Последний Город Кошмаров

      В ожидании Человека Алиса начала охоту на съедобных червячков, вылавливая сразу по две-три штуки. Скручивая их в спираль, она с довольным видом отправляла лакомства-сюрпризы в рот. Смесь из трёх случайных вкусов каждый раз получалась неповторимой, но весьма приятной. Волчий голод и любовь к экспериментам подталкивали продолжать трапезу. С отпавшей необходимостью скрывать свои синяки она избавилась от верхней части платья, оставшись в юбке и корсаже, целомудренно скрывавшими всё необходимое.       Директор не спешил возвращаться, что напрягало Лис. До появления Энди планы у него на день и на саму девушку были весьма однозначные. Казалось, после отправления «брата» восвояси они должны вернуться к тому, на чём их прервали, однако она завтракала одна.       Холодком по позвоночнику скользила догадка, что Человек уже узнал о её записках, и ей пора готовиться к серьёзному разговору. И придумать своему самоуправству хорошее оправдание.       «Главное, чтобы письма не отобрал. Но Чарли ушёл, а, значит, бояться нечего. По крайней мере, до завтрашнего вечера. А что если не ушёл?» — пребывая в раздумьях, Лис продолжала свой завтрак из полюбившихся сытных червячков, не замечая, что в шатре она уже не одна.       — Приятного аппетита, моя милая Алиса, — услышала она голос за спиной и с улыбкой обернулась.       Разоблачаясь из своей «брони», незаметной тенью в шатре появился Человек. Несмотря на мягкий тон его голоса, Лис сразу почувствовала что-то неладное. Что-то неуловимое, но опасное. С крутящимся в голове вопросом «Он знает или не знает?», она провожала Директора взглядом, пока он, не спеша, с уверенностью льва в своём прайде обходил шатёр. Дьявольски привлекательное лицо оставалось непроницаемым, не предоставляя ни единой подсказки. И всё же...       — Кажется, нас бесцеремонно прервали на чём-то очень важном! — изощрённо играя на нервах, он неторопливо приблизился. Медленное движение пальцев по линии её плеч запустило волну приятных мурашек по коже.       Грация хищника. Многовековой опыт соблазнителя. Демоническая улыбка. Он лишь неспешно заправляет прядь моих волос за ушко, а сердце уже выпрыгивает из груди. Даже сидеть с ним рядом на одной софе — испытание на прочность. Безумно хочется дотронуться до его лица. Его настоящего лица. Но стоит только протянуть к нему руку, как она оказывается перехвачена. Как и вторая. Держит мягко, но крепко, не вырваться. В голову начинает закрадываться подозрение…       Одним рывком оказываюсь у него на коленях.       — На этот раз по моим правилам! — щекочет моё ухо провокационный шепот, в ответ на который хочется громко возмущаться, что каждый раз всё по его и только его правилам.       Руки сцеплены за спиной. Его свободная рука мучительно медленно гуляет по моему бедру, лишь едва беспокоя край юбки. Волна чёрных мурашек заставляет меня невольно вздрагивать, когда его губы оказываются в миллиметре от моих, но вместо поцелуя я получаю очередную провокацию. Инициативу не перехватить, держит крепко, обжигает дыханием, но ничего… Дьявол, ничего не происходит! Нетерпеливо тянусь к нему, но получаю только поддразнивание, распаляющее меня до состояния помешательства.       — Пожалуйста! — выдыхаю я, понимая, что меня есть за что наказывать, но, пока приговор не будет объявлен, эти пытки желанием несправедливые.       Ответом мне становится хищная улыбка, от которой хочется плакать, а в ушах грохочет пульс, почти оглушая. На мгновение потеряв нить событий, оказываюсь прижатой спиной к софе. Руки вдавлены в мягкую поверхность софы над головой, рядом с бортиком. Сверху нависает он, устроившись меж моих ног, и снова дразнит. На этот раз почти касается меня губами, дает почувствовать его тепло, но отстраняется, едва я пытаюсь потянуться за лаской. Мысленно обещаю покусать его, как только представится возможность. В ответ получаю самодовольную улыбку, словно слышит мои мысли, хотя на моём лице всё написано. Беспомощная. Ничего не могу сделать.       — Жестокие правила! — возмущенно выдыхаю, когда он снова оставляет меня ни с чем, а сердце уже грозит разорваться на части.       — Как и ты, любовь моя! — чуть прикусывая мочку уха, шепчет он. От мимолётной ласки, которую наконец могу почувствовать полностью, сознание едва не покидает орбиту Земли, а тело невольно выгибается. — Вынудила смотреть, как тебя касался другой!       — Ты рев-ну-ешь? — тяжело выдыхаю от продолжающейся пытки. На мгновение вспоминаю, что в моих пороховницах ещё найдутся залежи своего собственного гнева, а ревности и подавно. — Мне поимённо перечислить тех, кого ты звал своей любовью?!       — Моя. Ревнивая. Бестия, — довольно шепчет он в мой висок, пока я снова пытаюсь высвободиться, мысленно обещая, что откушу ему первое до чего дотянусь.       В голове проносится вереница колких ответов, но стоит мне набрать воздуха, чтобы ответить, как мои губы тонут в долгожданном поцелуе. Властный, жадный, выбивающий из меня все мысли. Яростный танец языков. От волны чёрного нереализованного желания, кусаю его губы. Нетерпеливо. Не сдерживаясь. Не думая о последствиях. После одного из самых жарких порывов, ощущаю во рту солоноватый привкус.       Человек чуть отстраняется, с удивлением глядя на меня. Из прокушенной ранки скатываются бордовые капельки и приземляются на мою нижнюю губу. Глядя в серебряные глаза, словно в дурмане, собираю их языком. Почти бессознательное действие срабатывает финальным триггером. Он снова набрасывается на мои губы, но в его движениях я чувствую такое же нетерпение, в котором горю сама. Привкус крови добавляет в поцелуй что-то пугающее и запретное. Мои руки всё ещё не могут получить желанную свободу.       — Маленькая хрупкая ведьма! — распаляет меня его шепот между поцелуями. — Как же давно я хотел взять тебя прямо на этой софе!       Медленно и неотвратимо его свободная рука оказалась под моей юбкой, небрежно задирая её к животу. С печальным треском лоскутки хлопкового белья меня покидают, скрывшись где-то на полу. Более чем готовая к продолжению я не прекращаю попыток освободить руки, но всё тщетно.       — Такую. Беспомощную, — продолжает он шептать, а чёрные мурашки вторят ему, пробегая по моей коже. Дьявол, только от одних его слов тело горит огнём.       Резкое вхождение. Грубое. Безжалостное. Едва не дохожу до кульминации уже на первой секунде. Крик гаснет в поцелуе. Из глаз чуть ли не искры летят. Не даёт подстроиться, не позволяет перевести дух или привыкнуть. Задаёт свой собственный властный темп, в котором нет ни намека на нежность. Только подавление. Полное подчинение. Тело податливо выгибается почти до хруста.       — Каждую ночь. Каждое мгновение, что ты была рядом, — от его пугающих откровений сознание погружается в жаркую пучину похоти, — я желал тебя! Как желаю каждую секунду!       «Сильнее!» — отзывается моими мыслями нечто тёмное и недоброе внутри, сладко сжимаясь в моменты полного покорения.       Свободной рукой внезапно приподнимает мои бёдра, меняя угол проникновения. Ещё глубже. Ещё нетерпеливее. От беспощадной власти над моим телом стоны вырываются из груди криками, а в глазах темнеет от каждого движения. До боли в мышцах прижимаю его к себе ногами, что совсем не мешает ему исполнять своё желание, и брать меня почти силой. Почти. Прижатая им к софе, словно жертва, постигаю сладострастие, возносясь всё выше и выше. Пальцами стискиваю его руку, держащую меня.       — Тебе не сбежать, Лис! — демонический шепот звучит будто у меня в голове, разжигая моё помешательство ещё сильнее. Заставляет жмуриться от удовольствия. — Ты — моя!       Ускоряется. Порывисто вбивается в моё зажатое в его руках тело. Напряжение достигает критической точки. Беспощадная мощь доводит до исступления. Тело сжимается в сладостных конвульсиях, получая оглушительную разрядку, разрывающую сознание на части. В своём сдавленном крике слышу его. Картинка Вселенной превращается в узор калейдоскопа и взрывается разноцветными фейерверками где-то в моей голове. Моё дрожащее обессиленное тело лежит на софе, тяжело дыша. Больше не пытаюсь освободиться.       