***
В новой гостинице не было красивых видов из окон. Там вообще не было вида, по сути, лишь обшарпанные бетонные дома, висящие на перилах стиранные тряпки, помойка на заднем дворе и оживлённая южная улица с другой стороны. Воняло жареным, пылью, всё это залетало в открытое окно, а старый вентилятор разгонял по номеру. По побитой дороге сновали торгаши на скутерах, таксисты, гнилые пикапы — шумно, грязно, жарко. Ллойд ненадолго подумал, будто вернулся в Пёсий Яр. Но то всего лишь прибрежные районы, отдалённые от центра, и выглядели они всё равно побогаче родных краёв. Проснулся он только к полудню, не чувствуя себя ни на грамм отдохнувшим. Маленький балкончик с кривой ковкой выходил на ту самую улицу. Годился не больше, чем для сушки шмотья и курения, однако Ллойд завис. Вглядывался в прохожих без определённой цели, да и с третьего этажа лиц не разобрать. А воображение рисовало, как сквозь толпы смуглых южан протискивался человек с лохматыми белыми волосами. Это, несомненно, привнесло бы красок. Пачку, подаренную Айзеком, Ллойд так и не попользовал. Не решился, не любил ментоловые. Её он нашёл в кармане только сейчас. Повертел в руках, открыл. Свободно болтались три сигареты, а на внутренней стороне крышки подписан номер с подмигивающей рожицей. Смешно или не очень. Уникальный, блять, способ знакомиться. Просто ювелирный. Ллойд оценил оригинальность, но не оценил, что это Айзек. Если не совпадение — то хорошая игра. Через дорогу пыхтела тесная полуоткрытая жральня, увешанная цветастыми коврами. Из пыльных колонок, стоящих у входа, пердела музыка с барабанами и жёваными словами на иностранном. Ллойд не стал выбирать место получше, здесь всё примерно одинаково; вечером, не получив от Эл ничего нового, он пошёл есть. В столовой было шумно. Заняты все столики (всего их четыре), на бордовом расшитом топчане восседала компашка местных с золотыми зубами. Ллойд зашёл, сделал заказ, заплатив сразу, и не представлял, чью роль сыграть на этот раз: парня с Кудака, мажорчика или опасного бандюгана. Не оставаться собой. Не забываться. Он залез на топчан, скидывая тапки, и завёл разговор с теми самыми местными. Сначала просто в духе «привет, я тут проездом, чё как» — затем глубже и интереснее. Ллойд знал диалект, это прибавило доверия в чужих глазах. — У нас здесь нет работы, — говорил старший из компании, бородатый и с головы до ног закутанный в халат, — последнюю китобойню продали. Принесли тарелку рассыпчатого плова, плошку с водой и чай. Ллойд обмыл руки и зачерпнул горсть. Над головой лениво крутился нерабочий вентилятор, на лопастях висели заполненные липучки для мух. Пахло пригоревшим жиром и чужими телами. Будь он настоящим мажором, Ллойд бы смутился, но он так жил большую часть жизни. И черпать еду рукой, пусть и искусственной, привычнее. — Я приехал не за этим, — плов не ужасный, но сухой. — Я ищу человека. Новый образ нарисовался сам собой. Теперь уже не парень с Кудака ел плов руками, а некто с центра Ист-сайда. Загадочный, немного легкомысленный, лёгкий на подъём; отпрыск мажора, приехавший мстить. Он может завалиться в первую забегаловку и сесть к местным. Он может стрелять глазками, влиться к кому угодно. Он охуенный. — Рич знает всё про всех, — сидящий внизу, помоложе и похитрее, вскинул палец. Борода в халате строго на него посмотрел. Но шнырь не унялся: — Тебе задолжали? — Не совсем. — Украли что? — Нет, — Ллойд отряхнул протез от налипшего риса, — это мой бизнес, парни, просто скажите, что за Рич. Старший, тот самый борода, обтёр руки об халат и поднялся. Ллойд сразу понял: ему