Последний Город Кошмаров

      — Давай подведём итоги: в Цирке я не вижу кошмаров, могу нормально спать. Меня не преследуют Они, и нет надобности пить яд от Чайной Ведьмы. Я ни невидимка, ни Призрак. Я могу делать почти всё, что захочу. И у меня есть с кем играть в шахматы, по-человечески разговаривать, не говоря об остальном… Но это всё исчезнет меньше, чем через неделю, когда моё заточение завершится, и я получу свободу.       Я лежу на траве в своём сне, и игнорирую чарующую картину неба, разговаривая с безмолвной Маской.       — Не думаю, что Человек будет возражать, если я захочу остаться. Но тогда я буду играть свою роль в его спектакле не потому что вынуждена, а по доброй воле. И я уже не знаю, плохо это или хорошо. Наказывать плохих людей? То, что он делает ужасно, а они заслужили по-другому? Мои десять месяцев кошмаров показывают, что некоторые люди заслуживают исключительно казнь! Чайная Ведьма… сделать ей что-то плохое будет мне только в радость! Но есть ещё что-то! Что-то важное… я не знаю, но чувствую, что есть ещё одна неизвестная переменная. Что-то мне подсказывает, что я не вижу полноты картины!       День пронёсся стремительным галопом. В паре с Мордогрызом Лис приводила в порядок поврежденный реквизит, у которого ещё был шанс после ремонта послужить пару выступлений. В обеденное время она сумела выпросить прогулку до берега, которой с радостью воспользовалась, не стесняясь бегать прямо в платье. Опустив ноги в прохладную воду, девушка с удовольствием жмурилась на солнце, словно кошка, и вплетала цветы вереска в волосы. Успокаивающий аромат черёмухи, чьи ветви колыхались внизу и почти касались головы Лис, приводил эмоции к равновесию.       — Ты же не будешь осуждать меня, Алекс? — обратилась она к кенотафу, не прекращая плести косы с вереском. — Не мы, но наши родители боролись с ним, а я пытаюсь вспомнить причину, по которой мне не следует присоединяться к нему! Он злой и страшный, как все говорят, но эти все ещё хуже. Мы все давно мертвы в этом Чистилище, просто кто-то больше, а кто-то меньше. А я…       Лис замерла задумавшись. Вода приятно холодила ноги, а шелест листьев черёмухи развеивал все сомнения по ветру.       — Я просто не знаю, как поступить. Время заканчивается. Знаешь, Алекс, как трудно признать, что мне нравится в Цирке, что я не хочу уходить. Но ещё сложнее признать, что Человек в Маске… Ой-ой, он меня прибьёт! Надо бежать назад! Закончим завтра! — девушка со всех ног припустила обратно к шатрам.       Наказания удалось миновать. Человек лишь неодобрительно покачал головой и ограничился сухой фразой «больше так не делай!», тем самым вогнав Лис в ступор. Остаток дня девушка старалась быть паинькой. Даже когда к ней приблизился Аякс, она не поспешила сбежать от него в шатёр, прикрывшись надуманными делами, а осталась и нашла в себе силы выслушать безобидного чудика с ужасающим прошлым.       — Госпожа Ведьма оставалась со мной всю ночь, когда было так страшно спать в одиночестве в шатре! Аякс очень благодарен! — прячущаяся за спиной чудика клешня медленно вывернулась вперёд. Шесть пальцев своеобразным способом держали маленький букетик васильков.       — Спасибо за цветы! — пробормотала Лис, принимая букет. — Тебе здесь нравится, Аякс?       — Хозяин очень добр к нам, Госпожа, — откланялся он, и вернулся в общий шатер к остальной труппе.       Васильки незамедлительно получили своё место на столике у софы в высоком стакане с водой. А девушка очередной виток в своей дилемме. После ужина Лис, в надежде убедить Человека на ещё одну партию в шахматы, торопливо расставляла фигуры на шахматном столике. Вереск оставался вплетённым в её косы и радовал ненавязчивым ароматом полевых цветов.       — Цветы очень идут тебе, милая Алиса, — появившийся словно чёрт из табакерки, в своей манере, Человек заставил её польщенно улыбнуться. — Думаю, именно так выглядели нимфы из легенд, что своей красотой лишали воли всех встречающихся им на пути мужчин.       — Спасибо за комплимент, — смущённо отвела взгляд в сторону Лис, — сильнее, чем сейчас, мне краснеть уже некуда!       — Сначала обучение, потом шахматы! — с лукавой улыбкой объявил он, глядя на подготовленное поле боя. — Мне ещё желание придумывать, которое тебе придётся исполнять.       «Надо было объявить, что играем на интерес. Или на какие-нибудь материальные вещи!» — спохватилась девушка.       Стена шатра. Ровная и твердая, словно гранит, когда это необходимо Директору. Чувствуя себя агнцем, принесенным в жертву, девушка добровольно прислонилась спиной к стене и позволила завести свои руки вверх, над головой. Как в самую первую ночь погружения, Человек одной рукой держал её руки, переплетя пальцы, другой рукой придерживал за пояс.       — Никакого пожара, — доверительно произнес он, видя, что девушка нервничает. — Только детские воспоминания или будни в мастерской.       — Приступаем! Я хочу успеть проиграть с тобой в шахматы, — храбрясь произнесла Лис, хотя внутри все дрожало от тревоги.       — Смотри мне в глаза, — напомнил Человек.       Девушка отпустила все свои мысли. Как во время выступлений настроилась исключительно на лицо, находящееся перед ней. Дыхание медленное, глубокое…       «Сквозь облака пробиваются лучи солнца. Подушечки пальцев касаются капелек росы на кончиках высокой травы. Совсем раннее утро. Трава шелестит и сочно хрустит под ногами. Моя маленькая ладошка полностью скрыта в огромной руке отца. Идти ещё далеко. Кожа покрывается мурашками. Утренняя прохлада ещё не сошла…»       Возвращение в шатер вышло таким же резким как погружение. По ощущению казалось, будто без подготовки из теплого помещения был совершён прыжок в холодные воды горного ручья. Через секунду морозная волна отпустила тело девушки, вернув ей способность соображать.       — Дьявол! — выдохнула она, глядя в глаза Человеку и через силу улыбнулась. — В одном согласна, никаких пожарищ, только детство.       — Тебя даже этот маленький кусочек полностью поглотил! — с осуждением сообщил он, даже не думая ослаблять хватку.       «Сам по воспоминаниям прыгай! А потом расскажешь, как это просто и замечательно! Сначала армии моих предшественниц-удобрений это поведаешь, а потом и я послушаю!» — не остались в долгу мысли девушки.       Здравый смысл всё же сократил послание до приемлемого:       — А ты покажи, как правильно! Я посмотрю и постараюсь повторить! — не менее едко, чем в мыслях отозвалась она.       — Будем пробовать пока не получится! — тоном строгого учителя объявил Человек. — Сегодня успехом будет считаться, если ты хотя бы на мгновение сможешь отделить своё Я от меня. Сосредоточься.       «Мастерская. Светлое просторное помещение. Крепкие каменные стены. Деревянный пол. На стенах развешаны уже готовые маски. Руки старательно обрабатывают заготовку. Маска будет полностью закрывать лицо. Прохладный весенний ветерок, подхватив сладкий аромат едва распустившегося морозника, щекочет ноздри. Время летит незаметно, пока вся страсть отдаётся любимому делу. Скрип ступенек лестницы на второй этаж. Но дверной колокольчик не звонил, значит ко мне идёт не клиент. Только одна душа может так тихо и незаметно впорхнуть в мою обитель…»       Возвращение в шатер вышло с более резким рывком. Лис болезненно поморщилась. В баритовых глазах ещё не погасла на мгновение мелькнувшая злость. Не на девушку, а на себя.       «В этом воспоминании была Аннет!» — догадалась Лис.       Повторное погружение вылилось неприятным давлением на виски. Нырять в память Человека совсем не так легко, как в детский бассейн или прорубь. Сам Директор не выглядел уставшим, казалось, он может практиковаться всю ночь до утра, а затем с самым бодрым видом приступить к заготовкам.       — Ты хоть что-нибудь своё почувствовала? Эхо или отклик? Что угодно? — терпеливо спросил он, погасив в себе злость окончательно. В конце концов не Алиса выбирала воспоминания.       — Нет, когда я там, я просто растворяюсь. В первый раз я ощущала себя только в самые неприятные моменты, например, боль физическая или душевная, — честно ответила Лис, и сразу нервно добавила, — не надо! Сегодня таких воспоминаний не надо!       — Тренироваться будем только на простых воспоминаниях! — пообещал Человек, и стиснув пальцы чуть сильнее, выдохнул: — Продолжаем.       Светлое воспоминание о первом путешествии на корабле. Хоть мальчика сначала терзала морская болезнь, в целом, впечатление осталось приятным. Но снова никаких проблесков собственной личности Лис.       Следом она наблюдала премилую картину с маленьким мальчиком, лежащим в кроватке. Сон не шел. Тихо повторяя слова какой-то незнакомой песенки, он пальцем на стене вырисовывал узоры. От умильной улыбки Лис, Человек хотел провалиться сквозь землю или хотя бы отвернуться, но пришлось терпеть и слушать, как она, хихикая, напевает слова песенки.       Успеха воспоминание не принесло. Но путешествие по безоблачным областям памяти на короткое время делали незначительным образ Цирка, масок, уродов и всего плохого, что творилось с ним, и что творил он сам. Счастливое прошлое на мгновение стало значить больше, чем настоящее и его планы на будущее.       «Первая сотворённая маска и трепетный восторг от лицезрения её. Все более поздние работы будут сложнее и совершеннее, но эта по-настоящему особенная. Держать её в руках почти как ощущать солнце с обеих сторон. Моё первое творение! То, чему отныне будет посвящена моя жизнь. Этот грубый мир станет намного прекраснее, когда его обыденность хоть на мгновение скроет прекрасная маска!»       — Ай, пожалуй, это самое трогательное, что я за сегодня увидела! — поморщившись от рывка в реальность, с улыбкой проговорила девушка. — Предвидя твой вопрос: нет, ничего не изменилось. Полное погружение выбрасывает мою личность подальше.       — Продолжаем! — в очередной раз объявил Человек. Лис в ответ повела затёкшими плечами, внутренне надеясь, что он устанет и эти прыжки по памяти закончатся.       «Раннее утро. Роса собрана маленькой ладошкой. Вторая ладонь под защитой руки отца. Идём на большую торговую площадь. Отец говорит, что сегодня будет что-то для развлечения. Он поторапливает меня. Он сам хочет успеть на это развлечение. Перебираю непослушными ногами быстрее, не хочу опоздать.       На площади оживление. На лицах собирающейся толпы предвкушение чего-то любопытного. Отец обходит людей, чтобы найти место с которого будет лучше всего видно и ему, и мне. Люди взволнованно что-то обсуждают. Самый центр площади расчищен. На нем не совсем понятная мне конструкция. Много веток и дров сложено горкой из которой возвышается столб.       Стоп. ЧТО?! Мы так не договаривались!!!       Нет-нет-нет! Не хочу! Человек! Прекращай! Останови это!       Люди начинают громко галдеть, словно голодные чайки на берегу моря. Ведут хорошенькую молодую рыжую, словно оленёнок Бэмби, девушку. Большие карие глаза роняют редкие слёзы. Веснушки на лице, на руках и даже на проглядывающих из холщовой рубахи плечиках. Она кажется осыпанной золотыми искорками. Солнечными поцелуями.       ЧЕЛОВЕК! Где ты прячешься?! Я знаю, что в твои тёмные века делали с рыжиками! Я не хочу на это смотреть!       Девушка привязана к столбу. Рядом с ней стоит приходской священник. Быстро читает молитву и отходит в сторону. Я вижу людей с факелами. Они подбираются ближе к девушке. Глаза девушки-олененка наполнены слезами, но пощады не просит. Горка из дров и веток начинает быстро загораться. Огонь приближается к ногам девушки.       Я хочу отвернуться. Я не хочу смотреть. Но глаза маленького мальчика прикованы к миловидному веснушчатому лицу, которое искажает агония, а площадь прорезает первый отчаянный крик боли…»       — …Алиса! Алиса, очнись!       В шатре происходило небывалое. Человек в Маске испугался. Воспоминание сыграло злую шутку, и при попытке вывести девушку из своей памяти еще на моменте посещения площади, выбросило только самого Директора.       Лис осталась на той площади одна. Без своего проводника. Без возможности вернуться. И он не знал, как это исправить. Никаких масок, никакого притворства, лишь искренняя человеческая беспомощность. Девушка не реагировала на его голос, на попытки себя растрясти. Будто заготовка человека, она стояла с распахнутыми пустыми глазами, и смотрела сквозь него. Вместо рассудка тишина.       