Последний Город Кошмаров

      Вторая ночь повторила в точности свою предшественницу. Начинающийся кошмар, на этот раз с лоботомией, моментально завершился рывком через ледяной барьер, после которого с Маской Человека на коленях Алиса оказалась одна на поляне под звёздами. В этой области сна, лишенной полноценного сновидения, она мысленно пыталась укротить чужую память, всё ещё спонтанно выплескивающуюся в её голове.       Однако попытки обуздать инородные воспоминания привели к противоположным результатам. Пробуждение Лис встретила в разбитом состоянии. Человека снова не было в шатре. Перед глазами плясали пятна, превращающиеся в очередную пугающую сцену из его жизни, стоило ей закрыть глаза дольше, чем на секунду. С трудом она заставила себя встать. Каждый шаг, каждое движение казались невероятным подвигом, основанным на преодолении себя.       «Видимо, так и будет чередоваться моё пребывание в Цирке: или все хорошо, или сразу очень плохо! — сквозь гул голосов из чужой памяти, подумала она, приводя себя в порядок. — Интересно, он куда-то сбегает утром спозаранку или просто спит в другом месте? Моё присутствие его смущает? Ага, конечно, Человека что-то смущает! Играть с человеческими жизнями, как с дешевыми игрушками на один раз, его не смущает, а спящая девушка так вгоняет в краску, что он до утра бегает вдоль границ Цирка не в силах их пересечь! Хотя, может, я храплю?»       Последняя мысль заставила её захихикать, немного поднимая настроение.       — Доброе утро, Алиса, — снова подкрался незаметно Человек.       Черные одежды с иголочки. Маска на месте. Ровно в том же месте ожидал Лис, ровно точно также взял под руку и повёл в шатер с чудиками, замершими в голодном предвкушении перед едой. Сам сел во главе стола, девушку усадил рядом. Предыдущий день, словно День Сурка, повторялся с точностью до самой последней подробности. Не считая нарастающего с каждой секундой гула в голове. Казалось, в черепной коробке поселился концертный зал из любителей покричать. Шум раскалывал голову острой болью, отдающейся чувством тошноты. На еду смотреть стало невозможно, не говоря о попытке что-то съесть.       Под громкое чавканье чудиков, которое она совершенно не слышала, она устало склонилась над своей тарелкой не в силах пошевелиться. Подрагивающие при каждом внутреннем крике пальцы она сжала в кулаки, чтобы это не бросалось в глаза. Однако те самые глаза, от которых она хотела скрыть своё состояние, уже неодобрительно смотрели прямо на нее. Подавленная прорывающейся памятью, Лис успешно игнорировала все внешние сигналы, намекающие на поднимающийся гнев Директора.       — Оставьте нас! — рык Человека сумел пробиться в черепушку, минуя преграды из голосов.       На мгновение Лис сумела собрать собственные мысли в кучку и подняла осознанный взгляд на Человека. Из шатра-столовой выбегали чудики, некоторые на ходу пытались стащить что-нибудь со стола и съесть. Когда шатер опустел, она непонимающе повернулась к источнику гнева, уже снявшему свою Маску.       «Быстро он закипает!» — невольно отметила она       — Они не доели, — вяло указала она в сторону сбежавших артистов.       — Зато теперь ты точно сможешь услышать мой вопрос, — от Человека отходили волны почти первобытной злости, заставляющие съёживаться, — Алиса, ты объявила голодовку?       — Нет, — тихо ответила она, чувствуя, как шум в мыслях начинает снова нарастать.       — Тогда завтракай.       — Спасибо, — поморщилась от вида еды Лис, мечтая уже собственноручно закопаться под морозником, — я не голодна.       Гул, поднявшийся в её голове, почти полностью заглушил все внешние звуки. В голову будто воткнулись несколько раскаленных гвоздей. Человек что-то говорил. Громко и гневно. Возможно, описывал последствия, которые ожидают за неподчинение, но Лис искренне не могла его услышать. Раздавленное состояние не позволяло даже испугаться за свою жизнь.       Равнодушие в глазах Лис стало последней каплей. На шее сжались пальцы Человека, охватывая её кольцом. Ощутимо, но недостаточно, чтобы начать душить. Бессознательным движением она молниеносно вцепилась в руку, лежащую на её шее. Но не для того, чтобы освободиться. Вопреки ожиданиям Директора, она придавила его руку к своей шее и облегченно выдохнула, ошеломив тем самым его до той степени, когда гнев улетучивается без следа.       — Замолчали! — прошептала она почти одними лишь губами, но Человек услышал. — Голоса!       Тело обмякло, и она опустилась головой на стол, не заботясь, что может оказаться лицом в каком-то блюде. Со стороны казалось, что Человек вжимает хрупкую девушку в стол, выдавливая из неё последние капли жизни. Чувствуя, как почва выбивается из-под ног, он попытался убрать руку, но хватка тонких пальцев оказалась крепче, чем пружины мышеловки.       — Не убирай, пожалуйста, руку… хотя бы еще немного! — попросила Лис слабым голосом.       — Что это было? — тихий вопрос. Без злости.       Рука на шее никуда не движется, но пальцы больше не сжимают бледную кожу с угрозой расправы.       — Память. Она будто дошла до точки кипения. Теперь, видимо, или она поглотит меня, или я поглощу её, — неуверенно проговорила Лис, чувствуя, как силы начинают возвращаться. — Я не знаю, как именно, но ты заставил голоса молчать.       — Чьи голоса?       — Трудно сказать. Раньше воспоминания накатывали на меня осмысленными фрагментами и фразами, а сейчас будто нарезанные кусочками размером с конфетти. Но эти кусочки трудно выдержать. С большими фрагментами было проще, — более твердым голосом ответила она, медленно поднимая голову. Всё же лежать головой на обеденном столе было не слишком правильно. — Они врезаются в мою голову гулом голосов. Я даже не могу понять, что именно они кричат. Они просто кричат.       «Последствия слишком глубокого погружения. Странно, что этот гул я не услышал!»       — Тебе нужно поесть, Алиса, голодная и ослабшая, ты не пересилишь эти голоса, — тон человека впервые не звучал как приказ.       Испытывая угрызения совести, в существование которой он не верил, Человек просил её продолжать борьбу.       — Ладно, — нехотя кивнула она, с отвращением глядя на всю еду, находящуюся на столе, — ты умеешь добиваться своего!       Рыба, мясо, гарниры, овощи, закуски, сыры — всё вызывало лишь еще один приступ головной боли, переходящей в тошноту, пока глаза не остановились на блюде с… шевелящимися червяками. Придерживая руку Человека на своей шее, она взяла одного из червей за извивающийся хвостик.       — И ты кормил этими червями девушек, которых тут соблазнял?! — недоверчиво покосилась Лис на него.       «Как ты их после такого в постель затаскивал? Пещерным методом при помощи удара дубиной по затылку?!» — мысленно дополнила она свой вопрос, заставив Человека улыбнуться.       — Эти черви были испытанием, — объяснил он, не вдаваясь в подробности, которые и так знала маленькая ведьма.       — И они действительно вкусные? Это ведь черви! — не поверила Лис, нервно посмеиваясь, глядя на извивающегося червячка в руке. — Я никогда не ела такого. Зоуи как-то рискнула съесть паука в карамели. Отплёвывалась она так, что желания повторять этот подвиг не возникало!       — Лучше возьми что-то другое, если сомневаешься.       — Эх, двум смертям не бывать!       «Готовьте тазик!» — подумала она, отправляя первичноротого на съедение.       Во рту червь перестал имитировать жизнь, растворяясь на языке со вкусом копченого гребешка под лаймовым соусом. По плотности съеденный червь тоже не отличался от копчёного гребешка. Сразу вспомнились пугающие закуски на Хэллоуин, выглядящие как глаза, мозги, отрезанные пальцы или земля с костями, будучи просто декорированными десертами.       — Неплохой, червячок! Заморю тогда ещё парочку! — захихикала Лис, забыв про отвращение к еде с любопытством начала поглощать червяков, каждый из которых оказался со своим уникальным, но незабываемым вкусом. Человек не прерывал её и не убирал руку с шеи. — Ты ведь не сможешь держать меня вечно! Работать я буду без твоего присутствия.       — Сегодня вечером ты мне нужна во вменяемом состоянии. У нас представление. Мы будем проверять твои возможности. День проведешь в шатре со мной, — снова приказ, не подлежащий обсуждению. Будет так, как пожелал Человек и точка.       Завтрак закончился. Человек раздал чудикам задания на день. Начались сборы к представлению. Пока артисты готовили всё необходимое, Директор увёл Алису в свой шатер. Как оказалось, для изгнания голосов было вполне достаточно, предельно близкого нахождения к Человеку.       Будучи вынужденно привязанной к нему, Лис сначала от досады пыхтела, глядя, как он работает над начатой маской, но не решалась разрывать даже маломальский физический контакт. Любая попытка не только отойти хотя бы на шаг, просто перестать касаться его, отзывалась возвращением голосов.       «Надеюсь, ты доволен!» — сердито думала она, прижимаясь спиной к его спине. Для взаимного удобства, Человек выбрал стул без спинки.       — Попытайся тренировать подавление голосов. По своей сути, они лишь часть навязчивых воспоминаний, как мелодия, которая въедается в сознание и не хочет уходить, — предложил он, чувствуя спиной её недовольную возню.       — Я будто стала частью сиамских близнецов! — проворчала Лис. — Но ты можешь радоваться, Человек, я даже в теории не смогу против тебя что-то планировать!       — Ты и так не собиралась, — насмешливо ответил он.       — Не собиралась, но теперь и не соберусь! — кивнула она. — Что будет вечером?       — Ты увидишь то, как на самом деле работает Цирк. То, что было вчера, лишь попытка тянуть время. Десятилетия тянутся долго. Каждый день давать шоу нет никакого смысла, а иных кандидатов приходится долго присматривать, — она ощутимо напряглась. Человек мягко подтолкнул её локтем. — От тебя сегодня требуется только внимательно смотреть и описывать всё, что увидишь. Посмотрим, на что ты способна, и над чем потребуется хорошенько поработать.       — Только смотреть? — с подозрением переспросила Лис.       — Очень внимательно смотреть, — строгим голосом учителя поправил её Человек. — Если ты думаешь, что это нужно только мне, то запомни, что без контроля, начнёшь проваливаться в воспоминания каждого встречного при любом случайном касании. Или при случайном взгляде прямо в глаза. Ты уже испытываешь тяжелые последствия глубокого погружения, я не думаю, что ты хочешь добавить на свои плечи ещё немного груза. В какой-то момент это тебя окончательно сломает!       «Как складно говорит!» — невольно согласилась Лис.       