"Я закапываюсь в пески времени, чтобы найти путь обратно домой. Память о тебе — это то, благодаря чему я всё ещё держусь, И я знаю, что я не одинок, мы крепче, чем кровные узы Мы будем идти рука об руку по долине смерти в худшие времена. Даже когда нас уже не будет, жизнь будет продолжаться. Мы будем вместе, когда начнёт заниматься заря" Zac Brown & Sir Rosevelt "It Goes On"
Бэт снился странный сон. За рулем машины была Тара, рядом с ней на пассажирском сидении располагалась Бэт. Мэгги и Гленн с заднего сидения слушали, как Тара рассказывала о своих отношениях с одной из девушек. По обрывкам диалогов Бэт могла понять, что пара на заднем сидении доверяет ей: судя по всему, Гленн выбрался из тюрьмы вместе с Тарой, но Бэт не особо вдавалась в подробности. Иногда Гленн, увлекшись диалогом, пропускал момент, когда его жена слабела и начинала плакать. Тогда Тара прекращала говорить, были слышны только всхлипы и мягкий шепот мужчины, успокаивающего ее. Бэт не могла понять, почему плачет ее сестра, но почему-то ей это казалось правильным, хоть и до невозможности грустным. В такие моменты Бэт поворачивалась в сиденье, прижимала колени к груди и молча смотрела, как слезы ее сестры стекают по ее щекам и подбородку. Она знала, что ей ничем не помочь. Бэт часто снились сны с того момента, как она очнулась у себя в комнате. Она их обычно не могла запомнить, но они неизменно оставляли болезненно-теплое послевкусие. И она знала, что дворик фермы должен был быть пропитан той же теплой, ностальгической болью. Когда сон прерывался, она находила себя лежащей на крыльце под входной дверью дома. Она помнила, как сама выбралась сюда в поисках ответов, но ей не хватало сил, чтобы начать искать. Иногда она подтягивала себя ослабевшими руками еще дальше от двери, держась за выступающие доски в паркете, но чем дальше она отползала от дома, тем тяжелее ей было двигаться. Сознание девушки возвращалась к этим странным снам, когда она начинала что-то вспоминать. Это случалось нечасто, и каждый раз, проснувшись у крыльца с головной болью, она концентрировалась на том, чтобы вернуться туда, найти ответы или хотя бы понять, какие вопросы необходимо задать. Однажды кое-что поменялось. В одном из ее снов у нее болела нога у щиколотки. Ныла так, словно ее чем-то прижали и выбили сустав. В тот день было ясно и солнечно. Она, прихрамывая, вышла из леса и увидела перед собой кладбище, а за ним — маленький ухоженный домик, крыша которого почти светилась от зенитного солнца. Бэт шла мимо надгробий, и на каждом были выгравированы чем-то знакомые ей имена: Лори, Шейна, Теодора, Мики и Лиззи. Дойдя до последнего в ряду надгробия, Бэт остановилась и дотронулась до холодного камня. На камне не было имени, но было написано: «Любимый отец». Голова Бэт была пуста. Она не понимала, что это значит, не понимала, почему это здесь написано, действительно ли здесь похоронены все эти люди, и все, что она чувствовала — это бесконечное одиночество. Никакого удивления, лишь полное принятие и боль потери. Она хотела, чтобы ее взяли за руку, но еще больше она хотела, чтобы кто-то, кто знал этих людей при жизни, мог проявить достойное их сострадание. Она хотела, чтобы кто-то кроме нее оказался рядом, был благосклонен, оставил цветы на могилах этих людей, скорбел о них или проронил несколько слез. Она знала, что этих людей надо было помнить. Но она была одна в своей печали. Немного посидев у камня, спокойно разглядывая землю под надгробием, Бэт встала и прошла к домику неподалеку. Девушка вскочила на крыльцо, чуть не оступившись, и с приятным ожиданием приоткрыла дверь без стука. Дом был пустым, хоть и не выглядел заброшенным. Добрую часть дня у нее заняло обезопасить участок: повесить вдоль всех входов шумящие ловушки из металлического и стеклянного мусора, заблокировать