Arrested Youth – The Kid I Used to Know
Чонгук безучастно бродил по улице уже несколько часов, совершенно не зная, что делать. Решение изменить свою жизнь, конечно, весьма похвально, но у него не было никакого плана. Он знал, сбежать из университета до приезда Намджуна было правильно, но что делать дальше? Вернуться в квартиру за вещами и быть сразу пойманным? Глупо. Слоняться по улицам, пока от усталости не начнут подкашиваться ноги? Ещё более глупо. Его побег был внезапным и очень противоречивым, основывающимся на сиюминутных чувствах. А теперь, когда эмоции отступили он даже начал сомневаться, нужно ли ему это. Без какого-либо плана, без мало-мальски продуманных шагов в его действиях было больше подросткового бунта, чем во всём, что он творил раньше. И в этот раз отделаться нудной лекцией о процессе взросления вряд ли получится. — Надоело всё. Я устал. Лучше вернусь в Калифорнию. Там оставались какие-то знакомые, можно было бы восстановиться на учебе, найти работу. Можно было сделать хоть что-то. В Сеуле он был совершенно один в незнакомом городе без крыши над головой. В несколько нажатий экрана, Чонгук оформил билет до Лос-Анджелеса, но совершить покупку не удалось. Банк отклонял платёжные операции. — Охуеть, ещё и карты мои заблокировали? Это значило только одно. Намджун как верный пёс уже сообщил своему хозяину о пропаже драгоценной игрушки. Быстро же он сдался. Обычно пару-тройку дней искал Чонгука самостоятельно. Мог бы справиться с этим за пару минут, но однажды проиграв младшему в карты, поклялся никогда не пробивать геопозицию его мобильного. Чон потом очень радовался своей находчивости в тот момент.JK: "Отец?"
Конечно, наивно было полагать, что отец вернёт доступ к деньгам из-за одной смски, но попытаться всё же стоило. Не мог же он совсем бросить сына на произвол судьбы без единой воны. Father: "Чонгук, если ты не можешь вести себя как взрослый, я тебя заставлю. Не пройдёт и пары дней, как ты приползёшь плакаться, просить простить тебя и вернуть всё, как было. Мне надоело твоё ребячество." Чонгук ошибся. Отец мог. Father: "Если хочешь, можешь продолжать играться, только учти, что в этой игре ты больше не будешь моим сыном Чонгук. В таком случае я публично откажусь от тебя." Это что-то новое. Никогда ещё прежде Чон старший не угрожал вычеркнуть Гука из семейного реестра. Ситуация начинала выглядеть максимально абсурдной. Как можно отказаться от собственного ребёнка за то, что тот отстаивает свою позицию?JK: "Плевать. Делай, что хочешь. Как и всегда."
Чонгук лишь сильнее убедился в своей правоте. Он должен изменить своё отношение к токсичным родственникам. Если отец не хочет считаться с его мнением, то и Чонгук не будет считаться. К чёрту всё! К чёрту отца с его распланированным для Чонгука будущим. К чёрту Намджуна с его иллюзией дружбы. К чёрту Тэхёна с его истериками из-за ерунды. К чёрту долбанутого на голову Юнги. К чёрту университет. К чёрту Сеул. К чёрту Корею. К чёрту всё! Но его вдруг накрыла такая истощающая опустошённость, что нужно было срочно сделать какую-нибудь глупость, чтобы её заглушить. Father: "Мои люди сменили код в квартире. Я не совсем бессердечный, так что можешь забрать сумку с вещами у порога." Поразительная щедрость. Ему дали свободу действий. А как говорится, хочешь парализовать человека в действиях, разреши ему делать всё, что он хочет. Чонгук стоял посреди улицы и размышлял. На дне рюкзака кошелёк, в котором тысяч триста вон наберётся. На несколько ночей в отеле и еду этого хватит. Но что потом? Нужен более экономный план. Вспомнив о причине ссоры с Намджуном, Чонгук вдруг понял. Вот она та самая глупость. Пока не успел передумать, он дрожащими от волнения пальцами нашёл нужный номер. Ему ответили почти сразу. — Чимин, слушай, это, конечно, нагло с моей стороны, — затараторил парень вместо ненужного приветствия. — У меня возникли некоторые проблемы, и мне нужно где-то перекантоваться пару дней, может быть неделю. В отеле меня быстро найдут, а друзей в Сеуле у меня нет. По крайней мере, тех, кто меня не сдаст. Можно пожить у тебя? Выпалив безумную идею со скоростью печатного станка, Чонгук завис в ожидании ответа. Он безумно боялся, что Чимин его пошлёт, они ведь знакомы всего день. Ладони вспотели, а грудь нервно вздымалась от напряжения, нагнетаемого тишиной в трубке. Он даже не заметил, как слегка наклонился вперёд, готовый рвануть с места в ту же секунду, как услышит заветное "да". — Неожиданно, конечно, — Чимин заговорил спустя бесконечно долгие секунды раздумий. — Но что ж с тобой делать? Приезжай. — Спасибо, — чересчур радостно прокричал парень в трубку. У него словно камень с души свалился. Крышу он нашёл, осталось разобраться с остальным. Оглянувшись по сторонам, он понял, что неосознанно пришёл почти к дому, до квартиры оставалось пройти всего пару кварталов. Отбросив страх быть пойманным, он уверенно пошёл за вещами. Настало время изменить всё. Не встретив никого в коридоре, он забрал сумки, которые так и не успел разобрать, и заглянув в магазин за парой бутылок вина, направился по присланному Чимином адресу. Пак жил в жилом комплексе недалеко от университета.Isak Danielson - Broken
