***
Германия, провинция Шлезвиг-Гольштейн, побережье Мрачный особняк семьи Винтерхальтер, который в настоящий момент принадлежал наследнице старшего сына — Гертруде, встречал Цинтию чистотой и порядком, за которым прилежно наблюдали домовые эльфы поместья. Хозяйка стояла напротив камина, из которого выходила Цинтия и была первой, кого она увидела, пока остальные посетители располагались в банкетном зале на верхнем этаже. Гертруда была одета в потрясающее темно-фиолетовое платье с корсетом и держала в руках новорожденную дочь, улыбаясь двоюродной сестре. Цинтии даже стало немного неловко, что она не сильно позаботилась о собственном наряде, выбрав скромное вечернее. Девушка нетерпеливо подбежала к кузине и заключила в крепкие объятия, кидая взгляды на свою племянницу, мирно спящую в сверке пелёнок. — Ты должна после родов отдыхать, а не встречать меня, — отчитала её Цинтия, но сестра всего лишь улыбнулась на её строгую заботу. — Брось, я прекрасно себя чувствовала уже спустя два часа после родов, — отмахнулась она. — Чтобы письмо успело к тебе за пару часов пришлось незаконно отправить эльфа в Хогвартс и передать тебе через других, — захихикала Гертруда. Цинтия неодобрительно покачала головой, но ничего не ответила. Сестры поднялись по лестнице, ведущей к гостевому залу, где все ожидали Цинтию. — Мама, — приветливо улыбнулась Цинтия, смотря в глаза матери. Астрид Сабин Винтерхальтер, урождённая Овердорвест, с идеально прямой спиной, в элегантном бордовом платье и с высокой причёской грозно и слегка высокомерно смотрела на дочь, но только Цинтия могла уловить в её взгляде то, как сильно она по ней скучала. Подойдя к женщине, она обняла ее, а та в свою очередь, погладила её по спине, прошептав как она рада её видеть. — Цинтия, — услышала она низкий бархатистый голос за спиной. Гауз Геллерт Винтерхальтер улыбался дочери, широко раскинув руки и приглашая к объятиям. Отринув от матери, она подошла к отцу. В зале было немного больше народу, чем она планировала. Дальние родственники, о которых Цинтия даже не слышала и ожидаемо, ни одного британца. В левом углу помещения она увидела Эрну Фрэнклин — жену Гензеля и мать Гертруды, разговаривающую с бабушкой Цинтии, имя которой Эллиа Мария Шварц. Гертруда стояла рядом с мужем — Георгием Вороновым, русским, а остальных людей в комнате она видела лишь однажды и не знала их имён, за исключением некоторых детей или подростков. Окидывая ленивым взглядом зал, в котором проходил праздник, она случайно заметила домового эльфа, который прятался за дверью и жестом просил Цинтию подойти ближе. Нахмурившись, она как можно тише прошмыгнула между шторами в коридор к эльфу, чтобы другие не заметили её отсутствия. Домовик повел ее дальше по коридору до тех пор, пока они не вошли в кабинет Гензеля, ранее принадлежащий Герману, Цинтия остановилась с ожидающим взглядом. — Фройляйн, — эльф низко поклонился ей. — Хозяин Герман оставил меня в наследство своему старшему сыну, хозяину Гензелю, который в свою очередь завещал меня вам к совершеннолетию. На самом деле, я должен принадлежать фрау Вороновой, но к сожалению, она была рождена сквибом, — рассказывал эльф. — Меня зовут Норден и моя обязанность — помочь вам продолжить дело хозяина. — Здравствуй, Норден, — неловко улыбнулась Цинтия. По правде говоря, ей всегда давалось общение с домовиками тяжело из-за его противоречивости. С одной стороны, она была рада, что весь домашний быт лежит на плечах эльфов, ведь она просто представить не может чтобы случится с её жилищем, если она сама будет вести хозяйство. С другой стороны, то, что живые разумные существа находятся в рабстве казалось