Последний Город Кошмаров

      Лис снова забралась с ногами на софу, намотав вокруг себя чёрный кокон из плаща Человека. После подробного погружения в самые болезненные его раны, стесняться чего-либо казалось глупым. Человек сидел напротив. Предстоял тяжёлый разговор, который ни один из них не хотел начинать, оттягивая неизбежное в попытке хоть немного «надышаться перед смертью».       В голове девушки перекатывалась буйной волной память, превосходящая её собственную более чем на два столетия, и всё никак не желала утихать. Казалось, что жизнь Человека выжигается в её теле изнутри. Уже не так больно, как несколько минут назад, но покоя нет. Где-то в уголке сознания зрела тревога, не раздавит ли её эта мощь чуть позже.       На плечи давило осознание: в этом Городе нет союзников. Добрая Мадам Клаудия, которая так помогала ей, так опекала, она лишь готовила… кого? Пешку? Расходный материал? Заготовку под свои нужды?       «Почему я никогда не спрашивала, чем она меня поит? Почему ничего не замечала? — она перевела взгляд на Человека. — Он за одну ночь моё имя чаще повторил, чем… ха, она вообще никогда не называла меня по имени! Чтобы в именах не путаться?! Чтобы не привыкать к очередной однодневке?»       В любой другой момент было бы больно до слёз. Но после пережитого нужно было что-то большее, чтобы вызвать слёзы. Внутри что-то надломилось, и наступила мрачная тишина с предельной ясностью.       — Это… всё… неправильно! — с трудом выдавила из себя слова Алиса. Ощущая, как личная жизнь, боль, любовь и всё, что люди предпочитают хранить в закоулках своей души, она забрала без спроса и присвоила себе, будто воровка. Пролезла в душу и натоптала грязными ногами. — Такого… так не должно быть. Нельзя чужие жизни так… Она замолчала не в силах подобрать слово.       — Расхищать? — подсказал Человек. По его лицу трудно было понять, о чём он думает.       — Да, — кивнула она, сглотнув, — ты можешь забрать у меня эту способность?       — Забрать? Думаешь, это возможно? — Лис неопределенно пожала плечами. — Я могу лишь предположить, что она с тобой сделала. До сих пор ещё никто не добивался подобных успехов, а травить своих протеже Чайная Ведьма начала очень давно.       — Хороши успехи, — скользил по шатру взгляд, полный горечи, — посмотрела в глаза, свалилась в обморок, а в перспективе стала растением, поглощенным чужими воспоминаниями. Идеальная помощница, ничего не сказать! Но… почему именно так? С кошмарами и… запретами на всё.       «Песни петь нельзя, с людьми разговаривать запрещено. Пей то, что я даю, ешь то, что я позволяю, пока я демонстративно не съела купленные кексы в качестве бунта. Одевайся, как я позволяю… Без отправки меня в Брантфорд можно было обойтись! Она там не бродит по ночам, значит, и меня могла отгородить. Как только Алекс начинал пробуждаться или Чарли, то смотрела на них, будто они враги народа!» — стоило начать вспоминать прошлое без розовых очков под названием «она о тебе так заботится», как поведение мадам Клаудии предстало по-настоящему пугающим.       — В давние времена для инициации новой ведьмы её нужно было держать несколько дней без сна, отдыха и общения. Идеально, если она подвергается насилию или жестокому обращению. Одинокая, измученная физически, изможденная духовно, она становится идеальным сосудом для перерождения. Чтобы наполнить чашу, нужно убедиться, что она опустошена.       — Опустошена, — повторила Лис, опуская взгляд, чтобы даже случайно не встретиться с его глазами, — да, похоже на меня.       — Посмотри мне в глаза! — вдруг приказал Человек.       Лис внутренне сжалась от предстоящей вспышки боли, но уже поняла, что когда Директор Цирка приказывает, все подчиняются. Цунами неродной памяти «услужливо» предоставило ей множество картинок жестоких последствий, которые получали все, перечившие Человеку. Она подняла голову, изумрудные глаза встретились с баритовыми. Перестав дышать, она приготовилась к боли, которой… не последовало. Не произошло ровным счётом ничего, лишь внезапная игра в «гляделки».       — Ничего! — с улыбкой выдохнула Лис, с восторгом хихикнув. — Никакого огня! Значит, — подпрыгнувшее настроение снова опустилось на дно, — чтобы кошмары с… другие кошмары прекратились, нужно также нырять людям в головы?       — Возможно, но необязательно. С ними ты живешь уже девять месяцев, а, значит, твоему рассудку они не опасны. А вчера ты слишком глубоко забралась. Через пару дней моя память тебя должна была раздавить, — Человек сделал паузу, словно осмысляя сказанное. — Признаться честно, мне неведомо, к чему в дальнейшем приведёт это погружение.       «Я до сих пор чувствую тебя под кожей!»       «Как и я тебя, подарочек Судьбы, осталось решить, что с тобой делать», — скользнув взглядом по её мыслям, с досадой подумал он.       — Знать всю память. Страхи, слабости, секреты… это понятно. Так проще уничтожать врагов, держать в страхе союзников. И владеть всеми секретами, например, по выращиванию Морозника, — Лис беспокойно заёрзала на месте, накручивая выбившуюся из кокона прядь волос на пальцы. — Но зачем впутывать посредников? Пусть сама выпьет свои запасы этого цветка — и вперёд! Мало ли, что у помощниц на уме. Они и предать могут.       — Она рассказывала о твоих предшественницах? — поинтересовался с полуулыбкой Человек. — Краснеешь. Значит, рассказывала. Чёрный Морозник ядовит, он не выводится из организма. Предсказать, что произойдёт с человеком, принимающим этот цветок, очень сложно. Возможно, когда чай на тебя не подействовал первый раз, Чайная Ведьма сделала для себя какие-то выводы. Большинство людей от постоянного приёма умирает, Морозник отравляет их кровь, заставляя её гнить. Смерть выглядит малопривлекательно. Особенно когда в агонии бьётся молоденькая красивая девушка, поверившая сказкам ведьмы о Злом Властелине Цирка, которого необходимо победить.       — Ты их убивал… из жалости? — сама фраза горчила на языке. Однако образ почерневших тел, бьющихся в припадке с угольно-чёрными венами, уже вспыхнул перед глазами.       — Пойми меня правильно, — глаза Человека демонически сверкнули, — я ничего не имею против того, чтобы люди, сочащиеся зловонными пороками, страдали. Но даже для меня такой способ расправы слишком жестокий.       — Добрый самаритянин! — не выдержала Лис. — А закапывать их как удобрение? Тоже жест милосердия?       — В этом городе нет милосердия, да и во внешнем мире я его не видел! Твоя покровительница тому прекрасный пример. Она травит помощниц, чтобы самой не рисковать жизнью, — лишь от этой легкой волны его ярости, Лис вжало в спинку софы, сдавив виски напряжением. — Покойниц нужно куда-то девать. А от таких насыщенных Морозником тел цветы растут лучше, чаще и эффект от них намного сильнее.       — Сколько их было? — севший голос дрогнул.       — Более полусотни. Разумеется, не все были отравлены Морозником до такой степени. Некоторые, как и ты, спокойно пили «волшебные чаи». С ними было особенно весело! — от этих слов внутренности Лис сделали небольшой кульбит. — Она красиво рисует перед ними черно-белый мир с добрыми ведьмами и Дьявольским Цирком. Вдохновляет своих принцесс на рыцарские подвиги по уничтожению дракона и добыче волшебного цветочка. В шатрах эта детская уверенность облетает шелухой. Хотя некоторые бывают настолько одержимы идеей победы над страшным Злом, что начинают подкармливать Морозник куда раньше, чем хотелось бы. К закату жизни этих мотыльков порой пробуждалась способность, похожая на твою. Но во много раз слабее. Отравленных Морозником ведьм убивала даже первая и единственная попытка заглянуть в мою память.       — И ей совершенно безразлично, когда они умирают? — по имени Чайную Ведьму называть становилось всё труднее и труднее.       — Когда они не оправдывают её надежд, Чайной Ведьме нет дела до нерадивых помощниц.       «Одних он соблазняет, других убивает из жалости, третьих убивает просто. А она отдаёт ему своих подопечных, как игрушки, чтобы не скучал!» — мнение о Человеке скакало, словно картинка кардиограммы стенокардии.       Чувства к нему замешивались в самый противоречивый коктейль из всех, что ей приходилось испытывать. Хотелось бежать как можно дальше от него, хоть в Брантфорд к монстрам или на берег к Гулям. Но при этом не прекращать их беседу. Все мрачные подробности изнанки города Кошмаров вызывали странные мурашки по телу, холодящие душу, но отчего-то приятные. А желание вскрыть все темные тайны только росло.       — Алиса, ты помнишь первый день нашей встречи? — его властный голос будто обволакивал кожу, заставляя каждой клеточкой тела концентрироваться только на нём.       — Когда ты меня чуть в Цирк не забрал? — слегка осипшим голосом спросила Лис, не в силах отвести взгляд или хотя бы мысленно абстрагироваться от внезапного осознания, что глубокой ночью в Его шатре они сидят одни.       — Помнится, это ты схватила меня за руку, — бархатистый мужественный смех заставил что-то внутри предательски ёкнуть. — И прожигала таким печальным взглядом, словно сама просила забрать тебя подальше от Города. Но я имею в виду тот день, когда ты только дразнила своим присутствием на балконе Чайной Ведьмы.       «Приплыли, теперь я, оказывается, ещё и дразнила!»       — Помню, — сухо кивнула Лис.       — В то утро, когда ты проснулась, не потеряв память, она сделала неожиданно большой заказ Морозника. У Чайной Ведьмы уже давно не появлялось помощниц, и внезапный запас большого количества цветов означал лишь одно: наша игра продолжается. За десять лет в этом городе можно умереть со скуки. Её бесполезная борьба против меня даёт хоть какое-то развлечение, особенно когда девушки интересные, — для Директора Цирка идея расправы над помощницами ведьмы была такой естественной, что Лис поёжилась.       — Откуда такая враждебность?       — Проклятие Сентфорских ведьм, которое к их ярости я давно обратил себе на пользу, — самодовольно улыбнулся Человек, отчего черты его лица в свете лампы действительно стали выглядеть зловещими. — Для последнего ковена оно как пощёчина. Когда Город принял меня, предложив особые условия проживания, все ведьмы скрипели зубами, но могли лишь с бессильной злобой наблюдать за Цирком. Более изощренной пыткой их самолюбию стала зависимость от Морозника, который вне Города даже мне приходится искать, а на его территории Цветок распускается исключительно между шатров. Больше всех лютует верховная — Чайная Ведьма Клаудия. Думаю, я самый ненавистный из всех её возможных соседей.       