Едва войдя в квартиру, Гук замер, поражённый увиденным. Его студия на Мёндоне была раза в два меньше жилища Чимина. Из просторной кухни-гостиной, оформленной в чёрно-серых тонах открывался шикарный вид на университет и гору за ним. Чимин гостеприимно провел Гука внутрь, занеся сумки в одну из комнат. — Смотрю, ты умеешь благодарить, — сказал он, кивнув на бутылки в руках младшего. Чонгук, с любопытством рассматривавший интерьер, испуганно вздрогнул, чем вызвал у Пака глухой смешок. — Боишься меня что ли? Чонгук довольно хмыкнул и закусил нижнюю губу. Ничего он не боялся. Просто внезапно понял, как странно всё это выглядит. Пришёл к преподавателю с вещами и вином. Покачав головой, он набросил на себя привычную маску уверенности и прошёл на кухню. Сквозь незашторенные окна виднелся засыпающий в огнях город. — Не слишком ли шикарное жильё для профессора психологии? — поинтересовался он у следовавшего за ним Чимина. Тот снова рассмеялся. Его забавил растерянный взгляд и поведение Чонгука. Он, сам того не зная, пришёл в логово хищника и теперь изо всех сил пытался сохранить самообладание, хотя на деле дрожал, как осиновый лист на ветру. Им нужно было выпить. Чимин сам еле держался, не понимая, как за сутки Чонгук оказался с вещами у него дома. А эта искренняя наивность широко распахнутых оленьих глаз просто сводила его с ума. — Учителям в Корее хорошо платят, — ответил Чимин, под пристальным взглядом младшего доставая из шкафа бокалы. Гук, не скрывая заинтересованности, сопровождал взглядом каждое его действие. — Прекрати так на меня смотреть. Чонгук дёрнулся, растерянно переводя взгляд на мнущиеся от неловкости пальцы. Вся напускная уверенность куда-то испарилась, ещё когда Чимин открыл ему дверь в наспех запахнутом халате, обнажающем тело практически до пупка. Ему вдруг захотелось укусить выпирающие ключицы, провести пальцами по твёрдой груди, ниже, пересчитывая рёбра, сминая и сжимая под собой разгорячённое тело. Гук встряхнул головой, прогоняя из мыслей навязчивую фантазию. Нужно выпить. Чимин потянулся за бутылкой, стоящей перед младшим, и Чонгука накрыло волной дынного аромата. Он закрыл глаза, растворяясь в сладком запахе, и за закрытыми веками снова вспыхнули страстные сцены. Сдерживаясь, Гук укусил себя за щёку и успокоился, только когда ощутил металлический привкус крови во рту. Напроситься к Чимину было глупо, чертовски глупо. Теперь ему предстояло пить вино из бокалов с горячим парнем, с плеча которого постоянно падал дурацкий халат, открывая слишком рельефные для профессора мышцы. Чимина это, однако, не смущало, он продолжал широко улыбаться младшему, который снова проваливался в пугающие фантазии. — Так и будешь стоять как статуя? — его однозначно забавило поведение Гука. Он, словно запуганный крольчонок, шарахался посторонних звуков и слишком старательно пытался не пялиться на хёна, краснея до кончиков ушей. Интересно, что днём ранее в клубе он ни капли не смущался. — А? Д-да... Я иду, — промямлил Чонгук, неловко сминая край толстовки. Ему хотелось провалиться под землю. Он дома у взрослого мужчины, к тому же, его профессора, они собираются пить вино, и всё это выглядит как завязка какого-то порнофильма. — Может, ты всё-таки переоденешься? Чимин удивлённо опустил взгляд на свой халат, который с каждым движением сползал всё больше. Так вот почему парень всё время отводит взгляд, боясь даже посмотреть на него. Чонгук смущённо опустился на край дивана и трясущимися пальцами взял в руки бокал, осушив его наполовину. — Эй, потише, — заволновался Чимин, придвигаясь ближе и забирая у него бокал. Не хватало ещё, чтобы юнец накидался за десять минут, тащить его в спальню он точно не собирался. Гук вздрогнул, когда холодные пальцы Пака соприкоснулись с его. — Успокойся. Лучше расскажи, что случилось. — Я сбежал, — шумно сглотнул Чонгук, продолжая незаметно, как ему казалось, рассматривать сидящего перед ним парня. Светлые волосы, ещё влажные после душа, непослушными прядями спускались к его лицу. Охренные искорки карих глаз, в глубине которых хотелось утонуть, отплясывали демонический танец. Чимин слишком часто закусывал пухлые губы, отчего те были, как влажный розовый бутон, манили прикоснуться, провести языком, пробуя на вкус, смакуя, а затем впиться в них, покусывая