ей регрессивным. Хотя, условно, в отличие от маггловского, магическое общество таковым и является. — Мне очень приятно с тобой познакомиться, — эльф был приятно удивлен тоном новой хозяйки. Цинтия пообещала эльфу обсудить подробности позже, когда гости разойдутся, праздник подойдёт, а хозяева дома разойдутся в комнаты для сна. Вновь выйдя в зал, она встала рядом с Гертрудой, которая держала на руках маленькую Екатерину. — Пойдем в комнату, — предложила Гертруда. — Откроем подарки. Цинтия кивнула головой и вместе с сестрой они прошли в её спальню, которая находилась в восточном крыле поместья. Она случайно заметила, что эльф по пятам следует за ней, почему-то прячась от Гертруды, которая радостно напевала Екатерине какую-то детскую песенку. Табличка с надписью «Ц. А. В.» на двери в её комнату напомнили ей о редких днях, когда она бывала дома. Обучалась магии, общалась с ещё живыми дедушкой и дядей. Немного стушевавшись, она открыла дверь и прошла внутрь. С того дня, когда она была здесь последний раз, ничего не изменилось: вся комната выполнена в простом классическом стиле, с большой двуспальной кроватью, большими шкафами, книжными полками, двумя столами и туалетным столом. На кровати лежали несколько красиво упакованных коробок с разноцветными лентами. Сестры сели на кровать и Гертруда предвкушающе захлопала в ладоши, взглядом вынуждая Цинтию открыть черную коробку с изображением семейного герба. — Что это? — спросила Цинтия, рассматривая наручные часы, больше похожие на компас. По её прошлому опыту она знала, что родители никогда не дарили ей обыкновенных подарков, а часы выглядели совершенно обычно, хоть и с непривычным дизайном. — Я не разбираюсь в магии, но полагаю, что они сложнее, чем кажется на первый взгляд, — неопределенно пожала плечами Гертруда. — Открой мой, вон он, с красной обёрткой. Коробка оказалась тяжёлой, в ней лежали книги, причем много и самые разные. Маггловские романы русских классиков, сборники стихов, ноты для фортепиано и даже это оказалось не всё. Вишенкой на торте были эксклюзивные книги заклинаний расширенной программы, подписанные бывшим директором Дурмстранга. — Где ты их достала? — удивлённо спросила Цинтия. Гертруда прижала ладонь ко рту и захихикала. — Даже у сквибов есть связи в магическом мире, — и лукаво подмигнула, намекая, что не собирается рассказывать как именно она достала все это добро. Цинтия улыбнулась и устало зевнула. — Ладно, я пойду к себе. Мне ещё Кэтти укладывать. А, кстати, Гриша просил тебя зайти к нему. У него тоже для тебя подарок. — Гриша? — спросила Цинтия, нахмурившись. — Это сокращённо от Георгий? — Ты привыкнешь, — махнула рукой Гертруда и направилась к двери. — Доброй ночи, Цинтия. Часы показывали десять вечера. Девушка подскочила с кровати и едва шаги Гертруды в коридоре стихли, вышла из комнаты, держа в руках палочку с активным Люмосом. Георгий занимал один из свободных рабочих кабинетов на третьем этаже. Постучав, Цинтия услышала за дверью «Войдите». Муж Гертруды стоял возле стола, окидывая строгим взглядом пространство. — Добрый вечер, фройляйн, — поздоровалася Георгий. — И вам, ми... — она слегка запнулась. — Герр? Простите, я не знаю, как уважительно обращаются к русским мужчинам. — Зовите меня просто Георгий, иначе я чувствую себя стариком, а ведь мне всего двадцать три, — посмеялся он. — Но если вам интересно, то в России ко всем людям обращаются по их имени и имени отца. Отчество. Мое имя — Георгий Викторович. — Простите, я это не выговорю, — улыбнулась Цинтия. — Вам нет нужды, — ответил Воронов. — Перейдем к делу? Я хотел бы передать вам одну скорее ценную вещь, нежели полезную, — он