"Мой папа работал на железной дороге, Его убили в полутора милях отсюда. Его голову нашли под рулем машины, А тело так и не нашли. Малышка, малышка, не лги мне, Расскажи, где ты спала этой ночью. Даже твоя мама не знает. Среди сосен, в лесу, где никогда не светит солнце, Ты дрожала под холодным ветром." Janel Drewis "In the Pines"
Дэрил слушал высокий ровный голос Бэт и невыносимо злился. Он едва держал себя в руках, чтобы не подскочить и прокричать в ее ненастоящее лицо, что ее больше нет, и что она только мешает ему, и, кроме того, он не понимал, почему среди всех жертв к нему приходила именно она. Может, он лгал себе и на самом деле все понимал. Но когда эта мысль предательски чесалась на краешке его сознания, он грозно отгонял ее, отвлекая себя своей яростью. Это помогало. Хорошо, что Бэт пыталась его вывести из равновесия и мешала отдохнуть. Если бы в гостиной, где сейчас спало столько людей со своими историей и болью, стояла тишина, Дэрил бы никак не сумел избавиться от мыслей, поднимающих горячий ком в его горле. Но ему нужно было поспать. Он ужасно устал после всех этих приключений по пути в Александрию. А он знал, что Бэт не отстанет от него, пока он не поговорит с ней. Даже в его галлюцинациях она вела себя по-своему. Эта мысль обрадовала его против его же воли: она нашла к нему свой подход. Он ценил ее. Она была его семьей. Он вытащил руки из-под головы и одним рывком сел прямо. Рукой он задел приставленный к стене арбалет, который с долгим шумом упал на бок, а затем плашмя. Получилось громко: кто-то в гостиной зашевелился, а Мишонн подняла на него тяжелый взгляд. Дэрил виновато отвернулся и взял свой жилет с арбалетом и вышел из дома. Холодный ночной ветер окатил его, пробуждая. Дэрил накинул жилет и спустился по ступеням на дорогу, направляясь прямо к воротам Александрии, торопясь, чтобы никакое сонное лицо не вылезло из дома, в который их заселили, и не спросило, куда он идет. Охотник осознавал, что чем дальше он отойдет, тем спокойнее ему будет строить из себя сумасшедшего. Он даже не колебался, собравшись на диалог со своей болью. Часть его понимала, что он не сопротивляется. Эта же часть мечтала о том, чтобы поговорить с Бэт еще хоть раз с их последнего совместного ужина. Дэрил не удивился, когда увидел, что никого не было на входе в Александрию, но все же закатил глаза. Они не понимают, с чем им придется столкнуться. Он не во всем был согласен с Риком, и он тем более не был согласен с тем, что с ними нужно обращаться как с врагами. Но они оба думали, что жители города были трусами, пусть и не желали никому зла. Ворота загремели, когда Дэрил открыл их. Он обернулся, высматривая очертания людей в темноте, густо накрывшей город, и, никого не приметив, выскользнул за его пределы. С таким же громким стуком он закрыл их и, достав из кармана заранее подготовленную проволоку, прокрутил ее вокруг прута ворот, крепко закрывая их. Он не хотел, чтобы, пока он выходил на свою маленькую прогулку, кто-то подвергся риску. Дэрил прошел вглубь леса. Ему не так сильно нравилось находиться здесь по ночам: чувство свободы и спокойствия сменялось тревогой в попытках высмотреть в танцующих тенях веток опасность. Но в лесу он чувствовал себя всегда лучше, чем в стенах города, окольцовывающих и ограничивающих его. Прошагав в молчании добрый десяток минут и, к счастью, нарвавшись лишь на двух слабых ходячих, от которых он быстро и бесшумно избавился, мужчина наконец опознал обветшалый сарай, окруженный кучей мусора. Здесь он сможет сесть и наблюдать, не вертя головой, без постоянной нужды доставать арбалет. Дэрил скатился по стене и в спешке достал сигарету из кармана жилета. Пока он ее зажигал, изо рта мужчины хрипло вылетело одно слово: — Выходи. Бэт бесшумно вылезла из-за дерева и удивленно взглянула на него. Дэрил замер на секунду, позволив себе наконец