[Мидория Изуку] Здравствуйте, это мама Искры. Он был ранен и не присоединится к вам ни сегодня, ни в ближайшее время.
Ответ приходит намного быстрее, чем она думала. [Всем Пятюню] Да ладно, ты что, серьезно? Чёрт возьми. Ну, в любом случае, спасибо. Не позволяйте ему делать глупости, пока он выздоравливает. Я дам всем знать, что он не присоединится к нам. Я попрошу кого-нибудь сделать заметки или что-то типо того.[Мидория Изуку] Спасибо.
Злодей больше не отвечает, и Инко выключает телефон Изуку и кладёт его на стол. Она оставляет суп вариться на медленном огне всякий раз, когда Изуку просыпается, потому что с этого момента их ждёт тяжёлая битва, если они хотят, чтобы он выздоровел, не обращаясь в больницу. Судя по тому, как он выглядит сейчас, Инко сказала бы, что это почти невозможно, но она пытается сохранить надежду. Когда дело доходит до Изуку, может случиться всё, что угодно.***
Изуку просыпается около четырёх утра, сонный, измученный и неспособный двигаться, но в кои-то веки вменяемый. Инко сидит рядом на диване и тихо разговаривает с ним, проводя рукой по его волосам. Ей действительно стоит найти какой-то способ помыть его, поскольку в некоторых местах он запачкан кровью; разрезать его окровавленную рубашку было легко, но со всем остальным нужно сделать что-то ещё. Но это потом. А пока она разговаривает с ним и пытается не дать ему уснуть. – Я в п’рядке, – бормочет он, его глаза растеряны и расфокусированы. По крайней мере, его зрачки одинакового размера, но он определенно дезориентирован. Он, вероятно, не понимает, где находится. – Прост’… э… ножевое ранение… в п’рядк’… – Я знаю, что это, Изуку, – говорит она, сдвинув брови. – Но ты не в порядке. – Вс’ не так плох’, как могло бы быть. – Это не значит, что это не плохо, Изуку. – Прост’ нож… даже не был большим ножом… как кухонный нож… только немного больше… Она перестаёт с ним спорить. Вероятно, он недостаточно в себе, чтобы вести нормальный разговор. Однако в следующий раз он просыпается лишь вечером следующего дня. Инко позвонила на работу, чтобы сообщить, что она не придёт из-за чрезвычайной ситуации в семье, и её коллега пожелал ей всего хорошего, прежде чем повесить трубку. Сейчас уже вечер, и Изуку наконец просыпается после того, как проспал весь день как убитый. Кажется, в этот раз он уже здесь. – Какой-то… чувак по имени Стэйн или как-то так, – бормочет он, когда она возвращается в гостиную с маленьким стаканом воды и двумя таблетками. – Я вмешался, и всё закончилось тем, что получил ножом в плечо. Инко садится на край дивана рядом с ним, но затем замирает. – …Стэйн? Как Убийца Героев Стэйн? – Да, что-то вроде того. У меня не было возможности спросить его прямо, но, наверное, это он. Инко и раньше понимала, что всё плохо, но она не знала, что случилось что-то настолько серьёзное и опасное. – Изуку, тебе повезло, что ты жив, – выдыхает она, когда сама приходит к осознанию. В груди у неё такое чувство, будто там камни, а во рту сухо, как в пустыне. – Он убил больше про-героев, чем любой другой злодей в истории, Изуку, как ты оказался замешан… почему?.. Изуку судорожно сглатывает и отворачивается, чтобы избежать её взгляда. – Я не знаю. Я просто… Я-я не думал об этом, понимаешь? Я-я не думал о том, как это повлияет на меня, я просто увидел кого-то, кому нужна была помощь, и я прыгнул туда. Для этого нет «хорошего» объяснения, я просто… Я-я просто сделал это. Это действительно так на него похоже. Он всегда был таким импульсивным, принимал поспешные решения, прежде чем подумать о том, как они на самом деле отразятся на его жизни, его будущем, его благополучии. От этого не становится легче, но она понимает. Даже если она ненавидит это, по крайней мере, она понимает. – Изуку, я просто… Она пытается подобрать правильные слова. Это занимает много времени. К тому времени, когда она находит их, Изуку снова готов встретиться с ней глазами, и, хотя они уже ярче, чем раньше, он определенно устал, и ему определенно трудно держать глаза открытыми. – …Оно того стоило? – произносит Инко, и это не те слова, которые она планировала сказать изначально, но в конце концов они всё равно вырываются. – Всё это, всё, через что ты прошёл: все тревоги, страхи и трудности, это… это того стоило? Его взгляд и раньше не был суровым, но он смягчается ещё больше. И она знает, что он тоже всё понимает. Точно так же, как она понимает его стремление, он понимает её беспокойство. Её боль. Её трудности. – …Честно, мам? – он отворачивается, чтобы не встречаться с ней взглядом. – Я бы сделал это снова, даже не задумываясь. Это её не успокаивает. На самом деле самая страшная вещь во всём этом, тот факт, что он сделает это снова. И снова. И снова. И он будет делать это до самой смерти, но сейчас она не может ничего с этим поделать.***
