Ten years, dead and living dim and draw apart. I don’t try to remember, But forgetting is hard. Lonely grave a thousand miles off, Cold thoughts, where can I talk them out? Even if we met, you wouldn’t know me, Dust on my face, Hair like frost. (...) Dreaming of my departed wife Su Shi – Jiang Cheng Zi
Пожар в Нижнем кольце обсуждали на сотни голосов уже второй день. Сун Цзычэнь и Сяо Синчэнь, когда Цзинь Гуанъяо встретил их утром перед назначенным торжественным обедом в Первом круге, казались очень обеспокоенными, пока они ехали в экипаже к пропускному пункту. — Часто ли такое случается? Я спрашивал у Чэнмэя, но, — Сяо Синчэнь смущенно улыбнулся. — Прошу прощения, я несколько сомневаюсь в его ответе. Сун Цзычэнь фыркнул: — Он пользуется твоим простодушием, Синчэнь, — сказал он. — Тебе стоит вести себя с ним серьезнее. Сяо Синчэнь развел руками: — Мне сложно сдержаться, его манеры... — Ужасны? — предположил Сун Цзычэнь. — Очаровательны, — Сяо Синчэнь прижал кулак ко рту, пряча веселье. — Значит, вы поладили? — спросил Цзинь Гуанъяо. Сун Цзычэнь поморщился, как будто проглотил что-то кислое. Сяо Синчэнь кивнул: — Да. Он очень оживленный. — Понимаю, — сказал Цзинь Гуанъяо. — Так что насчет пожара? — Сун Цзычэнь скрестил руки на груди. Цзинь Гуанъяо потер подбородок, приняв задумчивый вид. — На самом деле, нет, пожаров во Втором круге почти не случаются. Бывают аварии на производстве, но это, как вы понимаете, чрезвычайные происшествия иного толка, — он кинул взгляд в оконце экипажа и добавил: — В Третьем круге пожары случаются чаще. — Вот как... — Сяо Синчэнь тоже посмотрел за окно. — Все-таки, какая трагедия: погибла целая семья. Ужасно. Цзинь Гуанъяо тяжело вздохнул. — Вы правы, большая потеря. Ко всему прочему — не хочу показаться циничным, но и эту сторону нельзя игнорировать, — глава Совета назначил главу Чан капитаном парохода «Аньцы», — он сокрушенно покачал головой. — Глава Чан намеревался со временем выкупить пароход во владения семьи, нас ждало плотное и плодотворное сотрудничество, а теперь... Что же, все уничтожено. — Чэнмэй упоминал, что дом был старый, деревянный — и поэтому легко загорелся, — сказал Сяо Синчэнь. — Я думал, эта семья была... не вполне обеспеченной? — О, вы об этом, — Цзинь Гуанъяо замялся. — Пожалуй, их положение можно было назвать критическим. Но я слышал, между главой Совета и господином Чаном были доверительные отношения. Впрочем, многого об этом я, к сожалению, не знаю. Цзинь Гуанъяо улыбнулся, как бы прося прощения за собственную незначительность и непросвещенность. Сяо Синчэнь тут же замахал руками: — Ах, простите, что я так допытываюсь! Это в любом случае не наше дело. Сун Цзычэнь цокнул языком. — Мы прибыли, полагаю, — сказал он. И он был прав: заводной экипаж остановился. — Тогда прошу на выход, — улыбнулся Цзинь Гуанъяо, и они покинули салон. Раскинувшиеся перед ними Большие южные ворота поражали своей красотой, подавляли: крепкие железные двери, закрытые бронзовой решеткой, возвышались над головой на несколько человеческих ростов, острые отполированные пики блестели в рассеянном свете. Пропускной пункт в Первый круг работал куда жестче, чем в Третий круг или даже Второй. Цзинь Гуанъяо предъявил официальное приглашение, карточку собственной прописки, подтверждающий его статус гражданина Второго круга, и капитанский значок Сун Цзычэня. Служащий проверил документы и закрепил каждому на руке по браслету. — Это поможет взаимодействовать с автономной механизированной системой Первого круга, — отстраненно пояснил он для гостей