2.
В Ист-сайде дышалось совсем по-другому. Это не Пёсий Яр. Это нычка для самой мощной мафии, самых дорогих развлечений или забористой наркоты. Здесь все ходили на понтах. Здесь в воздухе стоял запах роскоши. В Ист-сайде умело скрывали привычную южную нищету от раскрытых глаз туристов. В Ист-сайде не каждый смог найти свой райский уголок. Этот город умел облизывать или больно кусать. Напустить неподготовленному пыли в глаза, харкнуть в лицо и звонко ускакать. «Опасность» — словно светилось яркими оранжевыми буквами на предупреждающем табло. Нет кошелька — нет жизни. А удача — ветреная блядь. И Ллойд вышел из стеклянной коробки аэропорта, всё с той же спортивной сумкой и вытянутым футляром, но теперь уже в обоих руках. Толпа прибывших облепляла со всех сторон; затеряться с таким багажом в ней проще простого. Ллойд никак не привлекал внимание, одетый в белую футболку и шорты с тапками — обычная одежда обычного южанина. Обычное южное лицо, нахальное, с чуть раскосыми глазами и острыми бровями. Обычная короткая бородка. Обычные волосы чуть ниже лопаток. Ллойд уверял себя, что он обычный, но так или иначе притягивал взгляды. Наглых таксистов или турагентов с табличками. Они толкались на дороге со всех сторон, как мухи около кремового торта, и каждый чего-то хотел. Душная суета дорогого города — потеряться в сакральных смыслах здесь ещё легче, чем в родном Пёсьем Яре. Выйдя из зоны аэропорта, свернув на платную парковку, Ллойд надел тёмные очки, отгораживаясь от сверкающего Ист-сайда. Нелегко переваривать самого себя. Стирать личность и притворяться никем в звёздном городе — он не терпел ложь. Нет истории за спиной. Нечего терять. Мантра. Нарастить новое мясо на скелет, прийти к Кольту и отравить змею её же ядом — вот история Ллойда. В глубине парковки его ждала Эл, облокотившаяся на ширпотребную машину. Эл назначили куратором Ллойда в Ист-сайде. Ллойд не мог сказать, сколько ей лет, откуда она родом и на кого точно работала. Во внешности Эл не читалось буквально ничего, она выглядела как вчерашняя девчонка-подросток, растрёпанная и в широкой одежде. Это полезно, не создавать чёткого впечатления, когда ведёшь тайную жизнь; Ллойд отсалютовал ей издалека и Эл ответила тем же, вскидывая руку в небо. — Вот ты кто, Ллойд Мертенс, — а встретила с позитивом и сигаретой в пальцах. — Я. Он самый. Она открыла дверь, дёрнула рычажок багажника и оказалась рядом. Следила, как Ллойд аккуратно укладывал вещи. Наблюдала за поведением, искусственной рукой — намётанный взгляд бывшего полицейского. В машине Ллойд сразу же достал телефон и уткнулся в экран. Эл завела двигатель, быстро посмотрела назад — и они так же спешно скрылись с парковки аэропорта. — Значит. Я не покровитель, — диктовать наставления она начала на большой дороге. — Моё дело выдать тебе цель и собирать информацию на встречах. По сути, ты вольная птица, пока выполняешь всё идеально. Сейчас Ллойд угадывал по голосу, что Эл не меньше тридцати, она местная или давно работает в Ист-сайде. Телефон её болтался в держателе на дефлекторе, отключенный, без навигатора на экране. Эл знала, как выполнять свою работу — внушать доверие. — Дэвон хочет действовать постепенно. Начать с более-менее крупных прихвостней. — Типа, я должен втереться к ним? — Не обязательно. Но это полезно: я не могу всё узнавать за тебя. Лента новостей пустая и неинтересная, такая же, как безликий голос Эл. Ллойд заблокировал экран, поднял голову и просто перекручивал свой телефон в пальцах. Вокруг проносились бесконечные торговые или офисные центры, гоняли по крайним полосам понтовые спортивные тачки, электронные билборды горели пёстрой рекламой — город с буклетов раздела «туризм». — Пока у меня нет чёткой информации, — продолжила Эл, — и вот пока тебе надо нарастить кожу. Купить немного дерьма у продавал, знакомиться, заиметь статус. Работа ртом, знаешь? — Ага. Так ты копаешь под Кольта? Эл посмеялась. — Я много чего делаю. У Ллойда с собой казённые деньги на шваль, меч в багажнике чьей-то чужой машины, жажда опасности за спиной. Война не должна меняться. Око за око. Это было правильно; Дэвон мог ошибаться лишь в выборе мстителя. Ллойд не успел заплатить за съёмную хату и даже в ней побывать. Всё дерьмо легло на плечи Китона — и Китон остался в его квартире. Следить за домом и машиной, пока хозяин торчал в больнице. Его серьёзно испытывали на прочность. Выгоняли махаться на деревянных мечах, сажали на различные тренажёры, облепливали датчиками — доктор Вайс гордился своей работой. Все гордились. Ллойд ощущал это как карьерный рост — не как расходник на опасное дело. Эл объясняла элементарные правила: не выдавать свою личность. На кого работаешь, откуда родом, где живёшь. Лучше всего сливаться с массой. Косить под маргинальную часть, тусоваться в злачных местах, вылезать из своей привычной шкуры. Эл говорила: выглядишь как местный. Ллойд не был уверен, что все бандиты Ист-сайда носили на своих костях импланты. Шрам приходилось скрывать под волосами, опасаясь косых взглядов или проблем покрупнее. На таком солнце — невыносимо. Закончив с деловыми разговорами, они переключились на бытовуху. И Эл, с короткой строгой стрижкой «пикси», вскоре о волосах таки спросила: — Не жарко? Возможно, она не знала, в чём весь цимес. В конце концов, тайны должны оставаться у обоих сторон. — Как бы сказать… Смотри. Ллойд повернулся и поднял волосы, демонстрируя заросший ёжиком затылок. И шрам. Свежий. — О, — цокнула Эл, — вот оно что. Нельзя сказать, удивилась ли она. Скорее, кое-что прояснилось касательно личности Ллойда. Почему именно он здесь. Гостиница, к которой они ехали всё это время, выглядела паршиво. Центр города, вашу ж мать.***
