Счастливы вместе

Все люди разные: одни талантливые писатели, знающие толк в хорошей литературе; другие абсолютно гениальные физики и математики. У кого-то душа лежит к истории, у кого-то к биологии, а кому-то, вместо выбора быть лучшим в чём-то конкретном, подсунули в отцы Серёженьку Разумовского. Вы не подумайте, папашка то он хороший, просто уж больно деятельный. Марго с детства имела довольно насыщенное расписание: то музыкалка, то художка, то верховая езда с перерывом на кружок юного натуралиста, и это всё не считая бесчисленных репетиторов, гораздо более эффективно доносящих нужную информацию до неё, нежели школьные учителя (пусть школа и претендует на некоторую пафосную элитарность и престижность). С такими-то успехами сложно не попасть в касту «всё могу, всё умею, практикую тоже всё, но только если мама разрешила», таких ребят и без того вечно эксплуатируют учителя, в особенности те, что входят в административный состав школы. А тут Марго, с характером тяжелее, чем новая девушка твоего бывшего. Всё в совокупности привело к рабству, которое глумливо крыса-директриса называла «компромиссом». Мол накосячила — помогла школе и вопрос исчерпан. Именно в рамках данной промо-акции крепостного права, Марго и оказалась один на один с частью одноклассников и парой ребят из параллельных классов. Принцип отбора в этот «отряд суицидников» был довольно простой: в него попали все, кто думал, что Флора — феечка в короткой юбке, ну, ещё Дима Дубин что-то тут забыл. — Так, с этими орками мне всё ясно: их Саурон в глаза с прошлого года не видел, а экзамены через месяц, но ты то, — устало потирая лоб, Марго посмотрела на Дубина. — Да я из-за соревнований пропустил почти все лабораторки, — почесал затылок он, как-то виновато поглядывая на девушку. — Теорию то я сдал, а вот практика… Вальдемарыч сказал, чтоб я тебе все на допах сдал. — От мне повезло… — выдохнула она себе под нос, мысленно «благодаря» чудесного химика, кинувшего на неё отстающих и свалившего в отпуск. — Ну, что, иди за халатом, мы как раз сегодня отрабатываем растворы и ОВР. — Слушай, а мне идёт белый, да? — из лаборантской показалась ещё одна девушка. — О, Дима, привет, — улыбнулась она, отрываясь от созерцания себя в халате на экране телефона. — Юля? — удивился парень. — А ты что, тоже завалила химию? — Вот ещё, — не отрываясь от выбора селфи для блога, отмахнулась рыжая. — Крыса-директриса велела постить любую хренотень, связанную с внеклассной активностью, — Пчёлкина поймала на себе недобрый взгляд Марго. — Кхм, а вообще я просто не могла бросить лучшую подругу на растерзание этим гопникам, — кивая на двух Кириллов, нахмурилась Юля. — Слышь, Пчёлкина, а я б тебя растерзал! — Ой, Гречкин, что ты там растерзаешь? Ты на этапе расстёгивания лифчика заплачешь и маму позовёшь, — печатая подпись к фотографии, парировала девушка. — Только если твою! — поддержал второй Кирилл. Под дружное ржание гамадрилов и их друзей, Юля, Марго и Дима переглянулись, испытав коллективный испанский стыд. — Ей нужна социализация, общение со сверстниками, школа — это хорошая мысль… — ворча, Марго встала из-за преподавательского стола и принялась раздавать методички. Довольно занимательный факт: за все два часа, что шло занятие, никто ничего не взорвал, не обжёгся кислотой и даже пробирки ни единой не было разбито. А в копилку личных достижений Кирилла Гречкина попало освоение такой штуки, как бидистиллятор и связанного с ним метода перегонки забродившей картошки. — Так, на сегодня мы можем заканчивать, Гречкин, Дубин, вы сегодня дежурные, слейте, пожалуйста, всё в стакан и помойте посуду, — Марго собрала на поднос все баночки-скляночки и повернулась к подруге. — Юль, присмотри, пожалуйста за Кирой, а то он там всё спиртовку победить не может, а я пока пойду реактивы уберу. — Без проблем, — отозвалась блогерша, фотографируя результаты опытов в штативе. — И чё, просто так