города и постучал по плоской верхней части браслета, куда была вставлена пластина из сложного металлического сплава с мелкой детальной гравировкой для приведения механизмов в действие. По бокам плоской части располагались маленький циферблат и выкрашенный желтым квадрат: знак, что они гости дома Цзинь. — Будет работать до девяти часов завтрашнего вечера, следите за временем, добро пожаловать. Приглашение почти на два дня. Невиданная щедрость, подумал Цзинь Гуанъяо с сардонической усмешкой. Втроем они вышли из пропускного пункта,и железная решетка прохода опустилась за их спинами. — Какая строгая система, — с некоторым удивлением заметил Сяо Синчэнь, разглядывая выпуклый железный браслет на своем запястье. Цзинь Гуанъяо предпочел бы сказать, что система унизительная, но промолчал. Сразу за пропускным пунктом следовала небольшая площадка, выложенная каменной плиткой, и лестница, ведущая прямо к Аллее медных магнолий. Аллея эта была самой длинной в Первом круге и ровной мощеной линией делила Первый круг на Восточный сад и Западный. Втроем они поднялись по широким светлым ступеням. Аллею по обе стороны обрамляли кованые деревья. Ветки узорно изгибались, иногда скручиваясь в петли или спирали на концах. Сам воздух в Первом круге отличался, пах теплым металлом и мыльным раствором. Сяо Синчэнь пораженно ахнул. — Это, — начал он, и голос его звучал сдавленно от изумления. — Это великолепно! Такая красота... Вид действительно производил неизгладимое впечатление. Цзинь Гуанъяо помнил, как сам в первый раз увидел Аллею. Чего ему стоило добраться до Первого круга, и как каждый шаг по ступеням вверх воспринимался им как великое преодоление. И когда он поднялся, его встретила приглашающе распахнутая навстречу Аллея во всем своем медном великолепии. Тогда по округе еще разносился плеск воды. Цзинь Гуанъяо, поддавшись ностальгическому порыву, указал рукой в сторону: — Вот там есть фонтан. Сооружение с экспериментальным механизмом. Хотите посмотреть? Сяо Синчэнь с энтузиазмом кивнул, и Цзинь Гуанъяо отвел их за линию деревьев, к идеально круглой площадке с несколькими скамьями. В центре располагался фонтан, громадное чудовище, ощетинившееся шестеренками и трубами, переплетение которых казалось одновременно гротескным и утонченным. Только беспокойный разум Вэй Усяня был способен вообразить подобную конструкцию. Сяо Синчэнь и Сун Цзычэнь впечатленно замерли. Они внимательно рассматривали механизмы и резервуары для воды. — Сейчас работа фонтана неисправна, а мастер, к сожалению, недосягаем, — пояснил Цзинь Гуанъяо. — Поэтому его не оставляют включенным. Но если вы вдруг хотите посмотреть, его можно включить на короткое время. Сяо Синчэнь и Сун Цзычэнь переглянулись. — Это разрешено? — уточнил Сун Цзычэнь. Цзинь Гуанъяо кивнул и указал на пояснительную табличку рядом с рычагом включения. На коробку управления был прицеплен таймер, позволяющий включить фонтан только на десять минут, после чего работа принудительно прекращалась. — Тогда да, — сказал Сяо Синчэнь. — Мы хотели бы посмотреть. Цзинь Гуанъяо улыбнулся. — Если так, то я попрошу вас отойти на безопасное расстояние. Сяо Синчэнь и Сун Цзычэнь отошли к скамейкам. Цзинь Гуанъяо приложил рифленую пластину браслета к панели управления, после легкого щелчка кнопки на ней загорелись, и Цзинь Гуанъяо, выбрав один круг в стандартном режиме, дернул рубильник. Мерно защелкал таймер, выставленный на десять минут. Его щелканье, впрочем, быстро заглушилось самим фонтаном. Цзинь Гуанъяо отошел и встал рядом с Сяо Синчэнем и Сун Цзычэнем. Они