***
Элисса и Тамара уединилась в небольшой комнатке. Брум нужна была помощь девушки. Сама она бы не справилась. — Так что случилось? Элис молча сняла верх, оставаясь в черном топе. — Ох, черт, Эл, вот так сразу? — но после улыбка сползла с лица девушки, как только она увидела черные шрамы по всему телу подруги. — Святые… — Да, это выглядит так себе. Вроде и прошло так много времени, но видимо шрамы всё же остаются как бы их не лечил. Элисса достала мази из своей сумки. — Я бы сама намазала, но сзади не дотягиваюсь. — Эм, да, конечно я помогу. Тамара быстро преодолела расстояние и выхватила бутылек с мазью. — Спереди я сама могу. Брум опешила от резкого действия. — И я могу намазать спереди. Шуханка пожала плечами. — Не боишься, что Надя начнет ревновать? — Что? Нет… — девушка засмущалась и зачерпнула пальцем мазь, следом нанося её на черный шрам. — Я же вижу. Ты не перед кем так не хвасталась, как перед ней. Ты становишься более живой, когда она рядом. — Возможно. — Тамара всё ещё смущалась, проводя мазью по шраму. — Возможно? Ладно, не буду тебя смущать. — Ты меня вовсе не смущаешь. — Да? — Ну а ты? — А что я? Тамара переместилась за спину Брум. Элисса сидела прямо, держа немного отросшие волосы. — Ты и Николай. Что между вами? И не смей отрицать. — Я и не буду. Элисса улыбнулась своим мыслям. Тамара была именно та, с кем ей хотелось это обсудить. Обсудить свои чувства. — Между вами что-то происходит? — Абсолютно ничего… Наверное… — Ох, Элисса… Я так рада за вас, честно. Он даже нас с Толей не был так рад видеть, как тебя. — Что? — Брум вопросительно взглянула на подругу через плечо. — Я же сказала, что между нами ничего не было. — Между вами было достаточно. От вас так и веет сексом. — Ты ненормальная. — Я серьезно, я вижу вас. Николай меняется рядом с тобой. Вдруг в комнату забегает Толя, но сразу же отворачивается, замечает чуть бы не голую Брум. Девушки засмеялись. — Я, эм… Там у Жени неприятности. С королем. Элисса и Тамара переглянулись. — Что случилось? — Брум натянула майку и взяла свой нож, пряча его. — Сергей случайно упомянул её настоящее имя. Похоже, на высоте он чувствует себя не лучше, чем в пещерах. Женя сыграла ключевую роль в замысле Дарклинга по свержению короля. Элисса и близнецы поспешили из комнаты, закрывая за собой дверь, и они бросились по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Солнце давно село, зажглись фонарики Прялки. Элисса и близнецы не успели вбежать в тренировочной зал, как несколько солдат с голубыми повязками были готовы наставить пистолеты на них. Эфиреалы выстроились за близнецами, закрывая собой Женю с Давидом, готовясь защищать. Вбежали Алина с Малом. — Она здесь! — крикнула Надя, заметив их. Заклинательница пошла прямиком к Жене. — Король ждет, — сказал один из стражей. — Так пусть ждет дальше! — резко выдала Зоя. Обхватив Женю за плечи, Старкова отвела её в сторонку. Девушка дрожала. Алина что-то ей говорила, а та всплакивала. К ним подошел Мал. — Стражи начинают нервничать, — тихо произнесла Элисса на ухо Тамаре. Женя сглотнула, сделала вдох, набираясь смелости, которая когда-то так легко ей давалась. Надвинула платок на голову. — Хорошо, — сказала она. Они вернулись к группе. Давид вопросительно посмотрел на Женю, и она взяла его за руку. — Мы готовы, — обратилась Заклинательница к солдатам. Элисса, Мал и близнецы встали на шаг позади них, и Алина предупредительно подняла руку, глядя на других гришей. — Оставайтесь здесь, — затем тихо добавила: — И будьте начеку. По приказу Дарклинга Женя чуть не совершила цареубийство, и Николай об этом знал. Они последовали за стражами через обсерваторию и по коридору, ведущему к короткой лестнице. Завернув за угол, Брум услышала голос короля. Всех слов разобрать не смогла, но одно поняла: «измена». Они остановились в дверном проеме. Чем бы ни было раньше это помещение, теперь его