Последний Город Кошмаров

      — Мир полон уродства!       — Да. Полон уродства и неземной красоты. Увы, познать одно и не вляпаться в другое невозможно! — парировала Лис, выглядывая из-за портьеры на зрителей.       — Патетический вздор! «Вляпываться», как ты выразилась, ты будешь куда чаще, чем действительно познавать нечто прекрасное, — погладил её по плечам Человек, привычным жестом. Стоя позади он направлял её взгляд на публику. — Второй ряд. Третий слева. Сосредоточься.       Алиса послушно нашла глазами искомого гостя Цирка и сосредоточенно замерла.       — Что-то видишь? — интимно шепнул в самое ухо Директор, с самодовольной улыбкой отмечая, как она каждый раз реагирует.       «Ты из спортивного интереса играешь на моих нервах? Или чтобы навык не потерять к следующей ведьме?» — судорожно сглотнув, недовольно подумала Алиса.       «Мне ни к чему следующая ведьма, мы с тобой ещё не начали!»       — Вижу, — ответила Лис, с трудом унимая колотящееся сердце. — Я их всех вижу, когда ты меня так подталкиваешь, но там слишком много всего! Много «лишних» воспоминаний. Я забираю всю их жизнь целиком, а пороков в ней может набраться на месяц, или меньше.       — Увы, этого следовало ожидать, — вздохнул он, проводя будто случайно фалангами пальцев по тонкой девичьей шее. — Ты стала увереннее со своим талантом, теперь нужно поработать над точностью. Но этим лучше заниматься в тишине и там, где никто нас не увидит и не услышит.       «Почему я все время слышу намёки не на невинный процесс обучения, а на что-то грязное?»       «Никто не обещал, что процесс будет невинным!»       — Мы точно будем только обучаться? — уточнила Лис, отстраняясь от него.       Держать дистанцию в крохотном закутке было непросто, но она делала всё возможное, робко вжимаясь в одну из портьер.       — Помнишь нашу первую ночь?       — Не было такого! — пробормотала она, покраснев.       «Да что происходит? Какая первая ночь?!»       — Ты меня неправильно поняла, — сделал он самые невинные глаза из всех невинных глаз планеты Земля. — Я имею в виду, ту ночь, когда пришлось совершить полное погружение в мои воспоминания, чтобы тебя вытащить из памяти, до того, как ты лишишься рассудка.       — Ты предлагаешь повторить?       — Не совсем так, как было при полном погружении, но да — предлагаю. Тебе нужен опыт ориентации в воспоминаниях. Ты вытягиваешь всё, но не можешь абстрагироваться, отделить своё Я от общего потока. Пока не научишься, вся память будет наваливаться на тебя и дезориентировать.       — Звучит весьма… логично, — вздохнула она. — Даже не поспорить!       — О чем поспорить, мы всегда найдём, — усмехнулся он по-человечески, сбавив накал страстей. Однако уже через секунду был предельно серьёзен. Представление близилось к завершению. Он целомудренно привлек девушку в свои объятия и без доли игр или коварства посмотрел ей в глаза: — Алиса. Сегодня я пополняю Цирк новым чудиком. Здесь. В этом шатре.       — Не заходить, я поняла! — кивнула она, невольно всё же содрогаясь. — Насколько он плох?       «Прогресс налицо. Почти полное принятие Цирка. Скоро. Очень скоро, моя маленькая Ведьма, ты вручишь маску своему первому чудику!»       — Достаточно, чтобы пополнить наши ряды. Но не советую узнавать самостоятельно. Из Аякса я вытянул лишь тягу к избиению женщин до смерти. То, что ты увидела, продемонстрировало, что я видел лишь верхушку айсберга, — его голос звучал заботливо, что с одной стороны щекотало нервы непривычностью, а с другой было чертовски приятно.       — Я уйду до конца выступления в шатер! На тебя посмотреть позволишь? — с манящей улыбкой поинтересовалась она.       «Кто тут на чьих нервах играет?»       Момент закрытия выступлений. Последнее слово, которое всегда оставляет за собой Человек в Маске. Момент власти над толпой. Ничего не подозревающей толпой. Это пьянило в любом из миров. И в реальном, движущемся всё дальше в будущее, при неизменных внутренних пороках зрителей, и в этом городе, именуемом Алисой как Чистилище. Но наличие ещё одной пары глаз, подглядывающих за ним из закулисья, будоражило значительно сильнее.       После выступления, Лис змейкой уползла в шатер. Книг не осталось. Заняться в Цирке было нечем. Тем привлекательнее стало коротать вечера с Человеком. Но при появлении нового чудика совсем не хотелось ни бродить по территории, ни столкнуться с бледнолицым Демоном. Скука намного лучше этого. Как итог — заточение в шатре Человека.       