вместе смотрели, как с трудом огромные неповоротливые шестеренки набирают скорость и начинают двигаться в нужном темпе, как из труб льется вода. Движение шестеренок походило на движение огромных пил. Их наклон изменился по сравнению с тем, что помнил Цзинь Гуанъяо, а предохранитель был неисправен, вот в чем была проблема. Редкие десятиминутные сессии не позволяли механизму разогреться и разогнаться настолько, чтобы представлять окружающим угрозу, но потенциальная опасность оставалась, и подходить к фонтану во время работы не рекомендовалось. Несмотря на это, фонтан по-прежнему оставался иллюстрацией неистощимой фантазии Вэй Усяня. Лезвия шестеренок разрезали тугие водные струи, создавали из них фигуры, замирающие в воздухе на полсекунды, так, что на плитку вокруг фонтана не упало ни капли. Когда цикл подошел к концу, шестеренки замедлились, и вода беспрепятственно стекла в резервуары. Сяо Синчэнь длинно выдохнул. — Это было потрясающе, — сказал он. Сун Цзычэнь тоже выглядел впечатленным. Цзинь Гуанъяо довольно улыбнулся. — Первый круг полон сюрпризов, — сказал он. — Это блистательное, совершенно невероятное место... Давайте отправимся в поместье Цзинь. Нас ждет прогулка на монорельсе.***
Подвесной монорельс позволял насладиться красотой Первого круга с иного ракурса. Сяо Синчэнь не отводил взгляда от окна, то и дело задерживая дыхание. Его изумление было таким неприкрытым, что невольно тешило самолюбие Цзинь Гуанъяо, потому что он безусловно был причастен к этому восторгу, он оказался хранителем ключа в чудесный мир Первого круга, и теперь Сяо Синчэнь и Сун Цзычэнь, который тщетно пытался сдержать свое собственное восхищение, могли беспрепятственно лицезреть Первый круг и самые лучшие его виды. Монорельс доставил их к самому поместью Цзинь, которое вместе со зданием Совета и главными поместьями остальных семей, состоящих в нем, располагалось на Площади единения. Каменная лестница вела к арочным воротам, сквозь кованую решетку которых был виден роскошный особняк. С этой лестницы много лет назад Цзинь Гуанъяо столкнули небрежным движением, потому что тогда — много лет назад — он не имел права даже ступать на эти ступени. Сейчас он с темным ядовитым наслаждением поднимался по ним — и почти имел на это право. Почти. Цзинь Гуанъяо прислонил пластину браслета к углублению в небольшой стальной коробке сбоку. Коробка открылась, и он вдавил начищенную кнопку звонка, бронзовый цветок пиона, венчающий арку, сдвинулся, раскрывая лепестки. По ту сторону ограды послышался легкий перезвон. С тяжелым весомым щелканьем створки ворот раздвинулись. Цзинь Гуанъяо уверенно направился к крыльцу. Дверь была не заперта. К его удивлению, их уже ждали. Причем ждал сам Цзинь Цзысюань. Скрыть удивление целиком не удалось, но Цзинь Гуанъяо приветливо улыбнулся, они поздоровались, Цзинь Гуанъяо представил своих спутников, и тогда Цзысюань сказал: — Думаю, стоит подкрепиться, — он посмотрел на гостей, — а потом, если хотите посмотреть Первый круг, мой кузен покажет вам самое интересное. Он перехватил напряженный взгляд Цзинь Гуанъяо и отмахнулся: — Брось, Яо-ди, ты здесь не живешь. При всей твоей памяти ты не знаешь Первый круг так же хорошо, как Цзысюнь. Цзинь Гуанъяо на мгновение сжал зубы и подавил желание сжать кулаки. Это была правда, обидная правда, и Цзинь Гуанъяо был бы готов придушить Цзысюаня за такое пренебрежение, но... Но Цзинь Цзысюань, официально признанный наследник главы Совета, звал его младшим братом. На людях, в личных разговорах, в переписке... он не стыдился их родства, не