переделали под оперативный штаб Николая. Стены были завешаны картами и планами, громоздкий чертежный стол пребывал в полном беспорядке. Николай привалился к своему столу, руки и ноги скрещены, лицо обеспокоенное. И Элисса заметила это. Брум бы не узнала короля и королеву Равки. Последний раз, когда она её видела, королева была затянута в розовые шелка и утопала в бриллиантах. Теперь на ней был шерстяной сарафан поверх простой крестьянской блузы. Светлые волосы, потерявшие блеск и похожие на солому без лоска, который наводила Женя благодаря своим талантам, были собраны в неаккуратный пучок. Король, судя по всему, всё ещё частично отдавал предпочтение военной форме, которая плохо сочеталась с его слабым телосложением и седеющими усами. Он выглядел болезненным и опирался на кресло жены; сутулые плечи и обвисшая кожа смотрелись чертовски убедительно в качестве доказательства того, что с ним сделала Женя. Когда они вошли, король комично выпучил глаза. — Я не звал сюда эту ведьму! Руки Брум сжалась в кулак. Но она поняла, что это было обращение к Жене. Алина заставила себя поклониться. — Мой царь, — произнесла она. — Где изменница?! — взревел он, разбрызгивая слюну с нижней губы. Довольно дипломатии. Женя сделала маленький шажок вперед. Дрожащими руками скинула платок. Король ахнул. Королева прикрыла рот. Тишина в комнате была сравнима с той, что наступает после пушечного выстрела. Элисса заметила, как понимание отразилось на лице Николая. Он покосился на Брум, сжав челюсть. — Что это? — пробормотал король. — Это цена, которую она заплатила за мое спасение, — ответила Алина. — Цена за неповиновение Дарклингу. Король нахмурился. — Она — предательница короны. Я требую её голову. К удивлению Элис, Женя обратилась к Николаю: — Я приму наказание, если он примет свое. Лицо короля побагровело. Может, у него случится сердечный приступ, и это сэкономит им нервы? — Ты будешь молчать в присутствии своих господ! Женя задрала подбородок. — Среди присутствующих нет моих господ. Она ничуть не облегчала им задачу, но Брум все равно хотелось ей поаплодировать. Королева поперхнулась. — Если думаешь, что это… Женя дрожала, но её голос оставался твердым: — Если его нельзя судить за ошибки как короля, пусть судят за ошибки как мужчину. — Неблагодарная шлюха! — прошипел король. — Довольно, — отчеканил Николай. — Замолчите все. — Я — король Равки! Я не буду… — Ты король без трона, — тихо заметил Николай. — И я со всем уважением прошу тебя придержать язык. Король умолк, на его виске пульсировала вена. Николай завел руки за спину. — Женя Сафина, ты обвиняешься в измене и попытке убийства. — Если бы я хотела, чтобы он умер, он бы был уже мертв. Принц предупреждающе посмотрел на неё. — Я не пыталась его убить, — не сдавалась она. — Но ты что-то сделала с королем, что-то, от чего он, по словам придворных врачей, никогда не оправится. Что это было? — Яд. — Его наверняка смогли бы вычислить. — Только не этот. Я сама его изобрела. Если пить маленькими дозами на протяжении долгого времени, симптомы почти не будут проявляться. — Растительный алкалоид? — спросил Давид. Женя кивнула. — Когда он скапливается в организме жертвы и достигает определенного порога, органы начинают отказывать и дегенерация необратима. Этот яд не убийца. Он вор. Крадет годы жизни. И их уже никогда не вернуть. Элисса почувствовала что-то вроде удовлетворения в её голосе. То, что она описала, было не готовым ядом, а творением девушки, застрявшей где-то между корпориалом и фабрикатором. Девушки, которая проводила много времени в мастерской субстанциалов. Королева покачала головой. — Маленькими дозами на протяжении долгого времени? У неё не было доступа к нашей пище… — Я отравила собственную кожу, — резко ответила Женя, — свои губы. Поэтому каждый раз, когда он ко мне прикасался… — она слегка передернулась и глянула на Давида. — Каждый раз, когда