сливать? — завис над стаканом Кирилл. — Насыпь соду на дно, вылей сначала всю воду и размешай, а потом уже всё остальное, — разъяснил Дима. — А я тогда пока посуду помою. — Вот это слаженность, повезло тебе, Гречкин, с мужчиной, вон ответственный какой, — усмехнулся Макаров. — А ты не скалься, — перед ним возникла Пчёлкина. — Грей давай. Пока суть да дело, мастер-дистиллястер уверенно так высыпал половину пачки соды, вылил всю воду, что только нашёл (даже ту, которую никто трогать не просил). Сливать по одной пробирке ему показалось занятием тупым, зачем по одной, когда можно все разом? Сода ж, говорила Марго, всё погасит. Собственно, у него появился план, и он его придерживался… — Ох, ебать! — ливанув всё и сразу, Гречкин получил совершенно закономерную реакцию: возмущённая сим поведением сода забурлила и как устроила пенную вечеринку. Всё содержимое сливного стакана полилось на пол и рядом стоящую Юлю. Та, от не ожиданности, машинально отшатнулась назад, задев рукой не погашенную Макаровым спиртовку. Искра. Буря. Разбитая спиртовка и горящий портфель Киры. Ошалевший от такого поворота парень подскочил на месте и отшвырнул свой рюкзак в сторону, снеся выставку лабораторной посуды. — И чё встали?! — подал голос Дима. Схватив чистый сливной стакан, под чудные трели птички «пожарная сигнализация», он высыпал оставшуюся половину соды и залил горячей водой, наспех размешав, он вылил соду, начавшую реагировать с водой. — СЛАВА НАУКЕ! — радостно заорал Гречкин, едва пожар был ликвидирован. — Мне пизда… — с выпученным глазами, констатировала Марго, выбежавшая на звуки армагеддона из лаборантской. — Это уж точно, — прозвучал стальной голос в дверном проёме. — В мой кабинет, живо! — гаркнула директор. В ходе переговоров с агрессором было постановлено: Пчёлкина, Гречкин, Макаров и Дубин отстранялись от занятий на неделю и поступали на службу к трудовику до конца года; обвиняемая во всём бедламе Разумовская-Волкова получала шикарную запись в личное дело о попытке диверсии в системе среднего образования, а так же отправлялась на дисциплинарную комиссию, где будет решаться вопрос об исключении из школы. А справедливость — это что? Правильно, херня собачья. Не особо расстроившись перед перспективой домашнего обучения, Марго даже не стала натравливать папу Серёжу на всю эту шарашкину контору. Обидно, конечно, но что поделаешь, ведь крыса-директриса в чём-то права: Марго была в старшей, буквально официальным представителем химика в третьем поколении — Вальдемарыча. Так что ей и нести сей крест. За пять дней до комиссии история получила неожиданный виток: на кой-то чёрт Марго срочно понадобилась директору. — Вызывали, Валентина Николаевна? — входя в кабинет, дежурно спросила девушка. — Ох, Риточка, да-да, проходи, садись, — крыса-директриса протянула это настолько неестественным голосом, что Марго быстро начала перебирать в уме всех, кто знает где она сейчас, вспомнив о дежурящей прямо под дверью Юле, она немного успокоилась. — Тут, знаешь, в пятницу приезжают важные люди из министерства, мы для них устраиваем концерт. — Не понимаю, к чему вы мне это рассказываете? — играть в дурочку — самая верная тактика. — Ты же хорошо поёшь, Риточка, музыкальную школу с отличием закончила, — слащаво лебезила Валентина. — Я хотела попросить тебя, пожалуйста, выступи в пятницу. Споёшь что-нибудь весёленькое, но не слишком старомодное, но и не Моргенштернов ваших. Мы тебя даже в конец поставим, будешь гвоздём программы. — Не хочу. — Ну, Риточка, ты подумай: в пятницу будет заседание, где решится судьба твоего отчисления. А если ты выступишь, то сможешь вообще не волноваться и дальше спокойно учиться. — Спасибо за столь щедрое предложение, но я всё ещё не хочу. — Смотри, Маргарита, — возвращаясь к своему привычному тону, начала директор. — Я ведь могу отчислить не только тебя, но и друзей твоих. — Вы в курсе, что шантаж — уголовное