скрывал его. Он звал Цзинь Гуанъяо братом, а Цзинь Цзысюня — кузеном. Только порой Цзысюань совершенно не понимал, какие обидные речи исторгает его болтливый рот. Не раз и не два эта досадная черта мешала ему в жизни — и помешает столько же, даже больше. Такой человек во главе одной из правящих семей — это была бы катастрофа. Вот если рядом с ним будет дева Цзян в качестве жены и, например, помощник, наделенный смекалкой и быстрым умом, тогда все будет не так страшно. — Что ж, — Цзинь Гуанъяо улыбнулся, — тогда пройдем к столу. Обедали вчетвером. Сяо Синчэнь и Цзысюань оживленно беседовали о поставках. Наблюдать за тем, как старпом и наследник Цзинь говорят о вещах, мелкие детали которых невольно ускользают от них, было почти забавно. Цзинь Гуанъяо иногда добавлял что-то, когда комментарии были уместны. Он и Сун Цзычэнь то и дело обменивались понимающими взглядами, а потом полноценно вступили в разговор, подробнее освещая предмет беседы. После обеда явился Цзинь Цзысюнь. — Желаете сейчас осмотреть Первый круг? — спросил Цзысюань у Сун Цзычэня и Сяо Синчэня и, дождавшись их положительного ответа, повернулся к Цзысюню: — Покажи гостям Первый круг. С Яо-ди они уже видели фонтан у пропускного пункта и прокатились на монорельсе до дома. Цзысюнь кинул на Цзинь Гуанъяо пренебрежительный взгляд. — А тебе уже можно ходить по Первому кругу в одиночку? Цзинь Гуанъяо доброжелательно улыбнулся. — Мастер Цзинь, — сказал он и отчетливо увидел, как это обращение польстило Цзысюню, даже если тот и намеревался скрыть свои чувства, впрочем, неудачно. — Сегодня я сопровождал дорогих гостей по официальной просьбе главы Совета. Цзысюнь недовольно хмыкнул и отвернулся к гостям. Перекинувшись парой фраз, они ушли. Цзинь Гуанъяо медленно выдохнул. — Я думал, ты сам захочешь сопровождать гостей? — спросил он. — Наверное, это было бы уместно, но сегодня Совет... — неопределенно протянул Цзысюань. Вдвоем они вышли из столовой и перешли в небольшую гостиную, просторную комнату, застланную коврами. Цзинь Цзысюань улегся на диван, подложив руку под голову, а Цзинь Гуанъяо сел в кресло рядом. — Совет? Разве ты не должен присутствовать? Цзысюань неловко пожал плечами. — Отец не велел, — ответил он невесело. Закрытое заседание Совета проводилась в ограниченном составе, присутствовали только основные члены совета, сейчас их было четверо: семья Лань, семья Цзян, семья Не и семья Цзинь во главе. На закрытые заседания допускались наследники семей, официальные преемники, и Цзинь Цзысюань обычно всегда присутствовал. Цзинь Гуаншань был из тех людей, кто не отдаст власть без боя даже собственному сыну, но протокол не позволял ему пренебрегать наследником слишком долго. — Отец сказал, у них сегодня два заседания: сначала закрытое, он не хотел даже моего присутствия там. Потом — открытое, и я... я сам не захотел, — Цзысюань нахмурился и упрямо уставился в стену. Цзинь Гуанъяо беззвучно вздохнул. На открытые заседания могли прийти все желающие главы семей Первого круга. Это было удобно. — Ты пойдешь его встречать? — Наверное, надо, — пробормотал Цзысюань, и Цзинь Гуанъяо, подавшись вперед, сжал его плечо в знак поддержки, улыбнулся: — Давай я схожу вместе с тобой, если хочешь? Цзысюань повернулся к нему лицом и сказал: — Да, было бы отлично. Отлично. Цзинь Гуанъяо выпрямился и кивнул. — Тебе не нравится посещать Совет? — Да нет, почему. Нравится, но, — Цзысюань нервно сглотнул, сел ровно, свел вместе ладони. — Но некоторые отцовские решения мне... не по душе. Проклятье! Мне не стоит это обсуждать с