A House Divided Against Itself

В подвале, тускло освещённом парой лампочек, свисающих с потолка на тонких цепях, два злодея решили опробовать силы в бою. Изуку никогда не был противником спаррингов. Он вполне неплохо сражается. Его даже прозвали универсальным бойцом в плане оружия за то, что он может использовать в бою любую вещь, до которой дотянется. Но вряд ли он может сказать, что ему это действительно нравится. Да и парень, с которым он спаррингует — Тами, чья причуда — выдвижные из костяшек когти, по одному на каждом суставе, тоже не особо нравится Изуку, но он достаточно неплохой спарринг-партнёр. Изуку ныряет под руку Тами, когда та оказывается в опасной близости к его голове. Тами требуется секунда, чтобы развернуться в его сторону, и за это время Изуку, находящийся в слепой зоне противника, успевает выхватить один из своих (многих) складных посохов, висящих на поясе, и со всей силы бьёт концом шеста в живот Тами. Тот вскрикивает, взмахивая руками, а Изуку возвращается на прежнюю позицию, чтобы перегруппироваться. – Нельзя идти в атаку, просто надеясь, что удары достигнут цели, – говорит Изуку. – Ты продолжаешь открываться. Тами криво усмехается, будто удара в живот никогда и не было. – Клянусь, твои движения становятся быстрее и точнее каждый раз, когда мы дерёмся! – говорит он, снова бросаясь вперёд. – Давай, малыш! Изуку отвечает на движение, и когда рука Тами снова опускается, подпрыгивает в воздух с посохом в руках. Он легко уворачивается от первого замаха Тами, но, как оказывается, и Тами может быстро соображать, когда захочет. Он молниеносно вскидывает другую руку, оставляя когтями три заметных пореза на щеке Изуку. Это больно, но не настолько, чтобы отвлекаться. Изуку падает на пол, скользя, и даёт себе столько времени, сколько требуется, чтобы отдышаться, прежде чем выпрямиться и сделать ещё один выпад, стуча ботинками по полу. Тами встречает его на полпути с дьявольским ликованием. Тами, возможно, и правда быстро соображает. Но он не особо хорош в этом, да и в принципе редко думает, прежде чем начать двигаться. Изуку выхватывает с пояса устройство, выдёргивает чеку зубами и бросает его на пол. Дым окутывает арену, и хриплый кашель Тами разносится по помещению. Изуку надевает защитные очки и направляет конец посоха к виску Тами. Взвизгнув то ли от удивления, то ли от боли, Тами, кряхтя, падает на землю с глухим стуком, и поединок заканчивается. Изуку ухмыляется и механически поправляет волосы, складывая посох. Тами машет руками в воздухе, надеясь как можно быстрее разогнать дым. – Уже лучше, малыш, – говорит Тами, пытаясь улыбнуться, но видно, что его гордость была глубоко задета. Снова. – У этих героев нет ни единого шанса, пока ты с нами. Изуку фыркает и закатывает глаза. – Ну, – он протягивает руку, чтобы помочь Тами подняться, – мы все с каждым днём становимся сильнее, так что они в любом случае не смогут ничего нам противопоставить. Улыбка Тами становится более уверенной, он принимает руку Изуку и поднимается на ноги. Его когти снова возвращаются в костяшки пальцев. Когда Тами переводит взгляд на лицо Изуку, он морщится, как будто ему только что сообщили его самые ужасные результаты за экзамены за всю его школьную жизнь. – У тебя лицо всё в крови, – говорит он, отпуская руку Изуку. – Тебе лучше его осмотреть. – А? – Изуку касается своей щеки. Пальцы моментально становятся мокрыми от крови. – А-а, – повторяет он, отряхивая руку. – Я и забыл об этом. Пойду приведу себя в порядок. – Ага, иди, – говорит Тами, кивая. – Не хотелось бы, чтоб остался шрам, не так ли? Изуку кивает и убегает, по пути убирая сложенный посох за пояс. Он бросается в глубь здания, по извилистому коридору, ведущему из тренировочного зала в основное помещение. В бар, где собирается Лига. Почему бар, Изуку понятия не имеет, и он знает, что Шигараки не настолько смекалист, чтобы дать вразумительный ответ. Быть может, просто для того, чтобы Курогири было чем заняться, помимо присмотра за злодеями и уборки мусора за ними же. Кто знает. Изуку залетает в помещение. Шигараки сидит на стуле у бара, а Курогири помешивает мутную жидкость за стойкой. – Утречка, – говорит Изуку, торопливо направляясь к двери в другом конце комнаты. – Всё как всегда? Шигараки тяжело вздыхает. – Более или менее. Эй, у тебя кровь идет? Не смей заляпать мне пол. – Постараюсь, – говорит Изуку, прикрывая раны одной рукой, тянясь к ручке двери. – Курогири— – Да, – прерывает его Курогири, уже понимая, что он скажет дальше. – К тому моменту, как ты вернёшься, он будет готов. Изуку улыбается ему и открывает дверь в ванную. Для такого тёмного, убогого на вид места, она неплохо обустроена. Если у них есть какой-то злодейский уборщик, который поддерживает это место в чистоте, Изуку ещё только предстоит с ним встретиться. Если такой человек действительно существует, он заслужил глубокое уважение Изуку. Но, скорее всего, это просто Курогири. Это ведь он всегда убирает за Шигараки. Изуку включает свет в ванной, закрывая и запирая за собой дверь. После беглого взгляда в зеркало становится ясно, почему у Тами было такое лицо. Три достаточно глубоких и сильно кровоточащих пореза пересекают его щёку по диагонали. Изуку шипит сквозь зубы и достаёт из-за зеркала аптечку с лекарствами. Это не первый раз, когда ему приходится обрабатывать раны после спаррингов с Тами, но в этот раз, кажется, всё немного хуже.

