Любовь моя...

Шаги размеренно мерили пространство кабинета, стук каблуков мягко отскакивал от стен. От серости неба тошнило так, что приходилось то и дело давить кашель, чтобы не скорчиться в приступе. Шершавость стен давила белым шумом, мельтешила перед глазами и надвигалась со всех сторон — ещё мгновение, и задавит. Эи устала это терпеть. Бумаги разбросаны по столу, подпись на них едва виднелась неразборчивой закорючкой, вряд ли имевшей юридическую ценность. Всё это так бессмысленно — они рядом, они найдут. Неважно, сколько раз прятаться, куда переносить базу, сколько клонов Кудзё выставлять на защиту. Иногда она вела себя так мерзко, что поступки буквально кричали: «Уходи, дура! Хватит унижаться, просто уйди!» Но эта преданная девчонка не понимала намёков, только выжженные в разуме принципы. — Тупость, какая безграничная тупость! — прошипела Эи, энергично взмахнув руками. Как же вы все не можете понять?! Рука то и дело скользила к номеру Мико, но каждый раз останавливалась, увеличивала фотографию и яростно отбрасывала телефон в сторону. Нельзя, ни за что нельзя. Спустя столько лет обрести и так глупо потерять — ни в коем случае нельзя. Ногти остро вонзились в корни волос, взлохмачивая причёску. Эи тяжело дышала, зрачки её бешено метались из стороны в сторону. Закрытое пространство навевало тревогу, хотя и снаружи вряд ли было бы лучше. Фантомные силуэты мерещились повсюду, а тело непроизвольно дёргалось, отзываясь на любой громкий звук. — Я так не могу, больше не могу, не могу… — шёпот отчаяния рвался сквозь стиснутые зубы. Губы дрожали. Телефон тихо завибрировал — сообщение. Отчёты Кудзё, от которой уже тошнит, или очередное милое сообщение от Яэ, на лицо которой страшно взглянуть? Нет уж, сами разберутся. Хватит, с неё хватит. Ослабевшие ноги едва её подняли, голова тут же закружилась так, что Эи чуть не упала в обморок. Пришлось ухватиться за край стола, чтобы не удариться головой о стену. Просто из злости она яростно провела рукой по столу, смахивая бесконечные документы на пол. Проблема будущей Эи. Может быть и нет, потому что настоящая не хочет ничего, кроме полёта с многоэтажки. А идея неплохая. Девушка одним движением накинула на плечи ветровку, до этого висящую на стуле, и вышла из кабинета, больше походившего на камеру для психологических пыток. Быстрыми шагами проплыла мимо немногочисленных лиц своих подчинённых. Те провожали Эи недоуменными взглядами. Где такое видано, чтобы Босс в одиночку уходила с рабочего места? Вооружённая девушка с маской цутигумо на поясе, обеспокоенно подошла к Вельзевул, окликнула её и предложила помощь. Эи стоило больших усилий проигнорировать вопрос, иначе просто криками злости тут не обошлось бы. Она проскользнула дальше, к выходу, краем глаза заметив, что та девушка включает рацию. Наверняка, сообщает Кудзё. Ногти царапнули ладонь, сжатую в кулаке. Вельзевул — такое изящное прозвище. Она буквально как демон, всемогущая и сильнейшая в этом чёртовом городе. Её боится каждый разбойник, её воины-ёкаи контролируют каждую из грязных улиц, на которых она сейчас пачкает ботинки. И нет, не по наследству Эи получила уважение — она его на самом деле заслужила. Она бы даже Кудзё победила в равном бою, хоть и пришлось бы повозиться. Ни Сангономия, ни её подручный пёсик не представляют настоящей угрозы для Вельзевул. Сожаления, скорбь и безысходность — вот что на самом деле сгрызает остатки рациональности. Когда в последний раз Эи была в ответе за свою жизнь? Чуть ли не десяток лет за ней вечно вьётся армия ёкаев во главе с назойливой тэнгу. Нельзя ни шагу ступить без их настойчивого контроля. Как будто бы Эи правда волновалась за свою жизнь. Пожарная лестница жалобно скрипнула и пошатнулась, но девушку на себе выдержала. Краска облупилась, крошась прямо под пальцами и оставляя грязные следы на ладонях. На дороги внизу медленно ложился плотный туман, скрывая