Последний Город Кошмаров

Я помню, как родные нас называли «Безумной Четвёркой». Помню наши безмятежные дни. Да, мы не творили ничего разумного, доброго или вечного, но, с другой стороны, мы никому никогда не вредили. Каждый день в этом Проклятом Городе я спрашиваю себя: что же такого страшного мы совершили, чтобы заслужить подобное наказание? Неужели наивность так жестоко теперь карается? Или нам просто не повезло? Не то время, не то место? Сначала я чувствовала, как Они крадутся где-то незримо, подступая изнутри к моему разуму. Как испытывают нас на прочность, изучают, чтобы потом травить страхом, наслаждаясь его вкусом в наших рассудках. Я думала, что это самое страшное. Позже я увидела мёртвое лицо лучшей подруги, лежащей на камнях Стамбула. Оно впечаталось в мою память, словно раскалённое клеймо. Казалось, часть моего сердца тогда вырвали из груди. Я была уверена, что большего горя уже не испытаю. Уже в самом Городе, пять острых, как бритва, когтей Гуля распороли мой правый бок, лишь чудом не задев внутренние органы. Истекая кровью в своём укрытии, я думала только о том, как мне больно. Оставив мысли о прошлом, я желала лишь дожить до рассвета, чтобы вернуться в Лавку и продолжить бороться за свою жизнь. Я выжила. Я не сомневалась, что больнее мне уже не будет. Я каждый раз ошибалась. Город и Они будто планомерно меня ломали, каждый на свой лад. Последней каплей должен был стать Алекс. Поднимаясь по лестнице отеля, я наивно верила, что моего присутствия будет достаточно, чтобы воспрепятствовать действию гравитации. Я думала, что найду нужные слова, и в этот раз всё закончится иначе… Удивительно, что сама не рванула следом вниз. В городе нашлись добрые люди, которые успели схватить меня и оттащить от края моё сопротивляющееся тело. Казалось, что я наблюдаю со стороны, находясь где-то в другом месте. Меня скрутили в тёплый кокон пледа и успокаивали, пока моё сознание, наконец, не объединилось с телом и не пришло в голову понимание, что я реву во всё горло, а в это время мне задают какие-то вопросы. — Мисс, прошу Вас, назовите своё имя! — повторял пожилой офицер полиции, терпеливо растирая ледяные ладони девушки в ожидании её реакции. В госпиталь был сделан срочный вызов. Медики всё не появлялись. Лежащему на земле парню уже ничем нельзя было помочь. Однако дрожащая девушка имела все шансы получить помощь и даже провести ночь дома, а не в больничной палате. От неё требовалось лишь вернуться к реальности и ответить на вопросы. Наконец, взгляд девушки остановился на лице собеседника и стал более-менее осмысленным. — Хоуп, я из Чайной Лавки, — прошептала она, подрагивая. Офицер выдохнул с облегчением и ласково погладил девушку по голове. — Мисс Хоуп, вы знали этого человека? — Как можно осторожнее спросил он, однако вопрос вызвал лишь ещё большую дрожь девушки. Плач перешёл в вой. Девушка, всхлипывая, уткнулась лбом в свои колени. — Томас, библиотекарь, — глухо прозвучало сквозь слёзы. Заставить себя ответить что-либо, кроме сухих фактов, Лис не могла. Как можно было соврать и сказать «нет»? Но как можно было сказать «да», если она всё ещё инородный организм в теле города?! Офицер продолжил что-то спрашивать, но девушка снова отключилась от реальности, уткнувшись в колени. Давить на неё офицер не желал, ожидая приезда медиков. Судя по характеру падения, имело место самоубийство. Да и ревущая белугой девушка в глазах офицера едва ли была похожа на убийцу. Особенно если сопоставить её субтильное телосложение с вдвое превосходящим по весу парнем. Наконец, эхо донесло сирену приближающейся кареты скорой помощи. Офицер оживился, попытался привлечь внимание Лис ободряющими обещаниями, однако девушка словно