он целовал меня, то впускал болезнь в свое тело. — Она сжала кулаки. — Он сам навлек на себя беду. — Но тогда яд подействовал бы и на тебя, — заметил Николай. Он вовсе был не рад ее рассказу. Вот, что значит, когда чувствуешь отвращение к собственному отцу. — Мне приходилось выводить его из кожи, затем исцелять ожоги от щелочи. Каждый раз. Но оно того стоило. Николай потер верхнюю губу. — Он принуждал тебя? Женя кивнула. Челюсть принца заходила желваками. — Отец? — спросил он. — Это правда? — Она служанка, Николай. Мне не нужно её ни к чему принуждать. После долгой паузы Николай сказал: — Женя Сафина, когда эта война закончится, ты предстанешь перед судом за государственную измену и за сговор с Дарклингом против короны. Король расплылся в самодовольной ухмылке. Но его сын ещё не закончил. — Отец, ты болен. Ты служил этой стране и её народу, но теперь пришло время уйти на заслуженный покой. Сегодня ты напишешь письмо об отречении. Король недоуменно заморгал, его веки дрожали, словно он не мог до конца поверить услышанному. — Я не стану делать ничего подоб… — Ты напишешь письмо и завтра улетишь на «Зимородке». Я отвезу тебя в Ос Керво, где тебя в целости и сохранности пересадят на «Волка волн» и повезут через Истиноморе. Можешь отправиться в какое-нибудь теплое местечко, например в Южные Колонии. — Колонии? — ахнула королева. — У тебя будут все удобства. Ты окажешься вдали от сражений и вне досягаемости Дарклинга. И самое главное, ты будешь в безопасности. — Я — король Равки! Эта… эта изменница, эта… — Если останешься, я буду судить тебя за изнасилование. Королева схватилась за сердце. — Николай, ты же это не серьезно? — Она находилась под твоей протекцией, мама. — Она служанка! — А ты — королева. Твои подчиненные тебе как дети. Все без исключений. Король накинулся на Николая: — Ты вышлешь меня из собственной страны за такое незначительное обвинение… Тут Элисса нарушила своё молчание. Как никак, она росла будущим дипломатом. — Незначительное? А считалось бы оно незначительным, если бы она была дворянского рода? Король побагровел. Его уничтожительный взгляд уставился на Брум. Он ее узнал. — Ты… — пальцы короля вцепились в подлокотники стула. — Ты — ведьма. Жалкое отродье Конунга. У тебя здесь нет прав. — Мой народ хотя бы меня любил. — Довольно! — крикнул Николай, не желая и дальше слушать оскорбления в сторону Элиссы. — Ты напишешь это письмо и без возражений взойдешь на борт «Зимородка». Ты покинешь это место или предстанешь перед судом, и, если тебя признают виновным, то я тебя повешу. Королева тихонько всхлипнула. — Мое слово против её, — сказал король, тыча пальцем в Женю. — Я — король… Элисса улыбнулась и сделала шаг вперед, становясь перед Женей и лицом к королю. Николай глядел на неё, будто спрашивал, что она творит. — Король, который прикрывается своим титулом, вовсе не король. Я знакома с тем, кто точно такой, как вы. — Закрой свой рот, маленькая ведьма! Тебе не место здесь. Как ты смеешь открывать свой мерзкий рот?! — Я никогда не лишалась трона. Он мой по праву рождения. И не вам говорить мне, где моё место или место кого-либо ещё. Вы не заслуживаете короны, не заслуживаете править этой страной и уж точно не заслуживаете своего титула. — Да как ты смеешь! Конунг Брум с радостью сожжет тебя на костре, посмотрим, кто тогда буд… — Хватит! — рявкнул Николай, выходя из себя. Он указал стражам на дверь. — Отведите моих родителей в их покои. Стерегите их и убедитесь, чтобы они ни с кем не общались. Я жду твоего отречения к утру, отец, или закую тебя в цепи. Король перевел взгляд с сына на стражей, вставших по бокам от него. Королева вцепилась ему в руку, в её синих глазах читалась паника. — Ты не Ланцов, — прорычал король. Николай безмятежно поклонился. — Думаю, я смогу жить с этим фактом. Он подал сигнал страже. Те схватили короля, но он вырвался из их рук. Затем направился