посмотреть на нее. Бэт предстала к нему в том же виде, в котором была в последний день ее жизни: в желтой рубашке, серой порванной кофте и с густой копной спутанных волос золотистого цвета, собранных в высокий хвост. Осталось неизменным то, что поразило его, когда он увидел Бэт в госпитале — ее глаза, мокрые, словно от невыплаканных слез, но горящие яростью и силой, которых не было, когда они скитались вдвоем. Дэрил затаил дыхание и опустил глаза к сигарете. Бэт, как понадеялся мужчина, не заметила в нем перемены настроения и просто спросила: — Откуда ты знал, что я пойду за тобой? — Ты моя галлюцинация, — вибрирующим низким голосом ответил он. — Ты всегда со мной. — Это не так! — запротестовала Бэт. Дэрил вздрогнул, даже зная, что он единственный, кто слышит ее. Этот крик привлек бы целую стаю ходячих. Это, к его удовольствию, отвлекло мужчину от мыслей о том, какой живой она выглядела сейчас, недовольно скрестив руки на груди и с укоризной посмотрев на него. — Я не твоя галлюцинация. Я могу быть где угодно. — Но сейчас же ты здесь, — Дэрил коротко взглянул на нее и, опуская взгляд, заполнил легкие сигаретным дымом. Двое погрузились в молчание. Прошла минута, пока Бэт тихо не спросила: — Что ты здесь делаешь? — Не мог уснуть, — тут же ответил Дэрил, грозно глядя на девушку, — ты пела. — Ой, — Бэт выпрямилась. — Я привыкла, что меня не слышат и не видят. Не буду так больше делать. Говоря это, Бэт сделала шаг навстречу Дэрилу. Он снова напрягся, и Бэт с улыбкой обошла его и села на землю рядом. Дэрил чуть не зарычал: у нее не было причин лукавить, она, видимо, и правда не хотела мешать ему спать. Он был уверен, что она захочет поговорить, а на самом деле его разум сам отказывался отдыхать, создавая образы поющей Бэт. С каждым последующим выводом он испытывал нарастающий дискомфорт. — Я думал поохотиться, — кашлянув, сказал он, опуская голову, скрывая потеплевшие от откровенно глупого оправдания щеки. — Поэтому я здесь. Бэт выгнула бровь и повернулась к нему. — Сейчас? Ночью? Ты что-то увидишь? — Конечно, — соврал он. — По крайней мере, услышу. — Ага, — саркастично протянула девушка. — Ты берешь на себя почти все дежурства, не отдыхаешь днем, сражаешься активнее всех, а теперь еще и «охотишься» по ночам. Ты себя просто мучаешь, Дэрил. Он промолчал, неловко перебирая пальцами сигарету. Девчонка попала прямо в яблочко. — Я уверена, тебе будет легче спать, если я не буду петь, — она еще раз посмотрела на него и вздохнула, — Выглядишь, кстати, просто ужасно. Ты вообще принимал душ, как оказался здесь? — И это говорит мне моя галлюцинация? Ты что, кто-то вроде голоса совести? — Неужели твоя совесть будет предлагать тебе вымыться? — рассмеялась Бэт, игнорируя его недовольный тон, — Как Мэгги? Этот вопрос вышел сжатым и резким. — Ты же сама можешь посмотреть, — тихо начал мужчина. — Да, но она меня не слышит, — подумав немного, Бэт печально добавила: — Ты единственный, кто откликается на меня. Дэрил потер рукой губы и в очередной раз подумал, что его разум играет с ним в просто отвратительные игры. — Она в порядке. Гленн с ней, плюс Диана ее поставила своей помощницей. — Дэрил сказал это как можно нейтральнее, но затем с горечью добавил: — Ей лучше. — А тебе? Мужчина промолчал, не глядя на девушку. Десятки вопросов о его состоянии не делали никому чести, и его все больше раздражало на них отвечать. Они молчали несколько минут. Бэт разглядывала его, грустно улыбаясь, и Дэрил чувствовал себя беззащитным под ее взглядом. Девушка разбила неловкую тишину: — Дэрил, иди спать. Пожалуйста, — Бэт улыбнулась, подбирая слова. — Твоя галлюцинация говорит тебе пойти поспать. Ты должен слушать только себя, всегда только себя. Дэрил задумался. Он не понимал, что значит ее появление, но больше всего хотел, чтобы она исчезла. Смерти людей, о которых он заботился, будто