тобой вообще-то! Цзысюань вскочил на ноги, принялся лихорадочно ходить из стороны в сторону. Цзинь Гуанъяо внимательно за ним наблюдал. — Но, — продолжил Цзысюань, взлохматив себе челку коротким взбудораженным движением, — некоторые его решения и некоторые его действия... Он... Цзысюань замер на мгновение, уставился прямо Цзинь Гуанъяо в глаза. — Вот ты знаешь, что он сделал с документами наследования? Цзинь Гуанъяо нахмурился. Было множество вариантов, что глава Совета мог сделать с документами наследования, ни один из этих вариантов, кроме официально подписанного и закрепляющего за Цзысюанем статус наследника, не мог привести Цзинь Гуанъяо ни к чему хорошему. — Что? — спросил он. Цзысюань сглотнул. — Он утвердил мой статус как единоличный, — медленно сказал Цзысюань, и Цзинь Гуанъяо почувствовал, как у него в горле что-то мерзко дернулось. Цзысюань отвернулся. — То есть, никто, кроме меня, не сможет унаследовать пост главы Цзинь. В случае моей преждевременной смерти он самостоятельно выберет нового наследника. В случае его и моей смерти... Он велел спустить все состояние на обогащение Первого круга. Матушка была в бешенстве, — Цзысюань нервно хохотнул. На самом деле, это был лучший вариант из возможных. Другие были намного, намного хуже. Однако значило ли это, что Цзинь Гуаншань подозревает именно его в чем-то? Направлены ли эти действия против Цзинь Гуанъяо? Или они свидетельствуют только об обострившейся паранойе? Цзинь Гуанъяо мягко улыбнулся. — Могу представить, — сказал он. — Госпожа Цзинь наверняка сильно прогневалась... Давно это случилось? — На прошлой неделе, — вздохнул Цзысюань и наконец сел. — Может, поэтому тебя и не взяли на Совет, — предположил Цзинь Гуанъяо. — Возможно, — угрюмо согласился Цзысюань. — Может, отцу не нравится, что я начинаю с ним спорить. — А ты споришь с ним? Цзысюань кинул на него мрачный взгляд. — Могу ли я доверять тебе, Яо-ди? — спросил он значительно. Абсолютно нелепый вопрос. На него никогда не стоит отвечать честно. Цзинь Гуанъяо снова улыбнулся: — Конечно можешь. Цзысюань набрал в грудь побольше воздуха и сказал: — Многие его решения теперь кажутся мне неверными. Ты, может, слышал о... о Четвертом круге? — Цзинь Гуанъяо медленно кивнул и Цзысюань продолжил: — Это же отвратительно! Отец с чего-то решил, что это сильно нам поможет. И, то есть, я хочу сказать, он описывает его так, как будто и правда поможет. Когда его слушаешь — он говорит так красиво, и ты думаешь: «о да, Четвертый круг — это как раз то, что нужно!» А стоит чуть-чуть подумать потом, когда его рядом нет — и... И все. Цзысюань отвел взгляд, и Цзинь Гуанъяо решил, что «подумал потом» Цзысаюнь отнюдь не в одиночестве. Кто-то вложил в его голову такие человеколюбивые идеи. Вряд ли кто-то из Ланей — с семьей Лань Цзысюань особенно не ладил. Вряд ли кто-то из Не — за ними никогда не водилось привычки к такой гуманистической риторике. Значит, дева Цзян, чьи слова Цзысюань и раньше ловил с жадностью оголодавшей дворняги. Цзинь Гуанъяо не позволил довольной улыбке обозначиться на лице, но он был очень, очень доволен. — Я слышал про это, — сказал Цзинь Гуанъяо. — Но, должно быть, такая идея не получает поддержки других членов совета. — Не получает, — согласился Цзысюань. — Когда отец озвучил ее на закрытом Совете, эту идею однозначно отвергли, но потом... Потом отец озвучил ее на открытом заседании с такой подачей, что можно заслушаться. Главы воодушевились. Ты знаешь, если они единодушно будут за отделение порта от Третьего круга, тогда Совет не сможет сопротивляться. А