Пощечина. Хоть обещал, что не причинит вреда. Но поздно, уже причинил, заперев в страшном детском переживании. Никакого ответа. Голова безвольно дернулась. Тонкие руки стремительно леденели. Время уходило. Утром от смешливой ведьмы останется растение. Человека начала накрывать самая обычная человеческая паника.       «Сломал. Уничтожил. Снова. Своим нетерпением! — начал он постепенно поддаваться ужасу, когда и для его сверхъестественного влияния она осталась непроницаемой, словно стена за её спиной. Вся его мощь, накопленная за два столетия, оказалась недостаточной, чтобы спасти одну лишь девушку. — Прости меня, маленькая Ведьма! Прости, Алиса…»       Ещё одна попытка погружения. Стеклянные зеленые глаза отталкивали своим неживым блеском. Ничего. Снова попытка. Выманить, позвать, сделать хоть что-то.       Маленький успех. Веки начали моргать. Глаза осоловелые. В сознании та же тишина. Девушка пошатнулась в руках Человека, сжимающего её в своей хватке. Стоять самостоятельно не могла. Взгляд нельзя назвать осмысленным.       — Алиса! — тихо позвал он девушку, едва слыша свой голос за грохотом собственного сердца.       — Кто? — был ему равнодушный ответ.       Пустые зелёные глаза смотрят на расширившиеся в ужасе баритовые. На девичьем лице нет ни следа эмоций. Мысли всё также отсутствуют. Человек вернул из чертогов памяти то, что всегда окружает его. Сломанную послушную куклу. Он сделал её чудиком. Маска не понадобилась. Не сломал личность, а стёр начисто.       Пустышка наконец стояла на ногах без помощи Директора. На этом прогресс завершился. В лоботомированных овощах было бы больше страсти.       — Маленькая моя! — обречённо прошептал Человек, заключая безразличное лицо в колыбель из своих ладоней.       Не думая, что делает. Ничего не планируя. Он просто наклонился и накрыл холодные губы девушки своими.       Что может быть более странным, чем застрять на любимом огневом шоу Инквизиции и их преданных фанатов? Пожалуй, вырваться обратно в шатер и осознать, что Человек, профессионально играющий на моих нервах и реакциях на себя любимого, меня целует! И, Дьявол, мне стало так хорошо, что я уже не могла злиться. Как же давно я не чувствовала кого-то настолько близко! Этот поцелуй оказался самым сладким и самым желанным наркотиком. А я стала заядлым наркоманом с первого мгновения. От его губ по телу бегут разряды тока, накапливаясь в заветной точке ниже живота, а всё напряжение растворяется в давно забытой неге. Участившийся пульс разносит по телу, в каждый пальчик, блаженную слабость. Я становлюсь податливой словно пластилин. Лепите, Маэстро, из меня всё, что пожелаете, только не останавливайтесь! Не совсем соображая, что делаю, я приоткрываю рот. Нет, это не приглашение! Подлая тёмная сторона, заметив, как хорошо мне стало от такого вторжения в личное пространство нелюбимого ею Человека, выпустила зубы. Мои зубы. Навстречу его губам. Едва поцелуй из почти целомудренного стал углубляться, вынудив мои руки вцепиться в его жилет, как острые зубы сомкнулись на его губе, разорвав мой самый упоительный момент.       Почувствовав укус, Человек невольно оторвался от мягких губ и отошел на шаг, тяжело дыша. Назвать укус агрессивным или хотя бы болезненным было невозможно, так кошка ласково прикусывает хозяина от переизбытка чувств. Ещё мгновение назад сжимающая его жилет, девушка решительно отталкивала Директора от себя, сверля взглядом, в котором читался гнев, смятение, возмущение, шок, желание и разочарование. Бурный коктейль. Раздутые ноздри подсказывали, что в тандеме из чувств, главенствующую роль занял гнев.       — Это что вообще такое было?! — воскликнула Лис.       — Что именно? — с нервным смешком переспросил он, ощущая себя счастливчиком, вырвавшим у судьбы второй шанс. — Прости, но мне требуется уточнение.       — Ты. Обещал. Простые. Воспоминания! — позабыв перед кем она находится, Лис не сдерживаясь, набросилась на Человека, и под его исступленный хохот, начала колотить его кулаками по плечам и груди. — Ты сказал, что никаких пожарищ! Я была там совсем одна! Та бедная девушка горела у меня на глазах! Ты. Ты. ТЫ! Как ты мог так со мной поступить?!       В своей ярости она срывалась на крик. Била ощутимо. Не игралась и не щадила. С Темным Властелином никому не позволено так взаимодействовать, но Человек не делал ничего, чтобы остановить её. Ругань Лис, мысленная брань и боевой настрой вызывали лишь волну облегчения. Тем проще было сносить её справедливые обвинения, сопровождающиеся взмахами острых кулачков. Алиса живая, цельная и настоящая. Она с ним в его шатре. По-настоящему страшный взмах дамоклова меча просвистел мимо. Когда удары ослабли, а гнев утих, он сжал девушку в объятиях.       — Я думал, что потерял тебя, бестия! — выдохнул он ей в самое ухо, запустив волну мурашек по коже. — Прости меня!       Мурашки в тандеме с пережитыми эмоциями, начали разжигать совсем неуместное томление в её теле, заставив на несколько секунд блаженно зажмуриться.       — Не меняй тему! — по-детски обиженно пискнула она в его объятиях. Продолжая демонстрировать своё недовольство, из объятий Лис вырываться не спешила. А гневные невысказанные слова постоянно перебивались пережитыми эмоциями от поцелуя, вызывая самодовольную улыбку Человека.       «Почти уничтожил. Так легко, словно она мотылек!» — паника не спешила уходить, как и осознание собственной разрушительной натуры для всех, кто находится рядом с ним.       — Я буду играть с тобой в шахматы. Столько раз, сколько пожелаешь! — пообещал он. — Если буду выигрывать, то ничего не стану загадывать!       — Да ну тебя! — буркнула Лис, стараясь теснее прижаться к нему.       После сожжения девушки, её немного потряхивало, и ощущение рядом Великого и Ужасного Человека в Маске внушало надежду на то, что ни один палач не явится за ней. А если явится, то будет скручен в бараний рог по щелчку длинных пальцев.       — Когда провожают людей в последний путь, то целуют в лоб, а не так, как ты! — отметила она, когда они оказались у шахматного стола.       Сумбур в голове, «пересматривающей» воспоминания с постоянными перерывами на вспыхивающие эмоции, отвлекали Человека. А «громкий тон» этих мыслей не позволял от них абстрагироваться. Сама того не подозревая, Лис заставляла его слушать свои переживания. Стратегия игры не складывалась, партия шла хаотично с обеих сторон.       — Провожают? Я всё же надеялся, что это не тот случай! — от всего произошедшего и происходящего, набросить на себя маску хозяина положения не было ни сил, ни желания.       — Тогда зачем? — невольно вырвалось у Лис, загоняющей белую королеву в ловушку. — Чтобы как в сказке про Спящую Красавицу? Примерить роль принца?       «Я не знаю зачем. Но Темные Властелины в таком не признаются», — растерянно подумал Человек, не замечая последних мгновений жизни своей королевы.       Белый ферзь вероломно «съеден» черным конём.       — У меня уже есть своя роль.       — И она позволяет творить всё, что хочется? — эмоции не прекращали прыгать от гнева к смятению. — Без желания всё поменять?       — Не в условиях нашего мира. Когда всё хорошее, доброе и светлое безжалостно уничтожается, занимать обреченную на проигрыш сторону глупо!       Человек почти непрерывно смотрел на Лис, не обращая внимания на игру. Не дрогнет ли рука, не потеряют ли осмысленность глаза, не исчезнет ли девушка прямо перед его взглядом. В наказание за поспешность.       — Но до пожара ты был на той стороне! — заметила она, не обращая внимание на непрерывно следящие за ней баритовые глаза. — Хотел сделать мир прекраснее посредством масок. Однобокое стремление, но всё же!       — Это было больше двухсот лет назад. Слишком давно, чтобы воскресить те наивные надежды, сгоревшие вместе со мной в пожаре.       «Снова наивность? Сколько людей она так сгубила? Розовые очки рано или поздно разобьются. А разбиваются они стёклами внутрь. И тогда вместо милого розового фильтра, мы видим только мир боли и крови!»       — Шах и Мат, — негромко объявила Лис, финальным ходом чёрной ладьи. — Не жульничал?       — Нет, не сегодня, — без масок разговаривать было непривычно. Но сложнее всего давалось осознание даже не своей уязвимости перед девушкой, а её собственной хрупкости рядом с ним. — Победитель загадывает желание, итак, чего желаешь?       «Разобраться с тем, что в душе творится, раз и навсегда!»       «Воскрешение давно умерших друзей более вероятно осуществить!»       — Я не знаю! — вздохнула Алиса.

***

      — Кажется, я поняла! — в голову наконец приходит догадка. Лежащая на руках Маска не торопит. Идея выстраивается в ровную цепочку. — Проблема в самом Человеке! Нельзя верить лицам Бянь-Лянь, они все ненастоящие. Каждый раз, когда он поступал со мной хорошо, я намеренно забывала всё то, что он творил в прошлом. О грядке моих предшественниц. О том, что я для него, в первую очередь, инструмент. С инструментами всегда обращаются бережно. Не так, как с обычными вещами. Это может создать иллюзию, что я особенная.       Я с подозрением смотрю на Маску как на шпиона, который может доложить Директору о моих сомнениях.       — Когда он говорит, ему нельзя не верить. Слишком плавно, слишком складно, но потом он может снять очередную Маску, и окажется, что всё было ложью. У него слишком богатая на пороки жизнь, чтобы ему доверять. Что, если я останусь, но его что-то не устроит? Насилие, пытки, шантаж, а потом грядка? Или наоборот, я выполню всё, что он пожелает и стану не нужна, то без прелюдий на грядку? Я не вписываюсь в его мир. Я не чудик, и не Человек. Но без него и его защиты я ещё быстрее стану кормом для червей.       Утро прошло странно. Проснувшись, Лис с визгом обнаружила сидящего напротив софы Человека. План поваляться, поочередно вытягивая руки и ноги, словно сытая кошка, отправился в небытие. Вместо этого, девушка спряталась под одеялом от Директора, словно от ночного страшилы.       — Доброе утро, Алиса! — как ни в чем не бывало, поприветствовал её Директор, и покинул свой «пост».       Не успел он дойти до стола с заготовками, как его настиг гневный голос:       — Ты меня решил добить инфарктом в нежном возрасте, раз вчера не получилось извести?!       Возмущенная фурия вскочила на ноги и, беззвучно посылая в его сторону проклятия, направилась умываться.       — Прости, и в мыслях не было тебя напугать! — невинно ответил он, внутренне выдыхая с облегчением.       «Что если она вернулась из воспоминаний не полностью, и они затянут её обратно? Например, во сне, когда сознание уязвимо?» — страх и неизвестность сделали своё дело, не позволив Человеку уснуть, отойти от спящей девушки или даже отвести взгляд от её лица.       — А это только первый вечер! Боюсь представить, что будет завтра и послезавтра, после вечерних погружений, — вздохнула она, быстро приводя себя в порядок.       Зелёное платье длиной чуть ниже колена красиво оттеняло глаза, зрительно делая их больше, а взгляд выразительнее.       — Больше погружений не будет! — сухо отрезал Человек, не терпящим возражений тоном.       — Что? Почему? Успехов мы не достигли! — высунулась из-за ширмы Лис.       — Завтрак через пятнадцать минут. Встретимся там. Не опаздывай! — едва прозвучавшие слова сопровождались звуком движения полога шатра.       «Ну да, что означает в переводе с Человеческого: молчи, женщина, и подчиняйся! — закатила глаза Лис. — Какая муха его укусила? Весь вечер вел себя как-то подозрительно. Подсматривал за спящей как маньяк. Теперь это. Это из-за неудачи с погружением или из-за поцелуя?»       Завтрак прошел, к счастью, без изменений. Нерушимые устои внушали надежду на то, что к вечеру настроение Человека улучшится, и он, как минимум объяснит своё странное поведение. На следующий день назначено выступление, на котором Лис планировала испытать возможность ориентации в чужой памяти.       