захотят набить морду, пригрозить или вовсе прирезать — спросил не про того. Но у безымянного мужика мало шансов противостоять человеку с кибернетикой в теле. И ладно так — Ллойд без любых имплантов умел драться с жирными деловыми дядями. — Пойдём поговорим, сынок. Единственное, что огорчало, это недоеденный плов. Жрать хотелось нестерпимо, а возвращаться к компашке он не планировал. Ллойда завели на задний двор, солнечную сторону. Солнце жарило в полную силу, здесь Ллойд ощутил промокшую на спине и под левой рукой футболку. Не от страха. Не от предвкушения драки. Просто в Лагуне-гринс, этом старом районе, пиздецки душно. Борода помялся, перекручивая перстни на толстых пальцах. — Твоя рука, — в конце концов он коротким кивком указал в сторону, — тебе не просто нужен какой-то человек. — Оставим это на моей совести, — Ллойд зачем-то согнул правую руку в локте и повертел кистью. Показывал. — Мне есть, чем заплатить. Он уже не мог отделаться от мысли, будто Айзек в жизни появился просто так. Подобных совпадений не бывает. — Кто ты? — настороженно спросил борода, услышав про деньги. По глазам было видно — интересовался этим с самого начала. — Ты со стороны Кольта? Римсона? Файков? — Нет, — легко и просто спиздел, — сам на себя. Борода недобро оскалился, ничего не отвечая. Ллойда весь этот допрос раздражал, как и стоять спиной к солнцу, посреди помойки и навешанных на забор кухонных полотенец. — Кто Рич, мужик? Просто ответь. — Стоит перед тобой, — Рич бы развёл руками, да рядом стена. — Я знаю, кто может тебя интересовать. Я не знаю тебя. — Какая сумма поможет меня узнать? Рич почесал густую чёрную бороду, залез ладонью под бандану на голове и почесал там. Жильё всё равно оплачивал Дэвон, жрачка в подобных забегаловках не такая дорогая, а обойтись без гостиничного интернета Ллойд всегда мог. Сорить деньгами, как и погнаться за неизвестным наёмником, в планы никогда не входило. Но Эл сама сказала, что Ллойду позволено вносить корректировки. «Ты вольная птица, пока выполняешь всё идеально», — вспоминались её слова, не значащие ничего конкретного. В этом можно найти утешение, но не более. — Десятка, может, — Рич сразу смягчился, поймав заёб на деньги, и вёл себя уже более дружелюбно. — Без всяких гарантий. Я тебе не мафия. Ллойд достал сложенную пачку денег из кармана, протянул Ричу положенную десятку. Тот её покрутил, помял, посмотрел на солнце — и быстро припрятал куда-то под халат. Хотелось легкомысленно откинуться плечом на стенку и закурить, но спускать местного вахтёра никак нельзя. У Ллойда было достаточно сведений, чтобы найти Айзека через полицию, но недостаточно связей. Мафия не имеет связей с полицейскими, кроме денежных, а это уже вопросы не к нему. Да и если бы полиция работала на права честных граждан, юг был бы более приветлив и, конечно, не кормил своей землёй воров и коррупционеров. Он ожидал, что Рич скажет «да, видел такую машину, крутился здесь недавно» или «нет, понятия не имею, спасибо за десятку». Он ожидал, что Рич просто убежит. Рич достал телефон, старый, с кнопками, набрал номер и, отойдя в сторонку, в приказном тоне диктовал кому-то на том конце. Ллойд не вслушивался, но половину слов не понимал. Это была смесь восточного и южного диалектов, приправленная руганью. Некрасивый шипящий язык. С кем бы Рич ни говорил, отношения у них были натянутые, нервные и рабочие — бизнес шёл. Затем Рич подозвал Ллойда и продиктовал человеку в телефоне оба номера: и авто, и телефонный. — Подойди ко мне ближе к ночи, — выдохнув, Рич скинул звонок. — Я буду здесь.***