мебелью двери, заколотить окна. Когда начало смеркаться, ее руки были в царапинах и мозолях, но физический труд позволил ей почувствовать приятное спокойствие и усталость. Делая последний обход перед отдыхом, она нашла себя в комнате в подвальном помещении, где отмаливали мертвых. За аналоем, где должен был петь священник, находился гроб из лакированного дерева, а сбоку, недалеко от сидений для посетителей, стояло старое фортепиано. Ее внимание привлекла библия, стоящая на подставке для нот у музыкального инструмента. Бэт села за него и провела пальцами по пыльным клавишам. Она не хотела брать в руки священное писание и тем более читать его, поэтому она скромно прикрыла глаза, будто находя клавиши более интересным занятием. Внутреннего чувства веры и спокойствия хватало и не было никакой нужды его подпитывать стихами. «Папа бы, — подумала она, — обязательно прочитал бы несколько, если бы находился в том же настроении, что я сейчас». Но иногда Бэт казалось, что она бывает даже более преисполненной веры, чем он. Встав из-за фортепиано и напевая какую-то колыбельную, сохранившуюся в ее памяти с детства, Бэт поднялась на основной этаж, прошла через коридор на кухню, зажгла свечу на обеденном столе и села за него, прижимая колени к груди. Бэт чувствовала себя в безопасности. Ее глаза закрывались, но спать ей не хотелось. Она думала о людях, которые жили в этом доме, о людях, которых похоронили снаружи, и о других мертвых. Воспоминания стали накатывать на нее, и она поняла, почему она когда-то сбежала из своей фермы, зачем поставила ловушки и обезопасила дом. Перед глазами замелькали изуродованные лица мертвецов. Ходячих мертвецов, которые перевернули ее спокойную жизнь старшеклассницы, живущей с семьей на ферме на окраине города, с ног на голову. Ходячие мертвецы были тем, от чего она бежала из родного дома вместе с другими людьми. Она вспомнила, как они погибали по пути, и вспомнила, как погибла она сама. Она почувствовала облегчение, поняв, что сама она не стала угрозой для родных. Она вспомнила обезумевшее лицо ее убийцы прямо перед выстрелом и вспомнила, ради чего она умирала. Когда она, шокированная воспоминаниями, открыла глаза, рядом с ней сидел мужчина, которому она когда-то доверила свою жизнь. Он смотрел на нее голубыми глазами, способными увидеть все самое скрытое, но не способными заглянуть в самого себя, и ждал от нее ответа на ее собственный вопрос. Бэт погрузилась во взгляд Дэрила Диксона. Она знала, что должно было случиться: она тихо охнет, зашумят ловушки на крыльце и охотник пойдет кормить пса, но больше они не встретятся. Они больше не поддержат и не помогут друг другу. Его спутница знала, как она должна была поступить, но не стала. Вместо того, чтобы запустить цепь событий, так или иначе приведших к боли Дэрила и беззащитности Бэт, девушка, не отрывая взгляда от его голубых глаз, потянулась к нему и взяла за руку. — Дэрил, никуда не уходи, — быстро шептала она, притянув его руку к своим губам. — Никакого пса нет. Оставайся здесь, Дэрил. Пожалуйста, я тебя прошу. Как по часам зашумела ловушка и послышался лай, и мужчина, выпустив свою руку из ее, взял со стола банку консервированного мяса и встал. — Пес вернулся. Попробуем еще раз, — как ни в чем ни бывало бросил он девушке, отходя к двери. Бэт подскочила и запротестовала, бросилась к нему и вытянула руки, чтобы остановить, но он все удалялся. Ее сознание снова начало подводить ее, бежать стало труднее, руки и ноги перестали ее слушаться, и она окончательно провалилась в беспамятство, так и не сумев остановить дорогого ей человека.***