окончательно ушла в себя. Когда бригада медиков бодро приступила к работе, офицеру ничего больше не оставалось, как ещё раз погладить девушку по голове и покинуть её. Неохотно Лис подняла голову и проводила его взглядом. Когда он исчез из поля зрения вместе с дежурными скорой помощи, девушка встала, положила плед на то место, где сидела, и пошла в сторону Чайной Лавки без надежды и чёткого плана действий. «Дойти до Лавки, а потом… сначала дойти. Потом остальное. Простые задачи. Шаг за шагом. Упал, встал, иди дальше. Я измотана, но ещё могу барахтаться!» — думала девушка, сворачивая на центральную улицу. Слёзы непрекращающимся потоком катились по щекам. Лис уже и не пыталась их остановить — рассудок вернулся, и этого было достаточно. Внезапно она почувствовала за спиной движение. Кто-то бежал за ней. Нехорошее предчувствие ледяной змеёй прошло вдоль позвоночника, когда она обернулась. Одновременно с ней этот «кто-то» осторожно, хоть и прерывисто, тронул её локоть. «О, нет! Только не это! Только не ты!» — мысленно завопила она от ужаса. Перед ней стоял Чарли. Не помощник киномеханика Энди, а именно Чарли. Друг детства, лучший друг, воплощённая в одном человеке гавань спокойствия. Тот, кто никогда не лез за словом в карман и всегда знал подход к каждому собеседнику. Там, в прошлой жизни, именно он удержал в своих руках её хрупкий, рассыпающийся рассудок, не оставляя одну ни на минуту во время похорон и после. В голубом комбинезоне работника кинотеатра, взъерошенный, как воробей. На глазах блестели такие же горькие слёзы, как у неё. Будто на той крыше их было трое, а теперь они двое сирот и остались одни в страшном городе. — Лис! — просипел он. Девушка, всхлипнув, бросилась другу на шею. Испытывая стойкое чувство дежавю, он стиснул её в объятиях. Словно не было этого города, не было передышки длиной почти в год, и они не покидали похорон. Но в этот раз Лис незримо изменилась, и в её глазах, в действиях наметилось что-то хрупкое, но сильное, ранее незнакомое. Всхлипывая в его плечо, она быстро возвращала своё самообладание и даже перестала дрожать. — Идём в Лавку, — тихо и твёрдо сказала она, — на улице небезопасно. Особенно в тёмное время суток. Слёзы текли по щекам, но разум стал ясен. Условия проживания в городе снова поменялись, зажимая девушку в тиски, лишая Лис возможности утонуть в своём горе. Сначала нужно защитить друга. Последнего оставшегося в живых друга. Цель простая и понятная. Однако воплощение лёгким не будет. И на этот раз девушка дала себе обещание не совершать тех же ошибок, которые привели Алекса к крыше отеля. Будто в насмешку над всем произошедшим за едва начавшуюся ночь, по центральным улицам города Соловья уже шла процессия, возглавляемая Человеком в Маске. Следом за ним, под небом города, шли разной степени непривлекательности циркачи, некоторых из которых даже было трудно назвать людьми. Особенно если легенда о создании чудиков из грешников города имеет под собой основу. А уже за чудиками двигалась восторженная толпа, гигантской змеёй блокирующая на неопределённое время целые кварталы. «Иронично, когда про городскую байку о Цирке знает самый последний горожанин, но каждый раз процессия собирает за собой достаточное количество зрителей, чтобы был полный аншлаг!» — подумала девушка, с досадой глядя, как толпа, достойная по размеру хорошего праздничного парада, перекрывает улицу между ними и Чайной Лавкой. — Боюсь, это надолго, — резюмировал Чарли, глядя, как длинный неспешный поток людей встаёт у них на пути. — Можем попробовать вклиниться в эту человеческую змею и пройти насквозь, — предложила Лис, с протестом думая, что стоять на улице и безропотно ждать, когда ей позволят