к двери, ощетинившись от ярости и пытаясь собрать остатки своего достоинства. Остановился перед Женей и прошелся взглядом по её лицу. — По крайней мере, теперь ты выглядишь такой, какая ты есть на самом деле. Сокрушенная. Брум видела, что слова ударили её, словно пощечина. Сокрушенная. Мал выступил вперед. Тамара потянулась к топорам, а Толя рыкнул. Но Женя остановила их взмахом руки. Её спина выпрямилась, а единственный целый глаз полыхнул уверенностью. — Вспоминайте меня, когда сядете на борт корабля, мой царь. Вспоминайте меня, когда посмотрите на Равку, скрывающуюся за горизонтом, в последний раз. — Она наклонилась и что-то прошептала ему. Король побледнел, и Элисса увидела искренний страх в его глазах. Женя отошла и сказала: — Надеюсь, это стоило того, чтобы вкусить меня. Стражи быстро вывели короля и королеву из комнаты. Женя стояла с высоко поднятой головой, пока они не скрылись в дверях. Затем её плечи поникли. Давид обнял её одной рукой, но девушка её стряхнула. — Не надо, — буркнула она, смахивая подступившие слезы. Мне не нужно ваше сочувствие, — пылко произнесла Женя. Её голос был охрипшим, дрожал от ярости. — Вы не понимаете. — Прикрыла лицо руками. — Никто из вас. — Женя… — попытался Давид. — Даже не смей! — огрызнулась она, и слезы полились снова. — Ты никогда не обращал на меня внимания, пока я не стала такой, пока меня не сломали. Теперь я просто очередная безделушка, которую тебе нужно починить. — Я разбираюсь в металле. — Какое это имеет отношение ко всему происходящему?! — воскликнула Женя. Давид нахмурил брови. — Я… я не понимаю половины того, что происходит вокруг меня. Не понимаю шуток, закатов, поэзии, но я разбираюсь в металле, — его пальцы неосознанно сжались, словно он физически пытался выхватить нужные слова. — Красота была твоей броней. Она хрупкая, показная. Но что внутри тебя? Сталь. Храбрая и несокрушимая. Она не нуждается в починке. — Он сделал глубокий вдох, неуклюже шагнул вперед. А затем взял её лицо в руки и поцеловал. Женя оцепенела. Брум думала, что она оттолкнет его. Но девушка обвила Давида руками и поцеловала в ответ. Очень решительно. Мал прокашлялся, а Тамара присвистнула. Элисса от неловкости прикрыла рот. Они отстранились. Давид стал красный как рак. Улыбка Жени была такой ослепительной, что у Брум сердце сжалось в груди. — Нужно почаще вытаскивать тебя из мастерской, — сказала она. Вмешался Николай: — Не думай, что легко отделалась, Женя Сафина, — его голос был ледяным и очень усталым. — Когда война закончится, тебе будут предъявлены обвинения, и я решу, достойна ты помилования или нет. Женя грациозно поклонилась. — Я не боюсь вашего правосудия, мой царь. — Я еще не король. — Мой царевич, — исправилась она. — Идите, — взмахнул рукой Николай. — Все вы. Закрывая дверь, Элисса заметила, как он в изнеможении опустился за чертежный стол, хватаясь за голову. Ей бы хотелось остаться, не зная зачем, но в тот момент она понимала, что Николаю нужно побыть сейчас одному. Элис последовала за остальными по коридору. Брум улеглась в своей кровати. Мази помогали от боли, но тело всё равно ломило. Она чувствовала каждый шрам, она чувствовала, как эти шрамы на неё наносились. Будто это было пару минут назад. Эту ночь девушка спала неспокойно.***
С самого утра Брум решила прогуляться по этому весьма странному строению. Она бродила долго, пока не наткнулась на мальчишку, которого звали Миша. А после она увидела и женщину. Слепую женщину. Багру. — Доброе утро, Багра. Это была их первая встреча. Брум всегда было любопытно поболтать с этой женщиной. С той, кто породила Черного Еретика. — Парень, кто это ко мне обращается? — Фьерданская принцесса. — Ах, принцесса. Принцесса-ведьма. — Зовите меня Элисса. — Что ты тут делаешь? — Я просто гуляла. — Заходи, чего стоишь. Элисса вошла внутрь и села на стул, на который ей указала Багра. Она понаслышала о