открыл небольшой кейс и достал из него огнестрел. — Это... Револьвер? — удивлённо спросила Цинтия, когда приняла маггловскую вещь и вытащила из кожаной кобуры. — Заряженный, — сказал Воронов. — Возможно, он вам и вовсе не понадобится в его прямых целях, ведь вы волшебница. Но коллекционеры оружия здорово заплатят за него. — По правде, таких подарков я никогда не получала, — призналась она. — Максимумом был ритуальный кинжал, подаренный дедом. Георгий, я бы не хотела лишать вас оружия. — Поверь на слово, не лишаешь, — улыбнулся он. — Если и есть необходимость, я предпочитаю более современные пистолеты. К примеру, Макарова или Прилуцкого. Эти названия ей ни о чем не говорили, но видимо, Георгий по прежнему останется в относительной безопасности, отдав ей револьвер. Оглядев его со всех сторон, Цинтия подметила для себя, что на нём была красивая раскраска в виде завитушек и даже одна маленькая роза на нижней стороне ствола. На рукояти аккуратным почерком были выгравированы золотым буквы: В. П. Е. — Чьи это инициалы? — спросила Цинтия, указывая на рукоятку. — Этот револьвер достался мне от тёти, — сказал он. — Она подарила его моему отцу, а он — мне. Её звали Воронова Полина Евгеньевна. Сильная была девушка. — Как она умерла? — спросила Цинтия, чуть помрачнев. — Пропала без вести, когда мне было около семи, — ответил ей Воронов. Атмосфера в комнате постепенно приобретала траурный характер. — Но давай не будем о грустном. Лучше расскажу тебе об этой вещице. Георгий обошел комнату и взял протянутый Цинтией револьвер. — Кольт Уолкер, шестизарядный капсульный револьвер одинарного действия, сорок четвертого калибра, стволом длиной двести тридцать миллиметров. Американский, — рассказывал Воронов, пока у Цинтии голова шла кругом. Сорок четвертого чего? Шестизарядный какой? Одинарного действия? — Вижу, похожую информацию ты усваиваешь с трудом, — усмехнулся он. Это мягко сказано. — В принципе, тебе это и не нужно, на бумажке в кейсе все написано. Я покажу тебе как нужно стрелять. Смотри внимательно. Это — барабан, который вращает патроны, которые по одной вылетают из ствола. Всего их шесть штук. Для того, чтобы выстрелить, ты должна нажать сначала на курок, это здесь, с после — на спусковой крючок. Я бы выстрелил и показал тебе, но боюсь, разбужу Катю, которую Герта едва уложила спать. В целом поняла, как с ним обращаться? — Цинтия кивнула. — Если патроны израсходуешь, то купи по адресу, написанному на бумаге. — Спасибо за подарок, Георгий, — улыбнулась Цинтия, но в душе искренне не понимала, в чем он может ей пригодиться. Хотя, толика азарта присутствовала, когда она держала в руках столь смертоносное изобретение магглов. Выйдя из кабинета Георгия, она попросила Нордена расположить кейс в её комнате, а сама отправилась к родителям. В спальне была только мама, сидевшая за туалетным столом. — Проходи, — сказала ей мама, пока Цинтия присела на диван перед кроватью. — Я хочу знать, на какой срок вы отпросили меня от занятий, — спокойно начала Цинтия, глядя в спину мамы. Женщина обернулась к ней, ватным диском продолжая снимать макияж. — У тебя в запасе неделя, — ответила Астрид. — Неделя? — удивлённо переспросила Цинтия. — Ты верно расслышала, — хитро улыбнулась женщина. — Пожалуйста, иди спать. Время позднее. — Доброй ночи, мама. — И тебе, дорогая. Цинтия в смешанном настроении вышла из комнаты и только сейчас поняла, что забыла расспросить про часы-компасс, прицепленные к её руке. Она вернулась в комнату и наложила на неё заглушающие чары. Посмотрев на Нордена, она спросила: — Ты знаешь как попасть в Нурменгард? — Да, хозяйка. Открыв дверцу шкафа, она достала из сундука флакон зелья от Белого Глаза и мигом опустошила его. Волшебница протянула эльфу свою руку, которую он зажал маленькой ладошкой. — В путь. И сию же секунду их унесло в трансгрессионном потоке с громким хлопком.***