оказаться в безопасности, она не намерена. Слёзы девушки теперь скатывались больше от злости. Чарли окинул взглядом толпу и утвердительно кивнул. — Я пойду первым, держи меня за руку. Думаю, это будет сродни переправе через бурный ручей! — он протянул ей свою ладонь. Девушка с готовностью вцепилась в него, отмечая, что руки у них обоих ледяные, но из-за одинаково низкой температуры они не доставляют друг другу дискомфорта. Чарли решительно двинулся поперёк толпы, увлекая за собой Лис. Их попытка прорваться сквозь человеческое течение не была похожа на переправу через ручей, скорее на попытку остановить нагруженный состав поезда. Однако шаг за шагом, смещаемые с прямого маршрута, они упёрто шли вперед к манящей безопасности Лавки. И вот, когда они почти преодолели толпу, чья-то резко выброшенная на эмоциях ладонь разъединила друзей, отстранив их друг от друга человеческим течением. Лис, дезориентированная таким внезапным поворотом событий, по-детски попыталась на ощупь поймать руку друга, змейкой перемещаясь между людьми, чтобы возобновить совместный побег из Цирковой процессии. В гуле голосов, больше похожего на жужжание большого улья, она слышала эхо голоса Чарли. В какой-то момент ей показалось, что она вот-вот схватит его руку, однако цепко схваченная ею рука оказалась невероятно горячее и крупнее, чем у Чарли. Девушка подняла глаза на свой «улов» и от ужаса замерла на месте. Садистской насмешкой Судьбы перед ней стоял сам Человек в Маске. Директор Цирка, обычно возглавляющий процессию, узнающий её на балконе и дарящий полушутливые поклоны, стоял прямо перед ней, а она, забыв, как дышать, оказалась неспособна отпустить его руку, чтобы поддаться панике и бежать. Невероятно высокий, широкоплечий, затмевающий своей таинственной фигурой в викторианских тёмных одеждах горизонт, дорогу к спасению в Лавке и даже часть мыслительного процесса по собственному спасению. Белая маска с красными и чёрными узорами превращала Человека в живое изваяние, вызывая сомнения в его «человечности». Лишь грива настоящих светло-русых волос, величаво лежащая на плечах, горячие живые руки и прожигающие насквозь серо-голубые баритовые глаза, которые не могла утаить даже Маска, вынуждали верить, что Человек живой. Замершая на месте Лис могла лишь испуганной ланью смотреть на Директора Цирка, пока ничего не замечающая толпа людей и циркачей шла мимо них, волей-неволей заставляя смещаться в сторону Цирка. Время будто замерло, и только лёгкий ночной ветерок холодил мокрые от слёз щеки, отрезвляя и напоминая о необходимости сделать хоть что-то. «Если я останусь так безропотно стоять, он заберёт меня в свой Цирк, наденет маску на лицо и сделает чудиком!» — панически бегали в голове девушки мысли, пока под пронзительным взглядом она несмело освобождала свои пальцы из их спонтанного рукопожатия. Мир резко наполнился воздухом, звуками и движением, когда выскочивший, будто спаситель человечества, из толпы Чарли стиснул её дрожащие плечи и буквально вырвал девушку из потока людей на непривычно пустое пространство. С бешено колотящимся сердцем Лис проводила глазами то место в толпе, где видела Человека, судорожно сглатывая пересохшим горлом. Кроме голов восторженных горожан, она ничего не увидела. «Я впервые так близко к нему оказалась! Дьявол, это почти как… пожать руку Бугимену или самому Дьяволу?! — не переставала она думать, чувствуя, как по венам стремительно бежит кровь, щедро разбавленная адреналином. И даже не сразу сообразила, что Чарли, вытащив её из потока, продолжает обнимать дрожащие девичьи плечи. — Так вот о чём Клаудия предупреждала. Один зрительный контакт, и весь мир исчезает!» Толпа всё дальше уходила к цирковым шатрам, а