Казалось, он получал удовольствие, купаясь в ненависти ведьм.       — Она его пытается выращивать самостоятельно. Пока безуспешно. Растут только ядовитые цветы-гибриды, — выдала свою «покровительницу» Лис.       Ощущая на себе все последствия игры в запугивание, переходящей в попытку соблазнения, она устало зарылась в свой кокон, сердито поглядывая на Человека, которого, казалось, лишь веселил ход их беседы.       «Утром, если отпустит, возвращаюсь в Лавку? К ней? — почувствовав вкус уныния, подумала Алиса. С удивлением она обнаружила, что странная беседа с Человеком, раскачивающая её эмоции, словно метроном, отвлекала от главного: — Куда мне возвращаться утром? Дьявол, я смертельно от всего этого устала! Если Ему верить, то покоя мне не видать. Скоро закончится действие содержимого флакона, и мне нужно будет ещё, чтобы Они меня не забрали. Так и существовать под эти обещания о забвении, пока не встану на крышу отеля?»       «О городе можешь забыть, юная ведьмочка, далеко от Цирка тебе уже не уйти…»       — Сделай меня чудиком! — просьба прозвучала в тишине подобно громовому раскату, и, несмотря на отчаяние, скрытое за ней, голос звучал твёрдо.       Лис подняла голову и встретилась с удивленными глазами Человека, который даже потерял дар речи от внезапной просьбы. Добровольно пожелать стать чудиком? Кто в здравом уме на такое пойдёт?!       — Нет! — голос его прозвучал необычно. Без смущающего или пугающего тона.       — Почему? — удивлённо вскочила Лис на ноги, путаясь в черном коконе из обёрнутого вокруг неё плаща. — Больше чудиков, больше сил! После… я гарантированно ничего не смогу сообщить ей. Да и сама ничего против тебя не смогу сделать. Пороков у меня хватает! Так сделай это! Невелика разница, болванчик в Городе или чудик в Цирке! Без моих воспоминаний, что так, что эдак это буду уже не я.       Плащ Человека сделал своё подлое дело, и, окончательно запутавшись в нём, девушка стремительно начала терять равновесие. На её плечах сомкнулись руки Директора Цирка, молниеносно оказавшегося рядом. Уже третий раз за ночь она оказалась у него в руках, словно беспомощная бабочка в объятиях паука. Чёрный кокон только усиливал этот тревожный образ. Оказавшись лицом к лицу с Человеком, Алиса вдруг увидела не дьявольский блеск в глазах, не вызывающую странные мурашки улыбку, а самый обычный сердитый взгляд. Глаза Директора казались почти серебристо-серого цвета и впервые выглядели человеческими.       — Пороков мало, нужна гниль, — тихо, почти шепотом произнес Человек.       — Это тоже найдётся, — кивнула Лис горькой усмешкой, — лучше стать чудиком, чем ждать, пока меня заберут Они или окончательно отравит Чайная Ведьма! Можешь считать, что делаешь это из жалости.       «Чудик утратит способность проникать в чужие воспоминания. Неравнозначный обмен!»       — Не обсуждается. Ты не понимаешь, о чём просишь.       — Они меня заберут, — прошептала Лис, — это хуже… всего!       — В Цирк Они уже не смогут вернуться, — мягкий голос Человека, который совсем недавно пугал и смущал, вдруг прозвучал с покровительственной теплотой. Даже капкан из его плаща и рук воспринимался, как успокаивающее объятие. — Я Их заметил, и теперь моя территория неприступна. Никто не войдёт без моего разрешения, никто не выйдет.       — Хотелось бы верить, — отозвалась она, завороженная очередной сменой атмосферы беседы.       Внезапная близость заставила щеки залиться краской. Чтобы отвлечься от собственной реакции на объятия пусть и двухсотлетнего, но мужчины, Лис с интересом перевела взгляд на лицо Человека. Без слепящей преграды в виде лампы, она смогла разглядеть каждый шрам, оставшийся после огня, жар которого всё еще ощущала.       «Не так уж все и ужасно, чтобы с криком убегать от возлюбленного, всего лишь поверхностные ожоги! — скользила по лицу Человека любопытным взглядом Лис. — Веки, губы, уши, нос… всё на месте. Сквозь кожу не просматриваются кости или жилы, кожный покров во всех местах цел. Даже внешность почти полностью угадывается под шрамами. Выгорели брови, но движению мышц ничего не мешает. Всего лишь небольшой косметический недостаток! Сейчас такое даже исправляют спокойно…»       Услышав её мысли и поймав взгляд, Человек с удивлением отнял руку от плеча и коснулся своего лица. Удивление сменилось шоком. Живые человеческие глаза, расширенные от ужаса, смотрели на Лис, словно она только что явилась перед ним, причём сразу укутанная его собственным плащом. Девушка спокойно с любопытством просто смотрела на него. Просто смотрела. На Человека без Маски.       «Что-то не так?» — удивилась она.       Человек перевел взгляд в сторону. Маска, забытая после всех обоюдно пережитых воспоминаний, одиноко лежала на полу шатра. Не самое почетное место для Маски Человека в Маске, однако не существовало такого вора, который рискнул бы её выкрасть ночью из его личного шатра. Или бесстрашного самоубийцы, который мог бы попытаться.       — И не противно? — тихо спросил он.       Ощущая на себе, как разбивалось на части сердце от взгляда Аннет, Лис понимала, насколько болезненно личным являлся этот вопрос. Рана из далёкого прошлого продолжала кровоточить. Или снова начала этой ночью?       — Это всего лишь шрамы, — пожала плечами Алиса, — я была там, я чувствовала тот огонь. Нет ничего сверхъестественного в том, что после огня остаются ожоги. Почему мне должно быть противно?       «Сколько у него масок? Пугающий Хозяин чудиков. Смущающий Директор Цирка. Лукавый неприятель ведьм. Человек с мучительным прошлым… сколько их ещё?»       «Больше, чем ты думаешь!»       В ответ на её мысли Человек вдруг отбросил растерянность и с хитрой улыбкой подмигнул Лис. По его лицу прошла странная рябь, словно невидимая рука пыталась исправить несовершенства поделки из податливого пластилина. Мгновение и шрамы полностью исчезли. С дьявольским очарованием на Лис смотрел привлекательный мужчина без единого изъяна на лице. Мужественный подбородок, выразительные скулы, резкие черты лица и таинственная полуулыбка превращали его в невероятно притягательного Мефистофеля, если бы у того был человеческий облик.       После ночи в Брантфорде, встрече с Ними, отправки по волнам памяти Человека, принятию существования ведьм, осознания предательства единственного союзника в городе и даже отчаянной попытки стать чудиком, именно этот момент переполнил чашу выдержки Лис. С громким вскриком, она умудрилась вырваться из рук Человека. Гулко ударившись спиной об пол, она освободилась из кокона плаща, отползла за софу и по-детски спряталась за высокой спинкой. В очередной раз её выходка заставила Человека удивленно замереть на месте.       — Какого… что это было?! — продолжая прятаться от него, гневно спросила Алиса, тяжело дыша и едва не срываясь на крик.       «Ведьмы, колдуны… валите в свой Хогвартс и оставьте нормальных людей в покое!»       — Тебя напугало моё лицо? — сделал к ней шаг Человек. — Тебя не напугало уродство, — ещё один шаг. — Сама предложила сделать тебя чудиком, — шаг, и их разделяла только софа. — И ты спокойно признала наличие в себе пороков! — Он возвышался с противоположной стороны софы и без препятствий мог видеть сидящую на полу Лис, недовольно смотрящую на него. — Даже не считая способности с первого взгляда влезать в душу, сметая на пути все преграды, ещё ни разу в ночи на мою голову не сваливался такой подарочек судьбы!       — Слишком много впечатлений за одну лишь ночь! — вскочила гостья с места и, одарив его сердитым прищуром изумрудных глаз, нервно начала мерить шагами шатёр. Человек сделал к ней шаг, отчего она отшатнулась в сторону, едва не врезавшись в стеллаж. — Я сейчас сама успокоюсь, мне просто нужно… немного движения!       С усмешкой, словно в шатре бесился сумасбродный барсук, а не молодая девушка в пижаме, он подобрал свою Маску и осторожно перенёс её на свой стол под гневное пыхтение Лис. Плащ был поднят с пола и также перемещен в более подобающее место. Через некоторое время она затихла и устало упала на софу.       — Предупреждать надо, когда устраиваешь свою Сим-Салабим Магию, колдун! — недовольно буркнула она, скрестив руки на груди.       — Сим-Салабим Магию? Неожиданное определение, — улыбка, с которой он смотрел на Алису, казалась почти невинно-непосредственной. Тому, как быстро Человек менял свои маски, можно было только позавидовать. — Но впечатлений за ночь действительно много. До утра ты ещё можешь поспать. На софе.       — Странно, что утро ещё не наступило. Сколько мы тут уже беседуем?       — Недолго, на самом деле. Проверь свой чай, Алиса, — пока она с удивлением тянулась к своей чашке, он на мгновение исчез из поля зрения, чтобы также внезапно появиться с пледом в руках.       — Горячий! Но… ладно, допустим этот разговор из крайности в крайность был недолгим, но по памяти сколько мы путешествовали? — круглыми от удивления глазами смотрела на него девушка. — Или здесь время иначе течет? Я бы не удивилась.       — Не сомневаюсь, однако время здесь течёт точно так же, как в остальном городе, — жестом доброго соседа, приглашающего на ночевку, он передал плед и две подушки. — Всё путешествие в память заняло… думаю, минут пятнадцать.       — Чтоб этот Город… — распетушилась Лис, однако ни одна из мелькающих в голове казней для города не выглядела впечатляющей и могла навредить лишь невинным жителям, — а, неважно! Спокойной ночи, Человек.       — Доброй ночи, Алиса! — он заботливо унёс лампу подальше от софы и удалился в часть шатра, служащую ему мастерской.       «Бянь Лянь, вот он кто!» — услышал он отголосок её мыслей, прежде чем Алиса погрузилась в сон.