обзор. Забравшись на крышу, Эи попыталась вдохнуть во всю грудь, но из-за кома в горле чуть не подавилась воздухом. Сверху казалось, будто за краем белая бездна. Сглатывая горечь, она прыгнула на соседнюю крышу — дома стояли совсем близко, чуть ли не сталкиваясь карнизами. Прыгая с крыши на крышу, иногда издавая много шума и оступаясь, Эи пыталась успокоиться. Холод приятно освежал голову, но тревога прочно засела в груди, не давая расслабиться. Подойдя к краю какой-то крыши в неизвестном районе, она облокотилась о перила и глянула вниз. Желудок затрепетал. Вот он, момент, когда впервые за много лет свобода ощущается так ярко. Воля принять решение — шагнуть ли вниз. Ответственность за свою жизнь чувствуется особенно остро, как и бесполезность происходящего. Обессиленные от странной слабости ноги уронили Эи на край крыши, и теперь свисают с него, ладони упёрлись в шершавую поверхность. Взгляд изучает высоту, высчитывает вероятность мгновенной смерти. В этом определённо есть какой-то извращённый интерес — представлять, как ломаются кости и вытекает кровь. Как обрывается жизнь. Эи разочарованно вздохнула. Сожаления за принятые решения душили горло, выбивали воздух из лёгких. Вот оно каково — нести ответственность. Не так приятно, как угощения подружки, не правда ли? Нить горечи вела сквозь воспоминания далеко в детство, останавливала время и приносила умиротворённость. Эи будто почувствовала тёплый воздух и горячее плечо, прислонённое к боку. Запах сакуры — она её любила. — До чего же ты докатилась, сестрёнка, — снисходительная улыбка. Она всегда такой была. — И правда, — задумчиво протянула Эи, глядя в одну точку. Повернёт голову — и она исчезнет. Эи едва сдерживала слёзы. Макото не хватало, её отсутствие всегда ощущалось как чесотка под кожей — не сможешь избавиться, а тело горит. И ты терпишь пожар внутри, который медленно выедает остатки эмоций. — Видимо, ты стала настолько прекрасной, что все вокруг хотят убить тебя, лишь бы никому не досталась, — нежный смешок. — Ты говоришь прямо как Мико, — тепло улыбнулась. Слёзы держать уже не было сил. Эи почему-то почувствовала себя виноватой, что сидит вот так, в шаге от смерти. Яэ бы волновалась, расстроилась. Не подала бы виду, но ведь она заботливая. Не терпит пренебрежения собственными чувствами; то, как Эи вечно от неё отгораживается по разным причинам. Хочет разделять её боль — помогать, поддерживать. — А я её не заслужила. — Заслужила, сестрёнка, больше, чем кто-либо в этом мире, — задумчиво протянула Макото. — Она — твой здравый смысл. Дорожи ею. Столько лет ты с ней не общалась, и к чему это привело? К тому, что ты сидишь на краю крыши и едва сопротивляешься желанию прыгнуть. — Мне тебя не хватает. — Я знаю. Эи сидела рядом с фантомом своей сестры в тишине несколько минут, боясь даже моргать. Ей стало казаться, что всё — она исчезла. Но повернуть голову, проверить, посмотреть… не хватало духу. — Макото, я… ничего не чувствую, — разочарованно прохрипела Эи, двинув бровью. Ладони сжались в кулаки. — Я не чувствую себя живой. Ответь, ответь, ответь… — И ты решила спросить совета у мёртвой сестрёнки? — слова выдуманной девушки разрезали облегчение. Об этом ведь так просто забыть — затолкать поглубже, только и всего. Но нет, она появляется и даёт свои слишком умные советы. Невыносимая. — Ты же знаешь, что я скажу. Ценить каждое мгновение? Видеть прекрасное в серых буднях? Оставить прошлое позади? — Тебе легко говорить, ты ведь мертва, — холодно отрезала Эи. — Ты мертва, чёрт подери! — крик эхом отразился от ряда домов и их невыносимо одинаковых стен. Голова повернулась, взгляд метнулся в отчаянном желании увидеть её. Ещё раз. Ещё хоть раз. — Ты мертва. Пустота выжгла мучительную дыру внутри. Чем заполнить навязчивый страх потери? Как избавиться от паранойи преследования? Как отбросить прошлое, если будущего просто не существует? — А ты упрямая.