День работы с Мэри и Дери. Помогать ставить номер, не позволять драться и наносить друг другу увечья. После трёх недель сосуществования, девушка держала наготове ведро с холодной водой, которое отрезвляло близнецов лучше подзатыльников. К обеду Алиса вбежала в шатер к Человеку с гудящей головой. Близнецы пытались подраться три раза. Воды, чтобы потушить их агрессию, оказалось недостаточно, пришлось звать Мордогрыза.       «Тут меня точно никто искать не будет!» — пришла ей в голову фраза, заставившая рассмеяться.       — Хороший день?       Вопреки традиции создавать маски каждую свободную минуту, Директор будто ждал Лис и сидел спиной к своему столу, внимательно рассматривая девушку. Этот новый взгляд, словно у хирурга, который ищет скрытый недуг, нервировал намного сильнее, чем привычный хищный прищур.       — На самом деле, не совсем, но почему бы не посмеяться в перерыв! — пожала она плечами и с улыбкой предложила. — Пообедаем?       «Заодно можно будет задать наводящие вопросы о странном поведении!»       — Пожалуй, я воздержусь от столь соблазнительного предложения. Зато ты, милая Алиса, можешь пообедать без меня в шатре или на берегу, — осмотрительно отказался он, предупрежденный планами девушки.       «Самое время бить тревогу! Господин, не упускающий случая остаться наедине, и неохотно отпускающий на свободу, ведет себя самым подозрительным образом!»       — Человек, — без опасения подошла она к нему, — что-то произошло? Я что-то сделала не так, и ты на меня злишься?       Не оставляя ему возможности уйти от ответа, она пододвинула поближе свободный стул и села напротив, выжидающе положив руки на колени.       — На тебя я точно не злюсь, Алиса! — с усталой улыбкой ответил он, глядя в серьезные глаза. Невольно выискивая не ухудшилось ли её состояние. — Вчера произошел очень опасный… инцидент, который я не хочу повторять. Только и всего. Мы больше никогда не будем практиковать погружение, найдём другой способ, помочь тебе ориентироваться в памяти.       — Насколько опасный? И для кого? И почему ты не сказал об этом вчера? — напряглась Лис.       — Всё позади! Не стоит об этом вспоминать, — терпеливо проговорил Директор, чувствуя, как закипает.       Самая идея признания собственной беспомощности и уязвимости даже перед девушкой, знающей всё его темное прошлое, вызывала привычный гнев. А повышенное внимание Алисы лишь повышало уровень его раздражения.       «Да что такое вчера произошло, что он так зол… нет, не зол. Напуган?»       Не совсем отдавая себе отчет в том, что делает, Лис встала со своего стула, сделала шаг к Человеку, и прежде чем он успел её остановить, коснулась подушечками указательного и среднего пальцев его виска. Движение казалось рефлекторным, лишенным осмысленности и инструкции. Однако резкий рывок сквозь волну холода, подсказал, что Лис сделала что-то правильно. Или напротив совершила фатальную ошибку.       Шатер. Я… нет Человек, а я рядом. Нет. Снова не то! В шатре Человек пытается разбудить безжизненное тело. Моё тело! Ох, Дьявол, как ужасны мои пустые глаза. Это самый настоящий овощ. Или хуже — мертвец. Все попытки дозваться тщетны. Наблюдать за этим со стороны, даже зная, что всё вот-вот закончится жарким поцелуем очень страшно…       — АЛИСА! — обратная тяга через леденящую волну выбросила сознание обратно в шатер прямо в объятия к пугающе побледневшему Человеку.       «Вернулась? Бестия, за это ты точно ответишь!»       Немного осоловелые глаза часто моргали. Казалось, она просто потеряла равновесие, и Директор подхватил её на руки у самого пола. При взгляде в баритовые глаза стало жутко. Лёд. Ледяная ярость и такая же леденящая паника. На этот раз все направлено на неё.       Несмотря на намечающуюся бурю, он держал её бережно. Одной рукой придерживал за талию, другой за затылок, спасая буйную голову от столкновения с твёрдым полом. Юбка платья по инерции продолжала покачиваться.       «Значит прошла всего секунда или две!» — подумала она с облегчением.       Тяжелое гневное дыхание Человека обжигало щёку. Лица предельно близко друг к другу.       — Если ты меня снова поцелуешь, я тебя покусаю! — вырвалось у неё. Угроза прозвучала жалко и неубедительно.       — Я тебе сейчас порку устрою за такие фокусы! — гневно выдохнул он, не спеша возвращать её на ноги.       — О порке договариваются не раньше третьего свидания! А у нас и первого ещё не было! — заявила Лис, от шалящих нервов продолжая ненамеренно дурачиться.       От такого ультиматума, внутри Человека все же что-то дрогнуло. В иных обстоятельствах он бы даже улыбнулся. Но в условиях, снова вспыхнувших перед его лицом мёртвых зеленых глаз, и моментально обмякшего тела с пустотой вместо сознания, он лишь передумал устраивать несносной ведьме порку. Не выпуская Лис из объятий, он сел обратно на своё кресло. Девушке невольно пришлось сесть ему на колени, оказавшись как никогда близко. И это совсем не было похоже на милые посиделки детей на колене Санты в Торговом Центре в канун Рождества.       «Мы слишком близко!» — тревожной птицей билось в её разуме.       «Будет тебе урок!»       — Больше. Так. Не. Делай, — предельно грозно отчеканил Человек, глядя в глаза Лис.       Смущающая близость и железная хватка не позволяла разорвать зрительный контакт, или отодвинуться на безопасное расстояние. Буйная фантазия сравнила образ Человека с образом Бледнолицего Демона, и второй начал проигрывать. Выставив вперед вытянутую руку, Алиса положила ладонь на его грудь в надежде, что хоть так выиграет небольшое расстояние между ними. Она не боялась его. Волнение, разгоняющее девичье сердце, имело иную природу.       — Я сама в твою память проникла. И сама выбралась. А ещё себя осознавала, как отдельное Я, — наивно хлопая глазами, постаралась Лис усмирить его гнев своими успехами. Слова принесли свои плоды, гнев Директора поутих, и он уже заинтересованно смотрел на смутьянку. — Не говоря о том, что я попала ровно в то воспоминание, которое хотела увидеть. Во вчерашний день, в тот момент.       — Я тебе запретил…       — Не успел! Ты сказал, что погружений больше не будет. А это не погружение, так, соло-нырок! Но ведь успех! Да и вчера, жутко, конечно, вышло, но вернулась я тоже сама! Завтра можно попробовать на ком-то из гостей! — попыталась привнести немного позитива в их беседу Лис, чтобы под шумок сбежать из шатра и работать до седьмого пота, а после ужина спрятаться от него под одеялом, как от Бугимена.       — Нет! Алиса, что мне делать, если ты не вернёшься? — притянул он её ещё ближе к себе. — Я запрещаю тебе все эти практики. Это приказ!       — Что делать? — гневно выдохнула девушка, почувствовав нестерпимое желание укусить его сразу после этого гадкого слова «приказ». — Другую себе найдёшь! Возможно, Клаудия уже кого-то готовит на моё место!       Фыркнув она попыталась отодвинуться, но проще мотыльку с обломанными крыльями вырваться из кокона паука.       «Ревность?» — мёдом разлилась догадка, вызвав лёгкую улыбку.       «Я ведь справилась с заданием! Сама справилась! Может и жутко всё выглядело вчера, но сегодня я всё сделала правильно! К чему упрёки?» — назревала справедливая обида.       — Другую, значит? — задумчиво произнес он, ведя фалангами пальцев от бледного ушка, вниз вдоль линии челюсти, чуть замедлившись, проводя по тонкой шее. — Такую же хорошенькую, но более послушную? Безропотную маленькую ведьму?       От его касаний по телу побежали знакомые мурашки. Но от слов в изумрудных глазах загорелся злой огонёк. Буйная память то и дело возвращалась к поцелую.       — Вот именно! — раздувая ноздри, кивнула Лис, надеясь, что Человек её отпустит, и до возвращения к работе она успеет погасить злость где-нибудь на стороне. Однако вместо этого, он, не разрывая объятий исследовал её лицо взглядом опытного хищника, прекрасно видя, как разгоряченное тело реагирует. — Мне безразлично! Хоть гарем новых девушек заведи…       — Маленькая обманщица, — плотоядно улыбнулся Человек, переходя в наступление, заставив её нервно сглотнуть и невольно облизать губы в самом соблазнительном виде, — тебе совсем не безразлично! Ещё скажи, что не думаешь каждую секунду о том, как вчера тебе было хорошо со мной!       Алиса моментально вспыхнула от смущения, что даже читать хаотичные мысли не было никакой необходимости. Он понизил голос до почти шепота.       — Попробуй обмануть меня! Скажи, что не хочешь, чтобы я тебя снова поцеловал. Скажи, что не думаешь о моих прикосновениях. Скажи, что не хочешь стать моей единственной. Последней и самой желанной. Сможешь обмануть — отпущу.       Игра перешла на уровень повышенных ставок. Сердце почти выпрыгивало из груди, а в голове царил неконтролируемый хаос. Влажные губы будто сами намекали на что-то провокационное. А свой взгляд она при всем желании не могла оторвать от демонически пленительного лица.       — Я не хочу, чтобы ты меня целовал! — дрогнувшим голосом пролепетала Лис.       — Я тебе не верю, — притянув её ближе, Человек обжег дыханием тонкую шею, почти касаясь белой кожи губами. Остановившись на расстоянии жалкого сантиметра от неё, он властно убрал волосы назад, но отстранился, добавив, — старайся лучше!       Пульс ускорился до первой космической скорости. От игры Человека Лис чувствовала лёгкое помрачение рассудка, осознавая, что хочет только одного, но упрямство не позволяло просто так сдаться.       — Не хочу, чтобы ко мне прикасался! — пискнула она, не веря самой себе. — Отпусти меня!       — Плохо! Совсем не верю!       В своей мучительной пытке, он нежно обвёл указательным пальцем пылающую щеку, по направлению к нижней губе. Но по достижению раскрасневшихся губ чуть отвел руку и до касания не хватило всего миллиметра. На своей коже Лис чувствовала его тепло, но получала лишь поддразнивающую игру мастера-кукловода.       — Не. Хочу… — выдохнула она, когда он почти провел горячей ладонью по оголившейся коже бедра. Провокации Человека заставляли кожу покрываться мурашками, а пикантность обстановки повышала чувствительность в сотни раз.       — Не верю! Моя милая Алиса! — его гипнотизирующий голос был повсюду.       Он захватил разум, раззадорил чувства, подчинил тело. К самой душе, казалось, уже были протянуты тонкие ниточки, чтобы кукловод мог ставить своё собственное шоу. Напряженная бледная рука, пытающаяся построить между ними расстояние, сползла в безропотном подчинении на его плечо.       Изумрудные глаза встретились с баритовыми. В этой игре у Лис не было шансов победить. Правила устанавливал, менял и нарушал Человек, в глазах которого открыто читалось желание.       — Мне не нужны другие, только одна! — почувствовала она его слова своей кожей.       — Дьявол! — невольно вырвалось у неё.       — Человек! — победно улыбнулся он, и властно смял губы Лис в удушающе глубоком поцелуе.       Чертова прелюдия превратила мои мозги в кисель. А эта игра заставила желать только одного. Его одного. Желать ощутить полностью до самого последнего предела. Погрузиться в его тьму и остаться в ней навсегда. Обещание я всё же сдерживаю, и выпускаю зубы снова и снова. Но не для того, чтобы освободиться. Я лишь хочу чувствовать вкус его губ чуть дольше. Так сладко. Так близко. Но желание диктует ещё ближе.       Под пальцами струится шёлк его волос. Из объятий его рук уже не вырваться. Но я лишь хочу, чтобы он держал меня еще крепче, ещё сильнее, ещё ближе! Его губы — моё новое безумие. Этот дикий танец языков лишает воли. Тело покорно слушается его. Я вся безропотно подчиняюсь.       Хочу, чтобы это не заканчивалось никогда. Хочу чувствовать его ближе. Хочу чувствовать его каждой клеточкой своего тела, даже если после этого меня закопают под Морозником! Его губы с жадностью набрасываются на мою шею, которую я с готовностью предоставляю. Чувствую, что влечение более чем взаимно. От особенно горячих поцелуев воздух стремительно накаляется. Секунды, проведенные без его губ, становятся пыткой. Нетерпеливо нахожу их, чуть сжимая зубами. Сквозь поцелуй чувствую его самодовольную улыбку. Разгромная победа. Мне же остается сладкий дурман поражения. Самого желанного поражения в этом противостоянии.       Горячие руки по-хозяйски перемещаются на мои бёдра. Снова игра. Медленные и нарочно мучительные движения, не доходя до границы юбки. Почти без намека.       