***
— Братья мои. Этот Город ожидает суд перед лицом величайшего и справедливейшего из Судей. Всем истинно невиновным Господь воздаст! — объявил преподобный, когда они прибыли на место. — Да не будет посеяно гибельное семя сомнения! Помните, братья, когда речь идёт о ведьмах, лучше погубить сотню невинных, чем оставить одну ведьму в живых! — разносились по сонной улице Города. — Вдохните! — в ажиотаже кричали братья. — Колдовство почти что осязаемо! Усмиряющее и сбивающее с пути! «Если Город заберёт нас, то других уже не будет. Кто присоединится к Ордену, запятнавшему себя кровью невинных людей? Теперь либо мы, либо Город. А на чьей я стороне?» — с облегчением закуривая, думал Эрик, глядя на проходящих мимо горожан. Эти выглядели спокойными, немного сонными и бестолковыми, но нормальными. Они непонимающе косились на пришельцев, приехавших на видавшей виды военной технике. Подарок тех времен, когда у Ордена была большая поддержка. Когда они уничтожали чудовищ и спасали невинных. В этом Городе определённо остались ведьмы. Одна? Две? Целый ковен? Украдкой затушив сигарету, брат вернулся в строй, чтобы услышать задание. Их внушительный отряд разделили на две части. — Вы остаётесь в этом районе и ищете следы ведьм. Проверяйте всех горожан на предмет ведьминой метки, — получает приказ та половина, к которой он обращается, — остальные идут со мной. Через три часа общий сбор у здания кинотеатра, мимо которого проезжали. Муторная проверка людей, не совсем понимающих, что происходит. От шока многие перестали нормально себя вести и двигались, словно поезд, сошедший с рельсов. Нетрезвой походкой они разбрелись в разные стороны, словно марионетки, у которых перерезаны ниточки. Но тут перед глазами возникла необычная для такого Города девушка. Яркая, бодрая, бойкая и… нормальная. Она смотрела на всё происходящее, демонстрируя эмоции человека, не замутнённого сознанием роя, как было с предыдущим Городом. Она казалась экзотической орхидеей на лугу полевых цветов, на фоне обычных горожан, и сразу привлекла внимание всех братьев. Свой порыв Эрик никак не мог объяснить. Он просто оказался рядом с ней быстрее всех, чтобы… другие к ней не подошли. Ведь если в этом Городе есть ведьмы, то это небесное создание не может не быть одной из них. — Мисс, назовите своё имя и покажите мне свои руки! — строго поставленным голосом приказал он ей, вызвав искреннее удивление и появлением, и приказом. — Хоуп! — громко отозвалась она и вытянула вперед руки полностью, словно доказывала, что не употребляла наркотики и никогда не пыталась причинять себе вред. «Хоуп — надежда¹. Надежда на что? Чья надежда?» — думал он с усмешкой. Внимательно он осмотрел белые ладони. Ни родинок, ни пятнышек, ни татуировок. Ведьминых меток и подавно нет. «Грим, средства для маскировки дефектов кожи!» — мелькнула догадка. Но нет, тщательно вытертая рука продолжала оставаться белой и чистой. Девушка определённо не была ведьмой, но и не походила на типичного жителя живого Города. Или они бывают разными? Кто-то более живой, а кто-то менее? Странно всё это! «Должно быть, у неё красивая улыбка!» — вдруг влетели в голову непрошеные мысли, относительно незнакомки. Озадаченный собственными размышлениями, Эрик решил вернуться к заданию, когда девушка вдруг встала на его пути, требовательно скрестив на груди руки. В изумрудных глазах сверкала сталь. — Услуга за услугу, мистер, могу я узнать, что именно вы ищете? — в насмешливом голосе девушки легко угадывалось беспокойство. «Почему она такая нормальная? Она не может вести себя, как обычный человек. Не в этом городе!» — растерянно размышлял Эрик, вспоминая, что Преподобный говорил о живых Городах. Города не позволяют людям внутри себя жить. Они только пленяют, подавляют волю и высасывают жизнь. Всё, что остаётся от человека, больше напоминает подконтрольный рой пчёл, но не более того. Пустая оболочка без души. Именно поэтому живые Города — это самые опасные твари из всех, что когда-либо встречались человеку. Даже братья Ордена при всей своей подготовке способны продержаться лишь несколько недель, самые подготовленные сохранят рассудок до нескольких месяцев. Но вот перед Эриком стояла девушка в своём уме, — нормальная, вполне мирная и при этом совершенно точно не ведьма! «Они знали, что такое бывает? Или не знали? Мы вообще знаем что-то об этих Городах?!» Поймав ожидающий взгляд девушки с вежливым любопытством, буравящий его лицо и военную форму, парень вытащил из нагрудного кармана карточку с изображением метки инициированной ведьмы. На алтаре Города эти служительницы нечистого проливают свою чёрную кровь, а взамен получают метку, оставленную жертвенной иглой — семиконечную звезду. — Мисс, вы видели в этом городе кого-либо, у кого на ладони такой или похожий знак? — перешёл он на более дежурный тон, представив, что разговаривает с обычной городской девушкой. Представлять было несложно. — Насколько я знаю, нет! — покачала головой девушка, ни лицом, ни голосом не обманывая. Она действительно видела звезду впервые. — Возможно вам следует искать в районе Лейксайд. Там много мастерских. Все мастера работают в перчатках. Руки закрыты. Это татуировка какого-то опасного преступника? «Если бы татуировка и всего-навсего преступника!» — мысленно усмехнулся Эрик, но вдруг почувствовал отголосок того самого смрада — вязкий дым и запах горящей плоти. На мгновение он представил и миловидную девушку среди горящих тел. Безумно захотелось