Почти до самого обеда она честно пыталась заглушить голоса собственными силами, тренируя волю в сантиметрах от работающего рядом Человека. Однако пределом её выдержки стали три четверти часа шума голосов, которые она подавляла, стараясь остаться во вменяемом состоянии.       В конце концов, на глазах у удивленного Директора Цирка она пододвинула поближе к нему сундук, на крышке которого сидела в их первую совместную ночь. Свернувшись калачиком, она беззастенчиво легла на крышке, устроив голову на коленях Человека. Казалось, что не девушка так нагло нарушила его личные границы, а кошка, не знающая самого понятия тех самых личных границ. Тем не менее наглость эта не получила наказания.       Более того, когда дыхание стало ровным, а тело полностью обмякло в дрёме, Человек осторожно коснулся рукой её волос. Лис не вздрогнула и не проснулась. В её голове начал формироваться очередной кошмар. Усилием воли, Директор отогнал раздражитель. Присутствие Алисы ломало привычный расклад. Её действия, слова и мысли не позволяли перестроить маленькую ведьму «под себя», как это было с предшественницами. Даже разделив с ним постель, ни одна не рискнула бы встрять между ним и его ремеслом. Ни одна не позволила бы себе так беспечно задремать у него на коленях.       Девушка обладала неутолимой жаждой жизни, при этом каждую проведенную с Человеком секунду она ею рисковала. И все же своими действиями она пробуждала из глубин что-то забытое. Странное щемящее чувство, возникающее в её присутствии. Слишком мимолётное, чтобы даже понять, что это такое, слишком хрупкое, чтобы существовать в мире человеческой гнили. Однако стоило ей искренне улыбнуться, начать о чем-то мечтательно рассказывать, сонно прижаться к нему, и это чувство давало ещё слабые, но побеги.

***

      Шествие в город прошло без участия Лис. На второй день работы в Цирке ей еще не было позволено покидать его границ. По словам Человека, лишь в целях безопасности. В толпе могут затоптать.       «А ещё в толпе можно сбежать! Боишься этого?» — едко подумала Лис, но не стала спорить с Директором.       К вечеру голоса притихли, жаловаться на что-либо кроме безделья и крохотной территории для прогулок не хотелось. Когда отобранная часть циркачей во главе с Директором, отправились в город, Алиса получила возможность побродить по закулисью. Ощущение себя, гуляющей без разрешения по изнанке сцены Цирка, будоражило, возвращая во времена детства. Запахи свежих опилок, краски, тканей… даже пыль пахла иначе, с каким-то особым романтическим флёром.       К моменту встречи гостей территория Цирка преобразилась. Ранее спящие гирлянды были включены, темная территория озарилась огнями, а старинная, «доисторическая» по мнению Лис, музыкальная система уже начала отыгрывать громкие весёлые мелодии. Цирк ожил. Постепенно к шатрам подтягивались люди. У шатра, в котором располагалась сцена, встала Жоззи и с жутковатой приветственной улыбкой встречала всех приходящих.       После утреннего разговора Лис старалась внимательно всматриваться в лица людей, надеясь увидеть или почувствовать что-то необычное. Шатер заполнялся людьми, но ничего, кроме лиц с отпечатком неприятных улыбок при виде чудиков, она не видела. Впрочем, и в этом темном царстве имелся лучик. Лица некоторых людей внушали надежду в человечность. Без отвратительных улыбок, растерянные, с жалостью в глазах. Что они делали в Цирке? Их затянуло потоком толпы?       — Хороший улов, сегодня будет на ком практиковаться, — почувствовала Лис горячее дыхание на шее, сопровождающее почти интимный шепот Человека прямо в её ухо. — Не скучала?       — Копала подкоп из Цирка! — усмехнулась она. — До берега осталось всего-то метров сто. Ты мог не спешить!       Под маской невозможно было определить эмоции Человека, однако смех его Лис слышала прекрасно. Настроение у всех обитателей Цирка к вечеру стало завидно приподнятым. Переплетая пальцы Лис со своими, Директор увлёк её за собой по лабиринту шатров. Уже спустя секунды они стояли за кулисами и рассматривали через просвет между портьерами лица рассаживающихся по лавкам людей.       — Смотри внимательно, Алиса, и говори, что ты видишь. — Приказал Человек, становясь за её спиной. Горячие руки легли на плечи, прижимая её спиной к его груди.       — Я… — Лис внимательно всматривалась в лица, пытаясь вспомнить то состояние, которое само накатывало на неё при первом взгляде в глаза Человека и касании Мордогрыза. Но лица оставались просто лицами. Никаких фрагментов памяти, никакой дополнительной информации, ни единой вспышки видений или голосов. — Я ничего не вижу. Только лица. Как ты это делаешь? Как ты видишь пороки?       «Про мой секрет ты узнаешь много позже!»       — Меня направляет проклятье, в твоём случае оно не поможет, — представление должно было вот-вот начаться, в зале стихал гул, и Человек тихо говорил, опустив лицо к шее, вызывая мурашки по коже. — Сосредоточься на любом одном лице прямо сейчас.       Лис выбрала наименее отталкивающее лицо почти полностью седовласого мужчины среднего возраста, смотрящего на сцену без усмешки.       — Теперь не отводи от него взгляд. Спокойно дыши. Отпусти все мысли, — его пальцы легли на её виски, мягко вырисовывая на коже спирали.       На сцену вышла Жоззи. Всеобщее внимание обратилось к ней. Несмотря на теряющие осмысленность глаза и тело с вывернутыми суставами, в её движениях узнавалась пластика и артистизм.       — Добро пожаловать в наш дом! Моё имя Жоззи, а вам стоить поберечь свои нервишки! — громко нараспев объявила она хорошо поставленным голосом. — Сегодня вечером у вас будет возможность ужаснуться, удивиться, почувствовать безобразный восторг и кисловатый вкус отвращения! Этой ночью мы к вашим услугам!       Под всеобщие аплодисменты она присела в пугающем реверансе и ушла в темноту. Отпустить мысли о чрезмерной близости с Человеком в закутке между портьерами, где никто не мог их видеть, было непросто. Алиса изо всех сил старалась смотреть только на выбранное лицо. Бешено колотящийся пульс выдавал её эмоции.       — Теперь, — руки Человека закрыли глаза Лис, словно они играли в детскую игру «угадай кто». — Попытайся продолжать смотреть через преграду. Этот человек все еще там сидит и его лицо не изменило выражения. Попытайся его разглядеть.       Пальцы, закрывающие обзор, слегка разошлись, и в щели между ними можно было смутно что-то разглядеть. Лис изо всех сил напрягала зрение, невольно шевеля головой. Наконец глаза поймали лицо мужчины. Взгляд у него был встревоженный. Губы сжаты в нитку, по челюсти видно движение лицевых мышц. Глаза печальные. Почти как в тот день, когда…       Девушка пошатнулась в руках Директора, на мгновение обмякнув, словно кукла. Его руки моментально переместились на её плечи, осторожно поддерживая в вертикальном положении.       — Дьявол! — невольно выдохнула она.       — Однажды я начну тебя наказывать за нехорошие слова! — горячим шепотом пообещал Человек с улыбкой. — Что ты увидела?       — Он… — Алиса замотала головой, отгоняя видение. — Он был учителем, кажется. Работал с маленькими детьми. Его изгнали из родного города. Друзья и семья отвернулись от него. Его обвинили в совращении маленькой пятилетней дочки его друга. Она рассказала, что он трогал её в интимных местах, а потом заставлял… неважно. Много грязи, много обвинений. Он был вынужден бежать. Туда, где никто не знает его, где он сможет затеряться. Попытаться начать сначала. Забыть. — На одном дыхании выпалила она. Фрагменты чужой памяти не желали нормально складываться и в хаотичном порядке атаковали её сознание.       — Хорошее пополнение Цирка! — пальцы на своих плечах Лис вдруг отчётливо ощутила, как паучьи лапы.       — Нет! — дернулась она. — Обвинение было ложным! Он ничего плохого не делал! Он бы никогда не навредил ребёнку, особенно так. У него самого были дочь и жена, которых он потерял из-за клеветы. Но ему никто не поверил. Он приходит в Цирк, потому что видит в артистах таких же детей, которых учил сам. Он уверен, что ты их мучаешь. Приходит, чтобы удостовериться, что они живы и без следов побоев! — сердце билось набатом, когда она храбро развернулась и, глядя в глаза Человеку в Маске, твёрдо сказала: — Я тебе не позволю! Я не отдам его!       «Какая смелая, не отдаст и не позволит мне что-то сделать!» — усмехнулся Человек.       — Если ты права, то он не годится, — успокаивающе погладил он девушку по плечам. — Не сомневаюсь, что в нём имеются какие-то пороки, но то, что ты нашла, будет мешать маске прижиться. Мы найдем кого-нибудь получше.       Лис похолодела. Перспектива стать фарцовщицей чужими жизнями отталкивала. Роль, предложенная Директором, угнетала и отвращала. Заточение в шатрах и поиск новых жертв для паука, которым становился Человек, когда речь заходила о пополнении труппы. Намного ли это лучше перспективы сохранить свою душу, хоть и сгинуть в городе?       — Сегодня ты смотришь. Только смотришь и говоришь о том, что увидишь, — напомнил Человек. — Итак, начнём сначала. Выбери другое лицо и сосредоточься на нём…       Все номера артистов, Лис благополучно пропустила, лишь изредка обращая внимание на их существование. Лица, снова лица. С кем-то везло почти так же, как и с первым и она рассказывала об увиденных картинках памяти Директору. Попадались «крепкие орешки», которые не получалось расколоть, как бы она ни пыталась. Они просто оставались непроницаемыми.       К концу шоу Алиса сумела рассмотреть фрагменты жизни трёх горожан, и увидеть бессвязные кусочки памяти ещё двух, но успех с полной историей, как у первого повторить не смогла. Ничего примечательного. Негодные для Цирка. Человека, казалось, не заботило, что вся пойманная «рыба» выглядела мелковато, и он искренне не собирался загружать её каким-либо иным заданием кроме как смотреть.       Наконец, все номера закончились. Директор оживился и, поддразнивая, провел фалангами пальцев вдоль уха Лис, прежде чем покинуть закулисье, оказавшись на сцене.       — Благодарю, что посетили этой ночью нашу обитель! — шквал аплодисментов заглушил все возможные звуки. Казалось, даже если рядом с Цирком прогремит гром, его никто не услышит. Стоило Человеку властно поднять руку, как аплодисменты стихли. — К сожалению, общество считает негуманными и аморальными Цирки Уродов. Я иного мнения. Глядя на людей с уродствами, мы лицезреем самих себя обнажёнными. Каждому полезно взглянуть на свои язвы, скрытые под кожей, одеждами и духами.       Он сделал театральную паузу. Заставив зрителей нервно заёрзать, Человек обвел взглядом зал, остановив взгляд на ком-то, и продолжил:       — Мы не покинем город Соловья, и будем ждать вас на нашем следующем выступлении! — он галантно поклонился.       