Ллойд окунулся в шикарную жизнь с головой. Достаточно пройти пару кварталов от дрянного конспиративного жилья — и открывался тот самый центральный Ист-сайд. Эл наставляла тусоваться не в центре. Центр завешан блестящей мишурой, там напоказ чисто и цивильно. Всё, что так интересовало (должно интересовать) Ллойда, скрывалось в глубине. Нужные люди, нужные сведения, нужные разговоры. Ллойд честно шлялся по кабакам с тараканами и стрёмной старой попсой. Тёрся по узким подворотням густых районов, заводил разговоры с местными пушерами. «Ты же с Пёсьего Яра, брат», — твердили они в один голос. Периодически менялись лица, но объединяло одно — работали они в районе старика Кольта. «Гонишь, парень, — ёжился Ллойд, переступая через себя, — я с Кудака». Кудак — дыра такая, что Пёсий Яр покажется сказкой. И этот-новый-Ллойд был парнем с Кудака. Широкий, неповоротливый, не очень умный. Он носил рубашки с длинным рукавом в жару сорок пять градусов. Наматывал на кисть толстый слой марли. Он ржал, некрасиво обнажая дёсна. Он любил играть в карты на сигареты, вещи или простой щелбан. Он был своим. «Что забыл в Ист-сайде?» — продолжали спрашивать. «А я здесь работаю». Ллойд показывал руку в поддельном гипсе и лыбился. Лыбились в ответ: никаких вопросов, работничек. Благо, врал не сильно. Правда работает. А обычной низкосортной работы, вроде разнорабочего, в Ист-сайде завались. Вечером Ллойд протаскивал себя сквозь захарканные переулки, ночью выходил в люди и ехал до самого центра на такси. Он оставлял парня с Кудака в номере: его клетчатую засаленную рубашку, якобы сломанную руку и резкий региональный акцент. Скромный номер, который оплачивал Дэвон, подходил этому образу: побитый жизнью, пожранный крысами. Гостиница не новая, но сильно загруженная. Тебя не запомнят. Не спросят удостак на рецепции. Не заглянут намётанным взглядом в лицо. Тут все такие же работяги. Ллойд расчёсывался, собирал волосы в низкий хвост, подтягивал воротник футболки-поло повыше. Ванная с растрескавшемся кафелем и подтекающим толчком — идеальный контраст на фоне пейзажа за гостиницей. Балкон выходил на обычные типовые дома, старенькие и неухоженные — и за их спинами мерцал тысячей огней роскошный Ист-сайд. Ллойд даже сделал несколько фото. И всё-таки — юг везде одинаков. Что Кудак, что Ист-сайд, что Пёсий Яр. Везде есть трущобы и лачужки из жестяных листов. Эл назначила встречу в ресторане при бизнес-центре. Это значило подобрать образ туриста-идиота, заинтересованного в местной роскоши и развлечениях. Такие толпами ходили по улицам, держа при себе телефоны с включёнными камерами — Ллойд на них насмотрелся и всего лишь надел верх поофициальнее. Ну, сменил тапки на симпатичные белые кеды. В остальном — остался собой. Нет нужды прятать руку. Эта часть массы была гораздо ближе. Ресторан хороший. Недешёвый — больше сказать о месте нечего, и слово это ёмко описывало обстановку. Тёмная мебель, намыленные официанты, ценники в меню. Оно тут на каждом шагу и не вызывало ничего, кроме скуки. В каждой вазе на столе по парочке искусственных цветов. Эл сидела за одним из, накрашенная, наряженная. Не девочка-подросток. Бизнес-леди. Такая же загадочная и собранная, поприветствовала: — Как успехи? Сегодня играли роль богатой пары — такой же искусственной, как пыльные пластиковые цветы. — Неплохо, — Ллойд не врал. — Торгаши приветливые. В кабаках особо никто не против. Они заказали себе по простому блюду и напитку, чтобы не слишком привлекать внимание. Эл терпеливо дождалась ухода официанта, только затем начала рассказывать. Выдавать задание. Как угодно. Ллойд слушал внимательно. Пока Ллойд тестировал здешних бандитов на приветливость, Эл мутила что-то крупное. Какой-то незнакомый Ллойду Курт Валентайн, которого он должен был ликвидировать, очень любил зависать в одном борделе. Плохом борделе с хорошими шлюхами. Курт Валентайн Кольту личный адвокат — должность важная. Мазаться перед законом приходится часто, мочить концы тоже. Конечно, адвокатов в Ист-сайде много. И плохих, и хороших. Но убийство конкретно этого человека даст Кольту первый звоночек. — У Кольта есть убежище в Арнаме, — Эл облизала губы, забыв, что на них помада. — Если мы загоним его в угол, он начнёт прятаться. Логично? Логично. — Какие гарантии, что его придётся искать в Арнаме? Принесли две тарелки. Стейк и рыба. Ллойд любил с кровью. Эл ковырялась в косточках. — Пока никаких, — она пожала плечами. Зацепила рыбью шкурку прямо пальцами. — Но, знаешь, на его месте я бы тоже съебалась в Арнаму. Ощущение чего-то грандиозного вновь возникло за спиной — и теперь оно не спешило стремительно исчезать. Ллойд убивал людей. Он защищал — себя, Джефферсона или Дэвона — но рука не дрожала, и страшные кошмары не преследовали по ночам. Теперь уже неясно, кому важнее мстить. Оно расплывалось в обманчивых огнях Ист-сайда. Башка чьего-то адвоката нужна лишь Дэвону. Ллойду достаточно одного человека.***