преступление? — подняв одну бровь, Марго начинала злиться. Одно дело, когда на кону её судьба и совсем другое — чужая. Гречкина вряд ли кто-то выгонит, Макарова не жалко, а вот Юлю и Диму… — Это уже вопрос, решённый. Выбирай: либо ты поёшь, либо остальные следуют за тобой, как жёны октябристов. — Декабристов… — Плевать, главное, что суть ты уловила. — Чёрт с вами, — зло бросила блондинка, направляюсь к двери. — Вот и умничка, — растянула улыбку крыса-директриса. — Что-нибудь весёленькое! — крикнула она вдогонку. — Всё слышала? — выйдя из кабинета, Марго сползла на пол по стеночке. — Ага, — грустно вздохнула Пчёлкина, садясь рядом. — И что делать будешь? — Как что, «петь что-нибудь весёленькое», будто выбор у меня есть. — А ты не думала, что даже если споёшь, она всё равно тебя отчислит? Честных людей «крысами-директрисами» не называют, — Юля сочувствующе положила руку поверх руки подруги и умастилась у неё на плече. — Думала, — Марго опустила взгляд на свои шнурки, как всегда делала, когда расстраивалась. — Но, как-то, пофиг мне, а домашний арест не так страшен, как батя угрожает. Меня больше волнует, что она и тебя с Димой может выкинуть, вы же здесь не за деньги. — И что, ты вот так легко меня бросишь в этой камерной модельке государственного строя? А я думала, мы лучшие подруги, — скрестив руки под грудью, выпрямилась Пчёлкина. — Подруги… лучшие, — как-то странно посмотрев на рыжую, Марго начала понимать, что сейчас начнётся новый шантаж. — O tempora, o mores! — капитулируя перед «дипломатией» Пчёлкиной, вздохнула она. — Знаешь, а насрать, — вдруг посерьёзнела Пчёлкина. — Я тоже не хочу здесь учиться, думаю, Дубин тоже не в восторге от здешнего контингента: сплошь и рядом золотая молодёжь, — с отвращением поморщилась Юля. — Не, ты то другое дело, — поймав хмурый взгляд, нервно хихикнула блогерша. — Ты — платиновая молодёжь, слишком богатая, чтобы париться о том, кто и что думает, можешь быть такой, какая есть. Не прятаться за маской… — Юля положила голову на свои колени, подтянутые к груди. — Забавно, я вообще-то парюсь о том, что ты думаешь обо мне, — посмеялась девушка, легонько толкая подругу плечом. — И, раз уж мы решили, то уйти из этого балагана предлагаю красиво, — в голубых глазах блеснул недобрый огонёк — предвестник пожара, уничтожающего всё на своём пути.

***

Марго стояла в гримёрке за кулисами актового зала, рядом крутилась Юля, перфекцианистично поправляя каждый завитый локон. — Ты не обязана идти туда и делать всё это, — нервно перебирая плотную ткань своего чёрного балахона, Марго поглядывала на выход: в любой момент их позовут на сцену. — Вот ещё, — поправляя свой белый балахон, отозвалась Юля. — А не боишься родителей? — больше спрашивая саму себя, чем подругу. — М-м-м, да нет, они поставили на мне крест, ещё когда я рассказала про блогерство, — пожала плечами она. — И вообще, я что, зря эти четыре дня почти не спала, репетировала? Нет уж, я решила, я сделаю. Мы сделаем. Крыса-директриса нас запомнит навсегда, станем школьными легендами! — одухотворённо вещала Пчёлкина. — Речь, безусловно, говно, но ты меня убедила! — засмеялась блондинка. — Девочки, минутная готовность! — раздался голос ведущего. — Что? Вместе до конца? — Юля протянула мизинчик. — Сквозь огонь, воду и мудаков, — мизинчик Марго обхватил «собрата». — Давайте проводим аплодисментами кружок народного танца! — давая понять девушкам, что уже пора, ведущий спровадил восьмиклассниц в кокошниках. — А теперь, гвоздь программы! Вокально-инструментальный ансамбль «Красная и Белая»! — на сцену бодро вышли оба Кирилла, один успел ещё и сестру уговорить помочь, менее торжественно за ними выбежал Дима. Как оказалось, не только подругам хотелось преподать урок директору, а Гречкин так вообще за любой кипиш. — Солируют: ученица десятого «А» класса Маргарита Разумовская-Волкова и ученица десятого «Б» класса Юлия Пчёлкина! — две