покурить. — Не татуировка. Родимое пятно! — бросил он, подзывая своего брата по Ордену, чтобы отлучиться «разведать обстановку». Возможно, в одном из парков, где не будет видно. — И он так опасен? Этот преступник? — не унималась Хоуп, вызывая болезненное желание накричать на неё и заставить бежать из этого места со всех ног, пока жива. Пока её тело не обуглилось. В том, что этот Город разделит участь своего собрата, Эрик не сомневался. — Простите Мисс, Вам лучше вернуться в свой дом! — приказал подошедший преподобный, заинтересованный происходящим. — Где ваш дом? Он мимолетно глянул на Эрика и тот едва заметно покачал головой. Чисто. Просто любопытная девушка. Брат искренне надеялся, что появление среди горожан вот таких осознанных повлияет на последующую судьбу самого Города. Быть может, в этот раз они обойдутся без того отвратительного зарева, которое настигает его каждую ночь в кошмарах. — В Цирке! Приходите на выступление, если хотите! — бодро ответила девушка, ничуть не смутившись появлению ещё одного незнакомца. Однако взгляд её стал чуть более встревоженным, когда она окинула взглядом странно ведущих себя горожан. Увидев, как те расходятся в разные стороны, словно слепые котята, Хоуп заметно напряглась. Но реакция была вполне естественной. Именно спокойное лицезрение людей-лунатиков стало бы тревожным звоночком. Если не ведьма, то её помощница. — Вам лучше вернуться туда. Последний вопрос, как давно закрыта Лавка Чайной Ведьмы? — то, как недоверчиво покосилась на преподобного Хоуп, стало самым красноречивым ответом. Еще более красноречивым стал бы отбитый на её лбу текст «Как закрыта?! Это невозможно!». «Лавка Чайной Ведьмы? Вот так, открыто и нагло назвать свою обитель, будучи одной из служительниц нечистого? Хотя, такая оскорбительная наглость вполне в духе ведьм. Прячься у всех на виду, еще и надпись большую оставь, мол здесь ведьмы обитают. Шансы, что это все пройдёт мимо глаз охотника, велики!» — невольно отметил он. Эрик проводил уходящую девушку взглядом. И невольно поймал за этим занятием брата Стивена. От взгляда злых водянистых глаз самого ревностного брата Ордена даже Эрику стало неприятно. Как бы он не сделал с ней чего-нибудь страшного. Но сизый демон уже подтачивал его выдержку, и парень незаметно отделился от группы, чтобы направиться в парк. Ядовитая привычка дарила мрачное удовлетворение и обещание, что однажды она заберет его в то пекло, на которое он обрёк предыдущий Город. Этот выглядел намного бодрее. Значительно больше по площади и… живее что ли. Едва ли из-за ведьм. Города не черпают из них силы, напротив, они делятся забранным от горожан. А значит, в этом городе весьма впечатляющее население. «У нас вообще есть шанс выстоять? Что если их тысячи?» — ноги сами чеканили шаг.***
Эрик шёл, сам не зная куда, вдоль зелёных зарослей. Впереди показались дома. Парковая линия вывела его к перешейку между районами. Оставалось только решить, в какую сторону идти: возвращаться к своему отряду или двигаться в сторону Лейксайд. Любопытство пересилило солдатскую выучку. Затушив сигарету, он направился прочь от Центрального района. Впервые, после уничтожения предыдущего Города, он позволил себе просто бродить, игнорируя все приказы. В голове раковой опухолью разрасталось что-то странное. Неправильное. Ощущение, что он там, где должен быть, но творит что-то совершенно непотребное. Город ему нравился. В его архитектуре и радующей глаз зелени не чувствовалось того кричащего отчаяния, которое наблюдалось у его собрата. Без ведьмы на руководящей роли, предыдущий Город ослаб и казался больным, став лёгкой добычей для Ордена. Но этот почти идеально соответствовал образу нормального провинциального городка. Отличная маскировка. Подвели люди, не способные на импровизацию… кроме одной. «В платье старинном, словно не из нашего века, — усмехнулся Эрик, поймав себя на вполне живом интересе к незнакомке, — и хорошенькая, чего уж скрывать!» Мысли «принесли» его к сердцу Лейксайда — большому парку, больше напоминающему дендрарий. Выросшие на месте ушедшего под землю озёра, деревья впечатляли. Каждая из зелёных веток будто с осуждением вопрошала у Эрика — ты и нас сожжёшь? Его внимание привлёк театр. Не заброшенный, не одинокий или заколоченный. Напротив, царство импровизации оказалось открыто для посещения, и его посещали! В здание бодро заходили горожане. Само строение выглядело ухоженным, причём не силами Города, а личным трудом владельцев. Вокруг разбит маленький садик. На подоконнике странные рукотворные поделки, через окно видны развешенные картины. Люди внутри ведут себя необычайно оживлённо. Прямо как та девушка, Хоуп. Держась тени, Эрик прошёл в театр и направился на звук голосов. Долго блуждать не пришлось, он вышел в большой зрительный зал. Пустой и тёмный. Лишь несколько лучей света направлены на сцену, где на стульях сидели те самые горожане. Неожиданно весело и бойко они обсуждали какую-то пьесу и колко комментировали исполнение друг друга. Они были такими непривычно живыми, что Эрик остолбенел. Боясь двигаться, издавать какие-либо звуки и даже дышать, он наблюдал. А горожане совместно обсуждали сценарий и репетировали. Проводили читку диалогов с полным погружением в персонажей. Когда что-то шло не так, группа, словно на общем сеансе психотерапии, разбирала по косточкам персонажа и сложившуюся ситуацию, чтобы совместно подобрать, с какими эмоциями должен завершиться монолог или диалог. Они не стеснялись