Жадность. Голод. Одиночество. Знакомы нам обоим, как и безудержное желание удовлетворить их здесь и сейчас! Немедленно!       — Хозяин! Хозяин! — крик Мордогрыза, прозвучал слово потусторонний звук.       Звук прорвавшийся без разрешения в шатер, в котором царила своя собственная атмосфера. Чудик стоял у самого входа в шатер и не решался войти в святая святых. Что происходило внутри он видеть не мог. Однако его крики были способны разрушать любой настрой, а заодно сжигать все построенные мосты, если таковые существовали.       Человек нехотя оторвался от губ Лис, продолжая прижимать её к себе. Гневно выдохнув, что дыхание обожгло припухшие губы, он откликнулся:       — Что произошло, Мордогрыз?! — ледяной, словно арктическая буря, властный голос мгновенно заставил Чудика поёжиться, а Лис отрезветь.       До этого момента она словно продолжала пребывать в дурмане из собственных желаний и власти Человека.       — Мэри и Дэри на обеде подрались. Очень серьёзно! Сейчас Дэри без сознания, а Мэри в истерике кричит, что та мертва, но никого к ним не подпускает! — не слишком уверенно оповестил чудик, будто сомневаясь, стоило ли вообще приходить.       — Мы закончим позже, — коснулся пылающих ушей едва слышный шепот.       С сожалением Человек позволил Лис встать, отойти на безопасное расстояние от него, и направился быстрым шагом из шатра, на ходу полностью облачаясь. Девушка проводила его взглядом, а когда осталась в шатре совсем одна, на негнущихся ногах поплелась за ширму остужать пылающее лицо.       «ЭТО ЧТО СЕЙЧАС ТАКОЕ БЫЛО?!» — кричало всё её существо, и больше всего точно также хотелось кричать ей.       Хаос на месте рассудка. Поле боя на месте чувств. И полное отсутствие плана, что делать дальше. Чётко сформированы два желания. Первое: бежать куда угодно и подальше. Не возвращаться. Забиться под черёмуху на берегу и пережидать каждое появление гулей, но держаться от этого пугающего соблазна подальше. Но второе: дождаться Человека, продолжить то, что прервал Мордогрыз, и довести до конца.       Познать всю глубину той тьмы, что захватила разум и сделала тело полностью податливым. Позволить себе раствориться в таком искушающем мраке. Из стремления удовлетворить второе желание, сразу вытекало первое — страх от потери контроля над собой, над собственной жизнью, над всей ситуацией. Фатальная ошибка для жителя города, дважды фатальная для того, кто находится в Цирке Уродов под руководством Великого и Ужасного Человека в Маске. Шаг в бездну. Но из первого выходило и второе — стремление хоть на короткое время отпустить этот параноидальный страх за каждое последующее мгновение своей жизни, отпустить себя, позволить себе снова просто быть собой и не думать о последствиях. Свобода против контроля.       «Никакая это не свобода. Я конечно за золотыми решетками, сплю на бархатных подушках, вкушаю самую лучшую пищу, мой сон стерегут, а за хорошее поведение позволяют летать вокруг клетки, но это не свобода, — покачала головой Алиса, в очередной раз опуская пылающее лицо в холодную воду, — выходит так: или я продолжаю контролировать свою жизнь, или преподношу Человеку в полное владение, а дальше только милость победителя определит мою дальнейшую судьбу. Оно мне надо?»       К работе Лис вернулась с непроницаемым лицом. Ничто не сбивало её с равновесия. Никто из чудиков не мог догадаться по её виду, что в шатре Директора произошло что-то пошатнувшее её спокойствие. План действий успешно сформировался. Великого и Ужасного можно переиграть? Если не начнёт нарушать собственные правила, то можно.       До самого ужина день прошёл спокойно. Приструнённые близнецы вели себя примерно и даже не решались говорить друг с другом в грубом тоне. Из-за царапин, нанесённых в перерыв друг другу, Лис приходилось каждый час проверять и обрабатывать множество глубоких ранок.       Во время ужина от близости с Человеком, Лис невольно выдавала своё волнение. Лицом, движениями и голосом казалась спокойной, но пульс участился лишь от случайной встречи пальцев над столом. Девушка чувствовала, как он улыбается, и предполагала, что уже планирует в дальнейшем совместное «продолжение». Как никогда раньше, она казалась себе маленьким мотыльком в паутине опытного паука-охотника.       После ужина Лис ускользнула погулять вокруг шатров. Человек не стал её останавливать или идти следом.       «А куда я убегу без его разрешения?» — усмехнулась она.       У шатров с реквизитом, Алиса услышала шум. Визг близнецов. За день Мэри и Дэри получили достаточно внимания, но и ночью решили его не лишаться. Однако такой визг показался девушке чем-то из ряда вон. Подозревая, что причиной криков может быть не очередная драка, поскольку после личного внимания их Хозяина прошло слишком мало времени, Лис устремилась к реквизитам. После долгой работы по сортировке и упорядочиванию всего, что нашлось в шатре, она прекрасно знала, где лежит всё необходимое. Быстро похватав всё необходимое, она стремительно побежала на крик.       Близнецы визжали, стоя у самой границы между берегом и Цирком. На их крики собрались почти все чудики, но так близко, как Мэри и Дэри, к границе не подступали. Никто не спешил что-либо делать. Перед глазами труппы и пытливым взором Лис, предстала картина двух злых голодных гулей, пытающихся на ощупь достать визжащих близнецов. Граница не позволяет монстрам города подобраться ближе к жертве, но разум животного не понимает, что добыча недосягаема, и они пробуют снова и снова. А кричащие циркачи из-за паники не могут осознать, что угроза гулей мнимая, и нет ни единого шанса, что они получат хотя бы царапину.       «Так я и думала!» — выдохнула девушка, догадавшись о ситуации ещё у палатки.       Решительным шагом она, подошла к самой границе встав между близнецами и гулями. Положила на землю, принесенный с собой маленький аэрозольный баллончик с огнеопасным газом, взяла несколько длинных каминных спичек, порадовалась, что ночь безветренна, зажгла спичку, взяла баллон. Став невольной звездой импровизационного ночного шоу, под взглядами всех артистов Цирка, она направила баллон на Гулей и, выставив перед баллоном горящую спичку, надавила на клапан. Самодельный полевой огнемет впечатлил и чудиков, и гулей. Последние почувствовали жар огня, свободно прошедшего сквозь границу, и издали высокочастотный визг. Невидимый неприятель ночных животных подло приманил криками, а затем начал бесчестно обжигать.       