Футляр с мечом долго стоял неприкаянный под окном. Ллойд то и дело пялился на него, засыпая вместе с шумом старого кондиционера, и на ум приходило самое разное. Оружие — это инструмент, значение в него вкладывает мастер. Что он нёс с собой? Ллойду всего двадцать пять. Кто-то только заканчивал учиться в этом возрасте. Кто-то стоял перед серьёзным выбором. Когда терять и обретать нечего, на юге выбор очевиден. Стискивай зубы и сражайся — за нанимателя, его деньги, себя. Война есть война. На какой стороне находился человек из темноты? Почему он решил пойти на убийство Джефферсона? Кто его купил — навороченного киборга? Сон не шёл. Беспокойные водители насиловали клаксоны в пробке на дороге рядом, под окнами ругались — Ист-сайд жил. Ллойд сел на кровать, закрыл лицо ладонями и сильно надавил на глаза. Для двадцати пяти он выглядел откровенно хреново, бородатый и жилистый. Побитый судьбой выкидыш нищего города; Ллойд не знал полностью своих родителей и жизни, кроме мафиозной. От мысли о предстоящем деле всё внутри перекручивалось и просилось наружу. Если получалось наращивать кожу деревенского дурачка с Кудака — получится стать непроницаемым убийцей из Пёсьего Яра. Нет жалости. Нет чести. Просто сделай это. Приблизительно в час ночи кондиционер вырубался — вырубали в районе электричество практически на всю ночь, вместе с горячей водой. Ллойд до конца не понимал, с чем оно связано, и понимать не хотел — и выходил курить на тёмный балкон. В подобные моменты казалось, будто далёкие огни высоток долетали до этого несчастного островка. Выжигали уставшие от блеска глаза. Лишать электричества обеспеченную часть населения, естественно, идея плохая. Ллойд старался думать обо всём — почему так, почему сяк, куда уходили налоги — но не о завтрашнем вечере. Оружие оставалось нетронутым с тех пор, как Харт передал футляр в руки. Любопытство тогда пересилило: внутри на бархатной подложке лежала привычная катана стандартной длины. Привычная по размеру и форме, но не функциям. Она слабо светилась голубым при контакте с новой рукой. Как продолжение тела, нервный импульс. Свечение это объясняли некими разрядами. Работает как молния. Убивает и рубит мгновенно. Ллойд не знал, почему ему доверили эту шнягу. Почему думали, что он не продаст её где-нибудь в Ист-сайде — вещь дорогая и ценная. Ллойд не желал разбираться в проблемах с электричеством так же, как не хотел разбираться со своим новым телом. Всё это нагоняло больше паники, чем остальные мысли, и он возвращался на землю. Под окнами стоял фургон. Его фургон. Арендованный в ближайшем прокате блядский фургон. Эл рассказывала: если хочешь остаться никем, притворяйся обычным. Курьер, грузчик, продавец. Чувак, который бреет на улице за несколько монет — этих людей видят все, и видят часто. Кто запомнит? «Никто», — с улыбкой тогда ответил Ллойд. Кем должен стать его парень с Кудака? Грузчиком, что подкатил разгружаться в магазин рядом с борделем? Или опытным наёмником в тени? Притворяться кем-то другим не сложнее, чем оставаться собой. Ллойд докурил сигарету с пустой головой, последний раз взглянул на высотки и вернулся в номер. Вытянутый кожаный футляр всё так же стоял под окном, поджидая в темноте. Чтобы его открыть, надо набрать на табло код. Ллойд хранил его в своей памяти бережно, словно яркие воспоминания о детстве. В детстве было проще, и ночное отключение электричества не пугало так сильно, как сейчас. В детстве у Ллойда был дешёвый карманный фонарик, которым можно развеять темноту. Он плохо светил. Он не лучше вспышки на телефоне. А когда батарейки заканчивались, луч света становился совсем-совсем тусклым. Ллойд замер, когда поднял футляр и положил его на кровать. Сомневался, когда набирал код. В тревоге прикусил губу, когда вытянул из ножен плоский, тонкий, слегка изогнутый, меч. У традиционной катаны была обыкновенная продолговатая рукоять. Эта же отлита по форме руки и легко ложилась в ладонь. Слабое голубоватое свечение напоминало сдохший фонарик.***