забирали частичку его души, с каждым разом оставляя все меньше, и смерть Бэт хапнула слишком много. У него не было никаких сил драться с ней за нее. Он не знал, значило ли это, что он должен быть послушным и позволять его галлюцинации помыкать им, или ему действительно стоило не поддаваться ее словам. Мужчина принял решение и встал. Держась, чтобы не обернуться, не заставить себя смотреть на нее, не вспомнить, каково было выживать вдвоем и как сильно им сейчас не хватает самогона, чтобы сжечь еще какой-нибудь ядовитый кусок прошлого, он быстрым шагом возвращался в Александрию.***
Бэт вернулась сразу за Дэрилом. Они были снаружи совсем недолго, поэтому ночь все еще плотной тьмой накрывала город. Бэт была в хорошем настроении. Ей казалось, будто она перехитрила его, хотя девушка и правда не пыталась помешать ему заснуть. Она не думала, что это может отвлечь его. Раньше ведь не отвлекало. Сегодня она поняла, что он не поверит ей. У нее не было никаких доказательств того, что она не галлюцинация, и его слова и правда звучали более убедительно, чем то, что она — дух, пришедший к нему после смерти, чтобы помочь ему с ней справиться. Бэт нужно было быть умной, чтобы убедить его. Пускай он часто и вел себя как ребенок, он лучше других мог понять, где его обманывают и что-то скрывают. Бэт гуляла по Александрии до самого утра. Она обошла все ограждение города, проверяя, есть ли в нем повреждения или слабые места. Сквозь крепкую металлическую пластину были слышны приглушенные стоны ходячих, но даже стадо вроде того, что когда-то почти с корнем снесло ее родной дом на ферме, не смогло бы перебраться через эту стену. Бэт была уверена, что от мертвецов город защищен. Проблема живых все еще стояла остро. Бэт поднялась на башню церкви, свесив ноги, и нервно обдумывала, как она может быть полезной в перспективе. Она могла бы выбраться в поисках знаков других людей, но она была далеко не лучшим следопытом, а подвергать риску Дэрила она не хотела. Поэтому все варианты с привлечением внимания и использованием наживки не сработали бы. Бэт, увлекшись размышлениями, отметила, что она давно перестала думать так же, как в те времена, когда апокалипсис только начался. Мысли, которые преследовали ее на ферме, давно перестали быть важны. Она стала более уверенной в вещах, которые раньше создавали сомнение, складывались в слои противоречия. Даже если она была неправа, Бэт знала, что она попросту сломается, если начнет сомневаться во всем. В библии никто не написал, как выживать во время конца света, вызванного ходячими мертвецами. Вера часто приносила только разочарование. Однако были вещи, которые ты обязан был делать не только чтобы выжить, но и чтобы сохранить внутри тепло среди всей боли, наполнившей этот мир. И ты должен был быть в них совершенно уверенным, чтобы те, кто все еще не знает, как ценна жизнь, могли увидеть это в тебе. Бэт протерла глаза, засмотревшись в одну точку. У нее постоянно было столько свободного времени, что ей невероятно быстро надоедало окружение. Девушка училась терпению и, в свете сегодняшнего диалога, решила понаблюдать за Мэгги. Бэт никогда не думала о Мэгги как о лидере группы, тем более главе города. Конечно, список профессий после наступления конца света сильно сузился, и Мэгги всегда была более полезным членом группы, чем Бэт, но девушка не помнила, чтобы та брала на себя обязанности управляющей. Отец даже предлагал Мэгги быть членом совета группы, когда Рик лишил себя статуса лидера в тюрьме, но Мэгги отказалась. Бэт могла предположить, что тогда это было из-за развивающихся отношений с Гленном или из-за нежелания казаться тенью отца, находясь в совете вместе с ним. Бэт могла ее понять, хоть это и было сложно. Она никогда не была склонна к тому, чтобы первой принимать сложные решения, но ей было важно самой выбирать, на кого опираться. Девушка