ходить по сцене, использовать реквизит, помогать себе с помощью языка тела или, прежде чем заговорить, просто что-то петь. Это совсем не было похоже на Город. Просто люди, проводящие с удовольствием время. И Эрик им завидовал. Совсем не пленники. Напротив. Пленником в этом зале он ощущал себя. — Ну всё, котятки! — хлопнула в ладоши женщина средних лет с густыми смоляными кудрями, закрывающими от Эрика её лицо. — Наше время истекло. Я жду вас в пятницу! Думаю, мы готовы начать полноценный прогон со всеми действиями. Ничего не боимся и не стесняемся! Мы все здесь дилетанты! — Всего доброго, Талия! — хором ответили горожане и, взявшись за руки, театрально поклонились перед ней. В ответ она послала им воздушный поцелуй и поклонилась в ответ. Оставаясь в тени, Эрик, незаметно для уходящих, наблюдал за Талией. Женщина в укороченном костюме двойке напоминала одновременно и бойкого Гавроша и деловую леди со стальной хваткой. Небрежно надетая на кудрявую голову шляпа в стиле сороковых годов добавляла ей особый лоск. О таких женщинах вспоминают всю жизнь, даже проведя в их компании один вечер. На глазах охотника на ведьм она, напевая старинный мотив, убирала на место реквизит, оттаскивала на места стулья и прибирала сцену. — Можешь не прятаться, я заметила тебя ещё у большого парка Лейк, — не поворачивая к нему головы, громко сообщила женщина, когда последний из горожан покинул театр, — ты сообразительнее остальных охотников. — Мисс, — голос дрогнул, но решительно откашлявшись, Эрик вернул ему былую твердость, — будьте так добры показать мне свои руки. Пожалуйста. Женщина не дрогнула. Под его пристальным взглядом, она спокойно продолжила уборку сцены. Когда работа была выполнена, подозреваемая танцующей походкой прошла к самому центру сцены, словно собралась выступать перед публикой. В свете софитов она казалась ещё более интригующей. Картинная поза. Руки расслабленно покоятся на талии. — Мы с тобой оба знаем, что на моей ладони, так зачем попусту тратить время? — подмигнула она. — Гораздо интереснее провести оставшееся время с пользой! — Именем Ордена Инквизиции, я обвиняю Вас в ведовстве! — холодно и безэмоционально, словно читая по учебнику, отчеканил Эрик. — Вы немедленно проследуете за мной и будете представлены на суд преподобного. — Иными словами, на костёр! — хмыкнула женщина, не шелохнувшись. Напротив, она вела себя так, будто к ней в гости приехал капризный племянник, а не представитель инквизиции. В каждом её движении было столько уверенности, что парень немного опешил. Не такую реакцию на свои слова он ожидал. — Моё имя Тереза, — представилась женщина, — «Талия» — это мой рабочий псевдоним. Муза театра! Хочешь кофе? У меня самый лучший в городе! Не дожидаясь его ответа, она в два шага скрылась между плотными портьерами занавеса. Эрик бегом помчался за ней. В темноте узких коридоров он моментально потерял след ведьмы. Однако не успел он даже разозлиться на самого себя за такую беспечность, как его руки коснулись бледные жилистые пальцы. — Тут легко заблудиться! — пояснила Тереза, увлекая его за собой. — Как твоё имя, солдат? — Эрик. — Как тебе этот Город, Эрик? — между делом интересовалась женщина. Её несерьёзное отношение упало в благодатную почву, заставив парня чувствовать себя неловко из-за статуса брата Ордена Инквизиции. Будто дитя, неспособное перестать играть в войнушку или выйти из собственной роли. — Живой Город являет собой богомерзкую сущность, забирающую жизнь… — Я спрашивала о другом! — прервала его Тереза и резко остановилась. Она толкнула тёмную ровную стену без единой неровности, и последняя оказалась потайной дверью в личные покои ведьмы. Комната выглядела невероятно уютно и пахла черным кофе и апельсинами. Никаких кричащих ведьмовских артефактов. Ни хрустальных шаров, ни камней, ни амулетов. Только лиловый бархат, мягкая мебель и различные театральные мелочи, набранные из реквизитов. Комната будто выросла из театральной гримерной. Эрик растерянно озирался по сторонам, пока хозяйка колдовала над дымящимися напитками. Вдоль стен струятся портьеры, создавая эффект шатра. Ни окон, ни дверей не видно. Даже та дверь, через которую они вошли, казалась незримой. — Садись, Эрик, — указала она на кресло у небольшого изящного столика, — этот Город особенный. Даже среди собственных собратьев. Остальные, словно рыбаки с сетью, ловили всех, кто пройдёт рядом. Но этот… он приглашает в свои объятия тех, кто сам хочет забыться и исчезнуть из внешнего мира. Несчастные люди, которых гонят и травят, истязают и убивают, всегда с лёгкостью находили его. К несчастью для них, раньше всех Город обжили мы — лишённые дома сущности. Речь лилась рекой, пока ведьма колдовала над ароматными напитками, ловко орудуя старинной туркой. По комнате быстро поплыл пленительный аромат, заставивший парня проявить невольный интерес к предлагаемому времяпрепровождению. На столик аккуратно опустился маленький поднос, украшенный ручной росписью с двумя дымящимися чашками. — С чего Вы взяли, что мне интересно это слушать? — недоверчиво поинтересовался Эрик, с подозрением глядя на предложенный напиток. Ведьма усмехнулась, чайной ложкой зачерпнула из его чашки кофе, выпила и выжидающе посмотрела на него. — Ты уже меня слушаешь, значит, тебе интересно! — продолжила она, когда он всё же осторожно пригубил бодрящий напиток. — Как я и говорила, лучший! Город способен притянуть сюда из внешнего мира всё необходимое, были бы силы. А