Зрители встали, и шатер утонул в аплодисментах. Лис поспешила ретироваться к своей софе и недочитанной книге, прежде чем её «наградят» заданием прибрать шатер-сцену. Когда шум толпы полностью стих, она обессиленно уткнулась в книгу, ловя себя на том, что читает одну и ту же строчку седьмой раз.       «Надо было взять немецкую поэзию, с короткими четверостишиями проще сбежать от всего!» — со вздохом отложила она книгу.       В шатер вошел Человек в полном облачении. От «парадного вида» Лис невольно поёжилась. Если к иллюзии утраченного в пожаре лица еще можно было со скрипом привыкнуть, то в Маске Человек выглядел, как в боевых доспехах. Лишь настоящее лицо, покрытое шрамами от пережитого пожара, казалось воплощением искренности. От истинного лица она не ожидала очередной игры в интриги, хоть и увидеть его смогла лишь раз. Даже в моменты гнева Человек продолжал держать иллюзию, не позволяя себе ни на секунду показать слабость.       — Впечатляющая речь. Она меняется из представления в представление или позволяешь себе классику без импровизаций? — улыбнулась Лис, с подозрением поглядывая на Человека.       Работу за кулисами едва ли можно было назвать хорошо исполненной. Не поймала ни одного потенциального чудика. Хотя Лис внутренне содрогалась от идеи присоединяться к процессу пополнения Цирка, она прекрасно осознавала, что только это от неё и ожидалось. А не выполнив работу, на которую рассчитывал Директор, она проигнорировала и обычную. После публики шатер со сценой нуждался в уборке. Человек не торопился выходить из своего образа грозного Директора.       — Меняются детали, но суть остается прежней. В сущности, как и с людьми, — наконец ответил он, заставив Лис занервничать ещё больше.       В его движениях и голосе было что-то, чего следовало опасаться.       — Мне не нужно было так быстро покидать шатер? Надо вернуться и всё там убрать? — решила она уточнить, робея.       — Нет, — покачал головой Человек, однако тон остался таким же нервирующим. — Чудики со всем сладят сами. Не нужно туда ходить! Я предлагаю тебе приступать к водным процедурам и отправляться спать. Завтра день будет непростой.       — Это не из-за моего провала, надеюсь? — осторожно спросила Лис. Человек в Маске удивленно застыл, глядя на неё сквозь прорези. — Ты ведешь себя необычно. Это из-за моего провала за кулисами?       — Провала?! — расхохотался Человек своим бархатистым смехом, от которого по коже начинали бегать странные мурашки. — О таком «провале» остаётся только мечтать! Каждый из зрителей, которых ты «прочитала» для меня — чистое полотно. Ни мыслей, ни порывов, ни желаний — ничего. Но стоило немного тебе помочь, и с первого раза ты предоставляешь мне то, что вытаскивать на поверхность пришлось бы месяцами. О нет, милая Алиса, сегодня было именно то, что я желал увидеть!       Его внезапно хорошее настроение отчего-то нервировало ещё больше. Что-то не то скрывалось за его словами.       — Ты мне помогал?       — Чтобы ты поняла, что именно делать, тебя требовалось подтолкнуть. Скоро ты и самостоятельно сможешь читать людей полностью. Жду не дождусь этого дня! — пусть настроение у Директора было приподнятым, но он не спешил снять Маску или плащ, будто Цирковое шоу должно было продолжиться. — Странно только, что все выбранные люди оказались такими негодными. Совпадение?       — Я выбирала тех, кто не улыбался этими мерзкими улыбками. На кого было приятно смотреть, тех и «читала»! — призналась она, машинально начиная подтягивать к себе пижаму и плед.       — Увы, — покачал головой Человек, — именно те, на кого смотреть будет наименее приятно, подходящие кандидаты.       «Кандидаты в чудики!»       — Однако не могу не признать, что тренироваться лучше на тех, из-за кого ты потом не будешь видеть кошмары! — милостиво согласился он. — Ванна тебя ждет. Приятно провести время!       Щелчок пальцев и тепло от воды в лохани чувствовалось даже с софы.       — Спасибо! — ответила Лис и поспешила скрыться за ширмой.       Вечер заканчивался чересчур подозрительно. Она быстро начала стаскивать с себя платье.       — Только не подглядывать!       Ответа не последовало. С другой стороны, горячая вода умела убеждать в том, что любые тревоги можно поставить на паузу и вдоволь понежиться в доисторической ванне. Взяв с собой самодельных средств для мытья волос, изготовленных в Чайной Лавке, Лис рискнула вымыть волосы. Расслабленная, с абсолютным ощущением чистоты, она вышла из-за ширмы, чтобы обнаружить шатер без присутствия Человека.       «Отправил мыться и сбежал! Начинаю верить, что я действительно храплю!» — хмыкнула Лис, но решила завершить день на приятной ноте.       Все осветительные приборы отключены. Лишь на его рабочем столе горит мягким светом лампа. Алиса завернулась в плед и постаралась поскорее уснуть. Спустя время стала очевидна месть дневного сна. Спать не хотелось. Переворот на правый, левый бок, на спину или на живот не делал ситуацию лучше. В шатре тишина и почти полная темнота. Но сна ни в одном глазу. Даже Боги дрёмы девушку игнорировали.       И Человек куда-то делся.       Внутри стягивался тяжёлый узел. Без сна подозрения стали сильнее. Тёмный Властелин в своих боевых доспехах куда-то удалился.       «Что-то происходит. Возможно, прямо сейчас! — постукивая пальцами по спинке софы, размышляла она, глядя в темноту за которой находился купол шатра. — Думай, Алиса, оно тебе надо? У раскрытых тайн две проблемы. Узнав что-то неприятное, это уже не забыть. Но, что ещё хуже, раскрытую тайну часто приходится хоронить в братской могиле вместе со всеми свидетелями!»       Не выдержав, она встала с софы, надела обувь и вышла в ночь.       «Я не обещала, что буду послушно спать! Может, я — лунатик?» — мысленно оправдывала она себя, пока тихо вышагивала между шатрами.       Цирк выглядел погруженным в сон. Ни лишних движений, ни шума. Всё спокойно. Безмятежность ночи начала намекать, что Лис пора возвращаться на софу, как совсем не вовремя, память услужливо воспроизвела слова Человека относительно шатра-сцены:       «Не нужно туда ходить!»       «Я уже там была ночью. Ничего ведь не должно случиться плохого, если снова войду? — снова оправдала себя Лис. — И, если там убираются, я никому не буду мешать. Войду со стороны закулисья, чтобы также незаметно уйти! Всего лишь посмотрю, что ничего не происходит!»       На сцене лежали инструменты, которые она узнала сразу. Много лет назад на этой, или похожей на эту, сцене стояли на коленях связанные подростки. Рядом с инструментами виднелась маска. Одна, а не четыре, как в видении прошлого, но легче от этого не становилось. Чуть в отдалении покоился букет Черного Морозника распространяя на весь шатер приторно-сладкий запах, дурманящий разум.       В шатре девушка находилась не одна. Чудик-силач с искривленным позвоночником держал напуганного гостя Цирка, стоящего на коленях. Бедолага едва понимал, за какие грехи его похитили после выступления. Его дрожь почти ощущалась в закулисье, где остолбенела от ужаса Лис.       «Он же не… только не… он сделает чудика! Прямо сейчас!» — зажав рот руками, думала Алиса.       — П-прошу Вас! Умоляю, отпустите! — шептал мужчина лет сорока, глядя снизу-вверх на Человека.       Сам Хозяин Цирка задумчиво перебирал цветы, укладывая бутоны в подготовленную чашу. Казалось, он даже не замечает присутствие пленника, но Лис уже угадывала в его расслабленной позе театральное выступление. Человек был целиком и полностью сосредоточен на своём невольном госте.       — На твоих руках кровь, которую ты посмел предать забвению! Ты пропах этой кровью, и пришёл отравлять этим смрадом мой Цирк!       По маске Человека прошла ровная полоса от лба до носа и разошлась в две стороны справа и слева от подбородка, образуя перевернутую букву «Y». Буква превратилась в трещину, разделив маску на три сегмента. Линии и узоры маски исчезли. Теперь это было разделенное на три части белое демоническое лицо с алеющими углями глаз, светящиеся в полутьме. Расширившаяся трещина представляла собой жутковатую пасть с акульими зубами в несколько рядов.       Перед пленником стоял бледнолицый человекоподобный Демон. Единственной его эмоцией была ярость, заставляющая кровь остывать в жилах. Вид бледнолицего Демона парализовал Лис, выбив из её головы все мысли. Все, на что она была способна, это стоять и смотреть.       — Я-я-я, — начал заикаться мужчина, — я не понимаю о чём вы!       Сделав отчаянную попытку вырваться, он получил удар по голове от Силача, и исступленно закричал:       — Кто-нибудь, помогите!       Второй удар заставил его упасть. Пленник беспомощно уставился на Директора. Тот уже держал в руках маску и растирал по её внутренней стороне густой лиловый сок Морозника. Мужчина снова попытался вырваться, отчаянно сопротивляясь в стальной хватке чудика.       Стоять и просто смотреть из-за портьеры за происходящим Лис больше не могла. Не отдавая себе отчёта в том, что творит, как планирует спасать пленника и чем после этого будет расплачиваться, она выскочила на сцену. Перепуганная девушка в пижаме оказалась лицом к лицу с бледнолицым Демоном. Изумрудные глаза встретились с алыми углями, и единственным желанием Лис стало трусливое бегство. Из шатра, из Цирка, из осточертевшего города. Даже в объятия Их, лишь бы подальше от всего этого.       — Стой на месте! — приказал Демон, и тело послушно одеревенело.       В шатре на одного обездвиженного человека стало больше. Две пары беспомощных глаз смотрели, как к лицу мужчины приближается маска.       — НЕТ! Нет! — делал последние попытки вырваться пленник.       Демон прижал маску к лицу мужчины. То, как задергался бедолага и закричал, причиняло боль самой Лис. Крики, казалось, заставляют шатер дрожать. Отвести взгляд от пленника, она не могла, как не могла зажмуриться. Всё, что ей оставалось, в ужасе смотреть за происходящим, с самого лучшего места.       Силач отпустил пленника и отошёл на несколько шагов назад. Тот бился в агонии, извивался на полу, словно червь, через которого проходят разряды тока. Царапая руками маску, он безуспешно силился стащить её со своего лица. Однако маска с отвратительным звуком лопающихся костей, начала шевелиться, словно живой организм. По краям к центру она начала озаряться лиловым сиянием Морозника. Дойдя до центра маски, свет двинулся обратно к краям, пересек их и начал разрастаться, поглощая в своём сиянии тело, бьющегося в конвульсиях пленника.       