Альпы, Нурменгард. Цинтия не могла отделаться от лёгкого подташнивания, которое каждый раз преследовало её при трансгрессиях. Она обучилась ей чуть раньше, чем её сверстники и экзамен сдала в шестнадцать сотруднику Министерства Магии Германии, где трансгрессии начинают платно обучать с четырнадцати, но экзамен сдают в шестнадцать. Эльфы перемещались на гораздо большие расстояния и могли делать это даже на территории Хогвартса. По периметру здания были расставлены стражи тюрьмы в темных масках и плащах, поэтому ей пришлось предварительно наложить множество чар, включая дезиллюминационные, заглушающие и против отслеживания вместе с эльфийскими, но на всякий случай всё равно пряталась за камнем, держа эльфа за руку. Тюрьма Нурменгард находилась на вершине горы и представляла из себя четырехугольную в сечении башню с надстройкой на крыше. На главных вратах башни была выбита надпись: «Ради общего блага» и знак Даров Смерти. Сглотнув, Цинтия вошла в тюрьму и сразу ощутила невероятное множество чар, которые изрядно изматывали разум, поэтому ей приходилось постоянно держать оклюменационный барьер. Вопрос о том, почему тюрьма не охраняется изнутри, сразу же отпал. Охрана Нурменгарда в принципе была слаба, что не совсем вязалось с тем, что в ней заточен самый опасный Темный Маг. Она поднималась по каменным лестницам на самый верх, в тюремную секцию. Нижние этажи башни были заброшенными комнатами башни. Головная боль усиливалась, стоило ей подходить все ближе к камере заключённого, куда ее вел Норден. Цинтия замерла, глядя в спину сидящему на полу пленнику, который когда-то держал в страхе почти все континенты. Её сердце невольно забилось чаще, но она нашла в себе силы подойти ближе к металлическим прутьям, которые не оставляли сомнений в том, что не стоит к ним прикасаться. Гриндевальд развернулся к ней и выглядел уже совсем иначе, нежели на колдографиях в газетах и книгах. Поседевший, обросший и совершенно отчужденный, человек, который добровольно сел в тюрьму. Он смотрел на Цинтию странным, проницательным взглядом и не говорил ни слова. Цинтия почувствовала, что он пытается применить к ней легеллименцию. Она понятия не имела, как нужно вести себя с таким человеком, ведь опыта в подобном общении у неё никогда не было. Цинтия посмотрела на эльфа, но тот лишь незаметно пожал плечами. — Лорд Гриндевальд, — она наклонила голову и чуть согнула колени. — Я уже давно не ношу этот титул, фройляйн Винтерхальтер, — ответил ей мужчина. Цинтия с трудом сдержала себя от того, чтобы распахнуть глаза. — Не спрашивайте, откуда я знаю кто вы. До вас здесь появился лишь один человек — ваш дядя, Гензель. — В таком случае, — произнесла она чуть более уверенно. — Вероятнее всего, я здесь по тому же вопросу, что и мой покойный дядя. — Это было ожидаемо, — тихо ответил ей мужчина, без единой эмоции на лице. — Я дам вам тот же ответ, что дал когда-то ему. Я отдал Герману приказ ослабить Хогвартс изнутри, путём нескольких смертей. Мне неизвестно каким именно образом он это сделал, так как я не видел его с тех самых пор, как он отправился в Хогвартс. Ему удалось убить лишь одну ученицу, но его последователи не смогли сделать ничего. Они вызвали бы слишком много подозрений, ведь к ученикам оккупированного Дурмстранга, института Темных Искусств, будут претензии в первую очередь. — Это разумное решение с их стороны, — сказала Цинтия. — Вы пришли за ответами, Цинтия, — утверждал