улыбчивые девушки вышли на сцену. Марго заняла место в центре, Юля же встала на бэке. В актовом зале погасили свет, оставив лишь прожектора над сценой. Пятёрка переглянулась меж собой. С одобрительного кивка Марго, Гречкин за ударными отбил начало. — I like it like it… — запела Марго, положив руку на стойку микрофона. — … I–I like it like it! — улыбаясь, она окинула взглядом весь зал, сюда, кажется, согнали всех, кто старше четырнадцати и не умеет бегать быстрее физрука. На задних рядах были видны даже чьи-то родители. Мысленно благодаря бога, что припёрся только раздолбай Вадим, правда, припёрся он зачем-то с камерой. — Na-na-na come on! Na-na-na come on!.. — вступила на бэке Юля, плавно покачиваясь из стороны в сторону. — … Come on, come on! Na-na-na-na-na-na! — заводя толпу школьников, уже узнавших песню, она начала на поражение стрелять глазками. — Feels so good being bad, — нежно поглаживая микрофон, перешла к куплету блондинка в чёрном. — There's no way I'm turning back, — она смотрела прямо в глаза директору, эта песня — её манифест. — Now the pain is my pleasure, — сладкий голос приятно баюкал, очевидно, не понимающих английский чиновников из министерства да и саму крысу-директрису. — 'Cause nothing could measure, — что ж, так только интереснее. — Love is great, love is fine. — Что-то про любовь красивое поют, — шептала важным дядям радостная Валентина Николаевна, празднуя свою победу над подростками. — Out the box, out of line. The affliction of the feeling, — подруги переглядываются и синхронно вытаскивают микрофоны из стоек. — Leaves me wanting more… — Юля плавно подошла и встала напротив Марго. — 'Cause I may be bad, — вдруг спокойный тон блондинки сменился на более дерзкий. — But I'm perfectly good at it, — каждая положила руку на балахон друг друга. — Sex in the air, I don't care, — и резко дёрнула. Зал взревел: ненужная ткань полетела улюлюкающим парням из старших классов. — I love the smell of it, — Марго осталась в чёрном кожаном боди на молнии спереди, опущенной до диафрагмы, и длинными рукавами, кроме этого были и неприлично высокие сапоги. — Sticks and stones, — к ней присоединилась Юля в белом бюстье и коротенькой юбке-трапеции из белой лаковой кожи, тонкую шейку опоясывал такой же белый ошейник средней ширины. — May break my bones, — Пчёлкина игриво подмигнула одному из чиновников, опускаясь с прямой спиной на корточки. — But chains and whips, — Марго поддела пальцем ошейник и заглянула в глаза девушки. — Excite me, — пропела уже только Юля, Марго медленно, по-хозяйски потянула вверх, вынуждая рыжую скользить всем телом сначала по выставленной ноге блондинки, потом по животу, остановившись лишь прижав её грудь своей. Боковым зрением бунтарки заметили три каменные статуи чиновников и директора. Один из «важных шишек» краснее варёных раков с трудом дышал, оттягивая тесный воротник. А девушки уже заходили на повтор припева. Резко отстранившись друг друга, они, соблазнительно вышагивая от бедра, направились к противоположным концам сцены, спускаясь по ступенькам ближе к заведённым школьникам и (ни дать ни взять) ахуевшим взрослым. — … May break my bones, — Марго прошла мимо записывающего всё происходящее Вадика, вновь встретившись с Пчёлкиной. Резко развернув Юлю к себе спиной, свободная рука Марго скользнула в сапог и вытащила чёрный стек, оставшийся ещё со времён занятий верховой ездой (только был он почему-то в кабинете Серёжи). — But chains and whips, — широкий шлепок ударил по бедру рыжей. Не отнимая хлыста от нежной кожи, Марго повела его вверх, задирая юбку. — Excite me, — и вновь они расстались, только на этот раз в центре осталась Пчёлкина. — Just one night full of sin, — настал черёд Юлиного куплета. Блондинка встала прямо перед директором. Глядя на неё с высока, Марго точно и совершенно однозначно дала понять: победители здесь она и её лихая подружаня. — Feel the