что не вытянет — воссоздаст. За что ты хочешь его уничтожить? Или нас? Вопрос звучал в лоб. Глядя в карие вишнёвые глаза Терезы, парень осознавал, что вопрос касается только его самого. Её не интересовало мнение братьев, преподобного или всего Ордена. Он мог процитировать доктрины или откровения самых уважаемых отцов основателей, однако и это всё её не интересовало. Вопрос звучал в лоб и касался только его, Эрика, мнения. — Я… но так правильно! Разве естественно существование подобного? — Разве естественно уничтожать что-то только потому, что ты это не понимаешь? — вопросы ведьмы слишком хорошо перекликались с его собственными мыслями. — Этот Город уникален. Последний живой Город, существующий в нашем сером мире! Он чувствовал, как ты и твои братья уничтожали предыдущий. Ему было также больно! И кто из нас то самое зло, которые ты так любишь ненавидеть? Город, ставший единственным приютом для проклятых и неприкаянных душ? Мы, лишённые всех былых сил, ведьмы? Или вы, огнём и мечом уничтожающие всё вокруг себя? Эриком овладело странное ощущение. Уже второй раз за день. Он на своём месте. Там, где должен быть. Но на этот раз даже его смятение от отсутствия правильных ответов на вопросы сидящей перед ним противницы казалось правильным. — У вас больше нет сил? — зацепился его пытливый ум за возможную лазейку, выводящую из щекотливого положения. — Более трёх веков! — кивнула Тереза. — Тебе уже не представится познать каким был мир во времена древней магии. Это было время истинного вызова. Добро и зло, свет и тьма диаметрально различались. Для серости час не наступил. Всё было предельно просто. И мир наш был невероятен. Подобных Городов существовало великое множество. Они вели из внешнего мира туда, где люди никогда не рождались. Иные земли с иными народами! Живые мосты, напитанные энергией обоих миров. Но затем… я не могу сказать, что кто-то развязал войну или произошло нечто ужасное. Нет. В серости хуже то, что она приходит постепенно. Невозможно поймать тот момент, когда всё началось, но связь между мирами начала истончаться. А с ней из этого мира начала уходить и древняя магия. Те, кто ею жил, как единственным ресурсом питания, оказались на краю гибели. А мы всего лишь стали такими же, как все люди. Эрик жадно вслушивался, стараясь не упускать ни единого слова ведьмы. Каким-то неведомым образом она умело завладела его вниманием, и, словно актриса, держала его внимание только на себе. Рассказывая о прошлом, она выстраивала на столе из чашек и салфеток наглядные схемы того, как раньше существовали миры. Казалось, она даже больше, чем инквизитор, заинтересована в своей истории. — Теперь жизнь для вас как ад? — поинтересовался он, с сочувствием глядя на ведьму. — Ад? Ад у каждого под стать грехам, — хмыкнула она, — так, кажется, говорят? Когда мы стали беспомощными и уязвимыми, то перед нами предстал выбор — дожить смертный век среди людей или объединиться с такими же обездоленными сиротами. Нашу верховную сожгли на костре. Можно сказать, выбор за нас сделали сами люди. Город нуждался в нас, а мы нуждались в Городе. Так и родился древний союз. Частица Города после проведения ритуала живет в каждой из нас. В нашей крови и в нашем дыхании. Создаёт обоюдную связь… На лбу женщины проступила морщинка. Она тяжело выдохнула, задумавшись о чём-то тревожном. Эрик старался не двигаться, ожидая, когда она продолжит говорить. — Я думаю, что ад — это то место, где полностью воссоздаются условия наших худших ошибок, чтобы мы либо сошли с кривой дороги, либо подтвердили свою принадлежность своему месту! — наконец сказал он. — Мы своё место уже подтвердили, — невесело улыбнулась Тереза, глядя куда-то вдаль, будто уже не замечала присутствия своего собеседника, — а ты? От разговора страшно захотелось курить. Не такой страшный суд он себе представлял. Да и осознание, что в этом Городе всё решится, не добавляло уверенности. Казалось, что нет никакого смысла в продолжении беседы. Необходимо покинуть это здание, покурить, найти преподобного и выдать ему ведьму. После «исповеди» она так или иначе выдаст остальных ведьм. Даже самые крепкие не держались больше трёх суток. Не пройдёт и недели, как Город окажется в пламени. Где ему самое место. Нужно лишь встать и идти дальше. — Что происходит на этих репетициях? — поинтересовался Эрик. — Люди ведут себя иначе. — Ты можешь закурить, если угостишь даму сигареткой! — подмигнула ему Тереза, оживая после погружение в себя. Шелест упаковки. Щелчок зажигалки. Скрип от поедаемой пламенем папиросной бумаги. Почти синхронная затяжка и одновременный тяжелый выдох. Парень не сомневался, что для ведьмы этот сизый дым являлся не меньшим актом саморазрушения, чем для него. — Несколько десятилетий назад из-за личных счетов мы сделали худшее, что могли. Город тогда был намного живее, — судорожно затягиваясь, начала свою исповедь Тереза, — пока весь ковен вкладывал в него по крупице свой образ идеала, он мало отличался от обычного пригорода. У нас даже техническое развитие шло почти в ногу с внешним миром. Отверженные люди живут в Городе днём, а неприкаянные иные жители бодрствуют ночью. Никто не голодает. У всех своё место. Но потом… это было ошибкой. Мы сами приказали Городу превратить людей в болванчиков. Закрыть всё индивидуальное. Запереть личность в строгом расписании. Никакой свободы. Он не хотел. Ему не нравилось. Но он подчинился. «Они заставили Город превратить людей в скот. А мы пришли Город за