Ночью не стало тише. Где-то недалеко играли свадьбу (может, даже, в ближайшем дворе), стучали в барабаны, орали, крутили местную музыку. Ллойд знал, что продолжится это до утра, а оттого с гостиницы вышел заранее раздражённый. Ричу ничего не стоило его наебать, но Рич очевидно думал — с Ллойдом шутить плохо. На юге, не изображённом на буклетиках, к технологиям относились настороженно. Кибернетику воспринимали исключительно как военные дела или дела людей богатых — а с богатыми лучше сотрудничать. И силуэт Рича, восседающего на топчане, Ллойд увидел едва перебежал дорогу. Пердящие колонки убрали внутрь, с правой стороны опустили пёструю красную занавеску — условный знак «закрыто». В маленьком закутке остался официант, принимающий днём заказы, да гремели на кухне. Рич поднял голову и жестом пригласил присесть. На столе уже стоял чайник, стопки и… Старый ноутбук. Ллойд сел. Сразу налил себе чай. Рич окликнул официанта, чтобы тот смылся куда-нибудь на кухню. Теперь они остались одни: с пыльным вентилятором над головами, стрёкотом сверчков и жужжащей рядом мухой. — Ты уверен в том, что не опоздал? — плавным движением Рич поднял свою стопку, поднёс ко рту, подул. Взял вторую стопку, перелил содержимое с приличной высоты. Чай пенился. Хороший чай. А разговоры загадками Ллойду не нравились. — Не нагнетай. — Да я не нагнетаю, — улыбался Рич в усы, — машина твоя записана на мёртвого человека. Он нагнулся, чтобы что-то накликать мышью, и развернул ноутбук экраном к Ллойду. Открыта фотография монитора, на мониторе невзрачная страница — база данных. Марка, модель, все нужные номера, владелец. Ллойд быстро пробежался взглядом по ненужным ему данным, зацепился за имя. Первый звоночек беспокойства (недопонимания, злости, раздражения — не различить) звякнул именно в этот момент. Айзек Алан Юнассон — это охуенное имя, Ллойд не изменил мнения. Он сфотографировал экран, как бы нелепо это ни выглядело, на свой телефон. Потом Рич снова развернул ноут, переключил картинку на такую же фотографию монитора. Скан военного билета. Молодой Айзек, побритый под ноль, числился одним из оперативников одной из ЧВК. И — ожидаемо — на последней фотографии красовалось свидетельство о смерти. Поддельное или же нет, на бумаге Айзек умер в возрасте двадцати семи, где-то на востоке, в самый разгар начавшейся войны. Человек, переигравший свою смерть, пошёл по пути мести. Знакомо. Пиздец знакомо. Ллойд даже не думал, что им придётся столкнуться. Ллойду это дало ответы на все поставленные вопросы, кроме главных. Какую роль в деле играли Джефферсон, Кольт и Курт Валентайн. И Рич, кажется, нашёл ответы, перестав видеть в Ллойде угрозу. Бывшего солдата ЧВК искать мог кто угодно. Он забрал ноутбук к себе и отхлебнул вспенившийся тягучий чай; Ллойд свой даже не попробовал. Кого вообще сейчас ебал чай? Никто ещё не умел воскрешать людей. Айзек не был просто солдатом, просто человеком, просто охранником из борделя. — Я закурю? Айзек захотел поиграться в мёртвого мстителя. — Пепельница у официанта, — равнялось это словам «не возражаю». Ллойд зажёг сигарету, закашлялся и пошёл за пепельницей. Если Айзек был тем, за кем Ллойд охотился, то он жалел, что не прикончил его в борделе. Или хотя бы не отрубил руку. «Око за око» и прочие блядские законы — злость разгорелась внутри неприятной горечью. Из-за него Ллойд торчал в ёбаном Ист-сайде, чтобы вырезать очередного идиота. Из-за него загорелся идеей мести. Из-за него стал калекой. Ллойду удобно спихивать проблемы на кого-то другого. Он всё ещё не мог пройти стадию гнева. — Ты видел здесь эту машину? — но