pain on your skin, — в этот момент холодный шлепок коснулся щеки Валентины, та давно бы впала в ярость, если бы не была так обескуражена «весёленькой песней». — Tough, I don't scream mercy, — призывно бросив взгляд на подругу, продолжала петь Юля. — It's your time to hurt me, yeah, — победно усмехнувшись, Марго переключилась на сидящего рядом чиновника. Боже, храни людей с широкими бёдрами, благодаря им делают очень удобные сидения. Девушка вложила свой стек в руку краснющего мужчины и оседлала его, уперевшись коленями в спинку стула. — If I'm bad tie me down, — беззвучно повторяя за Юлей, Марго посмотрела в глаза чиновника. За испугом в них крылось желание, сильное, дикое. Нужно лишь подтолкнуть. Быстрые девичьи ручки ухватывают край галстука, тянут вниз и на себя. Мужчина совсем позабыл о том, где он, что он. Неосознанное движение руки, ползущей вверх по обнажённому бедру прямо к ягодице. — Shut me up, gag and bound me, — где-то уже для него фоном пела Пчёлкина. Марго наклонилась к его лицу, замерев в паре сантиметров с раскрытыми губами. — 'Cause the pain is my pleasure, — ласково погладив руку, сжимающую до белых костяшек хлыст, она направила её к своему лицу. Заворожённый представлением, мужчина нервно сглотнул, когда девушка провела языком по шлепку. — Nothing comes better, yeah, — под завершение куплета, к ним подошла Юля, властно наматывая длинные волосы, убранные в высокий хвост, на кулак, тянет Марго назад. Та издаёт жаркий стон, слышимый лишь чиновнику, выгибается кошкой и поддаётся Юле, грациозно вставая с важного дядьки. — 'Cause I may be bad, — возобновляя свой прекрасный дуэт в припеве, девушки возвращаются к заигрываниям с залом: соблазнительные танцы; к их разгорячённым телам отовсюду тянутся жадные руки в попытках отхватить хоть немного; кто-то, не будем тыкать пальцами в Вадима, даже выбегает и пытается копировать движения. — Sex in the air, I don't care, — они и сами начинают вытягивать людей из зала. Припев заканчивается, Юля обходит Марго и направляется ко второму чинуше. — Oh, I love the feeling, — рыжая бросает надменный взгляд на крысу-директрису, не желая больше тратить на неё своё время никогда больше. — You bring to me, — её руки на его коленях, чуть дёрнув бровью, Юля закусила губу и опустилась на корточки. — Oh, you turn me on, — резко разводит ноги мужчины и ныряет в образовавшееся пространство, не забывая и про тесный контакт. — It's exactly what, — разворачивается, садится между его ног на кресло, прижимаясь спиной к его груди. — I've been yearning for, — одной рукой обвивает толстую шею, второй проводит по своему телу от груди вниз. — Give it to me strong, — но времени слишком мало и мужчина не успевает что-либо предпринять, к ним подходит Марго и хватает руку, дошедшую до внутренней стороны бедра. Притягивает Пчёлкину к себе и бьёт хлыстом чиновника по ноге. Тот подскакивает, словно его окатили холодной водой, сжимает ноги вместе. — And meet me in my boudoir, — подмигивает Юля, отходя всё дальше к сцене. — With my body suit on-on-on, — словно обещая чиновнику продолжение, поёт она. — I like it like it, — в этот момент Марго уже вернулась в центр сцены. — 'Cause I may be bad, — давая подруге время подняться к ней, блондинка вступает на припеве первая. — But I'm perfectly good at it! — Sex in the air, I don't care, — подключается блогерша, занимая своё законное место неподалёку от идейного вдохновителя сего перформанса. — I love the smell of it… — … S-s-s and m-m-m, — музыка затихла, девушки закончили выступление. Как там говорят? Толпа неистовствовала, радостно приветствуя своих новых героев. Что сказать, так феерично ещё никто и никогда не прощался со школой. И если Юле такая популярность была на руку, то Марго только предстояло расхлёбывать все последствия своей выходки и понять, а стоило ли оно вообще того. Воистину, юношеский максимализм до добра доводит редко.