Руки получают долгожданную свободу, которой сразу пользуются. Подрагивающие пальцы находят его лицо. Такое дьявольски довольное. Нависает надо мной, опираясь на локти, словно не было этого безумного марафона, словно совсем не устал. Подушечки пальцев мягко ложатся на идеально ровную кожу. Рисую его заново, пытаюсь по памяти восстановить картинку его шрамов, но каждый раз ошибаюсь. Замирает под моими неровными движениями.       После пережитой страсти на грани ярости, мягкое движение тонких пальчиков гипнотизировало, мгновенно укрощая. У Алисы имелось своё оружие против него, разрушающее всё темное и властное, оставляя одну лишь нежность. Едва справившись с наваждением, Человек небрежно поправив одежду, отстранился и сел на софу, чтобы мгновением позже усадить обмякшее тело девушки себе на колени, возвращая на место непристойно задравшуюся юбку. Лис, глядя на него замутненными после любовных игр глазами, устало пробормотала:       — Можно хоть сейчас узнать, за что ты меня наказывал?       Подушечки пальцев продолжили «рисовать» гладкое без изъянов лицо, словно призывая истинный облик, скрытый иллюзией идеала. Прокушенная в порыве страсти губа Человека успела полностью зажить.       — Что за письма ты передала своему другу? — тоном хозяина спросил он, придерживая пальцами её подбородок, чтобы смотрела в глаза не отворачиваясь.       «В таком состоянии, милая моя, ты соврать ни словом, ни мыслями мне не сможешь!»       — Так всё из-за писем? — устало выдохнула Лис, едва приводя хаос в голове в подобие порядка. — Это такая форма допроса?! Дьявол, почему ты просто не спросил, ну знаешь, по-человечески? Без этих пыток?       — Это не секрет? — удивленно посмотрел на неё Человек.       — Нет, конечно! Какие у меня могут быть секреты от тебя?! — в искренности возмущения Алисы невозможно было сомневаться. — План возник, когда я одевалась. Написать инструкцию и передать «брату», чтобы помог выманить охранника сюда. В одном письме я описала Энди, что он должен делать, а второе письмо он должен «потерять» так, чтобы мой несостоявшийся убийца его нашел и прибыл завтра к месту встречи. Он фанатик, но не дурак. В Цирк его не заманить, но на берег, думаю, вполне реально. Времени обсудить детали у меня не было!       «Тайно использует людей в собственных целях, даже близких. Моя бесподобная бестия!» — с гордостью отметил он.       Человек недоверчиво всматривался в её лицо, не обнаруживая обмана или лукавства. Алиса с досадой боднула его в плечо. От мягкого удара он словно очнулся и со смехом стиснул её в объятиях, не позволяя ускользнуть. Промелькнувшее чувство вины за недоверие своей Королеве быстро оттеснил холодный голос многолетнего опыта, напомнивший сколько предательств Директор видел и лично на себе испытывал за последние два века. Сидящая перед ним взъерошенная бестия стала исключением из общего правила. Рано или поздно даже самые преданные ему на словах девушки пытались сбежать. Ни одной не удалось. От Человека в Маске не сбегают.       — Почему нельзя было просто спросить: «Алиса, а что за письма ты передала нашему гостю»? — недоумевала она, гневно фыркая в его плечо.       — Так было интереснее: распалить и допросить. Пока не потерял контроль. С кровью на губах ты неожиданно превращаешься в затуманивающую рассудок искусительницу! — баритовые глаза задумчиво скользили взглядом по краснеющему лицу.       — В следующий раз, когда ты не будешь этого ожидать, я привяжу тебя к кровати и тоже буду над тобой измываться! — гневно выдохнула Лис, вызвав ещё одну порцию смеха Человека. — Может быть, даже часами!       — Веревки найдёшь в шатре с реквизитом! — сквозь смех сообщил он, заинтересованно обводя ладонями линии тела Лис, начиная с границ корсажа и нежной кожи спины.       — Ещё о чём-то хочешь меня допросить? — поинтересовалась она с нервным смешком.       Сбившееся дыхание в ответ на движение рук, красноречиво намекало на её заинтересованность в продолжении «допроса».       — Это входит в мои планы на сегодня! — дьявольски улыбнулся он, прижимая девичье тело к себе теснее.       