в страстном поцелуе. На сильной шее хотелось оставлять лёгкие засосы, кусая, спускаться ниже, испробовать сладкое вино из впадинок над ключицами, струйками растекающееся по накачанному телу. Чонгук хотел исследовать каждый миллиметр этого прекрасного тела. Поглаживать и сминать ладонями нежную кожу, чередуя наслаждение с приятной болью, негой разливающейся по телу. Скрутить между пальцев аккуратные бусинки тёмных сосков до сдавленных хриплых стонов из приоткрытых пухлых губ. К реальности Чонгука вернуло неприятно тянущее ощущение возбуждения, упирающегося в брюки. Чимин всё также сидел перед ним, ехидно вздёрнув вверх уголок губ, словно младший вслух озвучивал свои мысли. Вспыхнув от смущения, он снова порозовел до кончиков ушей, мысленно благодаря вселенную за скрывающую результат его фантазий длину толстовки. Чимин от представшего перед ним пунцового со стыда парня, прыснул со смеху, сгибаясь пополам и падая с дивана, проиграв битву с гравитацией. У Чонгука мороз прошёл по коже, а сердце зашлось в бешеном ритме. Неужели Чимин понял, о чём он думал? Пальцы бесконтрольно потянули вниз и без того натянутую толстовку. Желание провалиться сквозь землю многократно усилилось. — Чонгуки, ты такой милый, когда смущаешься, — обращение Чимина заставило пуще прежнего залиться краской, вызывая у старшего новый приступ смеха. — Прекрати, я больше не могу, — умолял Пак, буквально катаясь по полу. — У меня уже щёки болят. — Я... — промямлил Чонгук, вставая с дивана и продолжая мертвой хваткой до побелевших костяшек сжимать край толстовки. — Я лучше пойду в комнату. Спокойной ночи. Он аккуратно обошёл Чимина, лежащего на полу, стараясь не смотреть на мощные бёдра, выглядывающие из-под распахнувшегося халата, и прошёл в подготовленную ему спальню. Заперев дверь, он обессилено съехал по ней на пол, запуская длинные пальцы в волосы, с силой вытягивая их у самых корней, пытаясь привести себя в чувства. Что на него вообще нашло? С каких пор он так реагирует на едва обнажённого парня? Нет, у него был опыт отношений с мужчиной, но никогда прежде сердце не заходилось в ритме чечётки так, чтобы он терял связь с реальностью, пропадая в собственном воображении. Никогда прежде он так не желал парня. В этом плане он был чист как хрустальная слеза и невинен как дитя. Попытки вырвать себе волосы не помогали, лишь усиливая подступающую панику. Силой воли Чонгук заставил себя подняться и проковылять в ванную, совмещённую со спальней. — Да кто он такой, мать твою, — чертыхался парень, осознавая размеры жилища Пака. Огромная гостиная, обставленная по последним техническим и дизайнерским веяниям, минимум две спальни с отдельными ванными комнатами. Включив холодную воду, он наспех принял душ, остужая голову и отгоняя иллюзорные картинки обнажённого Чимина, которые продолжало ему подкидывать возбуждённое сознание, и без сил рухнул на свежие простыни, отдающие лёгким ароматом кондиционера для белья. Через пару минут сморённый пережитым за день стрессом Чонгук отключился, успев лишь подумать, что поселиться у Чимина было чертовски глупо, но очень занимательно.***
OMJamie – Lost Stars (Kookie Violin Duet)
Чонгук жил у Чимина уже четвёртую неделю. Дни сменяли друг друга как сломанный вращающийся калейдоскоп, потому что каждый из них в точности повторял предыдущий. Пак продолжал жить обычной жизнью: ходил на занятия в университет, иногда пропадал куда-то по вечерам, а по выходным зависал в клубе почти до утра. Сколько бы он не звал Чонгука с собой, младший всегда отказывался. Когда он проснулся в доме профессора в своё первое утро, его накрыло бесконтрольной волной апатии ко всему. Он понял, что натворил, но не собирался сдаваться. Лишь отгородился от Чимина, чтобы больше не будить в своей душе первобытные инстинкты. Он хотел Чимина, хотел быть ближе к нему, словно тот был единственным лучом света, оставшимся в его жизни. Но в то же время Чонгук боялся всё разрушить. Если Чимин оттолкнёт его, ему будет совсем некуда идти, а перспектива вернуться под опеку Намджуна и властного отца не была такой заманчивой. Чонгук сутками сидел дома, читал, смотрел телевизор и просто часами смотрел в стену, размышляя, складывая в голове пазл собственной жизни, который упрямо отказывался собираться. С приходом Чимина они ужинали в тишине, нарушаемой только лязганьем столовых приборов, а после Чонгук запирался в комнате, съедаемый чувством вины и собственной беспомощности. К удивлению младшего, Чимин не лез с расспросами, удовлетворившись простым "Я сбежал" в их первый вечер, и не настаивал на ежедневном общении. Он видел, как тяжело Чонгуку даётся принятое решение, как тот в отстраненном молчании выстраивает себя заново, пытаясь осознать, кто он такой без