Чарли и Лис торопливо направились ко входу в Чайную Лавку. — Это было близко! — констатировал Чарли, когда Лис заперла за ними двери. — Хорошо, что я сразу тебя перехватил. «Сразу?! Мне казалось, я стояла там вечность!» — похолодела девушка. — Надо выпить чай с печеньем. Я сейчас сделаю, минут пятнадцать, и будет готово, — бормотала девушка, стараясь отстраниться от всего произошедшего. Шок от встречи лицом к… Маске начал проходить, и возвращалась удушающая обреченность. Алекса больше нет. Холодильник. Шкаф с сыпучими продуктами. Разделочный стол. Духовка. Вскипятить чайник. Замешать смесь для печенья. Разогреть духовку. Подготовить заварник. Отправить печенье в духовку. Заварить чай, не обжигая чайных листьев. Выпить пару глотков из синего флакона-фляги. Девушка двигалась, словно на автомате. Чарли с тревогой наблюдал за её действиями, но не вмешивался. Даже едва сбросив свою личность Энди, он прекрасно понимал, что, закрываясь в бытовых мелочах, подруга восстанавливала душевные резервы. Слишком многое произошло за последнюю ночь. Своё ментальное здоровье он поддерживал, сознательно позволяя себе быть сбитым с толку и ничего не понимать. Принимая ситуацию в её полной неизвестности, он сбрасывал с себя гнёт необходимости во всем обязательно разбираться. В мире есть тайны. Не всё тайное становится явным. С этим надо уметь смириться, чтобы не сойти с ума, и он это прекрасно умел делать. «Если я сейчас расклеюсь и сам начну горевать о бедном Алексе, это её сломает. Надо держаться, Лис сейчас намного хуже», — думал он. У него осталась всего одна подруга. Её нужно защитить в первую очередь от саморазрушения. — Как ты оказался там, у отеля? — спросила Лис, когда на обеденном столе уже стояли чашки с чаем, а на тарелке рядом испускало жар свежее печенье. — Это трудно объяснить, я… просто ощутил, что должен быть там. Как тогда, в Стамбуле. Меня притягивало чувство какой-то безысходности. Будто я обязан присутствовать на казни собственного друга, — тихо заговорил Чарли, поглядывая на Лис, боясь ранить её неосторожным словом. — А когда всё увидел, это было сродни какому-то взрыву внутри. От Энди за секунду ничего не осталось, остался только я. Сразу и полностью, словно после того чая, я уснул и теперь проснулся. Сон про помощника киномеханика Энди остался в памяти. Странное ощущение, если подумать… но не самое худшее. — Нас осталось двое, — прошептала девушка, роняя слёзы. — Лис, — заглянул ей в глаза Чарли, обхватывая её ладони своими, — ты только себя в этом не вини. Ты не виновата! В этой трагедии никто не виноват! «Лис. Я тебя очень люблю! Береги Чарли…» — будто услышала девушка последние слова Алекса, уничтожившие возводимые ею границы внешней непоколебимости. Тело снова затряслось, а из горла бесконтрольно стали вырываться всхлипы. «Нельзя! Нельзя! — в панике думала девушка, понимая, что поток слёз уже не может остановить. — Нельзя расклеиваться! Ради Чарли надо держаться!» — Не держи всё в себе, — обнял девушку Чарли, стараясь не показывать ей, что свои слёзы сам уже не сдерживает, — не нужно! Лучше выплеснуть всё здесь и сейчас, пока можем. Пока безопасно. В любое другое время Лис поспорила бы с ним, но очередной виток рыданий, дождавшись своего часа, смёл её самообладание с мощью японского цунами. Все скопившиеся эмоции свернулись в тугой ком и прорвались с воем. Чарли крепко держал дрожащую подругу, ласково гладя её по голове. В голове формировалась очередная сотня вопросов, но время для них наступит позже. — Я с тобой! Мы справимся! Мы все преодолеем, но сейчас нужно оплакать друзей, — шептал он, проглатывая горький ком в горле. «Что же с нами стало?» Чай и печенье остыли, оставшись нетронутыми.