***

      «Папочка вернулся, Лиззи, открой ротик в него влетит самолётик!» — последняя часть кошмара Лис оказалась настолько болезненно громкой, что заставила Директора Цирка отвлечься от работы над заготовкой очередной маски и нервно вздрогнуть.       Что-то черное, липкое и жуткое происходило в голове гостьи, которая, не проспав и пары часов, начала царапать ногтями обивку софы и тяжело ворочаться. Дёргая ногами и руками, она отчаянно отбивалась от невидимого противника.       — НЕТ! — тяжело выдохнула Лис и резко подскочила на софе, моментально стряхнув остатки сна.       Полумрак. Шатёр Директора Цирка, до этого ею неосмотренный, в темноте показался совершенно незнакомым местом, пробуждение в котором вызвало лёгкую панику. Она затравленно сжала плед, ожидая нападения с любой стороны, силясь понять, где находится и где Монстры Брантфорда.       — До рассвета ещё два часа, — услышала она голос Человека, заставивший её сначала подпрыгнуть на месте, но вместе с тем оценить, что никто ей не угрожает, и успокоиться, — спи, Алиса.       — Спасибо, я поспала достаточно! — отказалась она, и разминая сведённые судорогой кошмара руки, поднялась на ноги.       Свет горел только в «мастерской» Человека. Остальные области шатра были погружены во мрак, и в глазах девушки представали занимательным закулисьем. Не спрашивая разрешения, она медленно начала своё исследование шатра, с интересом осматривая «логово Лукавого». Рисковать здоровьем и что-то трогать она остереглась.       — Нравится всё осматривать в темноте? — услышала она насмешливый голос, когда осматривала содержимое полок стеллажей.       — В Токио, столице Японии, в районе Асакуса есть одноименный Храм, — задумчиво проговорила Лис, поворачиваясь к нему, — каждый элемент этого храма — произведение искусства, о котором говорить можно часами. У ворот, ведущих в храм, в специальных нишах стоят статуи. Они прекрасны, но от вандалов закрыты специальной сеткой-загородкой, которая при свете дня очень сильно сверкает на солнце. Разглядеть что-то днём очень трудно, но как только на город опускаются сумерки, начинается Время Чудес!       Медленно вышагивая босыми ногами по шатру, она приближалась к столу Человека.       — Как туристическое место, храм похож на улей при свете дня, а в темноте он… настоящий. Он больше не слепит и охотно открывает все завесы своих тайн для тех, кто хочет увидеть. Когда я первый раз после шумного дня увидела этот Храм в его истинном, спокойном виде, то была поражена, хотя видела его накануне утром и не испытала ровным счетом ничего. Тогда сделала для себя вывод, что порой скрытая сущность обнажается именно в темноте.       Человек смотрел на неё с не меньшим любопытством, чем она на его шатер. В сумерках, казалось, начала раскрываться и её скрытая сущность, которую до этого она тщательно утаивала ото всех.       — Сколько стран ты посетила?       — Ух, много, но недостаточно много, чтобы остановиться, — улыбнулась Лис по-настоящему своей открытой озорной улыбкой, с мечтательной дымкой в глазах. — Мы не могли остановиться. И не хотели! Собственно, Токио был первым городом, который мы посетили. И это было… словно я попала в совершенно другой мир!       Не испытывая неловкости от присутствия Директора Цирка, она с восторгом начала рассказывать, хаотично жестикулируя руками.       — Другие люди, другая культура, другая история! В чём-то похожая на историю наших предков, но немного иная, и с совершенно неожиданными выводами. Их легенды невероятны, а городские легенды… у нас такое никто никогда не придумает! Мне казалось, я в сказку попала, и все две недели только и делала, что поглощала их культуру: их историю, искусство, современный быт — словом, всё, до чего мы могли дотянуться. Я всем сердцем влюбилась в Токио. А потом… — с хитрой улыбкой она сделала паузу, переводя дыхание, — через несколько месяцев у нас появился шанс посетить Сеул, столицу Южной Кореи, на десять дней и…       Алиса взмахнула руками, полностью получая внимание Человека. Казалось, из неё потоком бьёт неукротимая энергия самой жизни. Или жажды жизни. Настоящий чистый восторг, по-детски невинный и не ослабший ни на йоту с годами. Такого яркого восторга не было в Цирке ни у кого и никогда. Ночная гостья вносила неожиданные изменения в привычный уклад вещей.       — Сеул был похож на нечто мифическое. Мы посетили его в ноябре, когда начинают цвести всеми цветами жёлтого и алого листья корейских клёнов. Один из самых прекрасных сезонов. Современная архитектура, старинная, будто вышедшая из легенд, и одни из самых прекрасных парков, что я когда-либо видела — всё это было перемешано вместе, в удивительный мир, в котором жили не сказочные существа, а обычные люди! — глаза Лис горели желанием делиться историей своей жизни, сама девушка будто светилась от возможности делиться своим опытом. — Их культура в чём-то похожая на Японскую, имеет просто невероятный пласт важнейших отличий, которые игнорировать порой опасно для здоровья. История поражает своими поворотами и событиями. Мы снова окунулись в неизведанную историю, искусство, неоновые огни современного мира, страшный словно шрам музей, созданный из Японской тюрьмы. Храмы, культура, их отношение к миру и собственной жизни… Мы так потом хотели вернуться в Японию и сравнить, но… встали на «скользкую дорожку». Мы захотели увидеть всё! Весь мир. Как минимум, одним глазком оценить всё. Поглотить всю культуру и быт, как сможем! Мысль о том, что мы отдаём свои жизни, чтобы увидеть Мир, казалась правильной. А для чего ещё собственно жить?! Я влюбилась в каждый из тех дней, что мы были в пути! Это было…       Не имея возможности выразить свои чувства словами, она по-детски раскинула руки в стороны.       — Это стало нашей мечтой, и мы до самого конца её исполняли.       — Вас объединяли только путешествия? — отложил инструменты Человек, увлеченный запалом гостьи.       — Нет, конечно, когда мы только встретились, о путешествиях никто из нас ещё не мечтал! — усмехнулась Лис, пододвинула поближе к столу какой-то с виду надежный сундук, и с молчаливого согласия Человека, подтвержденного его лёгким кивком, уселась на сундук, завернувшись в плед. — Свел нас этот треклятый Сентфор. Наши родители покинули город еще до рождения каждого из нас, но к бабушкам и дедушкам мы регулярно ездили. Вот так, однажды на одной поляне у водопада, мы собрались вместе. К тому времени мы с Зоуи уже знали друг друга, поскольку учились в одной школе, а вот парней встретили впервые. Детям легко просто с места начать дружить, словно не расстанутся никогда, а после совместного лета забыть друг о друге на год, чтобы следующим летом «дружба навсегда» возобновилась, но это был не тот случай. Мы всегда находили способ на всех выходных собраться вместе. Начиная с младшей школы мы вместе и росли. Поэтому почти все интересы были общими…       «Кроме шахмат Зоуи. С ней грушей для битья была только я…» — глаза на мгновение стали печальными, но возможность говорить и рассказывать опьяняла и не позволяла остановиться.       — Мы на мир смотрели если не одинаковыми, то очень похожими взглядами, иначе не продержались бы вместе так долго. Книги, игры, музыка, ну и разумеется фильмы, хотя фанатиками кинематографа считали только нас с Чарли… а сколько тебе лет? — вдруг заинтересовалась Лис. — Двести, триста?       — Около двухсот пятидесяти, — осторожно ответил Человек. После странного определения «Бянь Лянь» и неожиданной откровенности, от этой девушки можно было многое ожидать.       «Старикан!» — немедленно отозвалось в голове Лис.       — Ты когда-нибудь посещал кинотеатр? — с подозрением в голосе спросила она. — Ну или где-то ещё смотрел фильмы?       «Ага, ещё спроси у него что-то про компьютерные игры или новинки в компьютерной технике. В этом Цирке всё так «пышет» новшеством!» — сама себя ущипнула она, когда встретилась с удивлением в глазах Директора Цирка.       — Понятно, — медленно пропела она, смутившись, однако какая-то внутренняя чертовщинка не позволила ей молчать больше двух секунд, — и никогда не хотелось посмотреть?       — А должно было? — роли сменились, и обладающая фундаментальными знаниями о кинематографе Лис оказалась на главенствующей позиции.       От оценки своего багажа знаний, девушка засветилась, словно новогодняя ёлка, глядя на Человека с улыбкой Чеширского кота.       «Тут не то что двух часов, двух месяцев, а то и лет не хватит, чтобы всё рассказать! Надо в следующий раз с собой в Цирк книги по истории кинематографа взять! О, и список культовых картин каждого из веков! И о влиянии на культурный пласт… надеюсь в библиотеке хоть что-то найдётся!» — непринужденно думала она, прикусив левый уголок губы.       «Она планирует вернуться в Цирк. Добровольно. Чтобы поговорить. Со мной».       Образ добровольной собеседницы вызывал удивление снова и снова. Её желание делиться просто так по-человечески историей своей жизни без принуждения, без угнетения и угроз было непривычным. К тёмным владыкам не заглядывают поговорить о кино за чашечкой чая. До сего момента он не был исключением.       — В двух словах, — наконец начала вещать, довольная своим преимуществом, Лис, — кинематограф, с момента своего полноценного развития, встал в культуре рядом с основными столпами. Сначала у картин появились жизнь и движение, после появился звук, а ещё позже сюжет, ничем не уступающий пьесам, театральным постановкам, книгам и даже древним полузабытым легендам. Конечно, имея достаточный уровень фантазии и воображения, в своей голове можно сотворить любой выдуманный мир. Но то, как я смотрю на какое-то событие, и как его я вижу, может на самом деле сильно отличаться от того, как видишь ты. И наглядно мы увидим это различие, если я его попытаюсь визуализировать, посредством кино. Кинематограф позволяет одним людям смотреть глазами других людей, познавать некоторые грани характера создателей фильма. И это… непередаваемо! Нужно один раз увидеть, чем сто раз услышать. Жизнь в мире, где есть кинематограф, который проходит мимо это как жизнь без какого-то из органов чувств. Например, жизнь без обоняния или осязания. Жить, конечно, можно, но это не слишком полноценная жизнь.       — Как жить здесь, в этом Городе? Или прямо в Цирке, как твой покорный слуга? — усмехнулся Человек, театрально указывая на себя.       — И нет никакого исключения в этом вашем договоре с Городом? — она с досадой постукивала костяшками пальцев по сундуку.       — Или жить в Городе, не покидая территории Цирка, или коротать десятилетия между гастролями в земле, словно мертвецы. Сама понимаешь, что под солнцем приятнее, да и Город порой бывает щедр на новых чудиков, — Человек улыбнулся привычной улыбкой, почувствовав в их беседе твердую почву под ногами.       — А если бы границы пали или на время исчезли, ты бы сходил со мной в кино? — невинно хлопая глазами, словно ребенок, спросила Лис, со свистом выдергивая только обретенную почву из-под ног Директора Цирка.       — Как ты себе это представляешь?!       — В кинотеатре темно, твоего лица никто не увидит, если ты об этом, — пожала плечами Лис, и добавила с хитрой улыбкой, — хотя я буду смотреть на него весь сеанс. Мне интересно какой мощности культурный шок ты получишь, когда увидишь свой первый фильм.       — А каким был твой?       — Это был мульт… неважно! — заёрзала она на месте, осознавая, что рассказывать про кино и мультипликацию придется вечность. — С этим жанром потребуется отдельная лекция. Это было старое произведение. К счастью, в нашем городе был ретро-кинотеатр, где показывали исключительно старые картины, поэтому на большом экране я под присмотром отца смотрела лучшее. Я надеюсь, тебе знакомо ротоскопирование? Работы Альфонса Муха, например?       — Разумеется, — утвердительно кивнул Человек, внимательно вслушиваясь в слова. После упоминания ротоскопии, любопытство получило дополнительную живую волну. В голове гостьи образы кинотеатров и фильмов выглядели хаотичным калейдоскопом.       — В ротоскопии с добавлением деталей… — «только бы не сказать мультипликации, это слово пока лишнее» — киносъемки рисунков, был создан такой своеобразный фильм под названием «Властелин Колец». Экранизация книги, в библиотеке города она была, могу принести… я отвлеклась.       «Как на пальцах объяснить просмотр мультфильма, не сойти с ума и не сбиться с темы!»       — Первое впечатление не описать словами! Одни эмоции. Всё, что меня окружало, разрывало на части мои представления о мире. Мне кажется, после просмотра я стала совсем другим человеком. Будто один сеанс в кинотеатре разобрал меня на атомы, и потом собрал снова, но в другом порядке! Отец рассказывал, что лицо у меня было такое, словно я увидела все пантеоны божеств разом! — девушка хихикнула. — Хотела бы я увидеть лицо человека, который как я тогда, видит всё в первый раз!       — Хотела бы увидеть человека или Человека? — с голодным огоньком в глазах поинтересовался Директор Цирка.       «Как она может действительно этого желать?»       — Это ответ? — с игривой наивностью захлопала глазами Лис. — Решайся, Бянь Лянь, это всего лишь гипотетическое предложение.       — Что такое Бянь Лянь?       — Это особое искусство менять маски. Часть традиционной китайской Сычуаньской оперы, которая с годами превратилась в самостоятельное шоу. Нам повезло его увидеть во время путешествия по Пекину. В коротком танце, артист незаметно меняет лица молниеносным движением. У асов танца получается делать это настолько мастерски, что кажется, будто маска сменилась сама собой прямо на глазах зрителя! — Алиса снова улыбнулась приятным воспоминаниям, но быстро вернулась в реальность и внимательно посмотрела в глаза Человека. — Очень похоже на тебя. Множество масок. И ты меняешь их с такой скоростью, что хочется бежать подальше и спасаться.       — Ты не слишком торопишься убегать, — в глазах Человека можно было прочитать горящий неоновым светом вопрос «почему?».       — Ты первый мой собеседник за всё время проживания в этом городе. И единственный, — призналась она без утайки. — Остальные забудут меня на следующий день. Да и говорить с ними… они как манекены. Оказывается, это чертовски приятно, просто разговаривать!       Одиночество повисло в тишине, когда Лис замолчала. Вкус его оба собеседника успели распробовать как следует. Этот вкус напоминал влажность каменных стен подземелья, железистую сладковатость ржавых решеток, и сырой поток утреннего тумана, что окутывает все вокруг, но не дарит ни живительной влаги, ни драгоценного воздуха. Лишь липкая безысходность, медленно и методично гасящая своей сыростью все огоньки, что светятся в душе и отогревают её в холод.       — А ещё приятно делать то, что она запрещала все эти месяцы. «Не смотри на Человека в Маске», «Не ходи в Цирк!», «Не говори ни с кем… особенно с Человеком в Маске!!!» — попыталась спародировать мадам Клаудию девушка, однако результат больше напоминал пародию на старую миссис Нельсон.       — Тянет нарушать правила? — в своей лукавой манере, он сидел за столом аристократически переплетя пальцы в замок, и с видом хозяина положения смотрел на свою гостью. — Это признак плохих девочек.       При словах о единственном собеседнике, откуда-то из глубин начали просыпаться давно похороненные чувства. Привычный образ помог на время загнать всё человеческое обратно. Даже призрак сочувствия может помешать оставить ведьму в Цирке.       «Она уже достаточно беспокойных мыслей вызвала, своим откровением!»       — Всех хороших девочек съели монстры. Осталось то, что осталось! — фыркнула Лис. — В этом городе без Тёмной Стороны не выжить, а посему нельзя ссориться со своим внутренним демоном.       — И какое правило ты хотела бы нарушить сейчас? — поинтересовался Человек, решив испытать, как поведет себя чернокрылый подарочек Судьбы во вседозволенности.       — Я помню эту маску, — с сомнением покосилась на Человека Лис. — И чувствую, что в этом вопросе есть подвох.       «Не зря насторожилась, девочка, выпусти свою Тёмную Сторону. Я хочу её видеть!»       — Считай, что это мой подарок, Алиса. Ты можешь сделать то, что жаждет твоё сердце, без запретов Ведьмы или морали. Что бы ты ни выбрала, я не стану мешать тебе или прерывать тебя! — он испытующе посмотрел на неё.       — Всё что угодно? Без ограничений? — не поверила Лис. — Вот всё, что пожелаю и никаких запретов? Прямо здесь и сейчас?       — Именно. Прямо здесь и сейчас! — кивнул Человек.       «Что бы я хотела сделать прямо сейчас? И без единого запрета?» — задумалась она.       «Удивишь меня?»       «Хм…» — протянула она, зайдя в тупик ответом на свой вопрос, однако именно гулкое и протяжное «хм» стало ответом на вопрос. В голове сформировалась мелодия, словно кто-то включил музыку прямо в её черепе, которой всего лишь следовало подпевать:       «Был юным мир, цвели холмы       Среди звенящей тишины,       Когда свежа была Луна —       Очнулся Дарин ото сна.       Он первым по холмам бродил       И первым из ручья испил;       Склонился он над гладью вод:       Под ним плыл звездный хоровод.       Легла на воду тень, а в ней       Его корона из огней»¹       Алиса перевела дыхание и продолжила петь. С каждой строкой тихий и немного дрожащий голос набирал силу. И вот она уверенно пела балладу, о которой никогда не слышал Человек. О самом Директоре Цирка она будто забыла, полностью погрузившись в песню, которая в чём-то отражала и её собственную прошлую жизнь. Жизнь, что сияла для неё путеводной звездой и угасла, при всё еще живой девушке.       Помня о подарке, он сидел без единого движения, словно статуя, чтобы ни единым движением не спугнуть гостью-соловушку. Музыка в её мыслях сплеталась с её голосом, заставляя стены шатров принимать доселе непознанные звуки. В обители темного властелина не поют.       Мысли улетели далеко, когда она, глядя сквозь Человека, перевела дыхание для последнего куплета:       «Мир нынче стар, седы холмы;       Резец и молот не слышны,       Погас огонь и жар в печах,       И в тронном зале тьма и прах.       В гробнице наш король лежит,       И в Казад-Дум нам путь закрыт,       Но и сейчас на глади вод       Мерцает звездный хоровод:       Корона под водою ждет,       Пока король за ней придет¹».       Алиса замолчала, прикрыв глаза. Чувствуя только стук своего сердца, она не вполне «вернулась» в шатры, оставаясь где-то там внутри, где песня ещё звучала.       «Предложи ей сделать всё, что она захочет. Подари вседозволенность, и она… начнёт петь?! А сколько масок скрыто в тебе, Алиса?»       — Рассвет наступает, — негромко заметил он, когда Лис открыла глаза.       «Дурацкое солнце!» — недовольно подумала она, едва не вызвав смех Человека, своим по-детски искренним желанием остаться.       — И ты меня отпустишь? Просто так назад в Город? Без сделок с Дьяволом и прочего? — удивилась девушка.       «Тебе следует взглянуть на свою покровительницу, и убедиться в моей правоте, для начала. И только потом остаться здесь навсегда!»       — Уговор есть уговор, ты пришла после работы, мы пообщались. Ты свободна. Ты не нарушала правил Цирка, наказывать тебя заточением не за что.       «Хорошо, что никто не знает о нас с Чарли!» — пронеслись в голове Лис мысли облегчения.       «Спасибо, что напомнила!» — дьявольски улыбнулся про себя Человек.       — До открытия Чайной Лавки ещё часа три, — медленно проговорила она, расцветая улыбкой, — за час я вполне успею и добраться, и привести себя в порядок. Пока есть в запасе ещё два часа.       — О чем бы ты хотела поговорить в оставшееся время, Алиса? — с легкой полуулыбкой откинулся на спинку кресла Человек.       Над Цирком и Городом расцветало алым рассветом небо. Под этим небом уже более двухсот лет последние из оставшихся в живых ведьм вели своего рода партию игры в противостояние с Человеком в Маске. Цель игры — уничтожить носителя оскорбительного проклятия, а также присвоить последний оставшийся источник истиной древней магии, давно угасшей во всех остальных уголках мира.       Магия исчезла давным-давно, забрав возможность древних созданий существовать, подпитываясь ей. Будущее принесло им непривлекательный выбор — умереть, спрятаться в Живых Городах, или начать питаться единственным ресурсом, который лишь возрастал с годами. Кто-то питался, словно животное, человеческой плотью. Самые древние могли черпать силы лишь поглощая души, пропитанные страхом, но добывать их становилось всё труднее. Особенно если добыча убегала под крылышко Живого Города, научившегося вычерпывать энергию людей, оставляя их живыми.       Но и Город ощущал тревогу, когда в замершем конфликте двух враждующих сторон появилась фигура, при которой равновесие сил становилось невозможным. Каждая из сторон заинтересована в обладании этой фигурой. Вопрос заключался лишь в том, кто успеет завладеть ей первым?