это сжечь. Потрясающе!» — едко думал Эрик, аккуратно стряхивая пепел. — Я не могла на это смотреть. Многие из этих людей действительно хорошие. Мы даже дружили с некоторыми, а после… это была лишь видимость жизни. Тогда, — выдохнула она с улыбкой, — я придумала театр импровизаций. Место, где на полтора часа горожане освобождаются. Становятся собой. Достаточно, чтобы совесть меня не грызла, но недостаточно, чтобы они очнулись окончательно. У Города условный рефлекс на всех, кто вспоминает прошлую жизнь, вне зависимости от того, хороший человек или нет. Я не знаю, как получить искупление за то, что мы совершили. Но его сожжение точно не поможет! В нём больше десяти тысяч человек. Город никого не отпустит. Вам придётся убить всех! — Мы найдём другой способ… — хотел было ответить Эрик, однако доктрина в голове уже сама кричала их лозунг. «Сожги хоть сотню невинных, но не дай уцелеть одной!» — Зачем Вы мне всё это рассказываете, Тереза? — По двум причинам. Первая — в конце этого дня один из нас уже не будет помнить этого разговора. А вторая, — она улыбнулась, — я знала, что ты явишься сюда. Я уже давненько тебя ждала, солдатик! — Как, если древней магии больше нет? — удивился парень. — Древняя магия ещё живёт в этом Городе, в проклятьях, которые были наложены в пик нашей силы, и в одном цветке. При должном навыке он дарует возможность видеть грядущее, хоть при злоупотреблении убивает. Сегодня вы должны были явиться полным составом в Город. Как только вы исчезнете, Орден Инквизиции распадётся. Согласись, — подмигнула она, вминая остатки сигареты в блюдце, — вам не набрать новых людей, имея на душе грех сожжённого вместе с Городом населения! — Как только мы исчезнем? Женщина, ты забываешься, мы далеки от проигрыша! — подскочил он на месте, теряя самообладание. — Я надеюсь, что сделала всё возможное, чтобы остановить тебя! Ты слишком глазастый, Эрик, ты легко её найдешь, — таинственно произнесла Тереза. — Ты меня задерживала, чтобы я не мог остановить одну из вас! — осенило брата. Бежать. Так быстро, как это возможно. «Если днём люди, а ночью остальные, то в сумерках Город будет наводить порядок!» — быстро соображал он, пытаясь нащупать под портьерами скрытую дверь. Тереза смотрела на него с насмешкой и толикой жалости. Ведьма не боялась возмездия за свои слова или действия. В ней чувствовалась какая-то странная уверенность в собственной правоте. И что-то более сильное, чем страх смерти. Наконец, руки брата ордена нащупали паз. Стена под ладонями двинулась. Выход найден. — Помни, Эрик, — прилетело вдогонку, когда он уже покинул обитель ведьмы, — именно в ненависти мы от раза к разу создаём то, что нас уничтожает! Слова ведьмы не желали покидать голову. Будто до этого недостаточно было смутных мыслей. Эрик бежал к месту встречи у старого кинотеатра, заранее понимая, что давно опоздал. Он провёл с Терезой намного больше времени, чем ему казалось. Или магия самой ведьмы, или её напиток, или беседа, вгрызающаяся буром в сердце, так ускорили ход времени, но из театра он выбежал в сумеречные улицы. Закат был давно позади. «Почему ведьма так уверена, что я найду её пособницу?» — думал он, пока привычное к нагрузке тело несло его всё дальше вперед. Зелёная трава города в сумерках казалась сизо-синей, словно присыпанная пеплом. Сумеречный Город укутывался в плед мрака. Он чувствовал чужаков. Эрик, сам не понимая как, ощущал голос неведомого Нечто. Услышав однажды плач умирающего Города, он уже не мог спутать эту особенную тональность с чем-либо другим. Остановившись, он прислушался. Голос звучал вполне отчётливо. Если Город можно было сравнить с человеческим телом, то парень находился почти у самой гортани. Нужно было всего лишь отпустить все свои чувства и сомнения, чтобы прислушаться по-настоящему. Вибрация города чувствовалась словно нить Ариадны. Эрик поспешил по намечающемуся пути. Быстрее вперед! Он успеет. Он остановит ведьм. Он — карающая длань Господа. Голос звучал всё сильнее и громче, но не только потому, что парень приближался к тому самому месту, Город просыпался. По земле начали змеиться редкие клубы тумана, вынуждая бежать на пределе своей скорости. И вот — перед ним пещера. Небольшая полость, уходящая непроглядным мраком куда-то вглубь. Путь прямой. Ни разветвлений, ни лабиринтов. Эрик сбавил скорость, вбегая в пещеру. Он старался двигаться быстро, но беззвучно. Торопливые шаги в темные глубины. Вдали показался янтарный свет. Неслышно, словно мышь, парень прокрался в пещеру. В центре бездонное озеро. Чуть вдали лежал без сознания брат Стивен. У озера древний каменный жертвенник, окроплённый брызгами свежей крови. Из основания жертвенника тянулся вверх заострённый на конце стержень. В янтарном свете он казался почти праздничного красного цвета. Из недр пещеры уже в полную силу вырастал необычный туман. В нём Эрик чувствовал вибрацию голоса. Если Орден называл себя дланью господа, то этот туман без сомнения являлся дланью Города. У алтаря стояла та самая девушка, которую он видел утром. Второй такой хрупкой фигурки в старомодном платье быть не могло. Очарованная туманом, она не замечала ничего вокруг и протягивала ему подношением медную чашу. По девичьей руке расходились бороздами красные ручейки. Ритуал начат, но ещё есть время вмешаться. Тереза не успела задержать его достаточно долго. Привычным движением из кобуры он выхватил браунинг и прицелился. Девушка достаточно близко. Его не замечает. Он не