Спустя минуту после осознания, что хозяин в шатре какое-то время точно будет отсутствовать, Лис с глупой улыбкой и озорным хихиканьем перебежала в святая святых — область шатра, которую она старательно игнорировала три недели. Оставалась всего семь дней в Цирке, а за ними свобода. Хотя за вторжение в личное пространство Человек спокойно мог продлить срок ещё на 10 лет. Но как удержаться от искушения?       Чувствуя себя, словно Златовласка в берлоге медведей¹, она в первую очередь не постеснявшись запрыгнула на кровать Директора. Для одного лишь Человека кровать казалась слишком широкой.       «Разве что он предпочитает спать, раскинув руки. Ну или размерчик для соблазнения очередной протеже Чайной Ведьмы! — хихикнула она, разваливаясь на кровати, которая после софы казалась непомерно огромной. — Хотя если подумать и подсчитать, сколько женщин тут было за последние два века, то кровать лучше сжечь. Как в лучших чумных домах Парижа!»       За кроватью настала очередь стеллажей, ранее не исследуемых. Древние книги на полузабытом языке. Странные сувениры из прошлых столетий. Поврежденные огнём маски. Свидетели прошлой жизни. Больше всего внимания привлекал к себе стол с инструментами для изготовления масок. Алиса не знала названий ни одного из инструментов, но помнила, как применять каждый из них, испытывая тёплую ностальгию даже когда память Человека была полностью укрощена.       Утро после ночи обнаружения детского стиха Алекса Лис встретила с букетом противоречивых чувств. Главенствующими среди них стали смущение и неловкость. После момента обоюдного обнажения друг перед другом самых болезненных ран, девушка робела смотреть в сторону Человека. Проснувшись вопреки традиции не в пустом шатре, она на негнущихся ногах юркнула за ширму и попыталась умыть горящее от смущения лицо.       То, что казалось абсолютно естественным и правильным в объятиях ночи, при безжалостном свете дня выглядело как помешательство. Утром Человек, в чьих объятиях она проливала самые горькие слёзы, вновь превратился в Великого и Ужасного Хозяина Цирка, а она в его подчиненную.       «Дьявол, почему я так переживаю, будто мы… Но положа руку на сердце, если бы мы просто переспали, я бы волновалась куда меньше. Влечение, не более того!» — от её сумбурных мыслей Человек невольно улыбался, признавая, однако, что всё произошедшее ночью было намного глубже, чем может дать любая физическая близость.       «Обнажение в чистом виде. Мучительное, разрывающее на части, уничтожающее привычный расклад жизни, чтобы… построить что-то новое? Страх её закаляет, гнев питает её тёмную сторону, настроенную против меня, а соблазнение с привычным срывом всех масок лишь создаёт между нами непреодолимые преграды. Но стоит только вложить в её хрупкие руки свою человечность, и все преграды исчезают! Итак, пора начинать нашу шахматную партию по-настоящему!»       — Доброе утро, милая Алиса, — от его бодрого голоса девушка нервно подпрыгнула на месте, едва не перевернув кувшин с водой.       С улыбкой он отметил, что нынешнее смущение не имеет никакого отношения к страху.       — Доброе утро, Человек, — со вздохом Лис вышла из-за ширмы в лазурном платье. Закусив губу, она неловко начала. — Вчера…       «Я касалась его лица! А он мне просто позволял это делать! — кричали её мысли. — И мне безумно хочется повторить! Что со мной не так?!»       — Вчера был очень личный разговор, который при желании лучше продолжать после заката, — голос Человека предательски дрогнул. Как бы он ни хотел доказать обратное, все произошедшее ночью не было игрой. — Ты хотела прогуляться на берег вчера. Если всё ещё желаешь, то до завтрака осталось чуть меньше часа. Этого должно хватить на небольшую прогулку.       — Что? — замерла она, глядя на Человека, словно впервые увидела. — А как же невозможность покинуть границы Цирка?       — Я разрешаю тебе покинуть границы Цирка, если ты вернёшься до завтрака, — спокойно ответил Директор, словно не было трёх недель с полным запретом даже под его полным присмотром, покидать Цирк.       «А как же Они, затаптывающая меня толпа, все запреты, синий флакон, боязнь, что я утоплюсь и прочая паранойя? У меня назревает очень много вопросов, Человек!»       В голове Лис угрожающей волной начало подниматься возмущение, мгновенно сместившее всю робость с неловкостью.       — До завтрака меньше часа, — повторил он с самодовольной улыбкой. — Лучше поторопиться.       «Дьявол, пнуть его со всей силы или поцеловать?!»       Бешеный восторг взял своё, и, внутренне взвыв от предоставленного кусочка свободы, Лис театрально поклонилась в реверансе и со всех ног помчалась к берегу. Коснуться руками воды, ощутить аромат вереска, услышать скрежет от прибоя, расшатывающего камешки от мала до велика, и обязательно коснуться кенотафа. Свернуть лист со стихотворением, скрыть в маленькой стеклянной бутылочке, и закопать под камнем. Чтобы камень помнил всё: и Алекса, и его детский стишок, пробившийся в сознание Томаса задолго до того, как началась вся эта кутерьма.       Провожал её хищный взгляд Человека, не перестающего улыбаться.       «Маленький глоток свободы способен дать значительно больше, чем самая крепкая цепь!»       Каверзу с обследованием шатра девушка успела завершить до возвращения хозяина, и встретила его, нагло вытащив на самое видное место найденный антикварный шахматный столик. Под его заинтересованным взглядом, она как ни в чем не бывало, расставляла шахматные фигуры.       «Сколько шкафов она успела осмотреть, прежде чем обнаружила фигуры? На видном месте я их точно не держал!»       Назревала новая игра. Заинтригованный, он решил не задумываться о наказании за вторжение в своё пространство. Даже с улыбкой сделал вид, что не почувствовал запаха её волос на своей подушке, когда освобождался от элементов своих «доспехов».       — Ты умеешь играть в шахматы? — на всякий случай спросила Лис, пока Человек убирал плащ и Маску. После утвердительного кивка, она продолжила: — А со мной сыграешь?       «Дьявол, о чём я прошу?! Разве не я вздрагивала от всего, что напоминает шахматы после смерти Зоуи?»       — Разумеется, — дьявольски улыбнулся Человек, присаживаясь за столик, — что получает победитель?       «С учетом того, что я всегда была грушей для битья Зоуи, а значит, вечный проигравший?» — невольно улыбнулась Лис.       — А чего ты желаешь? — невинно хлопая ресницами, спросила она. — В пределах разумного, разумеется. Перебить весь ведьминский ковен мне не под силу! Да и ты не сможешь своей Сим-Салабим магией повернуть время вспять и вернуть моих друзей.       — Справедливо. В случае моей победы… — он многозначительно посмотрел на девушку, заставив её невольно занервничать. — Начнём обучение сегодня.       «Месье знает толк в извращениях! Эх, двум смертям не бывать!»       — Да будет так! — кивнула она.       — А чего желаешь ты в случае победы?       — Определенно не начинать обучение сегодня! — усмехнулась она. — Но в случае победы я хочу выйти в Город за книгами. Это займёт час, может два. Не страшнее, чем прогулка до берега, не так ли?       Человек заметно напрягся. Идея доверия, которое может завершиться предательством и побегом Алисы, его не воодушевляла. Неизвестность. Отсутствие полного контроля ситуации. Полного контроля самой Лис. В мыслях и на словах она не планирует сбегать, но что будет, когда окажется вне его влияния? Третий обман ожиданий?       «Куда мне сбегать?! В Брантфорд? Или сразу к Ним?»       — Я ещё не победила, мы даже играть не начали. Так что, дорогой Человек, у тебя будет дополнительный стимул не проиграть! — с лисьей улыбкой проговорила она, видя его мрачное молчание. — Но не жульничать!       — Тогда приступим! — с азартной улыбкой сложил он руки в замок.       — Твой ход! — объявила Лис. — Я всегда играю чёрными.       «Интересная просматривается метафора. Ферзь любит свой цвет!»       Белая пешка вышла вперед…       Шахматы не были самой сильной стороной Человека, однако в вопросах стратегии он оставался мастером. Оборону девушка держала «по учебнику», не видя полной картины действий противника, и всё же в моменты атаки вызывала стойкое недоумение. Иначе как «безумными» её ходы нельзя было назвать. Играючи забрав белого ферзя, она самодовольно улыбалась так, будто победа уже была у неё.       — Почему чёрные? — поинтересовался Директор, с досадой глядя на потерянного ферзя. Неосторожный ход с его стороны и безумный наскок чёрного коня сделали своё темное дело.       — Всегда играла только чёрными, — пожала плечами Лис, — Зоуи прочили будущее гроссмейстером штата, а то и чемпионом страны. На ком-то ей нужно было отрабатывать удары. Ребята не хотели ввязываться в заведомо обреченное дело. Не все любят всегда проигрывать.       — А ты всегда проигрывала?       — Всегда, — кивнула девушка под недоуменным взглядом, — Зоуи говорила, что я играю как псих, но хоть моя игра была обречена на поражение, я заставляла её реагировать на нестандартные ситуации. Развиваться. Ей очень нравилось побеждать, а мне нравится сам процесс игры.       — Ты уверена, что и сегодня проиграешь? — маленькая ведьма умела удивлять.       — Да. У меня немного шансов на победу, — улыбнулась она. — Но просто так я не сдамся, не надейся!       — Ты начинала игру, зная, что проиграешь и тебе придется приступать к нежеланному обучению. Нет, даже так, зная, что исполнишь то, что я пожелаю! — подытожил он с непониманием в глазах. — Почему?       «Я слишком часто задаю ей этот вопрос. И получаю ещё более неясные ответы!»       — Мне слишком нравится процесс игры, чтобы отступать, — игриво усмехнулась она. — Но самые безумные желания я не стала бы исполнять и отказалась от игры.       «Нет, не отказалась бы!»       «Нет, не отказалась бы!» — мысли прозвучали в унисон.       — Или повысила бы ставку со стороны своей победы.       — Тогда мне пришлось бы жульничать, — плотоядно улыбнулся Человек.       — Ты и так жульничаешь! — возмутилась Лис. — Так глупо потерять ферзя, явно часть какого-то хитроумного плана! Разве не интересно играть по-честному и щекотать нервы неизвестностью? За два века жизни, главным врагом становится скука, разве нет?!       — Контроль намного приятнее, чем неизвестность, как бы она ни скрашивала скуку.       — Контроль всего?       — Всего и всех. Мир — это кукольный домик, как ты сама говорила, и в этом мире на вершине стоит главный кукловод, который контролирует всё.       — Ты желаешь стать этим кукловодом? — с сомнением посмотрела на него Лис. — Даже в условиях территорий, которые тебе предоставлены, это будет страшнее, чем совместный ужин с Гулями в Брантфорде!       — Ты ранила меня в самое сердце! — с наигранным возмущением воскликнул Человек, переходя в окончательное наступление. Черный король уже был обречен, как и всё его королевство. — Откуда такие выводы?       — Ты всех своих кукол ломаешь! — спокойно произнесла Лис, без тревоги глядя, как теряет свои самые сильные фигуры. Чёрное царство переходило в свою последнюю самоубийственную атаку. — Даже если это не требуется, ты пытаешься, фигурально выражаясь, переломить хребет надвое! Думаю, так ты обретаешь уверенность, что твоя жертва, не сможет вернуть себе самостоятельность или восстать против тебя. Но наполнять мир разбитыми куклами — это создавать Мир Уродов. Ты сам сможешь продолжить существовать в построенном тобою Мире Уродства в одиночестве?       Фантазия Человека построила мир исключительной победы. Мир беспрекословного подчинения. Существующий для него, ради него и во славу его. Без сопротивления со стороны ведьм, без очередной Четвёрки Сентфора, без вызова, без риска проиграть… без испытаний на прочность и интереса. Тошнотворный мир, как на него не взгляни.       «Умеешь ты извращать желанное, милая Алиса!»       — Шах и Мат! — объявила Лис. Белый король пал. Оглядев невероятный финал, которым завершилась их первая партия, она гневно воскликнула: — Ты всё-таки жульничал!

***

      — Честная победа, — нараспев объявил Человек с улыбкой Мефистофеля. — Когда хочешь получить желаемое? Завтра утром устроит?       — Я тебя и ботинком могу стукнуть за неспортивное поведение! — негодовала Лис, позабыв об осторожности. Тёмному Властелину даже в самом лучшем расположении духа так не угрожают. — Ты мне поддался и специально проиграл! Дорожной пыли не стоит фальшивая победа! Я требую реванша!       «Ну же, маленькая ведьма. Неужели бесчестная победа настолько неприятнее честного поражения?»       — Победитель не может требовать реванша, — парировал он. — Милая Алиса, тебе грех жаловаться. Победа даёт тебе свободу и книги, которых ты так желаешь. Честная игра принудит к неприятному тебе обучению. Просто проглоти эту ложь и получи свой приз.       — Моя честь не продаётся так дёшево!       «Если уж продаёшь душу, никогда не позволяй покупателю снижать цену!»       — Значит дело лишь в цене? — глаза хищника, сверкающие словно арктический лёд, испытующе смотрели на девушку.       — Я требую честной игры от тебя, Человек! — Лис не дрогнула. Напротив Директора сидела разъяренная фурия с раздутыми ноздрями и молниями, сверкающими из глаз. — Даже если это будет означать каждое моё поражение.       — Да будет так! — покорно склонил он голову.       «Не пожалеешь о своих поражениях в будущем, милая Алиса?»       Десять минут в тишине. Черное королевство несло критические потери. Алиса уже с тревогой начала всматриваться в складывающуюся партию. Возможно, Человек не являлся абсолютным мастером в шахматах, но во много раз превосходил даже Зоуи. Лис же он просто уничтожал, как беспомощного котёнка.       — Зато честно, — печально проводила в последний путь своего ферзя девушка. — Любишь давать иллюзии на побег, а потом забирать их?       — Не я потребовал переиграть партию.       — Зато ты, Человек, в любом случае остался победителем! Я принимаю победу, зато обмениваю на неё свою искренность. Я не принимаю победу, и она достаётся тебе безоговорочно. Беспроигрышный ход! — вздохнула она. — Тебя можно переиграть?       — Можно, — кивнул он, расправляясь с последней надеждой Алисы: чёрными конями, — но тогда играть придётся бесчестно. Только так ты добьёшься победы. Белый слон «съел» чёрного.       — Шах и Мат.       — Иными словами, ты уверен, что тебя нельзя переиграть. Ведь если я буду поступать так же, как и ты, приму твою философию и поменяю свои нормы морали на твои, то стану ещё одной версией тебя, — горько подытожила Лис, глядя на разгромную победу белых. — Только Человек может победить Человека, но если Человек побеждает, то Человек не проиграл!       — Выбирай, милая Алиса, желаешь терпеть поражение, оставаясь собой, или победить, приблизившись ко мне?       «Я хочу перестать бояться. За себя и за Чарли. Хочу перестать терять близких. Да, я хочу победить Их! Но если я себя потеряю и стану такой же, как он, для меня всё это будет иметь значение? Будет ли стоить всего этого такая потеря?»       «Не потеря, маленькая ведьма, лишь небольшое изменение! Ты начала меняться с нашей первой встречи, это уже не обратить и не остановить!»       — В твоём методе есть серьёзный изъян! — сверкнула глазами с самодовольной улыбкой Лис.       — Мы обсудим его позже. Сейчас, — Человек с грацией хищника уже стоял над девушкой, галантно протянув ей руку, — начнём практиковать неполное погружение. Для начала выберем простые воспоминания. Детские или процесс изготовления масок, ничего пугающего.       Лис нехотя встала из-за поля боя, со свидетельством её разгромного поражения. Перед глазами предстала неприятная картина её самой, вытянутой и прижатой к стене шатра, удивительно ровной и твёрдой для ткани, которой она внешне выглядела.       — Вытянешь меня вдоль стены, как гитарную струну? — с тоской поинтересовалась она.       — Во время погружения, твоё поведение непредсказуемо. Лучше, если я буду удерживать тебя в одном положении. Но если тебя смущает положение стоя, — улыбка Человека вогнала её в краску до того, как он продолжил своё предложение полушепотом, — можно погружаться лёжа!       — А просто сидя, никак? — с сомнением глядя на предложенные варианты, пробормотала Лис.       — Можно попробовать, но в прошлый раз ты весьма активно пыталась вырваться! — предупредил Человек усаживая девушку в кресло, словно она была его личной большой куклой. Себе Хозяин Цирка выбрал стул без спинки, чтобы быть как можно ближе к ней.       — В этот раз воспоминания мирные, плохого не должно быть. К слову, а в чем цель погружения в них? — нервно поёжилась она, когда он сидя напротив, сжал её колени своими, а на предплечья положил свои руки.       Жест почти нежный, но держал её руки он совсем не трепетно, а так, чтобы лишний раз не смогла шевельнуть рукой. Зажата крепко, ни дёрнуться, ни сбежать.       — Повторяя снова и снова погружение, ты научишься отделять свою личность, от личности того, в кого погружаешься. А погружаясь и ощущая свое собственное Я, сможешь по собственному желанию перемещаться по памяти, — уверенно глядя ей в глаза, объяснил он.       «Откуда ты всё это знаешь?»       — Внимательно смотри мне в глаза, в этот раз я сам тебя направлю в одно из детских воспоминаний.       Алиса честно смотрела в глаза Человека, не моргая. Очень скоро от такой инициативности, глаза начали слезиться, но девушка не закрывала их. Некоторое время ничего не происходило. Решив немного «подтолкнуть» процесс, чтобы быстрее покончить с неприятным делом, она, глядя в баритовые глаза, попыталась подсмотреть его воспоминания, как с публикой в Цирке.       