Названный Эл бордель располагался на Лейтон-поинт. Одна паутинка из сотни таких же богатых на блядство районов. Ллойд не знал Ист-сайд так же хорошо, как Эл, и учить всю географию не собирался, но пару раз прошёлся по окрестностям. Искал, за что зацепиться в костюме доставщика. Ряды бесконечных казино и жрален, вычурные и безвкусные, остро конкурировали друг с другом. Ллойд присматривался к самым неприметными, аляпистым, с попсовой музыкой на диалекте; они боролись за каждого клиента, работали круглосуточно и могли не удивиться припаркованному в подворотне фургону. Лейтон-поинт… Контрастный. Между дешёвыми гадюшниками и самыми дорогими барами города можно долго ходить, но не найти ничего по душе. Вывески светили в морду, народ на летних верандах гудел под кальян — Ллойд крутился рядом, притворяясь туристом. Среди этой массы находились люди Кольта. Но какой у Кольта спрос с туриста? Они всего лишь злобно присматривались и шептались. Всё, что было в их силах — рэкет — это не про центр Ист-сайда. Здесь у каждого бизнес для гостей. В день «икс» Ллойд ни о чём не думал. Старался полностью отключиться от самого себя, словно тот киборг или какой-то робот с тумблером на башке. Упрямое ощущение опасности преследовало по пятам, но не то, что стояло на границе с эйфорией. Это был страх. Предчувствие. Необъяснимое сосущее возбуждение, возникающее лишь в определённых ситуациях. В день «икс» Ллойд оказался в борделе. На лестничной площадке, она квадратом огибала этаж и лестницей спускалась на первый. Тёмно-зелёный ковёр, картины на грязных жёлтых стенах, множество дверей. Здесь тошнотворно пахло алкоголем, хлоркой и женским парфюмом. Внизу играла вязкая музыка, звучала мешанина женских и мужских голосов — и в первой от лестницы комнате ебались. В какой прятался Курт Валентайн — предположительно в «випе». Таких всего пять. Эл говорила, что предпочитал тот самую дальнюю. Ллойд поморщился: своё приключение он представлял немного иначе. Бордели в представление не входили, но занимали какое-то место. Может, чуть подороже и лучше планировкой, не в здании бывшей гостиницы. Он успел сделать несколько шагов прежде, чем выключился свет. Это заставило замереть, немного прислушаться к шуму: кто-то грубо матерился, началась беготня и поиски человека, который мог запустить генератор в подвале. Ничего нового. Всё тот же дурацкий юг. Вип-комнаты располагались в конце коридора. Замки на каждой двери ещё старые, на ключах, и в скважину реально разглядеть что угодно (если планировка комнаты, конечно, позволяла, и был свет). Ллойд сделал вдох-выдох, вынул меч из ножен. Можно идти наощупь, по стеночке, а можно включить фонарик. И что-то было не так. За исключением темноты, бесконечных развязных стонов — не остановились даже, сука, без света — и возни снизу. Он не знал, как описать то чувство, которое возникало при взгляде в спину, но это определённо оно. Ллойд здесь не один. Шумели внизу. Шумели за дверьми. И кто-то подкрадывался сзади. Ллойд резко развернулся, замахиваясь клинком, и удар мгновенно отразил некто другой. По воздуху разлетелись голубоватые искры, в глаза ударил слабоватый отсвет. Темнота, неизвестный с таким же оружием, страх и паника рядом; Ллойд рисковал серьёзно поплыть. Блядская охрана. Как он мог не догадаться. Блядская-охуенно-меткая-охрана. Никто на его памяти не умел так точно парировать удары и ловко отступать назад. Ловко и плавно, быстро и бесшумно. Словно… Постойте-ка. Подсечка оказалась умелой — лучше, чем это мог сам Ллойд, и здесь он уже стал бессилен против неизвестного, тяжёлым берцем придавленный к грязному полу. Песчинки остро впивались в щёку, щетина тёрлась о ковёр, имплант на позвоночнике не мог выдержать подобную нагрузку — и кости дали о себе знать. Больно, страшно, в башке азарт и адреналин. Хрустнула спина. Ллойд вдруг почувствовал себя крайне дерьмово. В очень невыгодном положении: катана осталась при нём, зажатая искусственными пальцами, но стоит ночному незнакомцу выбить её — считай бортанулся. Он злился, но больше паниковал, сожалея о собственном промедлении. Сердце колотилось в ритме раз-раз-раз. — Чё ты тут делаешь? Это отличный вопрос. Отвечать на него следует в иных условиях. Тело непроизвольно передёрнуло от гнева — Ллойд рванул туда-сюда, слизняком извиваясь под ногой. Если он провалится. Если Эл узнает. Если, блять, Дэвон узнает — вырвут позвоночник и прострелят колени прямо со всеми улучшениями. И это давало стимул бороться. — Работаю, — выдавил Ллойд из сжатых лёгких. — И я работаю. — Во дела. Не слишком уместный сарказм — но Ллойд отчего-то уверен, что два трупа на этой тусовке никому не нужны. Безымянный охранник ответ обработал не сразу, наверняка хотел придумать что-то ещё. Поднял ступню, и Ллойд тут же воспользовался ситуацией, резко извернувшись к стене, и затем — на ноги. Он вновь замахнулся наугад. Его клинок стукнулся о чужой с чётким звоном металла. — Отличное оружие, — лица противника не видно, но, знал кто-то свыше, он скалился. Ллойд отступал; его прижимали к углу и давили бесконечными ударами, которые приходилось парировать вслепую, ориентируясь лишь на звук и слабое свечение собственного клинка. Но стена не была бесконечно ровной. Ллойд нащупал дверь, а следом появилась мысль — сейчас или никогда. Он рванул вперёд, пригибаясь, так быстро, как только мог и, уперевшись лбом в твёрдый, напрягшийся живот, развернул неизвестного в сторону двери, с силой впечатывая. Замок от удара треснул, вылетая из хлипкого дерева, и дверь распахнулась. Они грохнулись вниз, ударились о кафель пластиковые накладки на куртке. Техническое помещение или что-то типа. Не комната. Свезло. Ллойд сразу оказался верхом на безымянном бойце, удерживал