Воспользовавшись случаем и всё еще свободными руками, Лис запустила пальцы в волосы Человека, заставив его прикрыть глаза, отдаваясь ласке девичьих рук. Мягко перебирая прядь за прядью, она с улыбкой накрыла его губы в нежном почти невинном поцелуе. Впрочем, поцелуй невинным был недолго.       — Я думаю, мы достаточно осквернили несчастную софу! — прошептала она, отстраняясь, когда новый виток желания начал грозить продолжением на узкой поверхности. — Сними свою иллюзию, она только мешает! И давай переберёмся в более удобное место!       Энди возвращался в кинотеатр в замешательстве. Любимая сестрёнка всего за одну ночь изменилась до неузнаваемости. Веселая, беззаботная, озорная она всегда была такой светлой и позитивной. Но когда она встретила брата в шатрах, между ними будто месяцы пролетели. Это была совсем другая Дженни. Та, что бесспорно знает, для чего живёт и что делает. Твёрдый взгляд и какая-то непоколебимость в отношении своих поступков, в которую переросло былое упрямство. Одновременно и она, и не она вовсе.       «Мог ли её изменить Человек так сильно? Всего за одну ночь? Или это из-за охранника?»       Сам Человек без шуток казался Тёмным Властелином, как его порой называл Кенни. Восторг коллеги по поводу Хозяина Цирка парень не разделял. Но киноинженер открыто нуждался в мире наполненным объективной формой зла, которой можно активно противостоять, и восхищался присутствием в городе такой личности.       «Представляю, как он будет радоваться, узнав, что Дженни присоединилась к Цирку и его Хозяину!»       Но главное — сестра была жива и здорова, если не считать синяков. Она, хоть и сильно изменилась, была адекватна и в своём уме. Не это ли должно радовать его больше всего, а не странные решения относительно обыденного потока жизни? В конце концов не она первая, кто уходит от рутинной жизни в Цирк и даже обретает там своё счастье! Но эти письма…       «Лучше прочитать до того, как окажусь в кинотеатре!» — решил парень. Обед уже закончился, и забегаловка с сандвичами пустовала. Заняв один из столиков, Энди сел с чаем и не самым здоровым обедом. Настало время писем. В свернутом состоянии один отличался от другого пометкой: «Этот читай первым!». Пожав плечами, парень развернул лист бумаги. Размашистый почерк, свидетельствующий о том, что письмо писалось второпях, ведал:       «Не знаю точно, как мы расстанемся, братишка, но прошу верить мне на слово! Честно, мне в Цирке хорошо. Думаю, ты сразу поймёшь, что я чего-то недоговариваю, и Человек явно не по дружбе меня принял. Поздравь Кенни, он победил! Знаю, что это быстро. Знаю, что ты не одобришь. Но это мой выбор. Дальше выбор за тобой.       Мне нужна помощь. Я боюсь за тебя, за Тришу и за всех, кто работает с этим больным сукиным сыном! Полиция нам не поможет. Но я знаю, как напугать его настолько, что больше мы его никогда не увидим. Для этого мне нужен ты. Следуй инструкциям, не сердись на меня, и скорее начинайте вместе жить с Триш! В маленьком домике с большой собакой!       Вторая записка предназначается для охранника. Пусть он её заметит. Потеряй её или оставь в комбинезоне, до которого он сможет добраться. Он должен прочитать то, что в ней написано.       От тебя я прошу одного. Та часть, где говорится про рюкзак и берег, должна быть исполнена по-настоящему.       Я нуждаюсь в твоей помощи, братик       Я верю, что ты поможешь.       Люблю тебя, братишка.       Дженни».       Второе письмо было осторожно развёрнуто сразу после первого:       «Прости Энди, что не смогла сказать, что именно заставило меня сбежать из кинотеатра в Цирк, но я обязательно однажды это сделаю. Прошу помочь мне сбежать из этих дьявольских шатров.       Завтра вечером Цирк дает представление. Меня не будут охранять, и я сбегу. Но я не могу пока вернуться домой. Прошу, собери в рюкзак все необходимые вещи на первое время и доставь на берег. Добраться до него можно в обход шатров. Ниже я нарисую схему как идти. Вещи оставь на гальке и скорее уходи, чтобы тебя не заметили. Как только начнётся шоу, я спущусь на берег и сбегу от них. Возможно, какое-то время придётся прятаться от Человека в Маске и остальных, но я вернусь к тебе как всё уляжется!       