Померкнувший свет явил глазам Лис воплощение Джозефа Меррика, или то, каким она видела его на иллюстрациях. Легендарный Человек-слон. С одним лишь отличием — правая рука чудика была расщеплена надвое, словно клешня от перепонок пальцев и до локтя. С каждой стороны было по три пальца. Два средних. Новорождённый чудик лежал на полу в полубессознательном состоянии.       — Добро пожаловать в семью! — объявил негромко Человек в Маске, успевший сбросить личину бледнолицего Демона. — Имя мы подберём тебе позже.       Чудик растерянно посмотрел на Директора. При помощи Силача он поднялся на ноги. Испуганно озирающийся на стены шатра, которые должны были заменить ему дом до конца жизни, он совсем не обращал внимания на свою внешность. Для самого чудика, эти увечья были чем-то само собой разумеющимся.       Жестом дирижера Человек дал знак Силачу, и тот увёл чудика из шатра. Циркач больше не проявлял былой грубости. Напротив, когда Человек-Слон спотыкался, «старший брат» поддерживал его и помогал передвигать непослушными ногами. Как только в шатре остались лишь они вдвоём, Директор направился к Алисе. Сердце забилось в грудной клетке, словно запертая колибри.       «Больше не хочешь стать чудиком? — самодовольно отметил он, однако помрачнев, отметил: — Рано тебе, девочка, это видеть! Ты не была готова!»       — Не нужно было приходить сюда, Алиса, — с ноткой печали в голосе сказал он.       С его словами тело обрело способность двигаться, и девушка свалилась ничком на пол сцены. Он сделал шаг, чтобы помочь ей встать, но Лис отпрянула в сторону с ужасом в глазах. Выставив руки в защите, она отползала вглубь сцены. Когда рука коснулась портьеры, она ухватилась за неё и вскочила на ноги.       — Бежать бесполезно! — с предупреждением сказал Директор, не делая попыток приблизиться.       «Вот что я должна для тебя делать! Я поставщик жертв в усладу бледнолицему Демону!» — кричали её мысли, а глаза излучали отвращение, ужас и гнев. Какая бы теплота не зародилась за последние два дня между ней и Человеком, она была безнадежно потеряна.       — Ты Чудовище! — прошептала она одними губами.       — Чудовище, значит? — решительно начал надвигаться на неё Человек. Девушка в панике замерла на месте. — Ещё утром ты не желала отпускать мою руку, а теперь мир изменился, милая Алиса? Не страшно было спать на коленях Чудовища?       Их разделяло меньше метра, когда Лис опомнилась и отчаянно попыталась сбежать. Рывок в сторону от Человека был моментально перехвачен. Отточенным движением, он одной рукой зафиксировал тонкие руки за спиной, держа чуть выше запястья. Другая рука поперек туловища прижала её к Директору, пресекая все дальнейшие попытки сопротивления. Паук вцепился в мотылька.       — Тогда и меня сделай чудиком! — прошипела она, безуспешно пытаясь вырваться. — Только так я останусь с тобой! Четыре недели и хоть к гулям на ужин. Лучше Они, лучше монстры, лучше Клаудия, лишь бы подальше от тебя!       «Зря ты это сказала, всё могло закончиться на более мирной ноте. Но не теперь!»       Стремительным шагом Человек пошёл к выходу из Шатра, не выпуская из рук Лис. При неравенстве сил и роста, казалось, что он тащит большую куклу, которая, тем не менее, находила в себе силы отбиваться ногами. Безрезультатно лягаясь с отчаянием зайца, Лис не замечала, куда они идут. Большой купол сменило тёмное небо с россыпью звезд, а затем снова купол шатра, много меньше предыдущего. Тот самый шатер, предназначение которого в своей экскурсии Человек не раскрыл. Стол с инструментами. В центре большая клетка. В клетке сидел новоиспеченный чудик.       — Ты забыла, Алиса, главное правило этого Города, — гневно прошептал ей в ухо Человек. — Пора его вспомнить и закрепить.       Стальная хватка исчезла, и пленница оказалась на свободе. Отпрыгнув от него, она невольно подскочила к клетке. Силач стоял у входа. Не сбежать.       «Время для красного флакона. Жаль его здесь нет!» — позволила себе упаднические мысли Алиса, невольно выдав свою тайну.       «Черная Арника! Маленькая ведьма решила, что сможет сбежать от меня в посмертие» — проследил за её мыслями Директор.       — Тебе жаль его, Алиса, не так ли? — вкрадчиво спросил он, жестом приказывая Силачу покинуть шатер.       Клетка не позволяла новому чудику видеть что-то выше пола. Под гневным взором изумрудных глаз, Человек снял Маску. Дьявольски красивое лицо, легкая усмешка, хищный прищур. Хозяин положения во всём и всегда.       — Предлагаю…       — Новую игру? — сдавленно перебила его Лис. — Я не стану играть в твои игры!       — Какие игры? — театрально удивился он. — Нет! Я предлагаю тебе отпустить его на свободу. На столе ключ от клетки. Силач по моему приказу не шевельнёт и пальцем. Но самое главное: маска совсем свежая, её может снять любой. Ощупаешь затылок нашего младшенького и почувствуешь ремешок. Дальше останется только стянуть маску, и образ покинет чудика. Останется лишь наш гость.       «Отпустить? Вот так просто?! Это определенно очередная игра!»       — В чём подвох? — выдохнула она.       «В этом городе нет невинных!»       — Подвох? В чем же подвох? — снова театральное удивление, движение по шатру, будто ищет отгадку на сложный вопрос, и наконец, замирает с полученным ответом. Повернувшись с хищным оскалом к Лис, он ответил. — Тебе придется до него дотронуться. В любом случае. Предложение действует только эту ночь. Завтра снять маску будет намного сложнее, не по силам тебе. Решайся, милая Алиса.       