промахнётся. Один выстрел, и Город не выстоит. «Этот Город уникален. Последний живой Город, существующий в нашем сером мире!» — услышал он слова ведьмы, словно она стояла совсем рядом. Туман нарастал. Ещё немного, и он поглотит девушку, пещеру, самого Эрика и всех братьев ордена. Необходимо собраться, убить ведьму, прервать ритуал и уничтожить богомерзкое создание. «А точно богомерзкое? Кто из нас большее зло?» — царапнули его разум сомнения. Будто в насмешку, он услышал тот самый плач. Стон предыдущего Города, что они сожгли. Тогда он тоже много чего говорил себе, чтобы оправдаться. Но в тот момент он всего лишь выполнял приказ. От его нарушения субординации ничего не изменилось бы, но сейчас всё иначе. В этот самый момент в его власти уничтожить последний живой Город или… «Ад — это то место, где полностью воссоздаются условия наших худших ошибок, чтобы мы либо сошли с кривой дороги, либо подтвердили свою принадлежность этому месту! Мы своё место уже подтвердили, а ты?» — шепот Терезы, повторяющий его собственные слова заставил руку дрогнуть и опустить оружие. Туман почти полностью поглотил девушку, но шанс на выстрел ещё был. Каким бы сильным этот Город ни был, не в его силах остановить пулю или вернуть к жизни мёртвую ведьму. Время ещё есть. Немного, но шанс победить остался. Только сделать шаг, выстрелить… «Сейчас или никогда!» — решительно поднял пистолет охотник на ведьм Ордена Инквизиции. Туман тяжёлой волной вырвался из пещеры, мгновенно накрывая всю территорию. Горожане и гости, где бы они не находились, мгновенно оказались погружены в сон. В этот раз он стал сильнее. После долгих десятилетий ритуалом ему была предоставлена свежая кровь полной жизненных сил ведьмы, пусть и созданной искусственно. В её крови плескался сок Черного Морозника, усиливая их связь во много раз крепче, чем это было с ковеном. Для Города такое подношение равнялось предложенной невесте. Более чем выгодная партия с огромными перспективами на плодотворное будущее. Вычерпывая силу Древней Магии из предложенной крови, туман рос и становился всё гуще и сильнее.***
— Что за…? — рывком подскочил парень в темноте. Тело не слушалось. Ощущалась какая-то болезненная вялость, словно он неделю пролежал в горячечном бреду и только сейчас смог пошевелиться. Всепоглощающая тьма не позволила нормально ориентироваться в пространстве, лишь неловко махать руками и врезаться в различные предметы. — Погоди, стой на месте! — слышит он оклик. — Сейчас всё поправим. Береги глаза! Яркая вспышка множества лампочек заставила вскрикнуть. И как его занесло на склад с киноплёнками? Хорошо, что пока бродил в темноте, ничего не уронил. Голова разрывалась от контраста тьмы и света. Руки сами собой шарили по карманам комбинезона, но найти искомый объект не могли. Что странно, он не мог точно вспомнить, что именно ищет. — Кенни, ты как? — подскочил к нему длинный, словно жердь, темноволосый коллега в таком же комбинезоне. — Порядок, хотя мне кажется, что во время отключения я стукнулся головой, — нервно потёр он свой лоб в поисках шишки или ссадины, но тело ныло исключительно изнутри. — Кенни, Патрик! — услышали они командный голос начальника. — Отбой на сегодня, парни! С этими перебоями приёмка откладывается до завтра. Чтобы завтра в девять оба были на рабочем месте! — Есть, сэр! — хором ответили они. — Всё, идём! — спешно подтолкнул его Патрик, словно боялся, что начальник передумает. После темноты обесточенных помещений без окон, ночная тьма казалась почти такой же светлой, как день. Мимо них прошли сонные брат с сестрой, работающие помощниками киномеханика. Комбинезоны дремлющая на ходу парочка не удосужилась сменить на обычную одежду. Кенни снова начал шарить по карманам в поисках чего-то, но ничего не обнаружил. — Псс, а наша Дженни — горяча! — то ли спрашивая, то ли утверждая, шепнул Патрик. — Оставь Женщину в покое, — фыркнул парень, — твоё донжуанство ей уже поперёк горла встало. — Зато у меня на неё кое-что… — резкий тычок локтем в бок прервал пошлую фразу до её завершения. — Да ну тебя, зануда! Очень хотелось курить. Это удивляло, ведь сколько он себя помнил, он ни разу не прикасался к сигарете. Так откуда этот странный порыв? А в душе творилось нечто невообразимое. Клубок из странных противоречивых чувств не давал покоя. Словно он совершил что-то и теперь не может прийти в себя от потрясения. Но что он сделал? На следующее утро парень пытался погрузиться в работу, благо она была достаточно муторной, чтобы заставить забыть обо всём на свете. Гора приёмки. Слишком много новых фильмов. Всё надо проверить, заполнить тонну бумажек и составить на будущее расписание кинопоказов. Не его работа, но этим занимаются все, кроме уборщиков и охранников. После обеда начался дождь, вызвавший у всех бурный восторг. Коллеги словно соскучились по капризам природы. То и дело звучали повсюду разговоры о дожде, о громе и красоте сверкающих молний. На перерыве каждый пытался улучить момент и просто постоять под крупными каплями. Довольными моржами они возвращались к работе. Непогода заряжала всех энергией. Всех, кроме Кенни. Перерывы между работой он воспринимал негативно. Работа давала немного отдыха от внутренних демонов, что точили его изнутри. «Осенняя хандра!» — придумал он себе оправдание. На третий день его отпустили с работы пораньше, чтобы подлечился. Его нервное поведение и бледность сочли признаками болезни. Отправленный отсыпаться и восстанавливать силы, он едва не