Далеко бежит дорога

Леон лежит на земле, руки у него жжет от холода. Окоченевшие пальцы липнут к окровавленной рубашке, шевелить ими он боится — ощущение, что от малейшего движения те с хрустом сломаются как тонкий лед. Крупными хлопьями валит снег, залепляет глаза и рот. Леону кажется, что он и в легкие забивается, — дышать трудно. А на деле у него как-то очень неудачно сломаны ребра. Будто кто-то набил грудную клетку осколками стекла и трясет, чтобы они звенели и царапались. Мороз усиливает боль во всем теле, провоцируя конвульсивный спазм. Леон хмыкает сквозь сцепленные зубы, из раны в животе толчком вырывается кровь.       Перед глазами одно лишь вылинявшее небо. Грязная февральская ночь насмехается над крохотным переломанным человечком. Кто ты, дескать, такой и что особенного сделал, чтобы умереть достойно?       А что считать достойным?       Зимняя серость заплетает паутиной, подталкивая провалиться в соблазнительное небытие — там свободно и безболезненно, там нет никаких проблем. Никого не нужно спасать, не нужно расшибаться в лепешку во имя чужих целей и лживых идеалов; все причины и мотивы в конце концов тонут в крови, а Леон остается за этим наблюдать.       Красота и справедливость мира в погибели утрачивают ценность, стираются, обращаются фантомом. Мир сужается до мига и умещается в сжатом кулаке.       Тем больше прельщает возможность затеряться в тишине.       Леон не может встать, даже повернуться, но изо всех сил старается не смежить веки. Он проиграл, а если закроет глаза — подтвердит свое поражение. Он живет борьбой вот уже больше двадцати лет и, черт побери, даже умирая не может расслабиться. Остаток сил уходит на горькую усмешку.       Колючие снежинки расплываются перед глазами, превращаясь в белоснежные танцующие всполохи. Путеводные звездочки на карте жизни: соедини точки и получишь копию созвездия, вырезанного на ладони. Действительно ли линии способны предсказать судьбу?       Свет стелется под кожей. Руки из света обнимают. Знакомый голос, перекрывая ледяной ветер, шепчет, что все хорошо, но Леон помнит, что это неправда.       Леон вяло сопротивляется, вылавливая из тонущего сознания картинки, в реальности которых уверен. Они пропитаны любовью к женщине, любовью, из раза в раз остающейся с ним до самого конца.       Он словно перепрыгивает с льдины на льдину. Ноги скользят, поверхность под ними качается, грозя окунуть в густой вакуум. Чтобы испытать облегчение нужно лишь немного отклониться в сторону и разрешить себе раствориться в свободном падении. Вовсе не больно — легко.       Легко, легко, легко.       Осколки звенят за ребрами, выталкивая из груди надсадный кашель. Взвившееся в воздух облачко пара мгновенно тает.       Расслабься.       Пахнет кровью, снежинки дрейфуют в ночи. Мир становится беззвучным.       Легко, легко, легко.