он. — Но я не могу дать вам ответов на все ваши вопросы. Ваш дед был очень амбициозен, силен, умён, но увы, слишком юн. Я не возлагал на него большие надежды, но он оказался не по годам способным. Ваша семья поступила правильно, что ушла из Министерства и залегла на дно. Цинтия чувствовала, что общение с ним давалось сложно. Разумеется, она не думала, что человек, тридцать лет просидевший в тюрьме сможет ей помочь, но всё-таки он перескакивал с темы на тему, не давал никакой информации, которая бы пригодилась ей и которую она могла бы найти без его помощи. — Я знаю, о чем вы думаете, — усмехнулся он. — Все же, ополоумевший старик не лучший информатор. Я легеллимент, но жаль, что я начал развиваться в этой области слишком поздно. Куинни Голдштейн. Эта женщина невероятно сильна в ней, и сможет составить конкуренцию даже Дамблдору. Она могла знать о планах Германа, прочитав его мысли. Советую найти её. Больше я ничего не скажу вам. Кажется, сюда скоро придёт охрана. — Я благодарна вам за всё, что вы сказали, — поклонилась девушка. — Эти данные помогут мне раскрыть дело и искупить вину моего дедушки, исправить его ошибки. Она протянула руку Нордену. Едва стражи успели заступить за порог тюремной секции, как двое исчезли с громким хлопком трансгрессии.***
Хогвартс Лили Эванс с тревожной улыбкой смотрела на собравшихся старост. Винтерхальтер снова опаздывала, но если раньше максимум на три минуты, то в этот раз её не было уже пятнадцать, а второй староста Когтеврана понятия не имел где его напарница и что с ней происходит. — Можем мы уже начать? — чуть недовольно спросил Регулус. Легран, сидевшая около него, согласно закивала головой. Обоим слизеринцам было удручающе сидеть и общаться с магглорожденными, но что здесь поделаешь. Сию же секунду дверь распахнулась и в комнату, под всеобщие удивлённые взгляды, влетел Рабастан Лестрейндж. — Кажется, я успел, — явно довольный собой он посмотрел на наручные часы. — Настрой время, будь добр, — ледяным тоном приказал ему Регулус, но Рабастан лишь сильнее заулыбался и неопределенно фыркнул. Тот всегда был сам себе хозяин и никаких старост не опасался. Всё поняли, что он пришел от Винтерхальтер или по её просьбе. — Цинти просила предупредить вас, что она ненадолго отлучилась по домашним делам и в этот раз на собрании не появится. Джеймисон, придется тебе недолго поработать за двоих, но она сказала, что долг непременно вернёт, — в последний раз оглядев собравшихся с ухмылкой, он задержал взгляд на Блэке и ушёл, не закрыв дверь до конца. Регулус с раздраженным выражением лица закрыл её с помощью заклинания. — Кхм... Раз уж Цинтии не будет, — первой неловкости начала Лили Эванс. — Думаю, нам стоит начать. В первую очередь хотелось бы обсудить подготовку к Рождественскому Балу, до которого остался всего месяц. Директор поручил нам самим разработать идею и стоит начать поскорее, стараясь не тревожить Старост Школы. Многие девушки боятся не успеть купить платья, — на этих словах она улыбнулась. — Я предлагаю то же, что и в прошлом году, — задрав подбородок, высказалась Эвелин Легран. — Организовать в четырех углах Большого Зала фуршеты для каждого факультета отдельно и тем самым оставив место для танцевальной площадки. — Думаю, что однотипность всем надоела, — возразил Сэм Аббот, староста Пуффендуя. — Я предлагаю установить по всему периметру столы и сначала выпить, после чего столы сдвинутся в углы, когда заиграет музыка. — Это тоже однотипно, — ответил Регулус Блэк. — Тоже самое было в позапрошлом году. Моя идея — сделать вечер в стиле Маскарада, ведь придумать идею и тему Бала заключается вовсе не в том, чтобы