Она бы с удовольствием сказала, что худшее уже позади, но всё не так просто. Она уже смирилась с этим. Такая ножевая рана ни за что не заживёт за ночь или даже за несколько ночей. Первый день был достаточно лёгким, но в этот же день всё лёгкое и заканчивается. В течение следующих двух дней Изуку каждый час то приходит в сознание, то выходит из него с разной степенью связности. Единственное, что объединяет эти приступы осознанности, — это то, что он никогда не приходит в себя окончательно. Какое-то время он в порядке, и ей удаётся уговорить его попить воды или принять обезболивающие, но через пару часов он ворочается и мечется от боли, и даже не может ей ответить. У него лихорадка все двадцать четыре часа, он спит двенадцать, и тогда наконец она немного спадает, а затем всё начинается по новой. Инко не спала нормально с той ночи, когда он пришёл домой, и, честно говоря, Изуку не стало лучше. Она случайно задремала раз или два, когда её тело решило, что больше не выдержит напряжения, но тело Изуку находится в постоянном состоянии паники и стресса, и это либо не даёт ему спать, либо вырубает его. Инко не может сказать, что из этого на самом деле хуже. Только примерно через неделю после той ночи, когда она нашла его без сознания окровавленным, он наконец приходит в себя. Он всё ещё выглядит плохо, и ему ещё предстоит долгое лечение, но он больше не страдает от лихорадки или сильной боли, и это огромное облегчение. Его сознание также более-менее проясняется, хотя спит он теперь намного больше, чем раньше (на самом деле спит, а не просто отключается). Инко тоже спокойно закрывает глаза, что является огромным облегчением. Не таким облегчением, как улучшение состояния Изуку, но тем не менее. – Ты… У тебя действительно хорошо получилось подлатать меня. Инко поворачивается к нему лицом. Сейчас он даже сидит, хоть и натягивает одеяло на плечи. Несмотря на то, что Изуку сейчас старше и сильнее, чем когда-либо, она не уверена, что он когда-либо выглядел таким маленьким. – Прости, что заставил тебя пройти через это, – говорит он, не глядя на неё, теребя край одеяла. – Это было… н-наверное, это действительно было тяжело, в-верно? Не особо тяжело было продезинфицировать и зашить рану, но она знает, что он имеет в виду не это. Она глубоко вздыхает и пересекает комнату, садясь рядом с ним на диван. Обняв его одной рукой (конечно же, помня, о его раненом плече), она притягивает его к себе. Он позволяет ей это, и его голова опускается ей на плечо. – Я знаю, что ты ранил себя не специально, – говорит она. – Пока я могу, я всегда буду делать всё возможное, чтобы убедиться, что ты в порядке. Я не против. Изуку всё ещё не смотрит ей в глаза. – Мне очень жаль. – Тебе не нужно продолжать извиняться, – мягко уверяет она. – Мне бы действительно хотелось, чтобы ты перестал. Просто… – она отмахивается от ужасных картин, что всплывают у неё в голове. – …Считай это уроком на будущее, хорошо? И… пожалуйста, постарайся в следующий раз быть осторожнее. Изуку тяжело сглатывает и спрашивает, как маленький ребёнок, пойманный с поличным за кражей печенья из банки. – Злишься на меня? Странный вопрос, учитывая обстоятельства. Инко даже не знает, как ответить. – …«Злюсь» — не совсем подходящее слово, – наконец говорит она, качая головой. – Я просто… хочу для тебя самого лучшего, Изуку. А это, – она указывает на его перевязанное плечо, – не совсем то. Изуку некоторое время молчит. – Я… я знаю. Я просто— – Я знаю, – она мягко прерывает его, притягивая чуть ближе. – Знаю, что ты слишком глубоко увяз в этом, чтобы отступать сейчас. Просто… пообещай мне, что будешь осторожен. Пожалуйста. Не рискуй понапрасну. Изуку хрипло смеётся. Звучит так, будто это больно. – Мам, моё нахождение в альянсе злодеев с самого начала — огромный риск. – Ты знаешь, о чём я, – говорит она. – Обещай мне, что сделаешь всё возможное, чтобы оставаться в безопасности, несмотря ни на что. Проходит мгновение, но затем Изуку поднимает голову и улыбается ей. – Я сделаю всё, что в моих силах, – говорит он, – обещаю. Инко отвечает на его улыбку и осторожно отстраняется, помня о его травме. – Если ты чувствуешь себя лучше, – говорит она, – тебе следует принять душ. Даже если всё, что ты будешь делать, это просто сидеть на дне ванны, тебе это пойдёт на пользу. Изуку натянуто кивает. Она следит за тем, чтобы он благополучно добрался до ванной в коридоре, а затем уходит, оставив ему свежую пару удобной одежды за дверью.***