сохранил спокойный твёрдый голос, не срываясь на возмущения. Этого никому знать не надо. Рич побледнел. — Видел, — быстро протараторил, — вижу. Обычно на Айленде. Айленд — это улица. Ллойд пока не представлял, что за улица, но запомнил название, и очень хотел наведаться туда как можно скорее. Они явно шли по одному пути. И если Айзек опередит — стреляй, принцесса. Ллойд докурил, затушил сигарету, залпом выпил противный травяной чай. Рич едко пялился, ожидая чаевые, но общаться с ним больше не хотелось. А плов здесь готовили паршиво. — Благодарю за сотрудничество. Свадьба не затихала ни на минуту. Ллойд вышел, спешно удаляясь в сторону набережной, ещё раз перекурить и организовать мысли. Эл до сих пор сидела в центре, закрывая некоторые вопросы, и это промедление ужасно пугало. Счёт шёл не на дни — на часы. Машину Айзека видели где-то на районе, Айзек преследовал шёлковую ниточку и также чистил ряды Кольта. Если Ллойд опоздает… За этим может последовать что угодно. Если шли за головой Ллойда, он хотел честного боя. Набережная показалась совсем скоро, или Ллойд это надумал, быстро шагая навстречу толпам и огибая опаздывающих в стойла коз. Пенистые волны прибивали к берегу кучи мусора, рыбаки на обшарпанных залатанных лодках сматывали сети по колено в воде. В воздухе кислый запах йода и гниющей рыбы. Чайки кружились над головой, загаживали без того засранную пристань; Ллойд ненадолго остановился понаблюдать, а затем пошёл дальше. Недалеко, на столбе, красным пятном выделялась прибитая коробка телефона-автомата и пара человек рядом. Айзек мог ошибиться, а мог специально дать свой номер — и если звонить, чтобы проверить, то только с автомата. Ллойд ощущал себя ебаным авантюристом, когда подошёл к телефону, вставая в очередь. Две монеты провалились в автомат со звоном. Плечом Ллойд зажал трубку и достал свой телефон, чтобы посмотреть номер. Наверное, выглядело нелепо со стороны. Люди, стоявшие за спиной, не имели мобильников (денег на счету). Раздавались гудки. Один, второй, десятый; недовольный шёпот за спиной, жалость о потраченных монетах и злость. Теперь Ллойд чувствовал себя тупым потому что, на самом деле, и не ожидал ничего другого. Нахуя Айзеку отвечать на телефон? Нахуя давать личный номер? Это безрассудно и небезопасно, примерно как развозить потенциальных преступников на личном авто. У Айзека наверняка был план, но Ллойд его не понимал. Он повесил трубку, так ничего и не дождавшись, быстро ушёл с нечитаемой мордой. Мужик, стоявший за спиной, обернулся вслед. Запоздало Ллойд подумал, что лучше бы потратил две бронзовых монетки на звонок Эл. Свадьбу в номере было слышно не так хорошо, как казалось ранее. Ллойд вообще её практически не слышал даже с учётом открытого окна. Вентилятор работал шумно, болтовня по телеку заглушала практически все звуки, кроме гудков машин. Он лежал лицом в пыльное, нестиранное покрывало и наслаждался приятным тянущим чувством в позвоночнике. Его позвоночник стал выносливее, крепче и жёстче, но по-прежнему умел уставать. Полузабытое ощущение, какое бывает после дня на ногах, Ллойд смаковал как дорогие сигареты. Не хватало лёгкой боли в ногах для полной картины. Потом он перевернулся на спину. На белом потолке чернели разводы плесени. Это плохая гостиница. Здесь проблемы с горячей водой, чистотой и канализацией. Здесь воняло в ванной и воняло под окнами на улице. Здесь… Очень по-домашнему. Привыкший к подобным условиям, Ллойд чувствовал некую ностальгию по детству. Юг никуда не делся. И он ещё понимал себя. За что мог бороться, ради чего жить. История