спорить, как расставить столы, — произнес Регулус, не говоря вслух, но резонно намекая Легран и Абботу, что они недалёки. — Я согласна с Регулусом, — вдохновенно улыбнулась Лили. — В последний раз Маскарад был шесть лет назад. А если уж говорить о столах, то я предлагаю идею Сэма. Всё же, Директор сказал, что в этом году хочет объединить факультеты на Балу, а не расставить по разным углам, Эвелин. — Кто за идею Регулуса? — спросил Ремус Люпин, после чего все старосты единогласно подняли руки. — Хорошо, кто за расстановку, предложенную Сэмом? — руки подняли Джеймисон, оба старост Пуффендуя, Лили, Римус и неожиданно, Регулус. Эвелин лишь недовольно отвела взгляд в сторону. — Отлично, большинство за. — Так, а теперь перейдем к нашим любимым дежурствам, — хлопнула в ладоши Эванс. Дальнейшие разговоры на собрании шли о ночных дежурствах по Хогвартсу, снятых баллах, успехах обучающихся, квиддичных командах, и долгах. В целом, ничего нового. Регулус в голове взвешивал, стоит ли ему рассказать старостам о том, как активно Винтерхальтер отлынивает от работы. По правде, он мог на месте снять с нее баллы за неисполнение обязательств, курение в школе, а Сириусу за курение и гуляния после отбоя. Но почему-то всё, что он тогда сделал было сражение с старостой Когтеврана, которая оказалась на удивление способным дуэлянтом. Всё же, он тоже участвовал в сражении и не пытался его прекратить, так что, не в этот раз старосты узнают, какая безответственная лентяйка их однокурсница. Когда он возвращался в гостиную, каким-то чудом в одиночестве, без компании Легран, его окликнул чей-то голос. Свернув к левому коридору, он наткнулся на через чур довольного чем-то Розье, который в лунном свете был похож на вампира. — Розье? Ты чего так поздно? — удивлённо спросил староста. Семикурсник не ответил на его вопрос. Он лишь задрал рукав, обнажив Тёмную метку, красующуюся на его левом предплечье. Змея, выползающая из черепа. Регулус шокировано посмотрел на него и не смог сформулировать что-то грамотное и подходящее. — Поздравляю. — Не говори Лестрейнджу, — напоследок сказал ему Эван, уходя с загадочной улыбкой. Регулус догадывался, почему не стоит говорит именно Лестрейнджу. Кажется, виной этому вновь одна ленивая фройляйн.***
Германия, Бавария, Фюссен. На неделе Цинтия посмотрела на домового эльфа, который перенёс их на какую-то странную скалу, с видом на водоем. — Водохранилище Форггензе, хозяйка, — ответил эльф на её вопрос. — Бавария? — удивлённо переспросила девушка, переводя взгляд на водную гладь, подходя опасно близко к краю скалы. Норден придержал её за уголок черного плаща, остерегаясь, что она может упасть вниз. — Это единственное место, где вас могут неофициально перенести в Соединённые Штаты, хозяйка, за повышенную плату, разумеется, — ответил эльф. — Мадам Голдштейн приветливая женщина, но не думаю, что она будет ждать нас в гости. — Откуда ты знаешь, какая она? — задала Цинтия интересующий её вопрос. — Мне доводилось с ней общаться в тот период, когда хозяин Герман был верным слугой Герра Гриндевальда. Она была добра ко мне, — утолил её любопытство эльф. Они направились в сторону одиноко сидящего мужчины с бородой, которого было видно издалека. Норден указал на него пальцем и сказал, что стоит обращаться к нему «Герр Фраут». Цинтия промолчала насчёт того, откуда эльфу все это известно. Для себя она отмечала, что Норден был единственным на её памяти эльфом, у которого была идеальная речь. Он не говорил о себе в третьем лице, не обрывал слова, не коверкал их. Это было странно, но это она была бы безумно благодарна, ведь гораздо больше времени она потратила бы на расшифровку