тени собственного отца и опекающего крыла Намджуна. Пару раз настроение Гука всё же менялось, и они смотрели вместе фильмы в гостиной, сидя на противоположных краях дивана, или разговаривали о прошлом. Говорил в основном Чонгук. Иногда, чтобы осознать некоторые вещи, их нужно произнести вслух. Наверное, поэтому пару вечеров они провели под часовые монологи Чонгука с рассказами о его жизни в Калифорнии, которые Чимин внимательно слушал, потягивая из бокала вино. Иногда Гук даже брал в руки телефон, обычно разряженным валявшийся в спальне. Он не знал, что именно хотел там увидеть, ведь писать и звонить ему было некому. Возможно, нет, абсолютно точно, в глубине души он ждал вестей от родителей. Он хотел, чтобы одновременно гневный и переживающий голос матери в трубке прокричал "Чонгука, ну сколько можно? Возвращайся уже домой!". Или чтобы отец хоть на долю секунды перестал в нём видеть свою собственность и принял даже самое мелкое его решение, не считая детской прихотью, без которой можно обойтись. Но дни шли, а телефон разрывался только от сообщений и звонков Намджуна. KN: "Чонгук, ты так и будешь игнорировать мои звонки?" "Я видел, ты забрал свои вещи." "Где ты?" Сердце предательски сжалось. Чонгук чувствовал себя виноватым по отношению к телохранителю, ведь он считал его старшим братом. Но считал ли его таковым сам Намджун? Чонгук окончательно запутался. KN: "Гуки, я волнуюсь. У тебя всё хорошо?" "Чонгуки, прошла уже неделя. Где ты?" "Можешь хотя бы просто ответить?" Несколько раз Чонгук уже печатал ответ, но через пару секунд стирал, понимая, что это вызовет лишь череду новых вопросов, звонков и просьб вернуться туда, где нет права на собственное мнение, где нельзя реализовывать свои желания, потому что это плохо скажется на семейном имидже. KN: "Я даже хотел отследить твой телефон. Но вспомнил, что обещал тебе больше так не делать." "Гуки?" "Надеюсь, с тобой всё в порядке." Он просто хотел, чтобы его оставили в покое. И со временем звонки стали реже, а затем и вовсе прекратились. Но Чонгук понимал, что Намджун не сдался, он слишком хорошо его знал, чтобы поверить в такую чушь. Нам, должно быть, ищет новый способ отыскать подопечного, опрашивает друзей, которых Гук не успел завести, отслеживает все камеры в городе, разъезжает по улицам возле университета на своём серебристом Hyundai.Katelyn Tarver - You Don't Know
Чонгук удивился бы, узнав, насколько он оказался прав. Ведь отчаявшись достучаться до младшего, Намджун занимался именно тем, что перечислил в голове Гук. Сейчас, как и каждый день до этого, он нарезал круги вокруг университета, надеясь, что Чонгук наконец-то вернулся на занятия, и он сможет с ним хотя бы поговорить, хотя бы просто его увидеть. Икс, по указанию Кима, отслеживал сеульские камеры, подключившись к полицейской системе, но ни один ежедневный отчёт не радовал Намджуна. Последнее место, где был замечен Чонгук, — круглосуточный магазинчик недалеко от университета, откуда парень вышел с парой бутылок вина, и возле которого Намджун проводил свои вечера, надеясь встретить младшего снова. Потом он как сквозь землю провалился. Точнее, на записи было видно, как парень свернул в переулок, но с другой его стороны он так и не появился. Намджун лично посетил каждую квартиру на небольшой улочке, но Чонгука так и не нашёл. Младший просто растворился в воздухе. За профессором Паком также была установлена слежка, но ничего подозрительного не происходило. Он ежедневно ходил на работу, за продуктами в тот самый магазин, домой. Его привычная жизнь никак не изменилась с исчезновением Чонгука. И это дико раздражало Намджуна. Впервые в жизни он не знал, где искать младшего. Был только один стопроцентный способ найти его, но после данной клятвы он не мог им воспользоваться. Да и господин Чон пресекал все разговоры о Чонгуке, называя его поиски пустой тратой времени, мол, всё с ним в порядке, раз никто не звонил с угрозами, и мальчишка сам вернется, когда закончатся деньги. Как можно так беспечно бросить собственного сына? А вдруг с ним что-то случилось? Нервно отстукивая пальцами по кожаной обивке руля, Намджун вдруг увидел на тротуаре знакомую фигуру. У него ушло несколько секунд, чтобы вспомнить, где он видел этого парня. Не теряя времени, он тут же припарковал автомобиль, перекрыв выезд с небольшой парковки, и догнал кудрявого юношу. — Господин Ким Тэхён, верно? — парень вздрогнул, когда на плечо неожиданно опустилась тяжелая рука незнакомца. — Простите, что вам нужно? — опасливо озираясь по сторонам, спросил Тэхён. Ещё не так поздно, людей вокруг было достаточно, но почему-то его всё равно пугал этот огромный мужчина в мятом костюме. Беспокойство Тэхёна лишь усилилось, когда он заметил тёмные