Алиса шла вдоль границы, чувствуя места, которые просто не могла преодолеть и гнала гулей обратно к их берегу. Монстры двигались неохотно. Злое обжигающее пламя не сразу затмило собой крики и запах человечинки. Но спустя полбаллона, они всё же отступили и обиженно рыча скрылись на берегу.       Баллон неприятно нагрелся и обжигал руку. Из-за своего порыва идти спасать Мэри и Дэри от гулей, которые и так не смогли бы им что-то сделать, Лис чувствовала себя героическим борцом с ветряными мельницами. С одной стороны, хотелось выпятить грудь колесом и гордо идти, как герой боевика с эпическим взрывом за спиной, а с другой стороны — это было так бессмысленно, что становилось немного стыдно. Мишура чистой воды. А ещё от Директора может достаться за то, что половину баллона газа выпустила в никуда.       — Мэри, Дэри, — обратилась она к близнецам, помогая подняться на ноги, — идите спать! Завтра выступление, хватит на сегодня переполохов!       — Как ты к ним подошла, они такие страшные! — взвизгнула одна из голов.       — Это всего лишь гули! В городе и страшнее есть! — пожала плечами Лис, и повторила: — Идите спать!       В шатер она шла, провожаемая глазами всех чудиков, чувствуя, что за свой липовый подвиг заслужила признание, если не всех, то многих. Мордогрыз и вовсе сиял, как начищенный медный грош. Даже Жоззи смотрела на неё немного по-новому. С долей прежнего пренебрежения, но по большей части с неким принятием. Ведьма оказалась не кисейной барышней и не изнеженной принцессой.       После возвращения реквизита на место, Лис вошла в шатер, подозревая легкий ожог руки. Хозяин Цирка её уже поджидал. Словно Мефистофель, он вышел из тени, словно тень была его убежищем, и уверенно приблизился. Демоническая улыбка и такой же взгляд, вызывали предательское томление по всему телу, соблазняя отказаться от задуманного, и позволить Человеку подчинить себя полностью.       — Вечер прошёл с огоньком, милая Алиса? — спросил он, осторожно осматривая её руку. Покрасневшая кожа не оставляла сомнений. Он неодобрительно покачал головой: — Всё-таки ожог. Любишь ты вредить своим рукам.       — Само получается, — пожала плечами Лис, не вмешиваясь в его процесс врачевания. Прокушенное запястье почти полностью затянулось за неделю так, что даже шрама не осталось. — Ты пропустил шоу с изгнанием гулей. Чудикам понравилось!       — Не сомневаюсь, но я не слишком люблю смотреть на огонь, — ладонь под пристальным вниманием Директора была обработана и скрыта под повязкой с лечебной мазью.       — Понимаю, мне бы он тоже не нравился.       Тоскливый взгляд устремился к шахматной доске. Поиграть хотелось очень сильно. Даже с условием неотвратимости поражения. Навалившиеся за два дня переживания давили сильнее, чем даже то время, когда она открыто избегала Человека. Тогда она боялась только его, теперь ещё и себя.       Почувствовав смену настроения Лис, Человек настороженно приподнял её лицо и внимательно посмотрел в изумрудные глаза. От такого проницательного взгляда, дыхание сбилось, а решимость начала таять.       — Что-то не так?       «О, теперь твоя очередь интересоваться!» — злорадно подумала она, сверкнув глазами.       — Я придумала, что пожелать! — едва слышно проговорила Лис, едва не срываясь на неубедительный писк. — Вчера я выиграла в шахматы.       Пальцы Человека по-хозяйски скользили вдоль нежной шеи, нарочно сбивая пульс и снова подчиняя волю. Он приблизился чертовски близко, шепнув на ушко:       — Чего желает моя маленькая ведьма? — один лишь вопрос вызвал бурю противоречий, но Лис твердо решила озвучить желание, а дальше будь что будет.       Сквозь рваное дыхание, она собрала свою волю по кусочкам и решительно произнесла:       — Пока я заточена в Цирке условиями нашего соглашения, ты не будешь пытаться соблазнить меня любыми доступными тебе способами! — нервно сглотнув, она отстранилась.       Человек удивленно смотрел на Лис, словно увидел её в первый раз. Снова бестия ломала привычный уклад, всю его стратегию, все планы. Его собственными методами. Им установленными правилами. Открыто в этой игре не схитрить. Казалось, вот она, в его руках. Ещё немного, и податливо выгибаясь в его объятиях, она предоставит ему себя целиком и полностью. Он всё ещё ощущал её пульс под своими пальцами, когда прозвучавшие слова поставили между ними нерушимую границу. Пока не обретет свою желанную Свободу.       «Хороший ход! — невольно оценил он, испытывая сильную досаду. Однако игра продолжалась, а значит, нельзя демонстрировать насколько сильно он недоволен сложившейся ситуацией. — Возможно, так будет даже проще. Свобода — это такой же капкан, но, когда от него становится больно, уже не закричать. Ведь всё было добровольно!»       — Будет так, как ты пожелаешь! — покорно склонил он голову, вызвав ещё больше сомнений в душе Лис.       «А я точно правильно поступила? Может, я ошибалась относительно Человека?»       «Повторяй этот вопрос себе почаще!» — довольно усмехнулся он.       — В таком случае мы можем продолжить наши погружения, — невозмутимо объявил он, указав на два кресла, поставленных друг напротив друга. — Но изменим стратегию. Я буду подробно рассказывать о каком-то моменте моего прошлого, ты попробуешь его найти. Если фрагмент памяти тебе покажется неприятным, то мы выберем что-то другое!       Он галантно подвёл Лис к креслу, усадил и сел напротив, демонстрируя полную готовность работать исключительно над развитием таланта девушки.       — А завтра будем пробовать на гостях? — уточнила она.       — Если сегодня достигнем успеха, и завтра в течение дня этот успех никуда не денется, то вечером можно будет выбрать одного или двух гостей.       «А пока сосредоточим своё внимание на принятии Цирка!»