ведь... а ведь Первый круг на самом деле не понимает нужды Третьего круга. Так что... Цзысюань тяжело вздохнул, выдохнул себе под нос и позвал слугу. — Принеси нам что-нибудь выпить! — велел он, и в скором времени на столе появился огромный поднос, нагруженный самыми разными напитками. Вот куда пошла большая часть вчерашних поставок. Здесь был и кувшин лимонада из ревеня, и свежевыжатый фруктовый сок, и медный кофейник, и графин чистой воды, и бутылка из темного стекла, к которой Цзысюань немедленно потянулся. Цзинь Гуанъяо налил себе лимонада. — Тебе не просто об этом говорить, — покачал головой Цзинь Гуанъяо и предложил с улыбкой: — Расскажи пока, как твои дела? Твоя жизнь не ограничивается статусом наследника Цзинь. — Как жаль, что отец этого не понимает, — буркнул Цзысюань. Он отпил из бокала и выдохнул, расслабляясь. — Но ты всегда... ты всегда такой внимательный, Яо-ди. Цзысюань застенчиво улыбнулся. Вот она, его тайная черта, его вечно подавляемая растерянная искренность, которой он стыдился и которая на самом деле и привлекала тех, кто узнавал его чуть лучше. — Я, — Цзысюань вдруг покраснел, прокашлялся. — Цзян Ваньинь все не дает мне проходу! Мы ровесники, а он такой заносчивый! С тех пор, как он стал главой, он все время глядит на меня свысока, самодовольный придурок. Цзинь Гуанъяо прижал к губам кулак, скрывая улыбку. — Полагаю, это значит, что он все еще не одобряет твои намерения насчет девы Цзян? Сошедший было румянец залил все лицо Цзысюаня. Он уставился на свои колени, покрутил в руках бокал и кивнул. — А что же сама дева Цзян? — уточнил Цзинь Гуанъяо. — Яньли, она... Она общается со мной. Мы говорим. Беседуем подолгу. Переписываемся, — он улыбнулся. Совершенно влюбленно. Это чувство было написано на нем так ярко, так очевидно. — Но я хотел бы... хотел бы больше ее внимания. — Может, тебе стоит преподнести ей какой-нибудь подарок? — предложил Цзинь Гуанъяо. — Что-то небольшое, чтобы не провоцировать главу Цзян, но при этом показывающее, как ты дорожишь ее компанией. У Цзысюаня покраснели уши. — Думаешь? Да... да, пожалуй. Это хорошая идея. Как считаешь, Яо-ди, что будет хорошим подарком? — Кажется, у меня есть кое-что как раз на этот случай, — мягко сказал Цзинь Гуанъяо, и Цзысюань вскинул голову. — Есть? — О да. — Он достал из-за пазухи простенький металлический футляр и протянул Цзысюаню. Тот с сомневающимся видом взял его в руки, оглядел со всех сторон и только затем открыл. Внутри, завернутая в ткань, лежала деревянная шпилька для волос. Разглядев резьбу, Цзысюань ахнул. — Яо-ди! Откуда это у тебя? Это ведь... это ведь идеальный подарок, — он широко улыбнулся, глядя на Цзинь Гуанъяо сияющими глазами, полными обожания. — Она... Это как раз в ее вкусе. Дева Цзян ценит красоту в простых вещах, и эти цветы... Они ведь так похожи на фамильный знак Цзян. Драгоценность на заказ не могла быть более подходящей! Цзинь Гуанъяо удовлетворенно склонил голову. — Я буду рад, если деве Цзян понравится. — Я подарю ей ее сегодня же. Сразу после торжества, как думаешь? — Отличное решение, — ответил Цзинь Гуанъяо. — Самое подходящее время, Цзысюань.***