круги под глазами и щетину на подбородке. Мужчина явно не спал несколько дней, а в уставшем взгляде горела искорка безумия. — Разве мы с вами знакомы? — Нет, но вы знаете моего друга — Чон Чонгука, — Тэхён сразу же закатил глаза. Ну вот опять. Только он решил, что проклятые журналисты, наконец, от него отвязались. — Он пропал, и я не могу его найти. Вы случайно не знаете, где он? — Я не смог бы вам помочь, даже если бы захотел, — уже не опасаясь каменной груды мышц перед собой, ответил Тэхён, сбрасывая его руку с плеча. Надежда в глазах собеседника, которую Тэ ошибочно принял за безумие, мгновенно погасла. — Более того, я не хочу. Разбирайтесь со своим Чонгуком сами. Мне неизвестно, где он. Не собираясь слушать незнакомца дальше, Тэхён развернулся и ушёл прочь, оставив растерянного Намджуна одного. Устало опустив плечи, мужчина побрёл обратно к машине. Вариантов больше нет. Если Чонгук не объявится завтра, он пробьёт его по геолокации. Ким готов встретиться с последствиями нарушения обещания, только бы знать, что с младшим всё в порядке.***
Тэхён влетел в парк, где они договорились встретиться с Юнги, едва не подпрыгивая от возмущения. Он буквально свалился на скамейку рядом с другом, заставив парня вздрогнуть от неожиданности. Юн беспокойно посмотрел на Кима. Обычно тот практически не показывал своих эмоций, закрываясь и переживая всё в одиночестве, но сейчас на него разве что табличку "Опасность!" оставалось повесить. — Тэхёна, что опять случилось? - осторожно поинтересовался Мин у младшего. Даже за их многолетнюю дружбу он редко видел Тэхёна таким взбешённым, но в последние дни эмоциональные вспышки участились. И причина тому одна — Чон Чонгук. — Да ничего не случилось, Юнги, — огрызнулся Тэ, тут же противореча сам себе и рассказывая дальше. — Возле универа подошёл какой-то тип, представился другом Чонгука, спрашивал, где он. Это уже десятый за последние три дня. Как же меня это достало, — Тэхён резко согнулся, опуская локти на колени и слегка покачиваясь, и сжал длинными тонкими пальцами виски. — Как же Чонгук меня достал. Его нет нигде, а всё равно достал. Прям как десять лет назад, ей богу. Юнги ободряюще приобнял друга, пытаясь усмирить подступающую истерику. В том, что это была именно истерика Мин не сомневался, не зря же он ходил на лекции профессора Пака. — Кстати, я обычно не решался, но может, ты всё-таки расскажешь, что тогда случилось? — попытался он переключить внимание Тэхёна. — Я же вижу, как ты себе места не находишь от беспокойства. Если не хочешь, можешь не говорить. Просто ты как в воду опущенный ходишь. Тэ откинулся на спинку скамьи и закрыл глаза. Ураган мыслей, сносящий здравый смысл в его мозгу, должен был найти выход. И либо он сорвётся в эмоциональную пропасть, либо усмирит его спокойным разговором по душам. Правильный вариант был очевиден, но и нырять в воспоминания давно минувших дней не хотелось. Глубоко вздохнув, он принял решение.Anson Seabra – Walked Through Hell
— Я расскажу, — тихо ответил Тэ, продолжая любоваться солнечными зайчиками сквозь закрытые веки. — Всё равно последние дни постоянно в голове это прокручиваю, — он встал настолько резко, что Юнги, сидевший к нему вполоборота, едва не свалился на землю. — Только давай пройдёмся, не думаю, что смогу спокойно рассказать всё, пока ты так пристально на меня смотришь. Юнги и сам не заметил как впился в Тэхёна взглядом. Они раньше никогда не поднимали эту тему. Не то, чтобы она была под запретом, просто один не хотел возвращаться к болезненно разорванным отношениям, другой не хотел лезть в душу и бередить старые раны. Юнги ценил нынешнее желание Тэхёна открыться, но собственное любопытство шло впереди него, проявляясь в непреднамеренных взглядах, словно требующих, жаждущих подробностей, как и у всех журналистов, окружавших их последние недели. Они несколько минут шли в глубь парка, прежде чем Тэхён решился заговорить. А приступил к рассказу истории он, как и положено, с самого начала. — Наше с Гуки знакомство затеялось ещё до нашего рождения: мамы были соседками, из-за чего стали подругами, одновременно забеременели, рожали в одной больнице, даже лежали в одной палате, — Тэ шёл бок о бок с другом и мечтательно разглядывал окружающие их деревья. Заходящее солнце путалось в его кудрях, заставляя их переливаться золотом. — Поэтому нас растили почти как братьев. С разницей лишь в том, что родители Чонгука были строже, — на секунду Тэхён нахмурился, вспомнив, какими придирчивыми и непримиримыми могли быть Чоны. — Я мог подолгу жить в их доме, когда мои были в командировках. Чонгук также оставался у нас. И всё было хорошо довольно долгое время. Мы даже поклялись друг другу в домике на дереве, что будем всю жизнь поддерживать