Боссу скажи, что я уволилась и остаюсь работать в Цирке.       Надеюсь на тебя.       Твоя Дженни».       Чуть ниже письма действительно прилагался схематичный рисунок, как обходить шатры, чтобы оказаться между двумя холмами и пройти на берег местной реки. Само письмо казалось почти достоверным, если не знать, что в записках Дженни никогда не обращалась к нему по имени, считая, что письмо «звучит» слишком грубо. Только братишка и только со всей своей любовью в конце. Даже если это рабочее поручение, над чем коллеги поначалу даже посмеивались. Чтобы Энди не сомневался, сестричка намеренно сделала своё второе письмо фальшивым. Как и то, что она якобы не сказала брату о покушении на свою жизнь.       «Если сестрёнка просит, значит с проблемой будем справляться совместно!» — настроил себя Энди на предстоящее задание.       Первый пункт: охранник должен получить своё письмо. И он всё сделает для этого.       Чем ближе подходило время для вечернего шествия Цирка, тем больше нервничала Лис. От неизвестности хотелось лезть на стену. Что если Энди не смог «доставить» письмо адресату? Что если как-то себя выдал? Что если всё-таки не поверил ей или решил вершить правосудие своим способом? Бесконечная вереница из «что если» не позволяла думать о чём-либо другом, порой уходя настолько глубоко в свои сомнения, что Человеку приходилось возвращать её обратно.       — Любовь моя, даже если сегодня ничего не произойдёт, это не повод паниковать! — поймал он её в объятия во время очередного витка нервного хождения по шатру. Алиса на мгновение замерла испуганной птицей, но быстро справилась с собой и мягко ответила на объятия, уткнувшись лицом в его жилетку. — Город никогда не выпускает своих жителей, вне зависимости от того, помнят они себя или нет. Пусть он не явится в Цирк, но из города никуда не денется. Немного практики взаимодействия с туманом, и гость окажется у входа на нашу территорию без возможности бежать.              — Когда ты говоришь, в твоих словах невозможно сомневаться. Всё так очевидно и правильно! — улыбнулась Лис, вдыхая его запах. — Но как только ты меня отпускаешь, эти демоны сомнений возвращаются и сводят меня с ума!       — Возможно, ты поторопилась, выбрав сегодняшний вечер. Охранник может побояться так скоро идти за тобой, — задумался Человек, баюкая её в своих руках, — к слову, почему именно сегодняшний вечер?       — В фальшивом письме я написала, что планирую во время выступления сбежать из Цирка, — просто ответила Лис, но, почувствовав как изменилось настроение Человека, поспешно добавила: — письмо фальшивое! Я никуда не собираюсь уходить! Но всё должно выглядеть так, будто есть один последний шанс меня перехватить. Не успеет сегодня, и я исчезну. Буду прятаться неизвестно где. И для него этот момент относительно удобный, ведь сбегая от тебя, наткнувшись на охранника я побегу куда угодно, но не обратно в шатры.       «Нельзя не признать, что идея сбежать во время представления единственная способна воплотиться в жизнь!»       — Моя милая Алиса, даже в фальшивых письмах твои планы на побег…       — Ранят? — девушка неуверенно заёрзала, ощутив укол совести. — Но это был самый убедительный повод! Я не собираюсь сбегать! — хитро улыбнувшись она пропела: — Так просто ты от меня не избавишься!       Одна бесхитростно брошенная фраза. Почти несерьёзно, почти в шутку, но Кукловод верит. Два века предательств и бесконечной вереницы человеческой гнили привели его к ершистому подарочку судьбы. Подарочку, который он едва ли заслуживает, но уже никогда не упустит.       — Отрадно слышать, — затылка коснулись горячие губы, — шествие вот-вот начнётся. Хочешь идти со мной?       — Нет, — нервно усмехнулась Лис, старательно скрывая подступающий страх, — я ещё не настолько смелая. Останусь тут до начала представления, а дальше выполню свою роль в соответствии с планом!       — Ничего не бойся! — вкрадчивый голос Человека внушал уверенность в его силе. Но и без этого напоминания в его присутствии Алиса чувствовала себя спокойно. Кошмары не смели к ней приблизиться, а страхи отступали. Однако то, что она собиралась совершить, не включало присутствие Директора Цирка и его защиту. Только свои силы и свои новые ресурсы.       «Пора перестать быть запуганной пешкой!» — решительно приказала себе она.