Бензин кончился два дня назад. После закончилась большая часть еды, а затем и почти вся вода. Группа голодала, была обезвожена и вымотана, но никто не смел жаловаться. Рик был обеспокоен их состоянием, но он знал, что они сильны, и он может положиться на каждого из них, даже на Карла или Сашу. Несмотря ни на что, он мог лишь надеяться на то, что по пути они больше никого не потеряют. Бэт и Тайриза было сполна, никто больше не должен был пострадать, и Рик постоянно повторял про себя, что им должно повести. Теперь-то точно должно. Им оставалось много десятков километров до Вашингтона. Дорога была бесконечной и будто бесцельной, спина ныла от переноски с Джудит, ниже колена ноги пульсировали от напряженной нескончаемой ходьбы, а о его язык можно было спички поджигать, настолько он был сухой. Но он беспокоился не о себе. Никогда он не беспокоился о себе. Рик медленно повернулся, ища глазами Мишонн. Она оказалась недалеко: шла прямо за ним рука об руку с Карлом, и пусть они не разговаривали, Рик был рад тому, что его сын нашел себе друга. Он посмеялся про себя, подумав, как бы он отреагировал, если бы в прошлом мире узнал, что лучший друг Карла — это женщина, чья защита состояла в острой как бритва катане за спиной и, по настроению, двух мертвецов без рук и челюстей, привязанных к ней цепями. Мишонн встретила его взгляд, и он подозвал ее к себе. — Он застрелил Дон, — без прелюдий заявил Рик. — Так. Мы будем обсуждать Дэрила? — Да, Мишонн, — уже тише согласился мужчина. — Я беспокоюсь о нем. — Дон должна была умереть. А он никого к себе не подпустит. Никого, Рик, — настойчивее продолжила она, — даже тебя. — Да. И я не знаю, что с этим сделать, потому что помочь ему надо. Пара погрузилась в молчание, обдумывая сказанное. Первой начала Мишонн: — А что Кэрол? Ты не говорил с ней? —Говорил. Она пыталась понять, что происходит, но, кажется, он даже ее не хочет посвящать в… это. — В «это»? Разве между ними было... — протянула Мишонн, многозначительно взглянув на Рика, — …что-то такое? — Нет! Ну, не совсем. Не в том смысле, — с тревогой добавил Рик. — Но Дэрил не вел себя так, когда потерял Мерля, да даже Софию. Он не был так… растерян, что ли. Я не уверен, есть ли смысл что-то пытаться у него узнать, если он сам ничего не понимает. — Что он должен понять? По-моему, Бэт никогда не была особо близка ему, Рик. — Я не знаю. Они сбежали вместе из тюрьмы. Некоторое время скитались, и Дэрил не вдавался в подробности, но ему было трудно даже предполагать, что с ней произошло. Он был… напуган. И мне казалось, что ее исчезновение убавило его… отвагу. — с усмешкой заметил Рик, обернувшись и взглянув на прищурившегося Дэрила, замыкающего группу. После некоторого молчания Мишонн твердо и с печальной ухмылкой сказала: — Похоже, именно благодаря ей он и старался быть таким… отважным.***
Дэрил открыл глаза и, тихо закряхтев, сел. Вызвавшаяся на дежурство Мэгги точила нож, сидя у дерева недалеко от Дэрила, а Гленн спал, прижавшись головой к ее бедру. Мэгги не плакала и даже не выглядела потерянной, и охотник отметил, что она в целом ведет себя немного увереннее, чем раньше — может, сказалось стертое восприятие из-за общего обезвоживания, а, может, постоянная поддержка Гленна. Сон не шел к охотнику, а он не любил тратить время, если знал, что ему не уснуть. Последний час в его голове возникал образ Кэрол, которая утверждала, что они сделали все правильно, сбежав. Дэрил не злился на нее за то, что она не знает, что у него в голове. Он не рассказывал ей в деталях о том, как они разделились. Но сам охотник знал, что это лишь его вина, что он был настолько невыносимо глуп, что позволил себе отвлечься и отпустить защиту. Он помнил, как это было. Когда девочка тихо спросила его: «Что поменяло твое мнение?», он настолько потерялся в терпкой атмосфере самого спокойного вечера вместе с ней, что был благодарен Господу за то, что тот разрушил это пришедшей собакой. Бэт, должно быть, прекрасно знала ответ на свой вопрос, но все равно хотела услышать