***
— Ну я тебе сейчас покажу, на! — отряхнувшись, Бяша собрал горсть снега и слепил снежок. Но не успел он даже замахнуться, как в него прилетело ещё два. Снежок выпал из его рук. Ромка захохотал. — Что ты там показывать собрался? — с боевым огнём в глазах он прицелился новым снарядом. Бяша успел отскочить. В отличие от Ромы. На его куртке осталось белое пятно прилипшего снега. Небо постепенно наливалось вечерней синевой, но мальчишки продолжали играть как ни в чём ни бывало. Ещё через час они пойдут к Ромке, потому что Бяша опять поругался с матерью. Они это не обсуждали, Пятифан просто знал, когда другу требуется его присутствие и моральная поддержка. Потому что в такие моменты Бяша был особенно весел, рвался на улицу, прыгал в сугробы, курил больше обычного. Всё только для того, чтобы не возвращаться домой. Наконец оба выдохлись. Ромка разминал плечи, пока друг рылся в карманах в поисках зажигалки. На мгновение в темноте вспыхнул маленький огонёк. Бяша протянул зажигалку. Огонёк вспыхнул ещё раз. — Пошли? И они оба двинулись вперёд по вытоптанной на снегу тропинке, обратно к посёлочным домам. Рома вдруг чуть притормозил и вгляделся, прищурив глаза, в лесные заросли, в ночную мглу. Бяша приподнял бровь. — Что такое? — Ничего. Просто показалось, что там кто-то прошёл. — В темноте и не такое покажется, на, — парень усмехнулся, тут же приставил покрасневшие руки к лицу и дыхнул на них тёплым паром. — Пошли скорее, а то холодно.***
Звери облизываются, рычат, тянут свои лапы. Среди них лиса в длинной шубке, большая сова с искрящимся глазом-фонариком. И Тоша. Бледный, как сама смерть, дрожащий, с расширенными от страха глазами. Звери идут к ней, но брат преграждает им путь, что-то бормочет, кричит уже ей «Беги!», а звери готовятся напасть. Антон смотрит снова, в глазах слёзы, но он быстро скрывает их маской, лишь прошептав напоследок одними губами: — Прости… Тяжело дыша, Оля подрывается на кровати. Пальцы болят от того, как сильно она цепляется за одеяло, а сердце отстукивает громкий быстрый ритм. Девочка сглатывает вязкую слюну и наконец разжимает пальцы, чтобы утереть холодный пот со лба. Спина тоже намокла. Комнату озаряет тусклый свет. Маме пришлось купить ей ночник в 9 лет, которым она пользуется до сих пор. Оля осторожно встаёт с кровати, подходит к окну и смотрит в щель между шторами. Никаких зверей, никакой громадной совы. Никакого Антона. Тихо, чтобы не разбудить спящую в соседней комнате маму, Оля выходит в коридор и скрывается в спальне брата. С тех пор, как он «пропал», эта комната осталась нетронутой. Пыли почти нет, Оля уверена, что мама убирается здесь, словно верит, что Антон обязательно объявится. Девочка подходит к столу. С щелчком включается настольная лампа. Можно представить, что ей снова 8 лет, она прибежала к старшему брату и уговорила его нарисовать для неё динозавра. А пока он сидит за столом, она рассматривает книжки на полке и приклеенные к стенам рисунки. Проходя мимо окна, Оля ведёт рукой по шторе, из-за чего та немного отодвигается, и Оля вдруг видит чей-то силуэт в лесу. Всего на пару мгновений, будто кто-то скрылся в чаще. Этого достаточно, чтобы сердце пропустило удар, а пальцы настороженно сжали край шторы. Всего минута, и Оля снова в своей комнате, в постели под одеялом. Нечего ночью по дому ходить.