Первенец

Тэхён придирчиво рассматривает себя в огромном напольном зеркале. Белую украшенную драгоценными камнями свадебную рубашку он смог застегнуть только на первые четыре пуговицы, позволив оставшейся ткани свисать по обе стороны его большого живота. Про атласные свадебные брюки и речи не было, те ему выше колен уже вряд ли налезли бы. Довольствоваться пришлось недавно сшитыми по его просьбе мягкими штанами и удобнейшими сандалиями, всё в белом цвете, конечно же. Пусть сейчас у омеги менее торжественный вид, чем был на свадьбе, но по просьбе мужа он хотя бы может попытаться создать его подобие. До ужина ещё остаётся много времени, половину из которого он проводит, сидя на полу и рисуя аккуратные защитные руны хной на своём животе. Малыш на слишком долгие касания кисточки ощутимо пинается, а Тэхён с каждым чуть болезненным вздохом слабо на него ворчит, прося не мешать работе. — Не нравится, что без тебя колдую? — зелёные глаза ведьмы поблескивают в полумраке комнаты, — Уже скоро мы с тобой увидимся, осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Только давай без неожиданностей, хорошо? У твоего отца может случиться сердечный приступ, если и ты решишь наплевать на его идеальное расписание. Двери в покои осторожно открываются, привлекая внимание омеги, который тут же поднимается с пола. Чонгук замирает на пороге, рассматривая своего супруга, и особенное внимание уделяет открытому животу с нарисованными на нём узорами. — Не застегнулась, — со вздохом говорит Тэхён, замечая чужой взгляд, — Если хочешь, то могу переодеться. — Ты выглядишь волшебно, — улыбается Чонгук, подходя ближе и укладывая ладонь на чужой живот, — Мне кажется, что вы очень проголодались. Ты проспал весь обед. — Есть такое, но сон мне был важнее. Беременность — это очень утомительно. — Ещё бы, особенно утомительно это должно быть для тебя, потому что ты всё продолжаешь носиться по замку и колдовать. Я уже думаю ввести специально для тебя запрет на чрезмерную активность. Тэхён закатывает глаза, даже не пытаясь вступать с мужем в очередной спор на эту тему. Чонгук после новостей о беременности набегался по всем знакомым и лекарям, чтобы узнать о всех тонкостях такого нелегкого периода, возомнив себя вскоре самым настоящим специалистом в этой области. Это не ешь, это не надевай, туда не ходи, там не сиди, так не наклоняйся, а вот так вот наклоняться нужно почаще и всякие подобные инструкции сопровождали омегу уже восемь месяцев. Тэхён только через какое то время понял, что проще всего слушать, кивать и соглашаться, а после делать всё по-своему. Так и королю спокойнее, и ему самому гораздо больше свободы. — Завтра проведу самый скучный день в своей жизни, — заверяет Тэхён альфу, на что последний только скептически приподнимает брови, — Ну, может, полдня, хорошо. Король вздыхает, качая головой, и помогает накинуть ведьме на плечи парадный камзол. Они выходят из покоев, неспешно прогуливаясь по замку, а Чонгук умело забалтывает своего мужа, ведя его совсем не в трапезную, а к выходу в сад. Тэхён же, полностью погрузившийся в разговор о предстоящих родах, не замечает ничего, лишь упрямо отказываясь от чужого вмешательства. Он еле согласился подпустить к себе королевских лекарей, что уж говорить о каких-то заморских незнакомцах, а больше всего его раздражал тот факт, что Чонгук это всё сделал даже не посоветовавшись. — Ты просто ищешь повод, чтобы поворчать, — хмыкает король, ещё больше раззадоривая омегу, который в пылу беседы уже даже не замечает, как сам вылетает во двор. — Ты меня вообще не слышишь? — хлопает ладонью по лбу Тэхён, — Перестань сводить всё шутку или к моему характеру! Речь идёт о рождении нашего ребёнка, и, да, я понимаю, что ты уже у нас невероятно подкованный в этой теме папаша, но я, как ведьма и омега, который уже участвовал в принятии родов, знаю, что не один лекарь не справится с ведьминскими родами. — Ты это уже говорил, я тоже переживаю, поэтому позвал самых лучших. У них уже был подобный опыт. — Неужели? — закатывает глаза Тэхён, — По твоим ушам знатно проехались, мой король, а ты их и развесил. Какая нормальная ведьма подпустит простого человека во время такого события? — Ты же согласился подпустить наших лекарей. — Ну, ты меня сам называешь ненормальной ведьмой, мне остаётся только соответствовать. — И очень даже хорошо преуспеваешь в этом, — хмыкает Чонгук, уворачиваясь от чужого кулака. — Почему мы вообще на улицу вышли? — хмурится омега, наконец, замечая происходящее вокруг, — Я есть хочу! И первенец тоже хочет! Ты нас уже достал. Чонгук останавливается около фонтанов у подъездной дорожки, вглядываясь вдаль, осторожно берет ворчащего мужа за руку и крепко сжимает. — Гонец утром сообщил, что экипаж с лекарями уже подходит к границам, а перед тем, как я пошёл к тебе, то уже пришли новости, что они пересекли ворота королевства. Мы вышли их встречать. Тэхён бы и рад снова разразиться тирадой насчёт чужого самоуправства, однако чувствует, как от альфы исходят волны напряжения. Он со вздохом берет чужую большую ладонь в свою. — Если тебе будет спокойнее от того, что меня окружит толпа лекарей, то хорошо, я согласен. — Удивительная покорность. — У тебя на лице я отчётливо могу прочесть панику, — хмыкает ведьма, — О, едут. Чонгук поправляет свой камзол и приглаживает волосы, гулко сглатывая. Косит взглядом на своего супруга, который разве что от скуки чуть ли не посвистывает. Карета тормозит рядом с ними, а слуги выстраиваются рядом, такие же взволнованные как и их король. Сам альфа разрывается меж двух огней: с одной стороны сам он нервничает так сильно, что уже успел пожалеть о том, что не выпил успокоительной настойки его ведьмы, а с другой предвкушающе ожидает чужой реакции на прибывших гостей. Тэхён хмурит брови, наблюдая, как лакеи раскрывают дверцы экипажа и первое, что ему бросается в глаза — чужая загоревшая рука с золотыми браслетами на запястье, и эти браслеты похожи на те, которыми он любил играть будучи совсем маленьким. И в эту же секунду время для омеги останавливается, когда из кареты по очереди выходят две женщины, чьи глаза, наполненные слезами, устремлены только на него. От них пахнет Востоком и домом. — Сынок… Камзол спадает с плеч, когда Тэхён несётся вперёд в чужие объятия. Рыдает, как маленький ребёнок, чувствуя ласковые касания матерей и их смешанные природные ароматы. Чонгук довольно улыбается, подбирая камзол супруга с земли. До родов остаётся совсем чуть-чуть.