Шатер мгновенно погрузился во тьму, навалившуюся следом на Алису. Находясь в сознании, во тьме, без верха, низа и состояния бытия, она попыталась хоть что-то почувствовать. Наугад выбрасывая руки и ноги, которых не ощущала, Лис дрейфовала в странной невесомости. Паника нарастала. Ничто пугало отсутствием всего. Наконец тьма исчезла также резко, как и появилась.       Лис пришла в себя лёжа на спине на полу шатра. Тяжелое прерывистое дыхание. Тревожно колотящееся сердце. Но не это главное. Над ней нависал встревоженный Человек, придавливающий её к полу руками, ногами и собственным телом. Словно она бесноватая, а он экзорцист. Одна её нога была придавлена его ногой, вторая согнута в колене и прижата к его боку рукой, вторая рука Человека сжимала руки девушки, придавив к полу над головой.       — Что произошло?! — ошарашенно глядя на Человека, воскликнула Лис.       — Ты… начала драться! — он выглядел не менее потрясенным, а круглые от шока глаза цвета голубого арктического льда демонстрировали подлинную искренность. — Алиса! У тебя весьма острые коленки! И кулаки тоже!       Из груди вырвался нервный смешок, когда она представила сцену, в которой начинает бить Человека кулаками, а поваленная на пол стремительно добавляет несколько ударов коленом по корпусу. Тёмного Властелина коленом пинала хрупкая тщедушная ведьма. От осознания совершённого смех в глазах сменился ужасом, в то время, как Человек оглядывал стремительно краснеющую девушку с искренней усмешкой.       — Будь по-твоему, дева-воительница, — с хохотом подытожил он, плавно выпуская её из своего захвата. — Сегодня мы закончим и продолжим завтра.       — Мне очень жаль! Ты не злишься? — робко спросила Лис, все также сидя на полу лицом к лицу с Человеком.       — Больше так не делай. Это, конечно, не сковорода, но я не могу просто так тебе спускать подобные вольности, маленькая ведьма, — он провёл рукой по волосам Лис, запустив волну мурашек по её коже.       — Мне казалось, что я провалилась в темноту. Без верха, без низа — без всего.       — Тебе не стоило пытаться «прочитать меня», — тоном учителя пояснил он, — вышло стремительное движение навстречу твоего сознания и моего, и ты «вывалилась». Уже не в себе, но и не в моей памяти.       Щеки Лис стремительно покраснели от смущения. От осознания такого фиаско, завершившегося боями без правил, больше всего хотелось сменить тему и больше никогда не вспоминать о случившемся.       — Раз уж мы не преуспели в погружении, то поведай мне в чём изъян моего метода.       Вместо ответа девушка самодовольно хмыкнула, лукаво боднула головой мужское плечо, и с самым нахальным видом облокотилась на него, будто не с самым страшным Человеком города общалась. Поймав её настроение, он откинулся на пол, сложив руки за головой.       «Да-да, никто и никогда не смел с тобой так поступать, как я! С рассветом за бесцеремонность ты закопаешь меня по самую шею в Морозник, ибо ты страшно злой Властелин!»       «Я придумаю для тебя подходящее наказание!»       — Если ты преуспеешь, и создашь свою точную копию, то рано или поздно у вас двоих случится конфликт на фоне власти. Может существовать только один кукловод. Только один Человек. Тогда один Человек уничтожит другого. Король на шахматной доске остаётся один, — рассудила Лис, устраиваясь поудобнее на его груди. — В твоём мире существует лишь Человек и его сломанные куклы. Пока ты не допустишь в своём мировоззрении кого-то ещё, ты всегда будешь одинок. Со сломанными куклами у тебя нет взаимодействия, кроме как хозяин и раб, а это совсем не то. Если захватишь всех и вся, если победишь во всех своих битвах и получишь всё, что желаешь, то одиночество станет вечным и нерушимым. Вот так!       «Тебя послали, чтобы уничтожать всё, к чему я стремлюсь, превращая желаемое ещё на этапе планов в гниль?!»       — А на что ты рассчитываешь? Мир давно прогнил. Добро здесь уже никогда не победит зло, — заинтересованно посмотрел он на нахальную ведьму.       — В мире всё равно остаются по-настоящему прекрасные вещи. И люди, которые к ним стремятся, — парировала Лис. — Добро не победит, но и зло тоже. Или победят, но одновременно. Мне вот интересно, та девушка, про которую я видела много снов, из предыдущей Четверки. Ты пытался её сломать или сделать своим подобием?       «Рано или поздно это бы случилось!» — с невольным смирением тяжело выдохнул Человек.       «О, да! Вопросы о бывших!» — злорадно улыбнулась Лис.       — Ни то, ни другое. Я хотел, чтобы она заняла место подле меня, — кратко ответил он.       — Как Жоззи?       — Нет, как Хозяйка Цирка. Как моя королева, — на последнем слове он уловил едва заметный всплеск недовольства девушки. Недостаточный, чтобы даже сформироваться в осязаемую мысль, но на уровне эмоций прощупывающийся. Почти ревность.       — Вот как! — хмыкнула она. — Сильно, значит, расстроился, когда она предпочла все что угодно, твоему щедрому предложению?       — Планируешь отчитывать меня? Ты и сама знаешь, что именно я чувствовал в тот момент, — нетерпеливо дёрнулся он, но Лис снова боднула его головой, на этот раз затылком. — Она действительно была особенной.       «Кто-то же должен просветить тебя, что чувствовала та девушка, Человек!»       «В первый и последний раз!»       — Сразу скажу, что на её месте, я бы не только отказала, а поискала что-то тяжелое или острое. Сковороду или нож! То, что ты творил непростительно!       — Великий и Ужасный Человек в Маске совершает что-то непростительное! Какой кошмар! — притворно ужаснулся он с демонической улыбкой, блуждающей по губам.       Алиса мысленно досчитала до трёх, терпеливо выдохнув, и едко усмехнулась:       — Не хочешь нравоучений, так послушай сказку. В некотором царстве жила-была юная Дева с аквамариновыми глазами. И явился однажды в её город необычный Цирк. А в её жизнь ворвался Директор этого Цирка со своей пугающей философией. В первый же день он лишил её матери — единственного близкого человека, сначала внушив ребенку, что мать её бросила. Потом уже не скрывал, что мать похищена, обращена в чудика, даже бахвалился этим, я уверена, с самым напыщенным видом! — Алиса начала резать острым языком без жалости, проникаясь сочувствием к девушке с аквамариновыми глазами. — Он запугивал Деву, запутывал и соблазнял своими речами. А потом дождался, когда она будет полностью подавлена, одинока и ранена после пожара, в трауре по погибшему другу, явился к ней в госпиталь и просто изнас…       — Стоп! — на рот Лис бесцеремонно легла мужская ладонь, не позволяя продолжить промывание косточек Человека. — Всё было не так! Возможно, я…       К усмешке Лис, отразившейся горячим дыханием в его ладонь, Директор запнулся.       — Ты слишком нагнетаешь! Не было никакого изнасилования, всё по обоюдному согласию! Откуда эта гипертрофированная выдумка?       «До чего мы докатились! Обсуждаем тот ужастик из больницы. Интересно, я одна чувствую неловкость?»       «Не одна!»       — От момента, когда ты запугивал девушку в палате, а после прелюдий из грубых захватов и бросков на пол, заломил ей руки и начал касаться там, где не следует! — сместив его ладонь на подбородок, колко заявила она. — А откуда уверенность, что по обоюдному согласию?       — От момента, когда она добровольно расстегивала пуговицы моего жилета!       — Ну-ну, — недоверчиво хмыкнула она и продолжила в своей язвительной манере, — со скрипом это можно принять, если забыть, как ты умеешь внушать впечатлительным барышням свои мысли! Но за растление шестнадцатилетней девочки тебя бы посадили в любом из наших штатов! Я, конечно, понимаю, что в твои доисторические времена…       От немого возмущения Человека, голова Лис немного подпрыгнула, но она не смутившись продолжила:       — Шестнадцать лет — это почтенный возраст, в котором у женщины уже двое детей и трое внуков. Но с конца двадцатого века и позже, шестнадцатилетняя девушка — это почти ребенок! И подобные действия по отношению к ребенку чудовищны! — она задумалась и помрачнела, но продолжила. — И вот финал гастролей Цирка. Директор взял в плен Деву и её троих друзей. Убил на её глазах при попытке бегства единственного взрослого, что пришёл им на помощь, а после акта неповиновения избил в её присутствии мать. Но вот их чудом спасла полиция. Директор и Цирк покинули царство, а дети разбежались по стране, чтобы больше никогда не возвращаться. Декаду спустя, в царство возвращается Цирк, а Директор хитростью собирает выросших детей вместе и пленяет. После покушения на их жизни, угроз и насилия он протягивает руку к Деве с аквамариновыми глазами и считает, что слов «идём со мной, любимая» будет достаточно. Интересно, что же пошло не так?!       Тон стал возмущённым, Человек мрачнел. Картина, рисуемая колкими словами представала уродливой, как вся труппа Цирка.       — Это твоя романтическая история по поиску королевы Цирка? Твое представление любви? Такая любовь страшнее ненависти! В тюрьмах, когда хотят полностью уничтожить кого-то, то поступают примерно также: применяют психологическое насилие, физическое и сексуальное. Что остаётся от человека после, трудно назвать личностью. Это…       — Сломанная кукла! — нехотя подытожил Человек, скривившись от представленной картины мира.       — Не нравится? — Лис села на пол, глядя на него.       На удивление, в её глазах не было отвращения, а на лице осуждения. После первого погружения выбора не оставалось: или принять его внутренний мир таким, каков он есть, или сойти с ума. Маленькая дерзкая ведьма заставила Человека взглянуть в отвратительное зеркало его деяний, а когда он уже не смог дальше смотреть, объявила, что зеркало ни на йоту не искажает истину.       — Тебя послали, чтобы осквернить всё, что составляет моё существование! — сердито произнес он, поднимаясь на ноги.       Алиса последовала его примеру с неодобрительным взглядом.       Человек ушёл к своему столу с инструментами, чтобы перевести дух. Внутри клокотал гнев. Гнев, лишенный направления. Девушка, словно зеркало, не виновата в том, что отражала уродство. Её можно заставить молчать, как всех предыдущих. Все её патетические правила легко низвергнуть до состояния пепла. Вынудить забрать свои слова назад. Навязать свою волю. Вернуть все так, как было до её наглого вторжения в его душу.       «Но бесцеремонная ведьма у меня под кожей. И уже пустила свои корни так глубоко, что не избавиться!»       — То, что составляет твоё существование? — эхом отозвалась она, стоя у него за спиной. — Твоё видение идеального мира — это опустошающее одиночество, причем для тебя самого! Твой идеал королевы — это сломанная кукла. Твой образ романтической истории — это чудовищное уничтожение чужой личности. А твой образ любви — это извращенная форма ненависти, даже без уважения к врагу!       Человек повернулся к ней лицом. Самообладание вернулось. Дьявольски привлекательное лицо, улыбка хищника, баритовые глаза оценивающе рассматривают хрупкий стан Лис. От такого пронзительного взгляда по телу пробежали мурашки, а дыхание невольно стало прерывистым. Но поблёскивающие ведьмовской зеленью глаза демонстрировали вызов.       — Ты ужасна! — не прекращая улыбаться признал он.       — А ты ещё хуже! — с улыбкой не осталась в долгу Алиса, наигранно сделав реверанс. — Поэтому мы здесь и оказались вместе!       Ночь. Шатры. Последний день третьей недели. Через семь дней по договору маленькая ведьма обретет свободу и покинет Цирк. Свободу, которую уже не желает получать. И которую Человек обязательно попытается отобрать, чтобы оставить Лис в Цирке навсегда. В глазах смутьянки всё меньше страха, всё больше вызова и стремления получить желаемое. Место хрупкой дрожащей девочки, очутившейся в Цирке ночью, заняла колкая на язык девушка.       — Доброй ночи, Алиса, — насмешливо попрощался он с ней, будто не произошло между ними щекотливого разговора.       «Вот и поговорили! — вспыхнули мысли полные досады. — Едва ли после такого разговора, я смогу ещё хотя бы раз дотронуться…»       «Достаточно только попросить!»       — Доброй ночи, Человек, — устало вздохнула она. — Могу я попросить, наколдовать горячую воду?       — Разумеется, — щелчок пальцев, — можешь идти принимать ванну. Разве что, — стоило ей повернуться в сторону ширмы, как он оказался близко. Привыкшая к таким фокусам, Лис только улыбнулась, когда его пальцы мимолетно огладили её щеку. — Возможно, ты хочешь о чём-то ещё попросить?       Дуэль взглядов. В девичьей голове растет безумная решимость. На губах расцветает озорная улыбка.       — Одно желание? — уточнила она с бесенятами в глазах, невольно прикусывая нижнюю губу.       — Один раз за день, — подтвердил он в предвкушении.       — И ты меня не остановишь и не прервешь! — с притворной строгостью подняла она указательный палец. Сердце забилось быстрее, а во взгляде снова загорелось воодушевление на грани одержимости. — Ты знаешь, чего я хочу!       Морок идеального лица уступил шрамам и порокам истинного облика Человека, на которые мягко легли девичьи пальчики. Движение вдоль овала лица. Внимание на каждой неровности. Осмелев, Лис коснулась гипнотизирующих её шрамов пальцами второй руки. Зеркальные движения, словно рисует лицо заново. Воздух наполняется напряжением. Два сердца колотятся в унисон. Рваное дыхание нарушает тишину.       «Дьявол! — словно в дурмане головокружения проскальзывают её мысли. — Я хочу гладить его лицо каждый такой вечер! Всегда! Я схожу с ума?!»       «Это безумие на двоих, милая Алиса!»