рождалась на глазах — не легенда на один раз, как парень из Кудака или человек в пловной — а его личная история. Он был готов встретить человека из темноты ещё раз. Звонить тому день и ночь, опросить всех владельцев забегаловок, достать из-под земли, воскресить и пришить ноги. Айзек он или нет, добрый или хороший, — это история, ради которой Ллойд здесь. Это паранойя, это отчаяние, это сломанное в мафиозной заднице детство. В больнице Ллойд много тренировался, выжимая из себя все соки, пока не уверил, будто научился видеть в темноте. В больнице он ловил восхищённые взгляды Вайса, Харта, Джерома, младшего и старшего персонала, обычных больных из коридоров — он питался ими, как кактус солнцем. Он приручил этот хитрый меч, слил в одно целое с рукой. Орудие мести или справедливости. Наш бизнес война, и бизнес идёт хорошо. Отныне и навсегда.***
Утром Эл написала два коротких сообщения: стоимость пушки и место встречи. Ллойд не мог думать ничего, кроме хвалебных од божествам о её приезде. Ночью он заснул без сновидений, не расстилая кровать, и проснулся от телевизора — как раз шли новости с намёком на что-то хорошее. В ванной испуганная мокрица тут же смылась под раковину, едва Ллойд включил свет. Ллойд выглядел плохо, не лучше мерзкой серой мокрицы. Он не узнал собственную морду в зеркале. Из-за недостатка сна под глазами темнели неприятные синяки, борода отросла и усы кололи губу; Ллойд задумчиво почесался, кривя рожи, и взял бритву. Новая легенда — новая внешность. Ллойд, наверное, впервые за несколько лет увидел себя без бороды: он оставил короткие острые бакенбарды, считая это красивым с длинными волосами, но в целом ощущал себя по-новому. Понял, какая охуенная у него линия челюсти и квадратный подбородок, и как легко перевоплотиться, банально сбрив лишнюю шерсть. Стать моложе, привлекательнее — эй, я гость с центра, мне нужно особое внимание! Конечно, особое внимание Ллойду не очень нужно. Но компашка с рыгаловки через дорогу уже может и не узнать. В остальном — по-старому. Мыться пришлось быстро и холодной водой (горячую успели израсходовать за утро, но не успели нагреть), вымывать из волос шампунь — стоя вне душевой, чтобы вода не попадала на тело. Хотелось жрать, и хотелось поскорее покинуть тесный номер со старой, зацарапанной мебелью. Ллойд максимально неприметно оделся, залезая в обрезанные под шорты джинсы, несвежую рубашку — и пряча взгляд под тёмными очками. Руку по старинке пришлось скрыть длинным рукавом. Он не придумал, как себя назвать. Местный доходяга. Городской сумасшедший. Или, в шутку, — киборг-убийца. Почему Мортон бульвар, указанный Эл, звался бульваром — не известно никому. Здесь было на удивление пусто, спокойно, и напрягали лишь стада коз, выпущенные местными на выгул. Здесь было много чайных, Ллойд по дороге насчитал пять практически подряд. Местные за пластмассовыми столиками пили чай со старых чайников, пафосно переливая его с одной стопки в другую. Курили кальян, болтали, кидали проходящим мимо козам сухари и пялились на Ллойда. Здесь встречались и столовые: какие-то совсем плохие, построенные из жестяных листов или песчаника, какие-то — раскрашенные бетонные коробки с решётками на окнах, музыкой и столами на улице. Здесь есть магазины. Это легко определялось по развалу при входе: запакованные в полиэтилен бутылки воды, мешки с крупой, сахаром, мукой. Рядом соседствовали ящики с теми же фруктами или овощами, палатки уличной еды — и рядом бегали наглые козы. Ллойд не знал, почему в Ист-сайде разводили коз, но коз по его мнению было слишком много. В Пёсьем