Лис подскочила к столу, решив не терять зря времени. Ключ не пришлось искать. Он был один и лежал перед глазами. Ключ в замке. Клетка открыта. Полусонные глаза Человека-Слона непонимающе смотрят на девушку. Чудик будто дремлет и не двигается. Она осторожно протянула руки к безобразной голове. Пальцы легли на затылок чудика.       Яркая вспышка, словно от фотоаппарата, сработавшего у самого лица. Картинки, кусочки памяти, фрагменты жизни. Хаос из множества сцен. На мгновение она потерялась в образах, пока она не начали выстраиваться в единое повествование из складывающихся друг с другом отрывков. Картинки склеились в сцены. Сцены жестокости. Сцены насилия. Сцены непростительных преступлений. Преступлений, что совершал пленник Человека в Маске.       Множество похищенных женщин. Красивых женщин. Галерея из их запуганных лиц и беспомощных тел, прикованных к трубам в его подвале. Ярость, ненависть, похоть. Узницы нового чудика познали унижение, долгие физические пытки, пока он с наслаждением избивал и насиловал их. Наибольшим восторгом для него являлся момент, когда изломанное окровавленное тело осознаёт приближение смерти. Забитое до состояния, когда жизнь начинает капля за каплей утекать. Полностью затравленный взгляд. Понимание неотвратимости. Того, что никто не придёт. Они умрут в одиночестве, и это произойдет с минуты на минуту.       — НЕТ! — с воплем отскочила от клетки Лис, ногой захлопывая дверь.       Нервы не выдержали и из глаз потекли бесконтрольным потоком слёзы. Тело так затряслось, что зуб на зуб не попадал. Новоприобретенный дар раскрыл, что в шатре с ней не один монстр, а двое. Какой из них страшнее — невероятно сложный вопрос.       — У тебя вся ночь, Алиса. До рассвета ты вольна освободить его. Я прикажу чудикам не мешать нашему пленнику, — Человек вернул на лицо Маску и направился к выходу из шатра. У самого выхода он остановился, будто что-то забыл. — Но знай, как только ты снимешь маску, его истинная личность вернётся, а не переписанный городом безвредный образ.       Директор покинул шатер. Лис осталась с полусонным, безобидным чудиком один на один. Даже с открытой клеткой тот не мог причинить ей ощутимый вред. Разве что навалившись всем своим телом. Но маньяк, которым он был раньше…       В голове образ беспомощного пленника, такой же жертвы манипуляций и игр Человека, боролся с настоящим обликом, пропитанным зловонием его пороков.       «Я сама виновата в своих иллюзиях, — вспомнила она слова Директора. — Ему никогда не нужны были хорошие, лишь худшие из худших!»       Жизнь в виде Человека-Слона или свобода. Как бы Лис ни сопротивлялась, но Человек вынудил её определить чужую судьбу. Жалость, надежда на что-то хорошее и светлое внутри каждого человека боролись со здравым смыслом, который голосом Директора описывал, что с ней сделает благодарный пленник. Описывал пугающе подробно. То, что останется от избитой девушки, не сможет восстановить даже вся Сим-Салабим магия Хозяина Цирка. И всё же несколько раз она порывалась подойти к клетке с целью снять с чудика маску. Но каждый раз отшатывалась назад и садилась у противоположной стены шатра, глядя на него. Чудик дремал.       «И что? Теперь чудовищ стало больше? Я теперь тоже монстр?» — с полными слёз глазами, думала Алиса.       Небо начало светлеть, когда, презирая себя, Лис закрыла клетку на ключ. Сам ключ вернулся на стол. Всё происходило в точности по сценарию Человека. Словно она и не пыталась вмешаться. Словно её и не существовало.       «Словно я снова Призрак. Только теперь Призрак Цирковых Шатров!»       Она встала напротив клетки и ещё раз внимательно посмотрела на Человека-Слона. Истязатель женщин. Повзрослевших Лиззи. Насильник. Садист. Убийца. Чудик.       — Городу будет лучше без тебя! — достаточно громко, чтобы он услышал, объявила свой приговор Алиса, утирая слёзы.       Под осмысленным взглядом проснувшегося Человека-Слона она покинула шатер. Над Цирком занимался рассвет. Но до начала рабочего дня ещё можно было немного подремать. Ведь ничего особенного не произошло. Всего лишь новый чудик.       Возвращаясь в шатер, она ощущала себя побитой собакой, что волочится к своему хозяину. Хозяину, который её и побил. В шатре царила темнота. Человек погасил последнюю лампу. Без проблеска света увидеть его не представлялось возможным. Но Лис знала, что он внутри. Она чувствовала его присутствие.       Девушка устало упала на софу, подтянув колени к подбородку. В голове не было ни единой мысли. Одни эмоции. Все, как одна, гнетущие.       — Ты хоть раз сожалел о том, что творишь с ними? — негромко спросила она, зная, что он слышит.       — Я похож на того, кто сожалеет? — донесся до неё безэмоциональный ответ.       «В этом городе нет невинных, таков был сегодняшний урок?» — уткнувшись лбом в колени, подумала она.       «Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть так рано. Зато этот урок ты запомнишь навсегда!»       «Человек мне не друг, и не союзник. Он не лучше Клаудии. В этом городе нужно быть только за себя!» — четкой линией пронеслись мысли. Холодные и сфокусированные.       Тёмная сторона подняла голову, и Директор Цирка ей не нравился.       «А с этим придётся что-то делать!»