Цзинь Цзысюань собирался отправиться к зданию Совета ко времени окончания заседания. Цзинь Гуанъяо он попросил пойти с ним, так что днем они вдвоем оказались в самом сердце Первого круга, в центре Площади единения, у ожидающего экипажа Цзинь напротив круглого двухэтажного строения из светлого камня с гладко обтесанными стенами. Большие часы над главным входом пробили два часа дня, и новенькая дверь со схематичным изображением четырех фамильных знаков медленно открылась. Натянулись цепи механизма. Первым зал Совета традиционно покидал глава с сопровождением. Цзинь Гуаншань был высок и статен, возраст не оставил следов на его надменном лице с правильными чертами. Одевался он всегда в дорогие натуральные ткани с богатой вышивкой. Сегодня на нем было расстегнутое двубортное пальто — верхнюю одежду он наверняка накинул перед выходом на улицу, — под распахнутыми полами которого была отчетливо видна черная рубашка с обильной золотой вышивкой. Он шел легкой походкой необремененного невзгодами человека, и его равнодушный взгляд не задерживался ни на чем. — Отец! — позвал Цзысюань, шагая навстречу. И вот теперь Цзинь Гуаншань посмотрел на него. Поджал губы в знаке недовольства, Цзысюань немедленно напрягся. Когда они приблизились, Цзинь Гуанъяо официально поприветствовал: — Глава Совета. — И опустил глаза. Цзинь Гуаншань даже не взглянул на него. — Ты выпил? — подозрительно спросил Цзинь Гуаншань у Цзысюаня, и Цзинь Гуанъяо увидел, как он достал из кармана платок, чтобы прижать к носу. — Сегодня вечером важное мероприятие, о чем ты думаешь, Цзысюань. — Отец, я... — Ни слова. Залезай в экипаж, — он махнул рукой в сторону. — Вперед, не заставляй меня ждать. Не оставив Цзысюаню времени для ответа, он поднялся в салон, оставив дверь открытой. Цзысюань побледнел, нервно сглотнул и испуганно уставился на Цзинь Гуанъяо. Тот принужденно улыбнулся и отступил на шаг. — Прошу прощение, мне нужно еще кое-что сделать. Я буду ко времени, наследник Цзинь. — Яо-ди... Хорошо. До встречи в поместье. Цзысюань сжал кулаки и решительно наступил на подножку. Дверца за ним захлопнулась, и заводной экипаж, отделанный бронзовыми литьем, с легким скрипом отправился в путь. Вэй Усянь был прав: в Первом круге и правда все понапрасну скрипело и лязгало. — Мэн Яо! — яростный выкрик заставил Цзинь Гуанъяо дернуться. Он обернулся и увидел, как к нему дробным резким шагом направлялся прямо из здания Совета Не Минцзюэ. Внутренности свело от ожидания опасности. На этот раз они были не в закрытой комнате, но — в Первом круге, где Цзинь Гуанъяо ничего из себя не представлял, ни на что не имел права. Если Не Минцзюэ в гневе расколет ему череп голыми руками — это ничего не будет ему стоить. — Глава Не! Добрый день, — он церемонно поклонился, как полагается, и безмятежно улыбнулся. — Чем могу вам помочь? Не Минцзюэ прищурился. — Не шути со мной. И не делай вид, что ты ничего не понимаешь. — Но я правда не понимаю, глава Не. Что-то случилось? — Не увиливай! Как ты объяснишь этот произвол среди бела дня? Цзинь Гуанъяо сглотнул и невольно попятился. — Какой? — Поджог. Целая семья мертва. Этот мерзавец даже следы не замел. — О чем вы говорите, глава Не? — Цзинь Гуанъяо хотел было улыбнуться, но от напряжения только едва дрогнули углы рта. Не Минцзюэ сжал руки в кулаки до побелевших костяшек. — Все в Нижнем кольце знают, что у Сюэ Яна был зуб на семью Чан — и вот теперь нет никакой семьи Чан. А ты по-прежнему ничего не делаешь. — Но что бы я мог тут сделать, глава Не? — растерянно спросил Цзинь Гуанъяо. — Я ведь всего лишь распорядитель, я курирую поставки, только и всего. — Сюэ Ян недостаточно умен, чтобы делать что-то по умыслу. У него были причины, но он так долго тянул... Ты снова, как послушная дворняга, выполняешь все, что велено, да?! Люди оборачивались на звучный голос главы Не, останавливались, смотрели на них с тревогой. — Что? — пробормотал Цзинь Гуанъяо, отступая еще на шаг. — Глава Не, послушайте, я... Не