скрипел зубами. Отдыха не желал совершенно. Оставаться в своей спальне в одиночестве Кенни откровенно боялся, и просто бесцельно бродил вдоль парка Лейк. Взгляд зацепился за старинное здание местного театра. Всё еще работающего. По будням там проходили различные репетиции спектаклей, курсы актёрского мастерства, обучение игре на музыкальных инструментах и вечерние уроки танцев. А по выходным ученики театра получали возможность выступить на сцене, закрепляя изученный материал. Что-то неуловимое тянуло парня зайти внутрь. Пока разум взвешивал все «за» и «против», ноги уже принесли его ко входу в зрительный зал. Ориентировался в тёмных коридорах он так, будто уже бывал здесь. С усиливающимся дежавю Кенни незаметно вошёл в темный зал. Непроглядная тьма. Только сцену освещали несколько софитов. На сцене в складных креслах сидела группа людей со сценариями в руках и, посмеиваясь друг над другом, что-то репетировали. Правила «балом» привлекательная женщина средних лет с густыми черными волосами. Пока группа просто сидела, она постоянно находилась в движении, помогая то одному, то другому. Организатор использовала различный реквизит, чтобы заставить учеников прочувствовать сцену и своего персонажа, подбадривая на импровизацию. Кенни замер в тени. Не хотелось прерывать процесс. В зрительных рядах он заметил сидящих горожан, которые просто наблюдали за репетицией, иногда жестом поощряли кого-то из актёров. Недолго думая, парень присоединился к ним. В атмосфере театра он наконец почувствовал долгожданный покой. — Ну всё, котятки! — хлопнула в ладоши женщина спустя час. — Наше время истекло. Я жду вас в понедельник в то же время! И не забудьте удобную обувь! Будем работать над языком тела. — До скорой встречи, Талия! — взялись за руки актеры и поклонились, словно завершили спектакль перед публикой. — До скорой встречи! — поклонилась женщина в ответ и мгновенно переключила своё внимание на зрителей. — Всем желающим напоминаю, что по вторникам и пятницам у нас открывается еще один класс вечерней школы танцев. Записаться можно прямо сейчас. Нехотя Кенни присоединился к движению людей, уходящих со зрительских мест. Не удержавшись, он всё же записался под одобрительным взглядом Талии. Женщина смотрела на него с какой-то странной теплотой. — Буду рада снова Вас видеть, — улыбнулась она, когда он вписал своё имя, — танцы ведёт другой преподаватель, но на репетициях я открыта к любому диалогу! — Спасибо, — кивнул парень. — Не сочтите за дерзость, я думаю, вам сегодня не помешало бы прогуляться в Центральный район! — участливо посоветовала она. Кенни отрешенно кивнул и, несмотря на мысли о своей работе в том самом Центральном районе, послушно направился прочь от Лейксайд самой длинной дорогой. После передышки в театре, где каким-то образом он ощущал приятный подъем, внутренние демоны вернулись. По дороге парень не выдержал и всё же купил сигареты. На центральные улицы он вышел как раз в момент, когда по ним проходила огромная змея Циркового шествия. Город погрузился в сумерки. Возвращаться в пустую спальню желания не было, и Кенни присоединился к необычному параду. Выступление чудиков превратилось в одну большую пытку. Труднее всего было выдержать именно реакцию зрителей. Циркачи будто откровенно потешались над гостями, провоцируя самые низменные реакции последних. Оглянувшись вокруг себя, Кенни видел уродство. Уродство человеческих душ, до которого внешним изъянам артистов было еще очень далеко. В голове начала складываться разорванная на части картинка бытия. Цирк Уродов ощущался, как подлый удар исподтишка по людскому самолюбию. Зеркалом, что демонстрирует отвратительный образ, а затем признаётся, что не является кривым. «Вот чего мы все стоим!» — осенило его, и от этой мысли он почти рассмеялся. Финальные слова Человека в Маске лишь подтвердили его догадки. Директор говорил со всей публикой, но парень стойко ощущал, что все слова обращены к нему. От сказанного по коже шли ледяные мурашки, а из глубин памяти лениво выбиралось нечто бесценное. «Сейчас или никогда!» — вот-вот должно произойти что-то важное. Время перейти рубеж между страшной ошибкой и искуплением. Руки уже почти совершают привычное дело, однако… «Пусть будет — Никогда!» — он опускает руки, закрывает глаза и позволяет кому-то извне решить свою судьбу. Руки начали дрожать. На ватных ногах он вышел вместе с толпой в прохладу ночи. Лишь когда ночной бриз тронул его лицо, Кенни осознал, что в какой-то момент он умудрился удариться в слёзы. Разумом он не мог понять, почему на него накатило такое состояние, в то время, как где-то внутри все загадки оказались разгаданными. Что-то тугое и гнетущее наконец лопнуло. Он дышал полной грудью, но не мог понять почему. Нервно пальцы начали шарить по карманам, пока не вытащили пачку сигарет. Сизый демон призывал продолжить саморазрушение. Продолжить? — Сынок, с тобой все в порядке? — участливо обратился к нему один из зрителей. Кенни обратил на него внимание еще во время выступления циркачей. Он не улыбался, не смеялся и выглядел скорее напряженным, чем довольным своим времяпрепровождением. Почти полностью седой, но для старика слишком бодрый и подвижный. — Знаете, есть такое чувство, — усмехнулся он сквозь слёзы, — когда впервые в жизни сделал что-то правильно. «И все эти дни меня мучило именно оно!» — мысленно закончил Кенни, нервно сминая пачку сигарет. — Думаешь, это было правильно? — жилистая рука указала на шатры. — В