друг друга и не покидать, представляешь? Юнги представлял. Он словно своими глазами видел двух неугомонных мальчишек, носящихся друг за другом по большой зелёной лужайке, по которой эхом разносится их заливистый смех. Их счастливые лица с широкими, от уха до уха, улыбками: у Тэхёна уже тогда квадратной, а у Чонгука с торчащими из-под верхней губы передними зубками. — Я даже немного завидую, — собственные фантазии заставили его скукситься. — А потом в один момент всё изменилось, — продолжил Тэхён, так же не глядя на собеседника. Так сложные вещи намного проще высказать, словно ты говоришь сам с собой, а не с кем-то конкретным. — Наверное, это произошло, когда я заехал ему качелей по голове, и в его маленькой башке что-то щелкнуло. Юнги зашёлся в характерном кряхтящем смехе, на ходу подрагивая плечами. Последние недели он скучал по такому Тэхёну, готовому в любой момент вставить в разговор что-то, сбивающие с толку. — Тэ, вы были детьми. Дети часто калечатся и дерутся из-за малейшей глупости. — Чонгук всегда был особенным ребёнком, — сказал Тэ с лёгкой улыбкой. Не возникало сомнений, что он любил маленького Чонгука и дорожил им всем своим детским сердцем. — Поэтому и мстить мне он начал по-особенному. Сначала крал мои игрушки и прятал их на заднем дворе. Потом как-то запер меня в подвале на несколько часов. Это было очень жестоко, — Тэхён запнулся и нервно сглотнул, словно проживая эти воспоминания заново. — Я тогда очень сильно боялся темноты, и он знал об этом. А однажды во время игры он заявил, что слышал, как родители говорили, что я приёмный. Я тогда заперся в комнате и проплакал несколько дней. — Тэхён, ты рассказываешь какие-то ужасающие вещи, — возмутился Мин. Таким он представлял себе Чона: злобным, уничтожающими всё светлое и чистое, не умеющим принимать и благодарить. — Чонгук уже в детстве был демоном. — На самом деле, нет, — тепло ухмыльнулся Тэхён в ответ на негодование старшего. — Эти ситуации происходили в разное время, просто я их собрал сейчас в кучу. В остальном всё было как раньше. Друзья, братья, всегда вместе. Это уже потом, повзрослев, я связал всё воедино. — И что было дальше? — Юнги действительно не понимал, как такая искренняя многолетняя дружба распалась и разрушила маленького Тэхёна. — Дальше в поместье Чон случился пожар, — Тэ опять нахмурился, воспроизводя в памяти смутные картинки того вечера. — И Гук обвинил меня, потому что за день до происшествия подарил мне спички. И такую же коробочку нашли на месте возгорания. Ни его, ни мои родители в это не поверили, но наказали нас обоих. Мне даже ребёнком это порядком надоело, и я прямо спросил у него, за что он меня стал так ненавидеть, — боль, захлестнувшая светлые карие глаза, заставила сердце Юнги сжаться. Дети могут быть очень жестокими, не всегда осознавая последствия, да и причины своих поступков. Мин не мог упорядоченно сложить в голове, какие силы руководили малышом Чонгуки или в каких обстоятельствах он оказался, что начал вести себя так с обожавшим его другом. — А он рассказал, что просто завидует мне. Что у нас в семье он чувствует доброту, тепло и заботу, а у него... — Отец бил его за малейшие ошибки, — едва слышно сказал Тэхён, кое-как справляясь со слезами. Юнги, то ли от шока, то ли преисполнившись пониманием, терпеливо стоял рядом и ждал, пока друг успокоится. — И тогда я понял, что пожар он свалил на меня, потому что очень сильно испугался, — голос Тэхёна дрожал от сдерживаемых рыданий, но он продолжал. — Я снова пообещал ему быть рядом. И как маленький наивный ребёнок предложил ему жить с нами. Он, действительно, прожил у нас неделю, — вытирая горячие слёзы, Тэ улыбался, вспоминая, каким спасителем себя тогда чувствовал. Персональный герой Чонгука, сдержавший обещание защищать и оберегать. — А потом его отец вернулся из командировки, забрал его из нашего дома, запретил выходить на улицу и на следующий день они укатили в Штаты. Репортёры осаждали наш дом, потому что не могли добиться никаких комментариев от Чонов. Я писал Гуку, он иногда отвечал, а потом и вовсе перестал. Поэтому мне так странно, что он вернулся. Что ведёт себя так, будто этого не было. А ещё эта фотография в статье, где он меня обнимает. Где-то в альбомах дома у нас полно таких фото. Но тогда это были милые, детские обнимашки, а сейчас нас буквально обвиняют в отношениях, — эмоциональный диапазон Тэхёна сменился с ностальгических страданий на недоуменное раздражение. Юнги поражено завис, переваривая вылившиеся на него откровения. Он, конечно, ожидал какую-то мрачную историю, но точно не такую. — Это какой-то пиздец, Тэ. Я даже не знаю, что сказать, — несмотря на внешнюю холодность и отстранённость, Мин был очень сочувствующим и понимающим. Но