грубости этой женщины. — Миша рассказал мне о твоей силе. И я его ругала за слишком развитое воображение. — Мне жаль, что вы не можете видеть. — Ай, это ерунда, — женщина отмахнулась от слов Брум. — Даже слепая может видеть всё. И даже так я могу видеть, что передо мной сидит могущественное существо. — Ну, так меня явно никто не называл. — Как? — Существо. — Мы все существа в определенных формах. — Мне кажется, что вы многое можете мне рассказать. И это было правдой. Элисса правда почувствовала, что Багра знает намного больше, чем миса. — Это правда. Ты достаточно познала мир, Элисса Брум. И я тоже. Но никогда я не видела таких как ты. Скажи мне, Элисса, что ты чувствуешь, когда выпускаешь магию наружу? — Я… — Элис задумалась, возвращаясь в те моменты, когда использовала магию. — Мне кажется, я могу уничтожить весь мир. — Хм… — Хм? — Ты знаешь, кто я? — Да, вы мать Дарклинга. — А кто такой Дарклинг? — Черный Еретик. — Мой сын потерял себя уже давно. Мне жаль, что я не смогла ему помочь. Грусть мелькнула на лице Багре, и Элиссе стало так жаль её. — Но ты еще можешь быть спасена. — Багра, при всем уважении, но мне не нужно спасение. Женщина усмехнулась. — Скажи, ты мечтала стать королевой? Кюной своей страны? — Да. — А сейчас? — Моя вера в это уже давно закопана глубоко в твердую землю. — Нет! — слишком громко крикнула Багра, от чего Элис подскочила на стуле. — Никому не отдавай свою корону, никогда. — Я не понимаю. Почему это вас так волнует? — Твое предназначение. — Что? — Элисса отшатнулась. — Что вы знаете о моем предназначении? — Тебе суждено принести мир не только в Равку, но и во Фьерду. Ты можешь объединить две мощные державы. — Откуда вам это знать? Элисса вскочила на ноги. — Вы меня даже не знаете. — Я просто знаю. Я же говорила, я вижу многое, даже будучи слепой. — Мне нужно идти. Элисса выскочила за дверь. Ей срочно нужно было на воздух.***
Она не знает, сколько пробыла открытой площадке, но поняла, что слишком долго, когда здесь появилась Багра с Алиной и Мишей. Видимо она давала Заклинательнице уроки, так как в последующие минуты Алина закрывала глаза и выпускала небольшие неуклюжие разрезы. В итоге вместо того чтобы призывать свет к себе, Заклинательница пошла к свету. Хлестнула разрезом. Тот ударил по горе сбоку, с глухим ревом срезая с неё слой льда и камней. Зрители разразились аплодисментами. Здесь уже собралось достаточно. — Гм-м, — промычала Багра. — Они бы хлопали и танцующей мартышке. — Всё зависит от мартышки, — сказал Николай с края террасы. — И танца. Элисса взглянула на него через плечо, а после вновь на представление Заклинательницы. — Лучше? — спросила Багра у Миши. — Немного, — неохотно ответил он. — Намного! — возразила Алина. — Я попала, не так ли? — Я не просила тебя попасть по ней, — огрызнулась Багра. — Я сказала срезать с неё верхушку. Ещё раз. — Ставлю десять монет на то, что у неё не выйдет! — крикнул один из гришей Николая. — Двадцать на то, что выйдет! — преданно воскликнул Адрик. — Тридцать, что она попадет в соседнюю гору. Мал подпирал арку, скрестив руки. — Тот пик в пяти милях отсюда! — возмутилась Алина. — Скорее в шести, — небрежно ответил он с вызовом в глазах. Толпа улюлюкала и делала ставки. Заклинательница засучила рукава и подняла руки. Все утихли. Она сосредоточилась на пике вдали, таком далеком, что невозможно разобрать детали. Если бы Элисса сейчас была полна сил, она бы запросто обрушила эти горы и сравняла их с землей. Заклинательница призвала к себе свет, а затем отпустила его и сама помчалась следом. Когда она опустила руку, её дуга света превратилась в бесконечный сияющий меч, существовавший в этом мгновении и в каждом последующем. Треск, похожий на грохот грома вдали, разнесся вокруг эхом. Воздух будто завибрировал. Бесшумно, медленно, верхушка дальней горы начала съезжать. Она не обрушивалась, просто неумолимо скользила