Яре предпочитали птицу. Он чувствовал себя одновременно и дома, и где-то вне. С бедной жизнью в трущобах Ллойд распрощался ещё будучи юношей. Машина Эл стояла в самом конце улицы, под большой финиковой пальмой. Насмерть сгнившее корыто с жёлтыми шашечками на крыше, табличка «занят» на завешанном изнутри стекле водительской двери. Эл женщина изобретательная. Неудивительно, но в салоне оказалось жарче, чем на улице; Эл обмахивалась сложенной газетой. Как только Ллойд сел, она убрала табличку с занавеской и тронулась. — В центре приятнее, согласись, — сказала Эл после условных приветствий и да, нельзя было не согласиться. Центр и остальная часть Ист-сайда — как два разных мира. — Я привык, — Ллойд пожал плечами, — единственное, нахуя им козы? — Козы — это валюта. — Ну, я догадывался. Как птица у нас. — Ага, да. Шерсть, мясо, молоко; за десять голов можно купить мелкую технику, за сто жениться. — На сколько голов оцениваешь ствол? — посмеялся Ллойд, подкладывая согнутые руки под голову. Эл посмотрела по сторонам: на чайные, их посетителей и, конечно, бегущую мимо козу. — Соберёшь всех в округе — и я полностью твоя. Ну, Ллойд уже знал, что пистолет Эл оценила в тысячу вечнозелёных — это весь бюджет Ллойда, выданный ему на дело. Но Ллойд умел тырить кошельки, вскрывать замки и угрожать, так что не беспокоился за деньги. Деньги приходят и уходят. В Ист-сайде об этом знал каждый. В Лагуне-гринс человек Кольта купил китобойню, а китобойня хорошо здесь всех кормила. Но человек Кольта сократил многих местных, устраивая на работу пешек-последователей. Бизнес креп, производство увеличивалось, поставки росли, качество продукта улучшалось — но не зарплата, и не условия труда для старых работников. В итоге кучка местных осталась лишь на бойнях, а другие кучки проматывали дни на улице. Какой нехороший этот человек, Джейд Бриз, с иронией думал Ллойд. Про китобойню он узнал ещё до Эл, а что всё обстояло настолько плохо, услышал сейчас. Он не хотел становиться каким-то вершителем справедливости, уничтожителем грязных бизнесменов и всемирным героем — он сам бизнесменом был. И башка Джейда Бриза — непосредственно этот бизнес. На роль некого супергероя подходил Айзек. Беленький и пушистый воин из темноты. Недоделанный пацифист на дорогой тачке — он вообще знал, как его корыто загрязняет воздух? Ллойд думал о нём со злостью и какой-то неприятной тоской. Всё напоминало извилистую горную дорогу: вверх-вниз, оборот, затухание, оборот — где-то должна начаться вспышка. Эл ехала по неплохой новой дороге вдоль набережной. С открытыми окнами на полном ходу ехать очень шумно, и ей приходилось кричать, чтобы Ллойд слышал. Ллойд полусидел-полулежал, подставив лицо ветру, лениво слушал про распорядок дня Джейда Бриза и просто отдыхал. Джейд Бриз жил в элитном посёлке, который нельзя отнести ни к Лагуне-гринс, ни, словно, к самому Ист-сайду. Он располагался между городом и пустыней, белел фасадами хороших больших домов, искрился бассейнами, неприветливо закрывался от посторонних глаз высоченными заборами; Ллойд смог это увидеть, когда они спускались с горки. — Придётся тебе попотеть, — с неопределённой ехидной интонацией говорила Эл, — в борделях он не сидит, только передвигается по югу. Послезавтра должен прибыть сюда. — Я должен застрелить его на улице? Ллойда забавляло, как спокойно они это воспринимали. Простой будничный диалог. — Да. Так будет удобнее всего. — А охрана? — Один-два человека. Заезжать непосредственно в поселение Эл не стала, а проехала чуть дальше, свернув с хорошей дороги, и, вновь забравшись на