доверяла Рику не только потому, что ему доверял ее отец, но и потому, что она сама видела, на что он на самом деле способен и что из этого он решает совершить. В конце концов война привела ее к Дэрилу. Они и раньше были знакомы, но обоюдно избегали общения. У них не было ничего общего, кроме группы, в которой они находились. А потом умер ее отец, и Дэрил считал себя виновным в этом от начала и до конца. Тогда Бэт увидела, насколько он потерян. Маска бескомпромиссного охотника-реднека, готового истязать детей, бросить любимых и не сострадать слабым, разбилась вдребезги, и даже все его попытки оградиться, быть грубым с людьми без повода, показывали лишь то, насколько он сломлен и напуган. Бэт не могла наполнить его верой, которая помогала ей самой. Но она показала ему, как важно выбирать не сожженные мосты, а новые пути и тропы. Он сумел услышать ее. И когда он показался, испуганно выглядывая из-за своих защит, Бэт разглядела самого светлого человека, которого она когда-либо знала. Бэт хотела вернуть его. Ей ужасно понравилось общаться с ним по-настоящему, не ожидать, что он оттолкнет ее, когда она возьмет его за руку или обнимет. Лучшие дни после падения тюрьмы Бэт провела в компании Дэрила, начиная со дня, когда их хижину объяли стены огня, бушующие с тех пор в его глазах, и заканчивая мягкой пляской пламени свечи в тот вечер, когда он, беззащитный, смотрел на нее в домике у кладбища. Подумав об этом, щеки Бэт залил легкий румянец и она, встряхнув головой от теплых, но отвлекающих мыслей, оттолкнулась от перил и начала спускаться с башни охраны. Выскочив оттуда, она прикрылась рукой от восходящего солнца, — наверняка было часов семь утра, — и направилась к дому, в котором жила ее группа. Мэгги тут же вылетела из него, чуть не стукнув Бэт по лбу дверью и заговорила с Гленном нервным голосом. — Слушай, я не знаю, может эта штука вообще не работает. — Но все остальные признаки ведь есть? — Не менее возбужденно уточнил торопящийся за женой Гленн. — Да. Пара вышла из дома и, к удивлению Бэт, проскочила к его боковой стене, приближаясь к забору. Здесь было тихо: место будто специально было создано для уединенных разговоров, и Бэт едва не почувствовала себя неловко за то, что подслушивала, но взволнованные голоса двоих людей не позволяли ей просто уйти, не разобравшись в том, что произошло. — Мне кажется… У нас все-таки получилось. — Но тест же показал отрицательно! — Все остальные признаки, Гленн. И сломанный тест на беременность, — рассмеявшись, сказала Мэгги. — Значит… У нас будет ребенок? — шепотом уточнил он. Мэгги кивнула, и Гленн крепко обнял ее. Они стояли так несколько минут, не выпуская друг друга из рук и шепотом обменивались словами благодарности и признания. Бэт отшатнулась и замерла, смотря на них. Она не могла не ожидать этого. Они не первый месяц живут вместе, и Мэгги как-то уже поднимала тему того, что она хочет ребенка от Гленна. Бэт это тогда испугало, но сейчас это был не страх. Бэт вспомнила слова, которые ей сказал Тайриз, когда она оказалась во дворе тюрьмы: «Ты не можешь созидать. Ты приносишь только боль, а боль приводит к разрушению». И теперь вокруг нее создавалась новая жизнь, будто забирая у нее эту возможность. Бэт почувствовала, как ее легкие сжимаются и в горле застревает воздух. Мэгги и Гленн уже вышли из их укрытия, держась за руки, и расстались на дороге: Гленн ушел в сторону заборов, Мэгги — к дому Дианы, а Бэт так и стояла за домом, думая о том, что она может изменить. Боль и непонимание сменились яростной готовностью. Она не хотела быть источником разрушения, и слова людей в ее снах или галлюцинациях, какой бы чушью ни оказалась тюрьма, не могли диктовать ее действия. Так же, как она почти нашла способ помочь своей группе, она сумеет найти способ доказать Дэрилу, что она настоящая. Ему придется с этим смириться.