***

В ту ночь два года назад, вернувшись домой, Изуку наконец-таки дал себе пару секунд на анализ ситуации. Он принял предложение злодея присоединиться к ним. Вступить в их организацию. И, конечно, он просто притворился, что присоединится к ним, на самом-то деле он не был злодеем, но всё же. В двенадцать лет, будучи Беспричудным, ему не стоило принимать такое решение импульсивно, ничего не обдумав. Даже его план по свержению злодеев был нечётким и сомнительным, и он понятия не имел, как собирается его реализовывать. И мама. Ему всё ещё нужно было как-то объяснить ей это. В ту ночь он открыл входную дверь их квартиры, всё ещё пошатываясь. Он услышал, как мама окликнула его из соседней комнаты, а затем послышались шаги, означавшие, что она приближается. В ту же секунду, как он увидел её, он выпалил первое, что пришло ему в голову. – Я кое-что сделал. Мама остановилась и уставилась на него, улыбка сползла с её лица. – Ты… И что именно ты сделал? – спросила она с растущим беспокойством. – Я… вроде как… – Изуку смущённо потёр шею. – Явродекаквступилвгруппузлодеевчтобывитогеобманутьих. Каким-то образом мама поняла всё с первого раза. – Т-ты сделал что? – он сильно недооценил, как глубоко и сильно его встряхнёт эта единственная фраза. – Изуку, ты—! – Я уже согласился, – резко перебил её Изуку. Теперь, когда худшее уже позади, он смог взять себя в руки. – И я не знаю, что они сделают со мной, если я сейчас пойду на попятную. Я не могу. Я в тупике. Мамины глаза широко распахнулись. Он никогда не забудет выражение её лица в тот момент. После этого они переместились на кухню. Несмотря на то, что волнение немного спало, напряжение, витающее в воздухе, было почти невыносимым. Мама была встревожена и напряжена. Изуку был встревожен и напряжён. И ни один из них не знал, что сказать. – Изуку, как… Ты не можешь просто присоединиться к группе злодеев и пытаться уничтожить их изнутри, – сказала мама, лихорадочно качая головой. – Ты не можешь сделать это в одиночку. Мы должны сообщить в поли— – Они убьют меня, если я что-нибудь скажу, – прервал её Изуку, ссутулив плечи и крепко переплетя пальцы. – Они не сказали прямо, что сделают это, но я это знаю. У них определённо хватит силы сделать это. Мама молчала. Двенадцатилетний, Беспричудный, он постоянно подвергался издевательствам. У Изуку не было уверенности в себе. У него не было никаких способностей. Он был никем. Он мог бы просто исчезнуть, и единственным человеком, который стал бы скучать по нему, была мама. Но потом он закусил губу, крепче сжал кулаки и— – Я остановлю их. Мама посмотрела на него, внимательно слушая, но Изуку не смог заставить себя смотреть ей в глаза. Он с трудом сглотнул. – Я буду осторожен. Я позабочусь, чтобы они не догадались. Я сохраню это в секрете. Они не узнают правды. – Изуку, ты… – мама тоже сглотнула, её глаза заблестели. – Ты всё ещё школьник, Изуку— – Я закончу школу экстерном. – Тебе придётся жить двойной жизнью, поскольку твоя настоящая и новая, злодейская личность никогда не смогут быть связаны— – Тогда я буду жить двойной жизнью. – Изуку— – Мама, пожалуйста. Послушай меня хотя бы одну секунду. К его удивлению, она замолчала. Он наконец-то собрался с мыслями, наконец-то нашёл слова, которые стоило сказать. И он их произнёс. И они значили именно то, что он сказал. – Я не могу быть героем. Ты и все остальные это отлично знаете. Но если я смогу стать для них злодеем — если я смогу подобраться достаточно близко, чтобы уничтожить их, тогда… тогда я ведь тоже буду считаться героем, да? – Изуку— – В любом случае это ничуть не безопаснее того, чем бы я занимался, если бы стал героем, – продолжил Изуку. – Борьба со злодеями, выслеживание, схватки — на самом деле то, что я буду делать, даже безопаснее всего этого. До тех пор, пока я держу это в секрете. – Изуку— – Просто, пожалуйста, – Изуку сложил руки вместе и опустил голову, смотря на них. – Пожалуйста. Я уже по колено в этом увяз. Я не могу отступить в любом случае. Так что, пожалуйста, просто… просто, я… помоги мне. Он знал, что многого просит. Может быть, даже слишком многого. Но мама потянулась через стол, сжала его руки в своих и встретилась с ним взглядом. Её взгляд был словно высечен из камня с такой силой, о которой он и не подозревал. – Я против, – сказала она, до боли сжимая его руки. – Но если у тебя нет другого выхода, Изуку, тогда я собираюсь поддержать тебя. Я собираюсь убедиться, что у тебя есть всё, что тебе нужно, и что ты в полной безопасности, настолько, насколько это возможно. Ком, стоявший у него в горле, исчез, и, хотя он знал, что, должно быть, выглядел очень глупо, он ничего не сделал, чтобы сдержать слезливую улыбку, расплывшуюся на его лице. – Спасибо, – сказал Изуку, утирая слёзы рукавом. – Я… Я знаю, что ты не можешь с таким согласиться. Всё в порядке. П-поддержка очень многое для меня значит. Мама кивнула, затем поднялась на ноги. – Послушай, – сказала она, пересекая комнату и хватая свой телефон с кухонного стола. – У меня есть друг в Америке, который специализируется на экипировке для героев. Старый знакомый твоего отца. Я не сомневаюсь, что он захочет помочь. Изуку моргнул. – П-помочь с чем?.. – Ты ни за что не пойдёшь в логово льва неподготовленным, – сказала мама и слабо улыбнулась. – У тебя должно быть всё необходимое оборудование, чтобы справиться там в одиночку. И если что-то случится и тебя раскроют, что ж…