понять, как можно бить своего ребёнка, он не мог. — А что если он до сих пор бьёт его? — Это вряд ли, по крайней мере, не физически точно, — покачал головой Тэхён, впервые взглянув на друга за весь разговор. Не стёртые до конца высохшие дорожки слёз оставили на смуглой коже матовые полосы. Он был таким растерянным, что Юнги захотелось обнять его. — Иначе Чонгук бы так себя не вел. Сейчас всё намного сложнее. И я беспокоюсь, а с другой стороны, думаю, надо ли мне во всё это лезть. Они сели на скамейку, так кстати расположившуюся в конце тропинки, и несколько минут молчали, каждый окунувшись в свои мысли. Тэхён разрывался между желанием спасти окончательно запутавшегося Чонгука и желанием послать его к чёрту. Юнги пытался выстроить новую парадигму его отношения к Чонгуку с учётом открывшихся обстоятельств. — Ну вот, теперь и я начал за него переживать, — сморщив нос, пробурчал он в конце концов. — Как одним рассказом ты смог из демона превратить его в моих глазах в потерянного щеночка? Тэхён звонко расхохотался, привлекая внимание случайных прохожих, а Юнги тепло улыбнулся ему в ответ. Он был готов называть щеночками всех Чонгуков мира, лишь бы этот кудрявый парень напротив продолжал улыбаться.* * *
Raphael Lake – Prisoner
На верхнем этаже стеклянной башни сеульского офиса Чон групп царила напряжённая атмосфера. Задержавшиеся клерки прятались за перегородками, сосредоточенно глядя в мониторы и делая вид, что не замечают проплывающий мимо сгусток негативной энергии в лице вице-президента Чон Хосока. Стоило ему выйти из лифта, как каждый из них пожалел, что остался закончить срочные дела. Ведь они могли стать их последними в этой компании. Девушка за столом секретаря уже собиралась домой и подкрашивала губы помадой. Когда вице-президент прошёл мимо, одарив её уничтожающим взглядом, у неё по спине побежали мурашки от страха не то, что за рабочее место, за свою жизнь. Её рука, как парализованная, замерла в воздухе, а взглядом она провожала напряжённую спину руководителя, чертя на щеке красную полосу. — Господин Чон, как прошла встреча? — в кабинете с широкой улыбкой Хосока встречал самый компетентный его секретарь — Ким Сокджин. Стрессоустойчивость Джина справедливо окупалась балансом его лицевого счёта, поэтому он даже бровью не повёл, когда в кабинет, громко хлопнув дверью, ворвался разъярённый руководитель. — Мой брат — упёртый баран, Сокджин! — не стесняясь в выражениях, заорал Хосок, упав в кресло и раздражённо потирая виски́. Сокджин достал из шкафа хрустальный стакан, наполнил его янтарной жидкостью из бара и молча поставил перед начальником. — Чем думал отец, когда поставил его во главе компании? У меня просто нет подобающих слов, чтобы описать... А к чёрту, — Хосок залпом выпил ви́ски, снимая напряжение, и достал из внутреннего кармана пачку сигарет. — Как продвигается наш план? Джин, словно солдат, стоящий по стойке смирно с противоположной стороны стола, заглянул в планшет, проверяя последние полученные данные, которые изучал, когда Хосок уничтожающим смерчем влетел в кабинет, и исполнительно ответил: — PJ уже сблизился с целью, но по последней информации мальчишка сбежал из университета, не выходил на связь ни с семьёй, ни с персональным телохранителем, с которым наиболее близок. PJ сообщает, что парень очень своенравный, и не поддаётся контролю с чьей-либо стороны. Думаю, ставить всё на него было ошибкой. — Нам нужен план Б, — уже более расслабленно ответил Хосок, закуривая. Он налил себе ещё ви́ски и откинулся в кресле, окидывая взглядом переливающиеся огни города, пока кабинет заполнялся сигаретным дымом. — Срочно встреться с PJ. Пора сделать рокировку. — Будет сделано, господин Чон, — Джин уважительно поклонился, хотя Чон даже не смотрел на него, и вышел из кабинета. Спустя тридцать минут он прибыл в парк аттракционов и уверенным шагом направился сразу к колесу обозрения. Отовсюду раздавались смех и весёлые воодушевлённые возгласы. Только ему было не до развлечений, он шёл на встречу с одним из самых опасных киллеров, которого только смог найти, используя свои теневые связи. PJ рекомендовали как "профессионала, с душой относящегося к своей работе". Вот уже несколько месяцев они разрабатывали план, и их встречи всегда проходили в самых неожиданных местах. Однако, колесо обозрения, встречалось впервые. Джин для уверенности ещё раз сверился с инструкциями в смс, заодно, как бы ища кого-то, оглянулся по сторонам, проверяя нет ли за ним слежки. PJ: "Синяя кабинка тронется в 20:37" Никто вокруг не выглядел подозрительнее, чем он сам — высокий, широкоплечий мужчина в сером костюме-тройке в одиночестве озирающийся посреди многолюдного парка развлечений. Сокджин взглянул на часы на левом запястье. 