пригорок, остановилась на смотровой площадке. Ллойд заметил, как плохо ползла машина в гору, будто была чем-то нагружена. Они подошли к краю. Издалека дома выглядели как разбросанный конструктор. Попутно Эл рассказывала, где удобнее будет заехать, где непосредственно дом Бриза, куда валить и в какую сторону потом ехать. Не считая прибрежной дороги (которая уходила в противоположную от Ист-сайда сторону) и коттеджей, ловить здесь нечего. Глухая жаркая пустыня в окружении гор, вся поросшая сухими кустами. Люди строили себе дома для отпуска. Жить постоянно здесь нереально. У Ллойда оставались дни, чтобы попробовать обыграть Айзека, если Рич из пловной не обманул. Бриз должен появиться не ранее, чем послезавтра. За это время можно успеть замолить грехи, продать душу или себя. Потом они поехали обратно вниз, свернули налево и двинулись по песчаной колее. — Ист-сайд — это как оазис посреди пустыни, — неожиданно выдала Эл. — Где-то цветёт и пахнет, где-то гниёт и жухнет. И в остальном — пески-пески-пески. Здесь могли встречаться кочевники со стадами верблюдов, могли встречаться маленькие самостоятельные поселения в палатках, а могли прятать тела. Никто не сможет перерыть километры песков. Бескрайнее море с одной стороны, песок и жара с другой. Ллойд считал контраст этого города романтичным: он думал, что все, кто ехал сюда с разных концов Империи, могли считать так же. Это помогало не зачерстветь окончательно. Эл вскоре остановилась, вышла из машины и открыла багажник. — Иди сюда, — громко позвала. Ллойд вышел. Горячий белый песок затёк в тапки, солнце ударило в затылок — в пустыне жара воспринималась острее. Он застал Эл с незажжённой сигаретой в зубах (второй раз за всё их знакомство Эл курила). А багажник забит спелыми зелёными арбузами под самую дверцу. — Стесняюсь спросить, — Ллойд, признаться, крайне удивился, — а зачем? — Во-первых, у тебя должна быть зажигалка. Во-вторых, я не нашла, где взять бутылки. Здесь дошло, что они собрались стрелять по арбузам — арбузы на юге достать проще, чем стеклотару. Ллойд порылся в карманах, передал Эл зажигалку и помог разгрузиться. Всего получилось шесть или семь крупных арбузов. — У меня не было времени протестировать оружие, — на дне багажника лежал забитый грязью и опилками ковёр. Эл его подняла и вытянула из угла прямоугольный кейс с отделкой. — Поэтому увидишь всё сам. — Удиви меня, — но Эл уже удивила. В кейсе лежал пистолет с затёртым кислотой номером на стволе, отдельно глушитель и отдельно магазин. Всё на бархатной изумрудной подложке с гравировкой имперской армии; маленький семейный бизнес Эл по продаже войны шёл хорошо, она не врала. Ллойд поставил один из арбузов в нескольких метрах от машины. — Значит, издалека палить идея хуёвая, — бубнила Эл, зажимая зубами сигарету. — Надо прямо в жбан. Ты понимаешь, я уверена. Попутно она вставила магазин и прикрутила глушитель, быстрыми и умелыми движениями, словно обращалась с огнестрельным оружием каждый день. Ллойда Эл удивляла всё больше и больше с каждым днём. Она знала себя, свою легенду, и могла этим гордиться. — Если будет охрана, а она будет, то начать с охраны. Арбуз сочно разлетелся в красные ошмётки, забрызгав песок. Эл не тратила время на прицеливание — она просто направила руку и выстрелила. Потом передала пистолет Ллойду, понесла следующий плод. Он давно не стрелял, но проводил всю юность в единственном в городе тире, расстреливая картонные мишени. Рука (обе правые руки) подзабыла тяжесть оружия, однако тело помнило, глаз намётан — картонный силуэт, арбуз, башка Бриза — Ллойд знал, что