того всеми силами и был готов снести голову. Лезвие меча приложил к чужому горлу, в опасной близости к кадыку. Дёрнется — останется царапина. — А ты хорош, — дышал незнакомец тяжело и глубоко, — кто ты, блять? Показалось, словно у них одно дыхание на двоих, спёртое и болезненное. — Ебать тебя не должно. — Ты не совсем человек. — И ты. — Я не работаю на Кольта. — И я. Ллойду нравилось играть с ним в передразнивание. Чувство превосходства на границе животного страха. Своё оружие этот неудачник выронил, падая, и беспомощно шлёпал клешнёй в перчатке по полу, пытаясь его нащупать. Свободной рукой Ллойд достал из кармана телефон, включил фонарик и посветил в лицо. Он… Невозможно как-то сходу описать лицо человека, что секунды назад дрался с ним. Не совсем женственный — не совсем мужественный. Узкий длинный нос, пушистые ресницы. Морщинки, лучиками отходящие от уголков глаз, и едва заметные складки около носа. Светлые волосы, убранные назад под повязку. Не молод. Не стар. Ему определённо слегка за тридцать. — Пиздец. И это ты мне чуть хребет не сломал? — Иди нахуй, — он повернул голову в сторону, щурясь от яркого света, — убери фонарь, блять! Ллойд убрал телефон. Нужды кого-то слепить не было. — Вот, так лучше. Послушай, парень, я не знаю, на кого ты работаешь, но у меня здесь дело. — О, как неожиданно. Поделишься планами, может? — Почему я должен тебе доверять? — И почему я? — Ладно. Ладно. Он вздохнул, натянуто и горько. Ллойд мог продолжать сидеть сверху столько времени, сколько понадобится, чтобы выйти отсюда живым. — Меня зовут Айзек. Это определённо некий психологический приём — втереться в доверие, познакомиться, уничтожить. Ллойд усмехнулся: — Охуенное имя. — Мне нет резона тебя убивать. Никакого толку с оборванцев. — Любишь деньги, красивый мальчик? Айзек поперхнулся от злости. — Что?! Может, Айзек и рассчитывал на какие-то приёмы, но Ллойд считал себя человеком дела. Он убрал катану от горла, повернул вертикально и, нащупав в темноте плечо, нанёс удар. Айзек кричал. Айзек, блять, орал — клинок вошёл будто в подогретое сливочное масло, легко пробивая одежду, а затем броню или какой-нибудь экзоскелет, если они имелись. Это была неглубокая рана; у Ллойда нет мотива оставлять его инвалидом. Обезвредить и припугнуть. Или найти себе приключение на задницу. Такое, о каком мечтал. Айзек мычал в зажавшую его рот грязную ладонь, дёргаясь, и Ллойд ждал, пока тот успокоится. Это обезвредит на время, если не обосрёт дело — Ллойд нихуя не чувствовал к едва знакомому наёмнику. И не должен. Они прямые конкуренты. Ясно одно — Айзек вполне из плоти и крови. Может даже и не киборг. Может не целиком. Или, может, такой же заложник ситуации. Сомнения касательно его происхождения оставались. Ллойд не думал. Думать — вредно. Он встал, застыв ненадолго в дверном проёме. Попрощался: — Извини, красивый мальчик, но это бизнес.***
Курт Валентайн был мёртв. Ллойд не придумал, что чувствовал по поводу смерти абстрактного адвоката. Не придумал объяснение нападению. Не придумал, как отчитаться Эл. В голове каша. В теле вата, и сам — тряпичная кукла. Он раз за разом набирал текст, стирал и писал по новой. В темноте, в потухшем без электричества диком районе с видом на высотки. В душном номере. В Ист-сайде. Экран телефона остался на максимальной яркости, слепяще светил в лицо. Ллойд рассматривал простейший интерфейс закрытого мессенджера, облизывал губы, крутил пальцами — и ничего. «Курт Валентайн был мёртв». Сначала сухие факты. «Остальное — при встрече». Затем отмазка. И отмазка хорошая: пусть Эл думает, будто Ллойд не какое-то там трепло. Только живой разговор. Так безопаснее. На самом деле Ллойд мог сочинить ещё тысячу отмазок. Или вовсе замолчать нападение; всё подозрительно напоминало неудачный вечер в «Гранд-плаза». Лишний повод беспокоиться и звонко съёбываться, чего Ллойд подсознательно не хотел — и не захотел бы никто из его круга. Мерзкий комок засел в горле, его следовало вытравить чем-нибудь интересным. Пить Ллойду не особо нравилось. Это дорого, бесполезно и не так хорошо прошибало, как нечто повеселее. Часть сознания требовала вырваться из душного номера, прошвырнуться по богатым улочкам и залететь в нейтральный кабак. Тело подчинялось. Здравый смысл застрял в состоянии паники, а оставаться один на один с собой казалось самоубийством. Ллойд взвесил решения, накинул на себя рубашку и, захватив деньги с ключами, вышел. Ист-сайд — жестокий город противоречий. Первое остановившееся такси снесло с ног резким запахом освежителя, громким радио, говорливым водилой. Ллойд сел, умещаясь в тесном салоне, и сразу отвернулся к окну. На фоне мелькали тошнотворные атрибуты хорошей жизни; проносились они быстро, размытыми пятнами — следить за бесконечными неоновыми вывесками привлекательно, но бесполезно. Рассмотреть поток невозможно. — Вы местный? — зачем-то спросил у таксиста Ллойд. Словно хотел найти кого-то, кто окажется таким же заложником блестящего рая. И он подтвердил: — Да. Но я на заработках, как и большинство в парке. Таксист был весел. — И я. Я на