20:35. Как раз вовремя. Он уже стоял перед сияющим во флюоресцентном свете колесом. Нужная ему синяя кабинка проплыла мимо трапа ровно в 20:37, и Ким одним быстрым шагом запрыгнул в капсулу, где его уже ждали. На скамье сидел мужчина в обтягивающей водолазке, черных карго и армейских ботинках. На глаза у него была надвинута кепка, но скрывался он, скорее, от любопытных взглядов, чем от Сокджина, который знал его личность. — Поясните ещё раз, — хрипло уточнил он спустя пять минут их разговора. Полный круг на колесе занимал семь минут. PJ постоянно сверялся с часами, не желая упустить драгоценное время. — В первоначальном плане я должен был сблизиться с мальчишкой, чтобы легко уговорить его занять вашу сторону, когда выведу из игры его отца. Теперь вы решили, что контролировать его не представляется возможным, и надо убрать его фигуру с шахматной доски. — На этом ваша работа будет выполнена, — согласно кивнул Сокджин. — Убитый горем отец отойдёт от дел, и тогда компания будет в наших руках. — Это даже проще, чем я ожидал, — из-под козырька показалась хищная ухмылка пухлых губ. — Стоило ради этого ждать полгода...* * *
Dualizm – Hacienda
Чонгук сидел в гостиной перед телевизором и усердно щелкал кнопки на пульте, переключая каналы. Он не мог найти что-то стоящее вот уже десять минут, и его это начинало злить. Отчаявшись, Гук отбросил пульт в сторону и откинулся на мягкий диван. Апатия отступила, и теперь его заживо съедала от безделья скука. Экран лежащего рядом смартфона загорелся, привлекая внимание. К удивлению Чонгука, он обнаружил не только привычные сообщения от Намджуна. Два других адресата были более интригующими, учитывая при каких обстоятельствах он виделся с ними последний раз. Ссадина на губе от удара Юнги уже давно затянулась, но раненое Тэхёном сердце так просто не заживёт. KN: "Чонгук, ответь, пожалуйста. Я себе места не нахожу." Taehyung: "Гуки, ты тот ещё говнюк, если снова заставляешь за тебя переживать. Ты даже Юнги смог расшевелить. Где ты?" Yoongi: "Заноза ты высокомерная, возвращайся. Тебе, видимо, было мало одного удара, надо это исправить." Чонгук впервые за долгое время улыбнулся. Сообщение Юнги больше было похоже на угрозу, чем на просьбу, но на душе вдруг стало так приятно, что он был кому-то нужен. И Тэхён снова написал. Простил ли он его? По крайней мере, точно смягчился, если просит вернуться. Ох уж этот отходчивый Тэхён. Он всегда был таким, с самого их детства. Обижался, дул губы, уходил прочь, а через полчаса возвращался и лез обниматься. Чонгук снова улыбнулся от приятных воспоминаний. — Может, и правда, следует вернуться в универ... Не оставляя себе шанса передумать, он тут же набирает номер Тэхёна. Ещё вроде не так поздно, должен ответить. — Чонгук, господи, ты живой! — радостно завопил Тэ в трубку. — Скажи, что ты вернёшься в университет, и мы с Юнги сможем надрать тебе задницу за то, что заставил нас беспокоиться? — Прости меня, Тэ, — по щеке Гука скатилась одинокая горячая слеза. Он и не думал, что будет так рад слышать голос младшего. — Я вёл себя как мудак. Но я правда не думал, что придурки-журналисты так всё перевернут, — голос предательски дрожал, а ему за столько всего ещё нужно было извиниться перед Тэхёном. Он ведь обещал защищать его, но только от себя самого не смог. — И я не считаю Юнги своей заменой.. И.. Боже, я столько тебе наговорил. Прости меня. — Прошлое в прошлом, помнишь? — казалось, Тэхён был счастлив так же, как и Чонгук. Его задорный счастливый голос согревал Чонгука теплом, словно объятьями, и он снова чувствовал себя маленьким мальчиком в кольце тёплых рук младшего. — Да, — согласно закивал Гук, хотя собеседник его точно не видел. — И, кстати, об университете. Не могли бы вы с Юнги меня встретить завтра? Я немного переживаю, что меня может похитить наша служба безопасности, — он задумчиво почесал сморщенный нос. Намджун точно не сдастся просто так, а если судить по ежедневным сообщениям, он продолжает его искать. — Конечно, в чём вопрос? Тогда до завтра, Гуки, — попрощался Тэхён и отключился. А Чонгук ушёл в спальню, падая на мягкие простыни с желанием, чтобы следующий день поскорее наступил, выдернув его из поломанного калейдоскопа. Пусть Юнги ему хоть нос сломает, главное, чтобы Тэхён, как раньше, был рядом. Другом, братом, теперь уже однокурсником. С этими мыслями он провалился в сон раньше, чем распахнулась входная дверь, и в квартиру вошёл Чимин в чёрных карго и армейских ботинках. Утром Чонгук, наконец-то, собрался на пары. Он шёл в толпе студентов, торопящихся на занятия, скрываясь от возможных разыскивающих его взглядов. Только от одного взгляда ему было не скрыться. От того, что смотрел на него сквозь оптический прицел винтовки.