому что его рассказ напоминал войну архонтов из мира Тартальи.       — Книгу Озвальдо фон Храфнавайнс, которая и дала вам имя, вы хорошо помните, — усмехнулся Озпин. — Именно эту сказку автор и использовал для своего цикла, задав логичный вопрос: «А что было бы после этого?»       Директор вернулся на своё место и продолжил работу. Молчание длилось минут десять, и Жону стало скучно.       — Директор Озпин, а какая ваша любимая сказка? — непонятно почему, но Жону захотелось узнать об этом.       — Человек с двумя душами, — тут же ответил директор.       «Не, ну это точно совпадение…» — пытался убедить себя Жон, а Тарталья промолчал.       — Но ведь это не сказка… — попытался произнести юноша, но был прерван.       — Да, это фэнтезийный роман, но это не отменяет того факта, что книга мне нравится, — директор подписал еще одну папку с документами и вновь посмотрел на него: — Если ты не попадешься Глинде, можешь идти.       Жон не сразу понял, о чем он говорил. А потом до него дошло. Он тихо встал и направился к выходу.       — До свидания, директор Озпин! — у самого лифта сказал Жон.       — До свидания, мистер Арк, — ответил тот в ответ. А когда створки закрылись, он добавил: — Тарталья, давно же ты не возвращался в мир живых.

/*/

      Тот, кого называли «Альбедо», топал ногой под ритм ненавязчивой мелодии лифта. Ровно через двадцать четыре секунды лифт доехал до офиса того, кого все называют «Озпин».       Створки лифта раскрылись и открыли ему Озпина, который склонился над шредером и размеренно уничтожал бумаги.       — Ты всё-таки решил провести этот тест, — цокнул Альбедо, войдя в кабинет. — Хоть изменил его, как я говорил?       — Раз я сказал, что что-то сделаю, то я это сделаю, — подтвердил Озпин, и положил в устройство следующий листок.       — Результат стоит потраченной бумаги? — спросил Альбедо, подойдя к столу и посмотрев на папки, которые лежали в стороне. Взяв одну из них, он сразу узнал картину, которая вышла из-под его руки: пришлось повозиться, чтобы с фотографической точностью нарисовать портрет Брони. Он гордился этой работой. По словесному описанию сделать портрет того, кого никогда не видел — это настоящий профессионализм.       — Он заметил настоящие документы беглеца из Клыка и свои собственные, — положив новый листок в устройство, хмыкнул директор. — Но вот из людей из нашего прошлого он заметил только Броню.       — Или решил спросить только про неё. Сколько всего их было?       Новая папка оказалась в руках Альбедо. Ноэлль. Он уже несколько раз рисовал её: и когда она еще была горничной, и когда она стала рыцарем Ордо Фавониус, и когда она заняла место Кэйи. Так что сделать фотографический портрет было не сложно — рука набита.       Но в папке была не его работа: Озпин взял фотографию Ноэлль из этого поколения, которая занимала должность заведующей хозяйством в Биконе. Жаль только у этой девушки только тоже имя и похожая внешность. Ни навыков, ни характера. Очередное оскорбление оригинала.       — Пятеро тех, кто не был широко известен в его время, но он вполне мог быть с ними знаком.       — Двадцать процентов. Но слишком ненадежный тест, — вздохнул Альбедо и отложил папку в сторону. — Жаль, что у меня нет времени заниматься этим вопросов. К следующим поколениям нужно будет пересмотреть стратегию проверки и вербовки.       — Зато мы мило поболтали, — усмехнулся директор Бикона и, выгрузив обрезки бумаги в стальную урну, продолжил уничтожать бумаги. — Даже если мы и обознались (мало вероятно, но такой вариант исключать нельзя), он вполне подходит для защитника будущего сосуда Сердца бога.       — Нынешняя носительница еще жива, — напомнил ему Альбедо. — Пока рано об этом думать. Её показатели стабильны, так что она может вернуться в норму. Согласен, нельзя точно предсказать, сколько времени это займет. Да, явно не столько, сколько нам хотелось бы. Но это не повод для такого радикального запасного плана.       — Тебе ли не знать, что бывает, когда нет запасного плана, — хмуро заметил Озпин. — Всё катится в Бездну.       — Тебе ли не знать, что в двух последних случаях возвращения Тартальи, он был на Её стороне, — резонно заметил тот, кого называли «принцем Мела». — И нам все ещё надо разобраться с теми изменениями, которые она проводила над ним. Для него это точно не прошло бесследно.       — Сейчас мы успели его перехватить раньше, — произнес Озпин. — Три возвращения до этих событий он был одним из лучших моих агентов. И мы, так или иначе, узнавали, каким метаморфозам была подвержена его душа.       Альбедо не стал говорить, что он тоже тогда был; и Тарталья был их лучшим агентом.       — Однако я всё равно хочу напомнить, что вернувшиеся из мёртвых, даже если они такого же типа, что и Тарталья — это всего лишь конь на шахматной доске. Можно создать неприятную ситуацию для врага, но мат им поставить невозможно.       — Но если конь не один, то это возможно, — усмехнулся директор на слова Альбедо. Всё-таки за столько лет у него осталось только два увлечения: кофе и шахматы. — Даже двумя конями и королем это выполнимо, при должных навыках.       — Ни в Биконе, ни в других академиях ты не стал вербовать «наших», — «кавычками» выделив последнее слово, сказал Альбедо. — У тебя нет второго коня для мата. Да даже одного нет. А учить или вербовать его уже поздно: Она сделала ход в новой партии. Нет времени готовить новые фигуры.       — Поэтому нужно держать наготове то, что имеем, — Озпин закинул очередной листок в шредер и выпрямился, разминая тело. — Так, «Золотой Шакал» должен выйти на связь только завтра. Какие новости от «Старой вороны»?       — Он узнал, что Белый Клык странно себя ведет, — проговорил Альбедо. — Вейльская ячейка перестала принимать заказы от бизнеса на нападения на конкурентов. Атласская ячейка начала усиленно вербовать новичков. В Менаджери они затаились. Про Мистраль и Вакуо никаких новостей, ждем Шакала — может он что-то знает.       — Тут два варианта, — Озпин вновь закинул листок в шредер. — Первый, выгодный для нас: Клык ждет новый передел власти. С одной стороны умеренная Сиена, а с другой стороны радикал… как там его?       — Адам Таурус, — напомнил Альбедо. — И я бы не назвал Сиену Хан умеренной стороной. Направление политики Белого Клыка после ухода Гиры Белладонны ушло в более радикальное русло под ее управлением: нападение на конвои с прахом, погромы, разбойные нападения против людей и так далее.       — Для неё Белый клык — это бизнес, который спрятан за ширмой красивых слов. Кровавый, но бизнес. С ней можно договориться. А вот из информации, которую мы имеем про этого Адама, он фанатик, который будет действовать решительно и кроваво. И что самое страшное — он с радостью наденет на себя ошейник и направит Клык на еще более разрушительные действия.       — И бандитов, и расистов, и, особенно, террористов надо выжигать с тела этого мира. Для меня всё также остаётся абсурдным сама мысль, что люди и фавны ненавидят друг друга. В наше время мы жили в мире и согласии.       — Альбедо, это всё было, есть и будет. Грехи общества не исчезнут, если мы уничтожим Белый клык, — снисходительная улыбка появилась на лице Озпина. — Если мы как-нибудь уничтожим расизм из-за фавнского наследия, то толпа найдет новый признак, чтобы делиться на своих и чужих. Лучше пусть будет расизм по принципу фавн и не фавн — это проще контролировать. Напомнить, как Она организовала гражданскую войну в Вакуо, стравив представителей родственных национальностей между собой?       — Одно дело такой локальный геноцид, а другое — геноцид в рамках всего Остатка.       — Ремнанта. Этот мир называется Ремнант.       — Ты понял, о чем я, — Альбедо скрестил руки и более пристально взглянул на Озпина.       — Понял. Поэтому следим за ситуацией и вмешиваемся, когда что-то произойдёт.       — Я тебя предупреждал, — спокойно сказал Альбедо. — Что со вторым вариантом действий Клыка?       — Я думал, это и так понятно. Она хочет использовать их для своих целей. Возможно, это перекликается с первым вариантом. Так что следим за ситуацией. А учитывая, что именно Вейлу принимать в этот раз фестиваль и с учётом состояния носителя Сердца бога — лучшего момента для удара не придумаешь.       — Как обычно действуем от обороны, — вздохнул Альбедо и передал Озпину последнюю папку с документами. — Что делать с Тартальей?       — Ровно, как и до этого: даём обрывки информации; наблюдаем за его действиями; ждем, когда он их переварит; даём новую информацию, — пожал плечами Озпин, закинув листок в шредер. — Как обычно, одним словом.       — Обычно он поглощал носителя, и мы всё время имели дело с Тартальей, — сложив руки на груди, заметил Альбедо. — Но вместо этого, они… вполне успешно синергируют друг с другом. Нетипично.       — Ты считаешь, что сейчас он не поглотил носителя? — улыбка директора была встречена взглядом, который так и кричал, что он не будет играть в шарады. — Ладно-ладно. Для нас с тобой очевидно, что нет.       — Поэтому я хочу спросить: почему ты не стал бы поглощать носителя?       — Я не стал бы этого делать по двум причинам, — Озпин закончил уничтожать бумаги и скинул обрезки в урну. — Первая и основная, мне не повезло, и я переродился в теле, у которого уже сформировалась сильная личность. Поглотить можно, но вот переварить… не хочется, чтобы его голосок остался даже после смены тела.       — Но у Тартальи таких проблем не бывает. Его воли более чем достаточно, чтобы не только перехватить контроль, но и подмять всё под себя. Или Она как-то на него подействовала: всё-таки он не помнит прошлые возвращения.       — И я ему даже из-за этого завидую, независимо от причин его благословения, — подтвердил Озпин. Камень его на шарфе стал красным, говоря, что он собирался использовать пиро. Через секунду из его руки вылетело пламя, которое поглотила бумаги. Пару секунд и от обрезков не осталось даже пепла. — Поэтому остается второй вариант: он не хочет его поглощать.       — И что он нашел в этом Арке? — смешок и удивление сами собой вылетели из его рта.       — Себя? — улыбнулся Озпин. — В чем-то они и правда похоже, пусть это и не лежит на поверхности.       — Я и забыл, что искать логику в его действиях — себе дороже…       — Поэтому нужно стать его логикой и вести по нашему плану, пусть и придётся внести несколько поправок. Неизвестно, как Жон сможет повлиять на него.       — Смотри только не перетрудись, а то не ты будешь управлять Тартальей, а этот юноша, — хмыкнул в ответ Альбедо. — Еще что-нибудь?       — Нет, можешь идти, — сказал Озпин и выпил остывший кофе.       — Всего хорошего, директор Озпин, — Альбедо кивнул и начал уходить в сторону лифта.       — Всего хорошего, доктор Стоун.       После того, как двери лифта закрылись, Озпин достал свиток и открыл контакт с надписью «Возмездие».       «Эх, Альбедо-Альбедо. Столько живешь и работаешь со мной, но так и не привык, что за эти жизни в Ремнанте, я научился всегда иметь под рукой и другие варианты, даже если ты про них забыл. Слон хоть и не настолько интересная фигура, как конь, но и та, и та стоят трех пешек», — вздохнул мужчина, после чего начал набирать сообщение.