его речей. Он был невероятно умным для эльфа. — Куда летим, милая? — странным, скупым голосом спросил мужчина. Цинтия едва не скривилась. — США, Герр Фраут, Нью-Йорк, — ответила Цинтия, даже не улыбнувшись. — Эльф со мной. Мужчина хмуро и многозначительно посмотрел на них, скрестив руки на груди. Цинтия достала из кармана плаща небольшой мешочек, из которого отчётливо слышался звон монет. Фраут раскрыл мешок и пересчитал галлеоны, после чего обернулся, чтобы взять портключ. Взяв Нордена за маленькую ладонь, она прикоснулась к ржавому серпу и образ Фраута стал расплываться, девушка ощутила пренеприятнейшее перемещение. Приземления вышло неудачным. Она бы упала лицом в землю, если бы Норден вовремя не подхватил её левитационными чарами. Благодарно улыбнувшись эльфу, она оттряхнулась и оглянулась вокруг. Она находилась посреди дороги, поэтому поспешно отошла. В первую очередь, Цинтия обратила внимание на стрелку, указывающую, что до Нью-йорка примерно две мили. — Хозяйка, я не думаю, что у вас хватит сил на трансгрессию, — обеспокоено сказал эльф. — Вам станет плохо. — Не переживай, Норден, — она постаралась улыбнуться, но улыбка вышла кривой и вялой. — Мне будет ещё хуже, если мы пойдем пешком. Ты когда-нибудь был в Нью-Йорке? — спросила девушка. Норден отрицательно помотал головой. Недолго думая, как же им попасть в город, она подошла к мусорному ведру и двумя пальцами вытащила недавно выброшенную маггловскую газету. Она не ошиблась. Пролистав несколько страниц, она наконец наткнулась на статью «Шокирующие новости в мире ресторанного бизнеса! На кухне Delmonico's были обнаружены тараканы! История провала самого известного ресторана Манхэттена!». Едва удержав рвущийся наружу смех, она перевела взгляд на картинку с изображением туалета того самого ресторана, подписанную как «Туалеты не мыты!», отчего ей хотелось смеяться ещё больше. Скорее всего, статья была заказана конкурентами этого самого ресторана. Дав Нордену посмотреть на фото, чтобы он перенес их в это место, она спросила: — Отправляемся? — на странный взгляд домовика, она пояснила. — В туалете мало людей, поэтому проще всего нам будет выйти оттуда, чтобы не возникло вопросов. — Понял вас, хозяйка. Тут же эльф трансгрессировал вместе с ней в кабинку туалета того самого ресторана. Её расчет оказался верным и после провокационной свежей статьи, посетителей стало в разы меньше. Норден наложил на себя дезиллюминационные чары и следуя за хозяйкой, они покинули Delmonico's под удивленный взгляд официанток и швейцара. Нью-Йорк был в печальном состоянии. Массовый голод шестидесятых до сих пор преследовал город, а продолжающиеся семидесятые годы оказались для магглов и волшебников тяжёлыми временами. Манхэттен, сердце Нью-Йорка, тоже не блистал красотами. Грязь, тараканы, мусор, полуразрушенные здания, пыль, вдобавок ко всему ещё и недавно выпавший снег. — Хозяйка, нужно идти, — эльф одернул её за одежду. — Время позднее, нам лучше поторопиться. Мы не знаем, во сколько мадам Голдштейн ложится спать. При встрече не забудьте говорить по-английски, — напоминание вызвало у Цинтии лёгкую усмешку. Адрес Куинни Голдштейн выяснил ещё Гензель, передав его эльфу, но по его словам, её они так и не посетили. Проходя по многочисленным улицам, часто возвращаясь назад, будто в лабиринте, но они наконец дошли до заветного продолговатого кирпичного здания. Ярче всех выделялась «Булочная Ковальски», находившаяся прямо рядом со входом в квартиру под номером тринадцать. Постучав в дверь, она едва попросила открыть, как дверь отворилась сама, пропуская удивленную волшебницу внутрь. Навстречу к ней шла добродушного вида