вниз, снег и камни каскадом летели со склона, оставляя безупречную диагональную линию в том месте, где когда-то находилась верхушка, а теперь был гладкий уступ из голого серого камня, чуть возвышающийся над облаками. Сзади послышались радостные восклицания и улюлюканье. Миша прыгал на месте, крича: «У неё получилось! Получилось!» Элисса лишь улыбнулась. — Много же времени тебе потребовалось, — проворчала Багра. — С такими успехами я отморожу себе обе ноги прежде, чем ты добьешься хоть какого-то прогресса. Подойди сюда! — вскрикнула Багра, направляя руку в сторону Брум. Все в недоумении уставились на Элиссу и эту женщину. — Что? — как можно громче спросила Элисса. — Ты слышала, подойди и займи место Заклинательницы. А ты пока отойди в сторону. Взгляд Брум зацепился за взгляд Николая. Тот насмешливо пожал плечами. — Багра, что вы задумали? — Покажи себя. Они видят в тебе лишь ведьму. Так покажи им ведьму. — Что? Нет, я сейчас не в состоянии. — Эти сказки будешь рассказывать им. — Дайте угадаю, вы всё видите. — Не зли меня, Элисса. — Я не стану этого делать. Я не цирковая обезьянка. — Что ты будешь делать, когда вновь встретишься с моим сыном? — как можно тише прошептала Багра на ухо Брум. — Ставлю сорок! — это крикнул Николай. Элисса ошарашенно на него уставилась.— Что, мало? Тогда семьдесят. — Двадцать, — крикнул кто-то из солдат. И так пошли ставки. — Ты сможешь, — уже более вежливо произнесла Багра. — Я чувствую твою ведьминскую кровь. — Багра обхватила руку Брум своей. — Как она течет по твоим венам. Магия внутри тебя. Ведьма — это ты. — Элисса подошла ближе к краю и взглянула вдаль на горы, что срезала Алина. — Она не может контролировать тебя, потому что ты родилась ведьмой. Твоя магия — это магия хаоса. Ты — хаос. Элисса взглянула на Багру. Никто никогда не говорил это ей. Даже миса. — Покажи нам немного хаоса. Элисса взглянула на горы. Багра отошла чуть дальше. Наступила гробовая тишина. Я — хаос? Брум взглянула на свои руки, а после вновь на горы. Она закрыла глаза и расставила раскрытые руки ладонями к горам. Она чувствовала свою силу. Всегда чувствовала, но она с болью пульсировала по шрамам, оставленным ничегоями. Брум чувствовала свою мощь. Я — хаос. Возможно это и правда. Элисса открыла глаза. Она почувствовала, как они окрасились в алый. Шрамы ужасно болели, но это не сравниться с тем, что Брум вновь хотелось взорваться. Магия. Она почувствовала, как она нарастает. В ней нет никакой ведьмы. Она и есть ведьма. Я — хаос. Элисса вытянула руки вперед, правую ногу отводя назад, упираясь об неё. После она согнула руки в локтях. Между ладонями образовалась сфера. Большая сфера. Её волосы развевались в разные стороны. Резко выпрямив руки, она направила сферу прямо к горам. Она мчалась к ним так быстро и постепенно увеличиваясь, что через три секунды всю округу сотрясло от ужасного взрыва. Это не было сравнимо с тем, что сделала Заклинательница. Огромная сфера упала прямо на горы, поднимая клубы снега и камня в воздух. А после того, как сфера исчезла, на том месте образовался огромный кратер. Она сравняла эти горы с землей. Все, кто там находился, тут же подбежала к краю и уставились на эту картину. Элисса сделала шаг назад. Её глаза вновь стали голубыми. Руки были опущены, а волосы больше не раздувались в разные стороны. Она стояла прямо, ничего не произнося и не говоря. А все потому что она наслаждалась. Наслаждалась долгожданным облегчением. И всё равно, что сейчас из шрама на лице текла черная жидкость. Её грудь высоко вздымалась, а руки дрожали в экстазе. Она повернулась к Багре. Взглянула на неё. На лице женщины была удовлетворительная улыбка. Потом она перевела взгляд на весьма ошарашенного Николая, а после на то, что она сотворила. Брум дотронулась до шрама, а после вновь на руку, замечая черноту. Ничего не говоря, Элисса направилась внутрь, проходя мимо Ланцова.