***

— Эи, дорогая? — осторожное касание мягких пальцев вывело девушку из транса. Мико села рядом, пачкая красное платье пылью, осевшей на крышу. Эи не заметила ни скрипящий звук открывающейся на крышу двери, ни садящееся солнце. Сколько бы она тут не просидела, прошедшего времени, вероятно, тоже не заметила, хотя Яэ примчалась так быстро, как могла, после полученной от Сары просьбы. — Кудзё? — отрешённо спросила Эи, не поворачивая головы. — Кудзё. Ты же знаешь, она волнуется за тебя, — Яэ вздохнула, вспоминая паническую просьбу тэнгу. Её голос дрожал, она была испугана — это было слышно даже через рацию, но знала, что не справится сама. Борясь с собой, всё-таки нашла в себе силы обратиться к ненавистной Мико. — Не хочу её больше видеть. Никогда. — Дорогая, ты же понимаешь, что с ней так не получится. Я никогда не видела настолько преданных людей, учитывая твоё к ней обращение, — упрёк всё-таки заставил Эи резко повернуться. Глаза забегали по лицу Мико, губы поджались. — Я знаю, почему ты так с ней. Но сколько уже лет прошло, а она всё ещё боготворит тебя. Она просто не сможет предать, как бы ты мерзко с ней не поступила. Думаю, она заслуживает большего, чем пренебрежение. Эи разъярённо вдохнула. По горящим глазам было видно — ей есть что сказать. Но она промолчала, снова отвернувшись и уставившись вниз. Некоторое время они просидели молча, слушая дыхание друг друга и ёжась от ветра. Эи первой нарушила тишину. — Ты считаешь, что я поступаю неправильно? — в вопросе читалась просьба. Просьба помочь, объяснить, поддержать. — Я считаю, что ты справляешься прекрасно. И горжусь тем, как долго ты продержалась. Но ты слишком в себе закрылась, после… — Яэ выдержала тактичную паузу. Нет смысла вспоминать болезненное прошлое. — Я понимаю, что ты хочешь обезопасить нас. Тех, кто тебе дорог. — Только ты дорога мне по-настоящему, — покачав головой, сипло сказала Эи. Она подвинулась ближе, обняв Яэ и уткнувшись ей в плечо. — Но не одна я тебе небезразлична, — не согласилась Мико, одной рукой обнимая девушку в ответ, а другой поглаживая её голову. — Ты хочешь уберечь всех людей, которые, по твоему мнению, подвергаются риску из-за тебя. Но правда в том, что мы сами выбрали эту участь. Ты не имеешь права делать этот выбор за нас. За меня. — Но я не хочу терять тебя, — голос предательски задрожал. — Снова. — Я никуда не уйду от тебя, милая, — улыбнулась Яэ, проводя ладонью по родной щеке. — Перестань убегать от себя и от других. Другие выбрали за тебя твою судьбу, но у тебя всегда есть выбор не подчиниться. Помни об этом. Эи ошарашенно отстранилась. Лицо покрыл страх от одной только мысли бросить всё и уйти. — Ты же знаешь… — растерянно начала она. — Знаю. Но это возможно, если ты хочешь. Ты не одна. Уже не сдерживая слёзы, Эи прильнула к Яэ с поцелуем. Страх, надежда, любовь — всё смешалось в одно. Мысль о свободной жизни невероятно пугала, но между тем манила. Невозможно было не думать каждый день об умерших из-за неё, о безшумных надзирателях, куда бы она ни пошла, о неизменной опасности умереть. Как хорошо было бы всего этого лишиться, хоть это и казалось невозможным — до недавних пор. До появления Яэ в её жизни.