худая пожилая женщина с седыми кудрявыми волосами. — Проходи, дорогая, — мило улыбнулась ей женщина и жестом пригласила сесть к столу. — Какой чай будешь, дитя? Цинтия заметила, что женщина не спросила, будет ли она чай, а спросила, какой она будет. Это говорило о том, что без угощений она её не оставит в любом случае. — Благодарю вас, мадам, — кивнула Цинтия. — Я предпочитаю чёрный. Зачарованный чайник тут же подлетел к её чашке и до краев наполнил фарфоровую чашку. Подлетела также миска со свежими булочками. — Они из кондитерской моего мужа, — нежно пролепетала женщина, присаживаясь за стол напротив Цинтии. — Можем поболтать, пока он на работе. А что будет ваш маленький спутник? — хитро спросила Куинни эльфа, который после обращения уже не прятался под чарами. — Покорнейше благодарю, мадам, — Норден склонил голову. — Но я воздержусь от еды. — Мадам Голдштейн, — начала Цинтия. — Не сочтите за грубость, но позвольте, я сразу перейду к цели моего визита к вам. — Прошу, зовите меня просто Куинни, а то я все больше буду думать о том, что я уже старуха и страдать от этого, — махнула рукой женщина. — И если уж говорить обо мне, то моя фамилия с давних пор — Ковальски. — Я прошу прощения, — извинилась Цинтия. И неловко добавила, — Куинни. Она чувствовала странное шевеление в своем разуме. Она распахнула глаза. — Пожалуйста, не смотрите мои мысли, мадам Ковальски, я могу рассказать вам на словах. — Поздно, дитя, — Куинни отпила чай из своей кружки. — Прости меня за это, привычка. Твой барьер слабоват. Но ты сможешь защитить себя от вторжения среднего легеллимента. Я советую вам купить книгу о разуме Дэвида Хэнкса. — Спасибо, — кивнула Цинтия. Об этом авторе она не слышала, но непременно прочтет, если эту книгу ей советует столь опытный легеллимент. — Насчёт твоей проблемы... — начала Куинни и ее лицо потеряло шутливую непосредственность. — Прости, для меня это довольно тяжёлые воспоминания. Герман... Боюсь, я не смогу тебе с этим помочь. Твой дедушка был с нами не слишком разговорчивым и когда я пыталась проникнуть в его разум, он тут же устанавливал барьер такой силы, что меня саму начинали мучить головные боли. Но мне известно, что у него были двое подчинённых в Дурмстранге, с их помощью он организовал нападение на институт и вынудил некоторых учеников поступить в другие школы. Эти подчиненные должны были продолжить его дело в Хогвартсе, но по неизвестным причинам им это не удалось. Советую тебе поискать информацию в Хогвартсе о переведенных учениках из Дурмстранга. — Вы не знаете имён этих подчинённых? — спросила Цинтия. Всё-таки, практически тоже самое ей сказал Гриндевальд. — К сожалению, нет, — вздохнула Куинни. — Думаю, я понимаю, почему ваш дядя не продвинулся в деле далеко. Все же, преступление было совершено в Хогвартсе, кто же пустит туда постороннего? Конечно же, никто не справится лучше, чем ученик этой самой школы. В течение часа она разговаривала с волшебницей и поняла, что она поистине невероятно сильна. Она с лёгкостью читала её мысли, хоть иногда и встречала её слабый барьер, магией пользовалась без слов и даже палочки. В свою очередь, Цинтия рассказала ей о своем заклинании «Легеллименс Импримис» и многих других недоработанных. Просидели они с ней где-то до полуночи и Куинни сказала напоследок, что всегда будет рада видеть её в гостях. Жаль, что визит не дал ей новых сведений. — Хозяйка, — чуть нервным голосом окликнул её Норден. — Что такое? — Я хотел сказать вам, но вы были так заняты разговором, что я не посмел влезать, — с напуганными глазами говорил ей Норден. — Мне безумно жаль, но боюсь, что я не знаю, как нам покинуть континент.***