заработках, — мысль эта ежедневно жрала. Водитель покосился на чернеющий в жёлтом свете фонарей протез. Возможно, этот разговор вообще зря завязался. Ллойд не думал, как выглядел со стороны; растрёпанный, вонючий и в хорошей рубашке на старую майку. Такой протез стоил, как эта раскрашенная под такси конвейерная машина, с водилой вместе взятая. Дэвон ловил заёбы вложиться в никуда. Это один из них — деньги и месть всегда ходили рядом. Ллойд вообще сейчас мало о чём думал. Он хотел слушать грустные песни, будто ему пятнадцать. По радио играла одна из подобных, унылая и про побег от самого себя. Все мы в одной лодке. Всем нужны деньги-деньги-деньги. Таксист притормозил сразу после въезда к какому-то магазину. Ллойд со скупой мордой отдал деньги, без чаевых, и вышел. Не понимая, где оказался. Не понимая, зачем. Это была одна из центральных улиц, запомнилась сразу по приезде; её и назвал. И первое, что двинуло по башке, едва Ллойд вылез из такси, — страх. Пробирающий до костей страх: некто из темноты мог до сих пор за ним охотиться. Охотился с переменным успехом, потому что практически наебал в том дрянном борделе. Тот же почерк, те же гладкие движения искусственных механизмов. Но в этот раз Ллойд был сильнее, ловчее и опытнее. Блядский-кто-он-такой Курт Валентайн был мёртв. Ллойд сделал шаг вперёд, затем ещё. Попёрся вниз по улице, протискиваясь сквозь шумные гуляющие толпы. В один момент понял, что забыл сигареты в номере, и беспомощно хлопал себя по карманам шорт, нащупывая из нужной связки лишь зажигалку. «Дерьмо», — с досадой подумал. Но улица живая, туристическая, с рядами пёстрых бутиков и безликих кафе; некий намекающий на «премиум» клуб нашёлся почти сразу, дорогой и с собственной парковкой. Фарт, чтоб его, посмеялся Ллойд, на автомате заплывая в душный кабак. Вспышки голубоватого света мелькали перед глазами, музыка долбила по ушам. Люди за столиками старались музло перекричать, тела с танцпола требовали громче — и Ллойд тащился к бару, не нашедший себя ни здесь, ни там. Бар переливался неоном, меняя цвет от ярко-голубого до тёмно-синего, словно подсвеченный оазис в пустыне. Да и за спиной пацана-бармена нарисовали тупую пальму. Ллойд упал на высокий стул. Разглядывать сидящих рядом алкашей не стал, но немного потерялся в облаке сигаретного дыма. Кто-то, сидящий справа, курил. Сладкие ментоловые сигареты. Ллойда что-то спросили со стороны бара. Ллойд что-то ответил. Ему налили полную стопку крепкой восточной настойки. Она хорошо обжигала, но медленно расходилась по телу — быстро пьянеть сейчас не на руку. Только успокоиться. Чувак по правое плечо докурил и взял новую. Теперь Ллойд обратил на него внимание. Он считал удачу ветреной блядью, но судьба оказывалась той ещё сводницей. Сомнений в том, что рядом оказался Айзек, не возникло. Ллойд за то короткое время запомнил его женственное ебало. А вот Айзек его увидеть не мог, да и хорошо расслышать голос в злобном полушёпоте тоже, так что… Он просто курил. И пил воду или разбавленный сок. Рядом стоял высокий стакан с мутной жидкостью, в такие алкоголь не наливали. Ллойда обожгло. Виновата не настойка. Естественно, он не подал виду. Задумчиво пялился в пустую стопку, пока соображал: это шутка? Это дурацкое совпадение? Это часть плана, замес не кончился? Лучшее, что можно сделать в такой ситуации — просто ждать. В конце концов, если кто-то намерен Ллойда убить, он это обязательно сделает. Но уж точно не в баре. А вопросы надо решать на улице. Но Айзек ничего не замечал вокруг себя. Он выглядел расстроенным: свет на лицо падал то яркий-яркий, то темнел — и практически ничего нельзя разглядеть в полной мере. Правая рука лежала на колене, ею он старался не двигать. В левой сменялись одна за другой белые ментоловые сижки. Тогда Ллойд решился: — Извините… Не угостите сигареткой? Вряд ли его голос, хриплый и с музлом на фоне, можно опознать. Айзек испуганно повернулся, словно не ожидал контакта, но вытянул из пачки длинную тонкую сигарету. Ллойд такие не курил. — Спасибо. И уверен, что в другой ситуации Айзек бы отъебался сразу же, но его распирало на поговорить. — Вы местный? Не видел вас здесь. В Империи принято начинать диалог с этих слов, да. Ллойд и сам так обратился к таксисту. К столичным отношение совершенно другое, не как к южанам, презрительное и с налётом «деревенщина». На востоке засели сектанты и вели войну. На севере холодно и спокойно. Люди кормились образами из СМИ и цеплялись друг за друга. — Ага, — скупо ответил Ллойд. Айзек хмыкнул под нос. Он ничего не подозревал, судя по всему, и это позволило расслабиться, выпрямиться, опустить плечи. — Неприветливо здесь у вас. Или подозревал. Ллойда маятником кидало туда-сюда. — А вы с севера? Лицо его бледное, пусть и поджаренное южным солнцем. Волосы, не убранные под повязку, рассыпались лохматой стрижкой до середины шеи и совсем выгорели белым. Стереотипная северная внешность. — Да. Но дома у меня нет. Я… Так. Ошиваюсь. Звучало грустно. В башке Ллойд явственно рисовал картинки, на которых Айзек говорил «ты выбрал хуёвую работу, чел», приставляя