числе прочих. Думаю, я там, где должен быть! — кивнул парень, решив, что и до дома будет идти самой длинной дорогой. Впервые ему захотелось как следует подумать над своей жизнью. Пора, наконец, делать именно то, что нравится, и то, что можно любить всем сердцем. Но не плыть по общему течению, не быть тем, кто просто исполнял приказ, чтобы однажды не обнаружить себя снова в шатре Цирка среди смеющихся и улюлюкающих зрителей. — Береги себя, сынок, — махнул ему рукой тот самый зритель, проводив до Центрального района, незаметно миновав границу между Цирком и Городом. — Куришь что ли? Горожанин неодобрительно покосился на смятую пачку сигарет в кулаке Кенни. Парень улыбнулся ещё шире, подошел к ближайшей урне и выбросил сизого демона туда, где ему было самое место. Распрощавшись с достойным зрителем Цирка, он направился домой самой длинной дорогой. В душе поселился покой. Он не совершал страшной ошибки! Пусть сейчас не понимает, что происходит и почему душа все это время болела от невнятного метания, теперь всё на своем месте. Особенно он сам. В голове продолжали крутиться слова Человека в Маске. Хозяин Цирка завораживал своей чернотой. То самое зло, которое Кенни всегда любил ненавидеть. «Интересно, финальные слова он говорит одни и те же или каждый раз что-то новое?» — бьющийся в голове вопрос подначивал сходить в Цирк снова. Возможно взять с собой кого-нибудь, чтобы увидеть, какой изнутри его друг. «Кажется, в субботу всех желающих приглашали на викторину по тематике рыцарских орденов, — вспомнил он, дыша полной грудью, — надо будет посетить. И школу танцев тоже. А ещё в парке Лейк по воскресеньям планируют проводить ролевые игры…»***
Тяжёлые капли дождя гулко приземлялись в вытянутую ладошку Дженни. Она задорно улыбалась. Дождь гипнотизировал. Самим своим существованием он отчего-то вызывал детский восторг почти у всех горожан, словно являл собой нечто не от мира сего. Из служебного выхода показался Кенни. Расслабленный и оживлённый, словно не было той странной недели, когда он ходил, словно в воду опущенный. В глазах огонь, в голове сотня мыслей, а в сердце жажда жить здесь и сейчас. Девушка, не замечая ничего вокруг, негромко мурлыкала под нос одной ей известную песенку: —…Я вижу пламя в горных отрогах, Вижу пламя в кронах дубов, Я вижу пла-а-амя, души в ожогах, Вижу пла-а-амя, воздуха кровь, Теперь вспомнишь ли меня ты вновь?² — Что, Женщина, прячешься от приставучих поклонников? — насмешливо поинтересовался Кенни, глядя на её вытянутую к дождю ладонь. Даже после того, как внутренние демоны улеглись, он не мог понять и разделить этот странный восторг от любой смены погоды. Остальные будто от любой бури впадали в экзальтацию. — Некоторые люди не понимают слово «нет», даже если оно произнесено на всех языках мира! — отозвалась она, но, желая поскорее сменить щекотливую тему, улыбнулась. — Вижу, тебе стало лучше. А то всю неделю будто болел. — Осенняя хандра, — пожал он плечами, — всю неделю страдал всякой ерундой. А потом перестал страдать, и жизнь наполнилась красками! — С возвращением! — с усмешкой провозгласила Дженни. Впоследствии посещения Цирка, когда внутри лопнула некая струна, жизнь действительно начала набирать краски. Город предоставлял достаточно возможностей для досуга, и парень решил испытать их все, прежде чем выберет самые любимые. Актерские курсы, школа танцев, уроки рисования, клуб любителей комиксов, книжный клуб, группа ролевиков, музыкальная группа — всё, что есть, хотелось пробовать. Здесь и сейчас. Кенни не мог вспомнить, почему раньше ничем не интересовался, но это не имело значения. Он сделал что-то правильно, свернул с кривой дороги, и теперь можно было просто жить. — Думаю, я люблю этот город, — пробормотал он, — в нём есть нечто особенное. Не такое, как у всех остальных. Душа у него… уникальная, наверно! — Я тоже его люблю, — кивнула девушка, — и я рада, что ты стал снова живым! Хотя необычно видеть такую активность. Ты будто до этого не жил и теперь навёрстываешь упущенное. Решил покорить всё и вся? Весь город? — Как минимум, для начала! — усмехнулся Кенни и призадумался. — А что, до своей хандры я был не таким? Дженни открыла рот для ответа, но тут же захлопнула. С виноватым выражением лица она неловко улыбнулась и нервно повела плечами, словно это маленькое движение могло дать ей немного спокойствия. Все, кто работал с девушкой дольше недели, знали, что душевное равновесие ей возвращает непрерывная ходьба, похожая на метание льва в клетке. Но с чего ей нервничать? — Мы… раньше не разговаривали особенно, — промямлила она, пристыженно опустив глаза, — только «привет» и «пока». Я не обращала внимание, извини! — Обидно! — выдохнул он, коварно глядя на неё прищуром синих глаз. — После такого откровения, ты, как минимум, должна посетить со мной книжный клуб! Девушка прыснула, расхохотавшись. Напряженный момент был преодолён, особенно даже не начавшись. С Кенни не получалось сложно. Даже серьёзные вопросы, поднятые им, воспринимались намного проще. — Так и быть, в субботу? — Я за тобой зайду! — хихикнул он и добавил голосом маньяка: — Я знаю, где ты живешь! — А я знаю, где живешь ты! — не осталась в долгу Дженни, посмеиваясь. — Потому что мы соседи! Она непринуждённо сунула руки в большие карманы комбинезона, тряхнула длинной косой и двинулась обратно в кинотеатр. Перерыв закончился. «А всё-таки у неё красивая улыбка!» — улыбнулся своим мыслям Кенни и направился следом за девушкой.