***

…У тебя будет возможность оттуда выбраться. Изуку забинтовывает порезы на щеке с помощью куска ваты и марли и ещё раз осматривает себя в зеркало. Его очки с бронзовым покрытием покоятся на макушке. Волосы временно выкрашены в чёрный цвет углём. Цвет глаз изменён с зелёного на золотой с помощью контактных линз. Он окончил среднюю школу в четырнадцать лет. Сейчас ему пятнадцать. Формально он двойной агент, и неважно, знают об этом герои или нет. Его спец-пояс обвешан несколькими раскладными посохами и различными видами бомб — не бомбами типа «бум», а бомбами типа «вспышка». Дымовыми шашками, бомбами-блестяшками, светошумовыми гранатами — и прочим подобным. У него в комнате куча других гаджетов, и многие из них — его собственные разработки, на которые он вдохновился американским учёным, создавшим своё собственное вспомогательное оборудование. Убедившись, что кровь не просачивается сквозь марлю, он выключает свет и выходит из ванной. Он идёт обратно по коридору, до самого бара. Шигараки и Курогири всё ещё там, за исключением того, что теперь перед Шигараки стоит стакан с сомнительным содержимым, а Курогири бросает один из своих милых маленьких декоративных зонтиков в стакан с апельсиновым соком. Он отправляет напиток через стойку к Изуку, который садится на барный стул и разгибает соломинку. Сделав глоток, он отстёгивает от пояса блокнот и раскрывает его, кладя на стойку перед собой. Ручка прикреплена к переплёту. Тами появляется из двери на противоположной стороне комнаты. – А-а-а, – говорит он, направляясь к Изуку, – ты привёл в порядок своё лицо? – Да, – коротко отвечает Изуку, не отрываясь от своего блокнота. – Хотя, скорее всего, останется шрам. Рана довольно глубокая. Тами закатывает глаза, как будто Изуку только что сказал, что небо зелёное. – Боже, просто думай об этом, как о своём первом боевом шраме! – говорит он, широко разводя руки и ухмыляясь. – Вообще не переживай насчёт этого! – Он пытается вести двойную жизнь, придурок, – раздражённо огрызается Шигараки. Скорее всего, даже не на самого Тами: этот парень всегда чем-то раздражён. – Искорка. Ты ещё сможешь держать в секрете всю эту историю со «злодеем», если у тебя появятся шрамы? – Конечно, – говорит Изуку, пожимая плечами. – Я уже окончил школу, да и друзей у меня нет. Личность «Мидории Изуку» и личность «Искры» совершенно разные. Мидория Изуку — замкнутый подросток, который закончил школу поразительно рано; «Искра» — злодей с собственными гаджетами и вещицами, имя которого людям ещё предстоит узнать.

– Просто…пообещай мне одну вещь, Изуку…

Изуку делает глоток апельсинового сока и продолжает делать записи в своём блокноте, в то время как Тами пытается оправдаться из-за возникшей ситуации, а Шигараки, не обращая внимания, остаётся глух к его словам. Курогири только качает головой и наливает себе выпить.

– Я обещаю, что всегда буду возвращаться домой к тебе, мама. Живой.

Изуку работает в Лиге уже два года. Пока они ничего не подозревают.