его от Дэрила. И если бы он не струсил, не ушел бы с дрожью в руках и щемящим теплом в груди безрассудно распахивать дверь несчетным пастям мертвых тварей, быть может, она бы сейчас была здесь, единственная среди всех знавшая, что он чувствует. Мэгги развеяла его размышления, тихо спросив: — Не спится? И Дэрил съежился от того, как их голоса похожи. После его молчания она попробовала задать другой вопрос: — Есть знаки? Вода, дичь, крыша… — Не-а, — прохрипел Дэрил голосом потревоженного и разбуженного посреди ночи. — Даже ходячих стало меньше. Видимо, обглодали здесь все, что было живо. Мужчина встал и, немного подумав, сел у дерева недалеко от Мэгги, повторяя ее позу. Его глаза заблестели в ночной темноте: — Она как-то сказала мне, что умрет. Звучала так уверенно, — Дэрил поднял руку к лицу и прикусил облезающий от сухости участок кожи на пальце. — Она говорила тебе об этом? Девушка, удивленная тем, что Дэрил сам поднял тему ее сестры, глухо откашлялась в кулак: — После того, как все это началось, она иногда утверждала, что умрет раньше нас с папой и Гленном, — Мэгги затаила дыхание и перестала точить нож. — Не могу сказать, что я рада, что она ошиблась. Не ожидала, что она и с тобой об этом говорила. Лицо Дэрила на мгновение исказилось от тона Мэгги. Та, будто почувствовав это, мягко взглянула на него, и он хмыкнул: — Она умная. Знала, что сказать, чтобы я слушал. Я и слушал. Мэгги слабо улыбнулась, возвращаясь к ножу. — Удивительно, — двое замолчали, и Мэгги спустя минуту решила добавить: — Ей нравилось ухаживать за Джудит. Она была бы такой прекрасной тетей. Дэрил нахмурился, услышав, как у Мэгги задрожал голос и, почесав подбородок, кинул ей короткое «щас». Мужчина встал и пружинистым шагом дошел до своего походного мешка, выполнявшего этой ночью роль подушки, и отыскал коробок из-под спичек, который покрутил в руках и протянул Мэгги. — Что это? — тревожно спросила Мэгги. Гленн, проснувшись, зевнул и сонно повернулся к своей жене. — Все в порядке? — Дэрил дал мне это, — сказала Мэгги, показывая ему коробочку. Охотник кивнул, давая девушке знак ее открыть. Гленн сел прямо и, потирая глаза, переводил взгляд от Дэрила к Мэгги с коробком. Все трое напряглись, когда девушка, затаив дыхание, вытянула из нее длинную тонкую цепочку с небольшим кулоном в виде сердца. — Это… — вдохнув, остановился на полуслове Гленн. — Порвалась, пока нёс ее, — нарочито небрежно бросил им мужчина. — Его подарила ей мама. Дэрил, почему ты не вернул ее раньше? Мэгги, замерев, с тревогой смотрела на мужчину. Он в ответ лишь пожал плечами. — Ты бы только о ней и думала. Гленн задумчиво почесал затылок. — Почему ты не оставил его у себя? Должно быть, он не заметил ничего особенного в том, что спросил, но Дэрил с Мэгги заметно напряглись. Девушка, сжав челюсти, хмуро взглянула на мужа, а Дэрил сложил руки на груди и сделал шаг назад. Все его тело показывало, как ему это не нравилось. — У тебя ничего не осталось от своей сестренки, не так ли? — бросил он более резко, чем планировал. Он не собирался срываться, но ему хватило того, что он видел от Мэгги. Он серьезно злился, когда думал о том, насколько ей, казалось, было плевать на Бэт. Он не хотел ее винить — в конце концов, потеряв отца, ей могло было быть проще не верить, что ее сестра жива. Но он не собирался уважать ее за то, что она даже не пыталась узнать у Дэрила, как они разделились после тюрьмы. Дэрил и Мэгги не обменялись и словом о Бэт после Терминуса, и это, казалось, заботило только Дэрила. Мэгги смотрела, как он берет арбалет и быстрым шагом уходит вглубь леса. Каждому из них нужно было подумать о том, что только что произошло, и Гленн вопросительно посмотрел на жену, на что она улыбнулась, покачав головой, и мягко сказала ему: — Ложись спать. До рассвета еще пара часов.