к виску дорогущую пушку. Но Айзек даже в представлениях выглядел расстроенным, беззащитным и болезным. Нет дома, нет прошлого, нет будущего. Только настоящее, в котором тебе продырявили плечо. Хуже всего, что у Ллойда никаких доказательств, будто Айзек и человек из «Гранд-плаза» — один и тот же. Лишь догадки из-за собственной злости. Он просто так думал — это легче, чем пойти против цели и искать иголочку в стоге сена. Поэтому все страхи беспочвенны, доводы без подкреплений, а пить он больше не собирался и рискнул остаться с ними наедине. Да и тело у Айзека на первый взгляд обычное. Ллойд не нашёлся в разговоре. Терпеливо ждал, пока Айзек начнёт пиздеть дальше. Краем глаза замечал, что пялился он именно на кибернетическую руку; без интереса, но с пониманием. — Чего? — дёрнулся Ллойд, и дёрнул плечом, словно обжёгся. — Проблемы с моей рукой? Айзек задумался. Прикусил фильтр. Пальма на фоне совсем не плавно перетекала синими. — Это не гражданский образец, — сказал, наконец, когда деталь уже ускользнула. — Ваша… — Да можно и на «ты», — резко перебил Ллойд, отчего-то встревоженный сильнее, чем в самом начале их знакомства. Он до сих пор знать не знал, что за хрень приварили к его телу. Рука не снималась и была будто вживлена в лопатку — и работала совсем как настоящая. Айзек немного стушевался: — Окей. Злое стечение обстоятельств: Ллойд проходил через десятки людей, руку прятал и выставлял напоказ, но на такое нескромное утверждение нарвался лишь в баре. В неизвестном центральном баре, пошлом и некрасивом, после убийства какого-то дебила; голова пошла кругом, Ллойда развезло, он стал раздражённым. — Чувак, откуда ты вообще это знаешь? Ну, Айзек имел право оставаться кем угодно, кем он там был. Наёмником, охранником, случайным психом с мечом. Это Ллойд мимикрировал, переключаясь от бомжа до олигарха и сочиняя вещи, о которых не мог знать. Айзек также мог сочинить любую хуйню, а Ллойд поверить. Но он скривил губы в неопределённом жесте, совершенно спокойно выдохнул: — Я ветеран. Ллойд не ответил. Ему было всё равно. Айзек не замолк — видимо, это болезненные вещи, которые невозможно держать в себе: — У меня нет ног, — ноги у него есть. Под брюками не видно, что за ноги, но Ллойд видел его в полный рост. — Тогда армии были очень нужны калеки вроде меня, для всех этих испытаний, и я подписал второй блядский контракт в своей жизни. Он говорил слишком много — прорвало, как шлёпнувшийся об асфальт пакет молока. — Ага, — Ллойд пялился на подожжённую сигарету в пластиковых пальцах и не решался затянуться. Разговор горчил хуже самого крепкого табака. — Скажи ещё, что заставили. — Заставили. — И выглядел ты всегда как блядь? — Поверь, с лысой черепушкой моё лицо мало изменится. Если долго вглядываться Айзеку в морду, можно почувствовать жалость. Он старел. И совсем не смотрелся в форме и берете. По крайней мере, в чужом представлении. Голос не дрожал, когда Ллойд хамил. Жалости не было. Айзек почему-то закинул на стойку раненую руку и сжался, из-за боли или обиды. Жест ускользнул от полупьяного Ллойда — он и не думал обращать внимание на язык тела в такой обстановке. Всё это оставило очень неприятное послевкусие, но больше никакие мысли не посещали Ллойда. Айзек не излучал опасность, Айзек её к себе притягивал. Алкоголь разошёлся по телу только сейчас. Ллойд понял — пора заканчивать этот цирк и валить; он докурил и потянулся к чужой пепельнице, чтобы затушить окурок. — Ладно, я погорячился. Извиняюсь. — Болезненная тема? — Да. — Тогда и я извиняюсь. У Ллойда не было никаких объяснений. Он вытянул из кошелька бумажную купюру, придавил её пустой стопкой и сполз со стула. Прошёл достаточно, пока Айзек не окликнул: — Я мог бы тебя подвезти. Это какой-то отчаянный и совершенно ненужный пацифизм, думал Ллойд. Он не любил сажать кого-то чужого в свою машину, особенно пьяного, особенно хамоватого. Но если судьба-чертовка намекала на смерть — Ллойд был готов принять её с честью. Ничего не стоило вывезти его за черту города, стукнуть по башке и добить в пустыне. Ничего не стоило и подкинуть до дома. Айзеку, у которого в стакане лимонная водичка, ничего не стоило сесть за руль (сделать выбор). Ллойд мог бесконечно долго ловить такси или ждать заказанное. Так что он кивнул на выход, чувствуя себя не пацифистом, но каким-то ебанутым фаталистом. А удача и судьба не всегда уживались, однако делали исключения.***