***

— Девочка моя, что ты здесь делаешь?! — удивлённый возглас Клаудии неприятно ударил по ушам. Я проснулась в Городе Соловья совершенно одна. Глаза болели и распухали от пролитых слёз, во рту горчило от вчерашнего чая. Я была страшно голодна и, хуже всего, всё ещё была собой. Чарли и Алекс исчезли, как и сказала Чайная Ведьма, но я так и проспала на лавочке у её Чайной. Сама хозяйка лавки — женщина в возрасте, не поддающемся определению. Ровная кожа без глубоких морщин и старческих пятен, блестящие, густые, пепельные волосы длиной ниже плеч. Подтянутая фигура. Но при этом присутствовал незримый отпечаток возраста на её лице. Ей можно было дать и чуть за тридцать лет за ловкие движения и бодрую походку, и все девяносто, стоило посмотреть в её серьезные глаза. — Мадам Клаудия, я всё помню. Вы не могли ошибиться с концентрацией чая? — осторожно спросила я, однако подсознательно уже знала ответ. Кажется, я тогда знала все ответы, что она мне даст. — Я всё сделала правильно, моя дорогая, да и заварочный чайник у вас троих был один! — круглые от тревоги за меня глаза Клаудии внушали надежду на хотя бы одного человека в этом городе, которому на меня не плевать, хоть их серо-жёлтый, как у волка, цвет немного отпугивал. — Твои друзья исчезли на рассвете. Ты тоже должна была! Ох! Я испугалась сразу. Я понимала, что Они будут караулить меня за каждой неверной мыслью уже очень скоро. Я не знала, где Алекс и Чарли. А вдруг и с ними что-то не так? Клаудия носилась, какая ирония, словно ведьма между стеллажами, перебирая свои чайные запасы и что-то проверяя. Время от времени она бросала на меня заинтересованные взгляды. Иногда в её глазах плескалась самая настоящая паника. — Выше нос, девочка, — наконец подошла она ко мне с заискивающей улыбкой, — иди на второй этаж. Там есть спальня, кухня и ванна. Приведи себя в порядок. В спальне в шкафу есть одежда. Что-то по размеру должно подойти. Как спустишься, позавтракаем здесь и подумаем, что делать дальше. День только начался! — Спасибо Вам, мадам Клаудия, — искренне поблагодарила я. — Не знаю, что бы я без Вас делала. — Это мой долг, деточка, — вздохнула она, — мой чай подвёл. Теперь на мне лежит ответственность за тебя. Город тебя без амнезии попытается… сожрать, иначе и не скажешь, а вины на тебе за это нет! Я приготовлю вечером чай посильнее. И, на всякий случай, что-нибудь, чтобы эти ваши Они тебя не могли здесь выследить. Но мне надо будет отлучиться на целый день. Заменишь меня? Сегодня клиентов не должно быть много, ничего сложного покупать они не должны! Ещё не зная, что иду в свою квартирку на ближайшие девять месяцев, я поднялась наверх, приняла ванну и была вынуждена полностью изменить свой стиль гардероба. Моё черное платье, которое я не снимала с похорон Зоуи, было единственной одеждой, взятой с собой. А два больших шкафа ломились от старомодных платьев. Фанаты истинно готических нарядов и косплееры стимпанка продали бы душу за одно из таких платьев. Красивые, бесспорно, неношеные на вид и внезапно даже по фигуре, но чувствовала я себя в них, словно марсианин. Слишком уж иноземной я себе казалась, особенно если вспомнить, что, кроме похоронного платья, мой гардероб всегда состоял только из практичных брюк и рубашек с футболками. Помимо платьев, нашлось два сундука с обувью, такой же красивой, нетронутой и устаревшей. Некоторые туфли и ботинки подошли по размеру и даже оказались удобными. В таком непривычно готическом виде завязывать свой привычный высокий хвост я посчитала кощунством и просто оставила волосы свободно ниспадать по плечам, заколов лишь те пряди, что закрывали лицо. В таком новом виде я спустилась к Клаудии. Она одобрительно улыбнулась и во время завтрака бегло представила мне продукцию лавки, обещая, что вечерний чай исправит все недоразумения, и старая жизнь станет страшным сном на пути к новой беззаботной жизни. Я была слишком раздавлена свалившимися на наши головы бедами, едва чувствовала себя живой, сил сомневаться в словах доброй женщины у меня не было. Я кивала и верила, что всё будет так, как она говорит. День прошёл спокойно. Уже позже я отметила, что все субботы спокойные. Люди приходят за обычными чаями, мазями и кремами. Клиентов не очень много, есть время расслабиться, а с обеда и почти до самого вечера — спокойно подремать. К закрытию примчалась Клаудия, растрёпанная и злая, словно сова на охоте. Её вид добавил в мою копилку паники ещё несколько монеток, но она быстро вернула себе самообладание, сладко улыбнувшись и потрепав меня по щеке, словно я была ей внучатой племянницей, и объявила: — Чай я тебе приготовлю, он будет крепче и на вкус совсем другим, но со своей задачей справится, не будь я Чайная Ведьма! Выпей его перед сном, а дальше город сделает свою работу. В этот раз лучше уж спи на втором этаже в спальне. Не хочу видеть, как ты спишь на улице, словно нищенка! — её энтузиазм был почти заразным, я даже нашла в себе силы робко улыбнуться. За окном началось какое-то странное движение. Где-то совсем рядом начал нарастать гул из человеческих голосов. Большая толпа, как мне подсказывал слух, идёт или веселиться, или кого-то линчевать. Клаудия, услышав эти подозрительные звуки, помрачнела. — Явился Чёрт в нашу обитель. Как ни гони его, а он возвращается! — фыркнула она, но, взглянув на меня, немного оттаяла. — Вот что, девочка: ты сейчас на улицу лучше не выходи. Сиди наверху, а я тут пока поколдую над твоей бедой. — А что это? — всё же поинтересовалась я, поднимаясь по лестнице наверх. — Худший из худших нашего Города, девочка. Почти сам Дьявол. Встретишься с таким, и больше никто тебя живой не увидит! — мрачно сообщила она, но любопытства моего не удовлетворила. Наверху из спальни на центральную улицу выходил балкон, однако дверь к нему загораживал тяжеленный комод и разной степени ветхости хлам. Поддавшись любопытству, я быстро нашла кладовку, куда перетаскала весь хлам. Спальня в процессе превратилась в жилое помещение. Чтобы отодвинуть комод в сторону, пришлось приложить все силы. Последним испытанием стала распечатка наспех заколоченных дверей балкона. К концу действия я сама напоминала взъерошенную ведьму, облившись потом, запыхавшись и покрывшись паутиной. Однако выход к улицам я себе расчистила. Завернувшись в плед, чтобы ночной ветер не подарил мне простуду, я приготовилась напрягать все органы слуха, но это не понадобилось. Источник шума уже приближался и двигался по центральной улице мимо лавки. Так я впервые увидела шествие Цирка. Впереди Он — Человек в Маске, словно король, величаво прошёл мимо лавки, почти остановившись, когда балкон и моя фигура, замотанная в плед, оказались в поле его зрения. Это был момент своеобразного знакомства. В голове всё это запомнилось как почти сюрреализм. Огромный змей, сотканный из горожан, голову которого составляли самого неожиданного вида существа, но короной на голове змея стало таинственное воплощение персонажа какого-либо произведения Эдгара Аллана По, если бы он ещё и родился где-нибудь в замке Отранто. Мрачная готическая фигура в черных одеждах. Дополнительные баллы таинственности принесли черный плащ и белая старинная маска, скрывающая всё лицо Человека в Маске. Маску я идентифицировала, как вольто. Белая, с аскетичными узорами на лбу и скулах и подчёркнутыми линиями глаз и губ. В чёрных провалах маски, стоя на балконе, я не могла видеть глаз, но готова была поклясться, что он внимательно рассматривал меня. Затаив дыхание, я наблюдала, как он чуть опустил голову в поклоне и повёл процессию в лишь ему известную сторону по центральной улице. Однако наблюдать за дальнейшим их перемещением мне не позволила Клаудия, появившаяся в спальне, словно Ангел Мщения. — Увидела Его всё-таки! — подытожила она, а голос вибрировал от злости. — А кто это был? Вёл он себя странно, и одежды эти… Ответом мне стала лекция под новый чай забвения о городе и Цирке. Мне предстояло узнать, что Директор Цирка превращает жителей города в чудиков, что страшнее него только настоящий библейский Сатана, но в его отсутствии хуже Человека в Маске никого не найти. Смотреть на него Клаудия строго-настрого запретила, добавив, что из-за него в городе такие строгие правила, а сам город законсервирован на жизнь без развития, и чертяка всё знает и запоминает, а, значит, и извести его никак не удастся. — И самое ужасное, девочка моя, без него тоже никак нельзя. Есть один цветок, имя ему — Чёрный Морозник. Это один из последних цветков, в котором накапливается Древняя Сила, исчезнувшая уже давным-давно вместе с ведьмами. Этот цветок не растёт ни здесь, в городе