Минцзюэ схватил его за отворот куртки, притянул ближе так, что Цзинь Гуанъяо пришлось встать на носки, чтобы удержать равновесие. — Глава Не! Отпустите, пожалуйста! — Чем они не угодили Цзинь Гуаншаню? — Что? — На испуганном лице Цзинь Гуанъяо отразилось непонимание. Он слабо вцепился в удерживающую его руку. — Глава Не, прошу вас... — Ты ведь его послушная псина, на все готов пойти, лишь бы угодить ему! — закричал Не Минцзюэ, с силой встряхивая его. — Только и способен что вертеться, как уж на сковороде! Где твоя совесть, как ты можешь потакать такому!.. Он снова встряхнул Цзинь Гуанъяо так, что у него клацнула челюсть. Лицо Не Минцзюэ искажала неприкрытая злоба, жажда действия. Цзинь Гуанъяо отчетливо видел: Не Минцзюэ хотелось швырнуть его на землю, может, пнуть, как бездомную собаку, с которой он сравнивал Цзинь Гуанъяо, выместить свое бессилие. Этот запал уже было не остановить. Вокруг собралась замершая толпа. — Довольно! — Их прервал резкий голос. Это было прохладное чистое звучание, без гнева, без ярости. Только холодное неодобрение, которое залило сознание Цзинь Гуанъяо, такой контраст с горячей ненавистью в тоне Не Минцзюэ. Хватка расслабилась и исчезла. Сердце безумно колотилось в груди. Цзинь Гуанъяо наклонился вперед, упираясь руками в колени, чтобы отдышаться, и почувствовал нервную дрожь в ногах. — Сичэнь, — вздохнул Не Минцзюэ. Цзинь Гуанъяо поднял голову и увидел. К ним подошел глава Лань, красивый в своей отстраненной строгости. В сером фамильном костюме с едва заметной темно-синей вышивкой на обшлагах и отвороте. У Цзинь Гуанъяо перехватило дыхание, он коротко сухо закашлялся, но немедленно выпрямился и поклонился. — Глава Лань, — поприветствовал он, но не поднял взгляд к лицу Лань Сичэня. — Центр площади — не место для разборок, Не Минцзюэ, — сказал Сичэнь строго. — О чем ты думал, когда так накинулся на мастера Цзинь? Все, что ты хочешь обсудить с ним, тебе стоило бы обсудить с главой Совета. По счастью, как раз сегодня тебе представится такая возможность еще раз, поскольку ты упустил ее сегодня на заседании. О, подумал Цзинь Гуанъяо с удивлением и застенчивой эгоистичной радостью. Лань Сичэнь был в бешенстве. Из-за этой некрасивой сцены, что они здесь устроили на глазах у всех глав влиятельных семей Первого круга. Но, конечно, как любой Лань, он не стал кидаться в драку, а прекрасно успокоил разбушевавшегося Не Минцзюэ, воплощенный страх и ужас всех трех кругов. Как и стоило ожидать. Главы прочих семей тоже выглядели впечатленными; толпа редела. Не Минцзюэ недовольно цыкнул. — Ладно, я услышал тебя, прекрати, — он вздохнул. К нему Лань Сичэнь обратился уже намного мягче. — Мастер Цзинь, — позвал он, и Цзинь Гуанъяо поднял голову. — Прошу прощения за эту ужасную сцену. Вы в порядке? На его лице явно читались забота и участие. Лань Сичэнь был великолепен. — Не стоит вашего беспокойства, глава Лань, — ответил Цзинь Гуанъяо, чувствуя, как пересохло горло. — Благодарю. Он не смел смотреть на члена Совета слишком долго. Цзинь Гуанъяо сделал полшага назад и снова поклонился. — Прошу прощения, что доставил вам неприятности. — Все в порядке, — отозвался Лань Сичэнь. — Мы увидимся с вами сегодня еще, мастер Цзинь. До вечера. — Доброй дороги, глава Лань. Глава Не. Он выпрямился только когда почувствовал, что они развернулись. Ему отчаянно захотелось остановить Лань Сичэня, придержать за плечо, улыбнуться, глядя в ему глаза. Хотелось хотя бы прикоснуться к нему. Рука непроизвольно дернулась. Браслет, неплотно прилегающий к коже, царапнул запястье.