Изуку не уверен, что он когда-либо по достоинству ценил душ, потому что этот, без сомнения, лучший в его жизни. Хотя это может быть только потому, что он наконец-то смог смыть оставшуюся кровь, что запеклась на его коже. Просто приятно, что наконец-то всё это исчезло (хотя маме для этого пришлось обернуть полоску пластика вокруг его забинтованного плеча, чтобы швы не намокли). После того, как он тщательно промывает волосы от грязи и соскребает запёкшуюся кровь, где это возможно, он выключает душ, вытирается и одевается в вещи, которые оставила для него мама. Они удобные; определенно намного лучше, чем одежда, которую он носил до этого. Ту, скорее всего, придётся выбросить, потому что он не уверен, что с неё когда-нибудь получиться окончательно отстирать всю кровь. Он возвращается до дивана один и едва успевает напомнить себе плечо, будь осторожен, прежде чем упасть лицом на подушку. Как только он делает эту мысленную пометку, он медленно ложится и снова закутывается в одеяло. Ему всё ещё очень больно, и ему не нравится, как швы стягивают кожу, но, по крайней мере, теперь он в безопасности и комфорте. Как бы он ни был уверен в том, что он «злодей», и как бы сильно он ни любил свою маленькую мастерскую, в том, чтобы быть дома, есть что-то особенное, что никогда ничто не сможет заменить. Он уже собирается схватить свой телефон со стола, когда из ниоткуда появляется чёрное пятно и клюёт его прямо в руку. – Ауч! – он обиженно прижимает руку к груди и смотрит на Биткоина, когда тот садится на стол. – Меня недавно почти что зарезали, черт возьми, что с тобой не так?! Биткоин шипит на него и расправляет крылья, как какой-то демон прямо из недр ада, и именно в этот момент Изуку решает, что: нет, это уже не шутки. Биткоин, однако, так и не позволяет ему забрать свой телефон, поэтому Изуку ложится на спину с тяжёлым вздохом, утыкаясь взглядом в потолок. Он засыпает прежде, чем осознает, что успел закрыть глаза.***
Он не понимает, что его разбудило, пока не открывает глаза. Лихорадочно моргая от слепящего света в темноте, он различает свой телефон на кофейном столике, тот жужжит и мигает. Биткоин сидит на краю дивана, как какая-то ожившая горгулья, но как только Изуку убеждается, что птица больше не нападёт на него, он тянется за телефоном. На улице всё ещё темно, а часы на телефоне показывают 20:52. Первое, что видит Изуку, — это сообщение от мамы, где она объяснила, что вышла купить парочку лекарств, которые у неё закончились, и дала ему инструкции принять обезболивающие, которые она ему приготовила (таблетки резко выделяются в темноте). Второе, что он видит, — это поток сообщений, которые всё ещё пишутся и отправляются, от Тодороки Шото. Изуку хмурится. Биткоин садится ему на плечо, чтобы посмотреть, как он открывает переписку и начинает листать. [Тодороки Шото] Ты мне нужен Пожлуств Бсытрее Изуку моргает, широко и ошеломлённо раскрыв глаза, но прежде, чем он успевает написать что-нибудь или спросить, что происходит (или объяснить тот факт, что он, знаете ли, едва ли может передвигаться по квартире, не падая в обморок), приходит ещё больше сообщений. [Тодороки Шото] Напдаение Убийца Героев [maps.location_pin] Пожалуйста. Мне нужна помощь.***
У Инко возникает ощущение, что что-то не так, как только она вставляет ключ в замочную скважину. Она не знает, откуда берётся это чувство, или даже что это такое; только то, что оно есть, и ей это не нравится. Её мозг говорит Изуку, и она отпирает и распахивает дверь. В комнате темно. Диван пуст. Её взгляд падает на кое-что белое на кофейном столике. Она бросает свою сумку с продуктами на пол рядом с собой и подбегает к столу, даже не потрудившись закрыть дверь. Это стикер для заметок, она отрывает его от столешницы и подносит к лицу, чтобы прочитать. Мне жаль. Я буду осторожен, обещаю. Бумага сминается под её пальцами, и она закрывает рот рукой, отчаянно пытаясь не закричать.***
Тем временем Изуку бежит, уже одетый как Искра, надевая все гаджеты, которые он смог схватить и унести в спешке. Биткоин летит рядом с ним и осматривает путь впереди, пока они мчатся к местоположению Шото. С каждым шагом его плечо пронзает острой болью, но он стискивает зубы и движется ещё быстрее. Мне очень жаль, мам. Шото… пожалуйста, держись там. Он поджимает пальцы ног, щёлкает рычагом, чтобы расправить крылья, и взлетает в ночное небо.