Соловья, ни за его границами во Внешнем Мире, но растёт вокруг Проклятого Цирка и в местах, этим Цирком осквернённых! — тяжело вздохнула Клаудия. — Мы пытались и не раз с подругами заставить этот цветок взяться на нашей территории, но увы… — У Человека в Маске монополия на бесценный цветок, и поэтому его приходится терпеть? — я не слишком поверила в историю с цветком, в демоничность Цирка и его Директора. Лишь не отбрасывала эту историю, как полный бред, позволяя ей иметь гипотетическую правдивость. — С ним ещё и переговоры приходится вести. Берегись его, девочка, он многих моих помощниц погубил! — Но к чему эти разговоры, мадам Клаудия, — удивилась я, допивая чашку, — Завтра я всё забуду! — Привычка, моя дорогая, привычка предупреждать всех! — погладила она меня по голове. — Лучше я повторю это лишние десять раз, чем один раз не успею предупредить. — …Спустя полгода моих попыток забыть, кто я и что я, Алекс начал пробуждаться в Томасе. Подозрения, догадки, слежка за городом. Он вёл дневники, оставлял себе записки, всякие послания. Стащил из архива всю информацию по городу… — Лис выдохнула, переводя дыхание между подходами чёрного чая, заваренного по науке Клаудии так, чтобы ещё сутки после его распития не уснуть, — иными словами, поступил так, как типично поступает Алекс: узнал всё, что только мог. За что город начал его ночами переселять в Брантфорд… Увы, скоро тебя это тоже ждёт, может даже завтра… В одну такую ночь он полностью себя осознал, хоть и не всё сразу вспомнил. Мне не хватило мужества влить ему в горло концентрированный чай и убедиться, что на этот раз он забудет всё раз и навсегда. — Лис… — Чарли красноречиво посмотрел подруге в глаза, сжал её руку и покачал головой. Полночи они оплакивали друзей, и, когда слёзы закончились, Лис заварила новый чай. Ни Город, ни Они не предоставляют время на скорбь. Составление плана действий стало жизненно необходимым шагом. До утра требовалось разобрать совершённые ошибки и не повторять их ни в коем случае. — Потом он пытался найти способ нам всем выбраться, но Они его поглотили так же, как и Зоуи, — девушка выпила ещё немного чая, внутренне сжавшись от того, что с каждым разом говорит о смерти друзей всё более буднично. — Думаю, на очереди я, а потом они возьмутся за тебя. Поэтому, Чарли, как бы тебе ни нравилось быть собой, прошу, пожалуйста, выпей чай, который я тебе приготовлю! Если после чая ты проснёшься прежним, то без промедления беги в Лавку. В этот раз я всё расскажу мадам Клаудии. Мне она не смогла помочь, но вдруг тебе поможет. Я подготовлю для тебя флакон. Если почувствуешь, как Они подступают, то сразу пей из него. Их не победить. Алекс пытался. Не нужно нам больше бессмысленного геройства! — Я понимаю, — кивнул Чарли, поднимаясь на ноги. Внезапный порыв заставил его нервно ходить по Лавке и касаться старинных предметов, — мне, видимо, проще пока с этим справиться, потому что все эти месяцы я жил счастливо. Энди был счастлив на своей работе, и в жизни… у него даже подружка была. И с коллегами отношения были очень тёплыми. Это хорошая передышка для нервной системы… Прости, я давлю на больные точки? — Нисколько, — улыбнулась девушка, — я так рада слышать, что у тебя всё было хорошо. Я постоянно переживала за вас с Алексом, но боялась приближаться. Не могла даже заговорить. Вдруг что-то испорчу, напомню случайно… — Ниже в глубине. Где дракон лежал во сне. Золота зов. Освещает дома свод. Тёмный как ночь. Где дневной свет изгнан прочь… — медленно пропел парень знакомую девушке песню. — Здесь песни под запретом, — вдохнула она, — они напоминают о прошлом. Хотя теперь какая разница! Мы и так всё помним. Небо начало светлеть. Непроглядная ночь заканчивалась. Начинался новый день. Новый план действий не желал появляться. Парень подошёл к Лис и осторожно положил руки ей на плечи в ободряющем жесте. — Мы всё помним, мы вместе, и мы справимся! — уверенно сказал он подруге. — Не то что бы я давала себе право на ошибку, но мне страшно, Чарли! — призналась Лис. — Мы ещё можем барахтаться, значит, складывать лапки не будем! Вместе! Друзья не только для совместных путешествий предназначены, — Чарли храбро взял свою чашку с чаем и залпом выпил остывший напиток. — Побарахтаемся! — улыбнулась девушка, проводя рукой по шрамам на правом боку.