У Айзека спортивная машина с местными номерами. Низкая, двухдверная. Чёрная резвая лошадка с круглыми фарами. Не новая. Двадцатилетка с подгнившими порогами, но, чёрт, — охуенная тачка! Это привело Ллойда в наивный восторг, прокатиться на своей детской мечте. Пусть не такой сильный, как бывает у детей, но ощущение приключения накладывалось на паршивое состояние. Адреналин, драйв, неизвестность, опасная жизнь за спиной. Айзек нажал кнопку на брелке; машина с небольшим промедлением отозвалась, мигнув фарами и пискнув сигнализацией. В салоне пахло теми же сигаретами с ментолом (из узкого подстаканника торчала ввинченная туда пачка). На зеркале висел брелок в виде катаны. Руль обшит хорошей крепкой кожей. Всё здесь намекало, что тачка принадлежала Айзеку, а не кому-то ещё. Доверял, сажал к себе в машину. И Ллойд доверился, сел к прямому конкуренту. Врагу. Убийце. Его роль приоткрылась, но по-прежнему находилась в тени. Он всадил ему клинок в плечо. Факт, столь же важный сегодня, как смерть Курта Валентайна. Что мешало Айзеку ответить тем же? У них, размышлял Ллойд, записывая в заметки на телефоне номер и марку, тысячи шансов порубить друг друга. Ист-сайд большой. Никто не хватится о пропаже некого наёмника. Никому не надо искать труп наёмника. Эл просто смотается, отчитываясь затем о ликвидации. Дэвон поплачет о деньгах, которые не взыщешь с мёртвого, да найдёт кого-то ещё. Айзек, в отличие от Ллойда, не излучал беспокойства. Он сел, завёл машину — и автоматически включилась магнитола. Модная музыка, под которую приятно гонять по дорогам, — Айзек из этих? Возникало много ощущений и мыслей, от детских и наивных, до совсем тревожных и жестоких. Ллойд в них плавал, стараясь оставаться с трезвой головой. Насколько оно возможно, естественно. — Куда тебя подвезти? — спокойно спросил Айзек. Ни раздражения, ни жалости. — Сансет роуд, — Ллойд отвечал наугад, называя не самую близкую к гостинице улицу. Не к чему кому-то знать его местонахождение. Они поехали. Молча. — Знаешь, у тебя приметная тачка. Первая фраза была за Ллойдом. Он пялился на жёлто-рыжие огни фонарей, вслушивался в бубнящую мелодию трека в динамиках. Голове на подголовнике хорошо и комфортно. Айзек развернулся, выехав с парковки клуба, и управлялся только левой рукой, правую не убирая с ручки. Хмурился от боли, когда скорости приходилось переключать. Ллойд бы посмеялся, да не в таком положении. — Чем же? Это Ист-сайд, друг мой. — Твои привычки, — он кивнул на едва качающийся брелок. — Куришь ментоловые. Увлекаешься холодным оружием. Гонки любишь. Риск. Деньги. — Ты не найдёшь в Ист-сайде человека, который не увлекался бы этим. — Справедливо. Они ехали по центру, не поворачивая ни в какие закоулки и не объезжая пробок. Ллойд сидел в телефоне: лениво отвечал на ночные сообщения Китона и иногда открывал навигатор, проследить маршрут. Может, настроив себя негативно, подсознательно хотел влипнуть в дерьмо. Но нет. Центральное шоссе, ночные пробки, духота и неприятная, долбящая по ушам, музыка. Настроение упало: никакого драйва, ноль адреналина. Без соперничества, без мести. Айзек словно привык, что его постоянно тыкают ножами, и больше не хотел войны. Или устраивал войну где-то глубоко внутри себя. Или, блять, даже не подозревал, что вёз человека, который ударил его в плечо какие-то ссаные часы назад. Больше всего Ллойду хотелось расслабиться и отдохнуть от своей персональной войны. — Хочешь о чём-нибудь поговорить? Высокие манеры. — Нет. Тогда Айзек сделал музыку погромче и ускорился. Ллойд наблюдал, как он вёл. Как двигались ноги, которых по рассказу нет. Механика требовала работы ногами. Особенно в пробке, где сцепление нужно держать постоянно; но они ни разу не заглохли и на светофорах трогались резво, оставляя зевак позади. Так странно всё это. К нему что, приварены такие же новейшие протезы? И к позвоночнику прикручена пластина? Он тот самый киборг? Это гражданское тело? Вопросы эти лучше оставлять без ответа. Сансет роуд не так далеко, как почему-то Ллойду представлялось. Айзек не стал заезжать во дворы или на магазинные парковки, а остановился на одноимённой остановке. — Я Айзек, кстати. Он представился второй раз, но сам этого не знал. Ллойд замер с телефоном в руке и механическим движением нажал на кнопку блокировки: на экране горело «03:49». Что, в принципе, заметно и так. Светало. Воздух совсем остыл, стал свеж и будто бы осязаем. Мимо неслись ночные гонщики. Скоро утро. То самое утро, понятное для каждого человека. Будильник, быстрый завтрак и дорога до работы. — Угости сигареткой ещё раз, Айзек. Айзек бесцеремонно вынул из подстаканника ту самую пачку, проверил на наличие сигарет и протянул Ллойду. — Забирай. Ллойд сам отщёлкнул замок на двери и быстро вышел. Прохладный воздух прошёлся по коже. Но — да — его опять остановили. Тогда, когда надо бежать (не оглядываясь). — Так кто ты, таинственный незнакомец? — Айзек нагнулся над рулём, чтобы со своего места увидеть Ллойда, и устало улыбался. Ллойдов в Империи много. Ллойд — имя популярное. И он даже не соврёт, если сократит имя до «Эл». Его куратор вполне могла оказаться какой-нибудь Ллойд. Кто-то спал на лавке за спиной, свесив ногу. По крайней полосе, объезжая машину Айзека, проползла автоцистерна. Мигала аварийка. Ллойд стоял с закинутой на дверь рукой — был готов дверью хлопнуть и не встречаться с Айзеком никогда больше. Удивительно красивое утро. — Я Ллойд. И он с чистой совестью захлопнул дверь, оставляя Айзека думать что угодно. Айзек, видимо, не стал долго думать: едва Ллойд обогнул спящего на остановке бомжа, за спиной послышалось шуршание колёс и рёв разгоняющегося двигателя. Обернувшись, можно было увидеть, как чёрная спортивная тачка вмешивалась в разноцветный поток.