сможет выстрелить. Какая разница? Скорее всего, Ллойд не смотрелся так же эффектно, как Эл. Несмотря на это, прицелился и выстрелил он чётко в арбуз, пусть и без пафоса. Отдача прошлась по искусственной плоти слабой вибрацией, никак не действуя на остальное тело. — Выглядишь мощно, конечно, — похвалила Эл тоном заботливой матушки, туша окурок о пепельницу в машине. — Всё не могу насмотреться на твою руку. — Охуенная рука, — Ллойд поймал горделивое настроение, — почти не почувствовал. Эл могла знать, что такие руки прикручивали на солдат в армии, сомнений не возникало. Айзек знал — Айзек посмел это заявить. Теперь и Ллойд догадывался, откуда росли ноги у этого бизнеса. Они стреляли по арбузам с разного расстояния и из разных положений: песок весь оказался покрыт красноватой мякотью, косточками и соком. Последний арбуз Эл оставила. Разделала его ножом прямо на капоте и отрезала каждому по здоровенному куску. Ллойд не мог вспомнить, когда последний раз ел нормальную еду.***
— Выкинь меня на Айленде. Пока ехали до города, Ллойд пробовал на вкус разные отмазки. Сводилось всё к жратве: хорошо кормят, вкусный чай, чисто и без крыс (коз) под ногами. Он посмотрел на карте панораму улицы, но увидел лишь несколько мест с едой, а в остальном — обнесённые бетонным забором дворы. Несколько невзрачных мест могли сыграть на легенду, если Эл не разбиралась в этом участке Ист-сайда лучше его. — Уверен? — справедливо переспросила она, и Ллойд справедливо напрягся. — Мне понравилось там обедать. Эл пожала плечами, это хорошо. Без глупых допросов с пристрастием. На улице отдала кейс, перед этим завернув его в ковёр. Ковёр, как оказалось, был больше, чем Ллойд себе это представлял. Там же Ллойд понял, заваливая груз на плечо: высадиться на Айленде — идея хуёвая. Айленд — тихая улица. Нет ни коз под ногами, ни распивающих чай джентльменов. Редкие выходящие со дворов люди, да тихая музыка где-то вдалеке. Вдоль заборов встречались припаркованные машины, прикрытые сверху коврами и нет, и Ллойд невольно всматривался в очертания скрытых от солнца авто. Среди них могла оказаться тележка Айзека. Если будет так — Ллойд даже не представлял, что ему делать. Разбить окно? Пнуть колесо? Вскрыть? Угнать? Ждать до самого утра? И, возможно, если шнырь Рич напиздел, то станет проще жить, как бы Ллойд не хотел мыслить иначе. Он шёл медленно, прислушиваясь к каждому звуку. Дома здесь стояли совсем близко друг к другу. Иногда казалось, что некрасивые потрескавшиеся стены неумолимо сдавливали с двух сторон, а бежать тут некуда: длинная дорожка, тупик, поворот. Похоже на жизнь. Убогая метафора. В конце улицы коробкой возвышалась пятиэтажная гостиница, самое свежее здание среди остальных, и здесь Ллойд притормозил. Нет удобного предлога, под которым можно спокойно зайти во двор. Нет и легенды, с которой обращаться к администратору. Что-то просто заставило остановиться и рассмотреть затёртую вывеску на заборе, словно за ним крылись ответы на все вопросы человечества. Выслеживать наёмника дело такое же неблагодарное и опасное, как вырезать кольтовский клан. Где-то рядом находилась истина, которую Ллойд не мог рассмотреть за железными воротами гостиницы. Топтаться здесь со сраным ковром на плече — привлекать ненужное внимание. Иногда Ллойд жалел, что побоялся разобраться с Айзеком в баре или после бара. Признаваться в подобных грехах он не любил — никто не хотел прогибаться под слабость. И причин жалеть о чём-либо накопилось достаточно за целую жизнь. Но всё это, по обыкновению, значило решительное нихуя и никуда не двигалось.