***

      Шествие, как и в первый день, не включало в своём составе Жоззи, которая пристально наблюдала за поведением Лис, не слишком скрываясь. После возвращения на свою старую роль Госпожи, она не встречалась с артисткой тет-а-тет. Возможно, по причине вновь возникшего неприятия или Жоззи затаила обиду на болезненное напоминание о прошлом. Неодобрительно поглядывая на Лис, нервно проверяющую готовность Цирка к приёму гостей, артистка мысленно сравнивала последнюю с неуклюжим раком, возомнившим себя пауком.       — Эй, Воплощение Зла! — услышала Алиса знакомый голос, когда шла мимо одного из шатров. — Женщина, обернись!       Девушка недоверчиво пошла на голос и за одним из шатров заметила прячущегося Кенни. Парень выглядел довольным, словно его клирик победил всё существующее зло, построил Храм и привел к истинной вере всех участников ролевой игры. Увидев «старого друга» и, по совместительству, именно того самого охотника на ведьм, что проверял её руки в день, когда она прошла посвящение городом, Лис оторопела. С одной стороны, бояться Кенни не было ни малейшей причины, новая личность приросла к парню настолько естественно, что любая другая казалась чуждой. Будучи её другом, он не стал бы ей вредить. Но что если охранник заставил его вспомнить прошлое и вернуться к старым делам? Однако, парень оставался таким же добродушным и произносил её титулы чуть ли не с воодушевлением.       — Что ты здесь делаешь? — шепнула она, стараясь выглядеть так, будто просто нервно проверяет фонарики, обвитые вокруг одной из колонн. — Без разрешения в Цирк нельзя, не боишься, что артисты порвут тебя на Британский флаг?       — Я надеюсь, что если и будут рвать, то хотя бы на Американский! — хихикнул Кенни шепотом, но добавил более серьёзно: — Женщина, прежде чем я начну восторженно визжать от того, что вижу, я должен передать тебе сообщение от брата!       — Тогда передавай… пожалуйста! — похолодев негромко попросила Лис.       Жоззи не виднелась на горизонте, остальные чудики либо прибирали сцену и всё пространство вокруг неё либо готовились за кулисами к представлению своих номеров. Она украдкой шмыгнула за шатёр, надеясь, что в слепой зоне они с Кенни окажутся оба.       — Заказ в действии, сестрёнка! Письмо доставлено, рюкзак с вещами на закате был принесён на берег, — бодро отрапортовал парень. — Так что, можешь успешно приступать к своим злодейским планам!       «Да уж, планы и вправду злодейские!» — невесело подумала Алиса, чувствуя как воздуха вокруг становится всё меньше. Словно она сама себя загоняет в клетку.       — А я знал, что всё так будет! — с весёлыми искорками в глазах погрозил ей пальцем Кенни. — Что Человек в Маске тебе понравится! Зуб даю, вы станете отличной парой! Или уже стали?       — Осторожно, он очень ревнивый и если тебя тут кто-то увидит, то могут и руки-ноги оторвать! — предупредила со смешком Лис, внимательно глядя по сторонам. На территории Цирка у Человека глаза и уши повсюду.       Ничего неправильного и запретного она не творила, но под лозунгом «тебя касался другой», Человек мог придумать что-то более изощрённое, чем «допрос» по поводу писем. И если для неё это закончится очередной страстной ночью, то друг может пострадать. Кенни, к его чести, жизнью не торопился рисковать и из укрытия не показывался. Да и к Алисе не прикасался, будто заранее зная, к чему это может привести. Хотя прикасался ли он к ней когда-либо вообще?       «Так, если вспомнить, то он никогда никого из девушек не трогал в фамильярном порыве. Вёл себя, как современный романтический образ рыцаря, который максимум посвятит даме свой подвиг!» — задумавшись, поняла Лис.       В своей новой жизни охотник на ведьм был по-книжному благороден.       — Ой, а можно я буду всем говорить, что это я вас двоих свёл? — с горящими глазами воскликнул Кенни, напоминая о живой человеческой способности вызывать раздражение, хоть и пополам со смехом.       — Тогда я лично тебе оторву и ноги, и руки! — полушутливо, но с ноткой возмущения отозвалась она.       — Ой-ой! Какая грозная Королева Тьмы! — светился своим искренним счастьем парень. — Ты здесь здорово смотришься, к слову! Это место тебе к лицу, как и твои милые платьица. Потрясающе выглядишь в них, кстати. Словно они на тебя шились! Королева в военном походе или принцесса на охоте. Красиво и практично!       — Тебе надо будет незаметно смешаться с толпой, чтобы мой Король не приказал тебя казнить, не забывай! И лучше ползи до границы!       — До Канадской? — подмигнул парень, но всё же понятливо кивнул и начал пятиться к кустам, из которых ранее и выполз к шатрам. — Не слишком ли закрытая коммуна для тебя? Не задохнёшься тут?       — Поживем-увидим, — пожала плечами Лис, — здесь просто свои условия жизни, в которые не всех посвящают.       — Главное не уходи в крайности, — подмигнул на прощание Кенни, — и возвращайся к нам на выходные что ли! Если не на каждые, то хоть на каждые вторые! В следующую субботу мы хотим устроить викторину по фильмам «Назад в Будущее»! Ты бы нам пригодилась со своей памятью к мелочам!       — Я… пока не знаю, но я хочу построить здесь что-то долгоживущее! — честно ответила девушка. — Трудно сказать, сколько мне на это потребуется времени, но, надеюсь, что смогу найти нужный баланс.       На территории Цирка начали появляться редкие зрители, которых с каждой минутой становилось всё больше. Шествие возвращалось. С новыми гостями. Новыми кандидатами получить маску и за свои грехи отправиться служить Цирку. Каким-то неизвестным фокусом, доступным лишь опытному иллюзионисту, среди этой толпы затесался и Кенни. Наблюдая за оживлением Дьявольского Цирка, Алиса, глубоко вздохнув, направилась в сторону набережной. Час настал.       Вдоль галечного берега бродил прохладный ночной бриз, заставивший кожу покрыться мурашками. Сама Алиса пожалела, что не взяла с собой ничего тёплого. Жизнь в городе неизменного лета её разбаловала. Шум Цирка мгновенно заглушил скрежет гальки, жестоко бросаемой речными волнами. Черемуха продолжала источать упоительный аромат, а всё ещё держащиеся цветки вереска радовали глаз своими силуэтами в свете полной луны.       Почти неслышно ступая по галечному пляжу, Лис приметила лежащий у одного из крупных камней рюкзак. Вне зависимости от того, что туда сложил брат, важен не сам рюкзак. Важен тот, кто сейчас сидит в засаде и ждёт, когда напуганная нападением ведьма судорожно схватит свои пожитки. Когда, растерянно озираясь, она двинется по единственной тропинке, которая ведет с берега и огибает Цирк, он выскочит и нападёт. Или выскочит раньше?       Город постепенно расстилался туманом, наблюдая за поведением своих горожан и тех, кто живет на особых условиях. Теперь Лис могла чувствовать его движение, находясь вне Цирка. Туман ощущался, как некая дополнительная сеть нервных окончаний, которыми она могла осязать все, чего касался туман. Словно он был частью её кожи. Выбравшись из-под крыла Человека, надежно защищавшего её от внешнего мира, она становилась сильнее. Выйдя из его тени, она почувствовала себя больше, осознав связь с городом. Где-то рядом прятался маньяк, едва её не убивший, а Лис спокойно шла по гальке в сторону кенотафа, установленного, кажется, целую вечность назад.       Волны пошли на убыль. Скрежет гальки стремительно затихал, когда Лис легко на ощупь выкопала то, чем уже второй раз не воспользуется сама. Красный флакон-фляга был извлечён из земли и оттёрт. Тем временем в воцаряющейся тишине на берегу стали слышны осторожные шаги. Кто-то выбрался из укрытия, в котором сидел и ожидал свою жертву, должно быть, с самого заката или даже раньше. Своим поведением девушка вынудила его покинуть засаду раньше намеченного срока.       — Добрый вечер, мистер Охотник на Ведьм! — с улыбкой поприветствовала его Алиса, поворачиваясь лицом к своему несостоявшемуся убийце.       — Ведьма! — прошипел он, угрожающе надвигаясь, но без ответного страха со стороны предполагаемой жертвы уже не так уверенно.       Она не выглядела как затравленная жертва, бегущая ото всех куда угодно лишь бы на волю. Напротив, ведьма спокойно шла вдоль берега, поддерживая расстояние между ними, но точно не пыталась сбежать. Мало того, она двигалась в сторону затопленной пещеры, которая уходила под воду и не могла помочь в побеге. Глупая чертовка уверенным шагом шла прямо в тупик! И при этом двигалась так, словно это ему, охотнику, стоит начать бояться!       — Да, я ведьма! Спасибо, что напомнили, а то я, признаться, подзабыла! — улыбнулась она, ловя себя на том, каким вкрадчивым стал её голос. — И как ведьма, я приготовила вам подарок! От всей моей чёрной души!       — Я выполню свой долг! — выдохнул он и смело двинулся на одиноко стоящую фигурку, идеально просматриваемую в лунном свете.       — Прислушайтесь, мистер Охотник! — негромко усмехнулась Лис, зная, что он прекрасно её слышит. — В это время года волны уходят куда быстрее чем летом! А мы не единственные, кто любит этот пляж!       Почти подобравшись к ненавистной мерзости, которую его обучали истреблять, Охотник, охнув, отпрянул. За спиной Лис появились две пугающие фигуры, выступившие из тумана. Тощие, гибкие, с длинными крепкими лапами, завершающимися острыми когтями, грозно поблескивающими в лунном свете. Они напоминали человеческие руки, и наверняка были столь же ловкими, но более массивными. Красные светящиеся глаза смотрели прямо в душу, но всё вокруг неё рассматривали исключительно как еду. К ведьме они не проявляли интереса, глядя прямо на Охотника, замершего в ступоре животного ужаса. Вытянутые пасти, силуэтами напоминающими собачьи, принюхивались, чуя смрад страха. Челюсти с острыми торчащими зубами нервно причмокивали, будто кто-то показал им кость, но не дал разрешения её взять. Их согнутые, словно в позе на корточках, фигуры возвышались над головой ведьмы, в готовности атаковать. Охотник в ужасе мог лишь предполагать, каким будет их рост, когда они встанут.       — Как я сказала, мистер Охотник, — хищно улыбнулась Лис, продемонстрировав красный флакон-флягу в своей руке, — у меня для вас подарок! Это настойка Чёрной Арники. Если успеете её выпить, то через три-четыре секунды уснёте без боли и страданий. И больше не проснётесь. Завидная смерть в нашем Городе. Но если не успеете, то станете свидетелем ужина моих новых друзей.       Она осторожно положила флакон на камень между двумя гулями. Плавной походкой, с грацией лесного кота, она отступила в сторону, оставляя Охотника и Гулей стоять друг напротив друга.       — Должна признаться, на этом ужине главное блюдо — это вы!       Охотник, всё ещё парализованный страхом, беспомощно провожал её взглядом. Тем временем Лис поднялась на холм, чтобы увидеть всё с лучшей точки обзора. Луна освещающая бледное лицо, открыла Охотнику на Ведьм образ холодной и уверенной Хозяйки Положения. Гордая королевская осанка и больше никакого страха ни в глазах, ни в действиях. В этом городе отныне главным монстром будет Алиса.       — Ну что же, — с легкой улыбкой властно произнесла она, на выдохе позволяя себе театральную паузу, — приятного аппетита!       Гули, выпущенные на свободу разрешением своей Королевы, молниеносно бросились на Охотника. Тот попытался было сбежать от них в другую сторону, но одним ударом когтистой лапы был сбит с ног и беспомощно покатился по гальке. От ненавистного шума ночные животные на миг замерли, позволяя своей жертве сделать ещё один последний ход. Когти не только отбросили Охотника, но и подарили ему такую же роспись пятернёй, что стала частью тела Лис. Раненый несостоявшийся убийца, затравленно глядя на спокойное лицо Алисы, всё же перевёл взгляд на то место, где она оставила для него подарок. Рванувшись за безболезненной смертью из последних сил, он почти успел коснуться флакона, но гули были намного проворнее.       — Городу будет лучше без тебя! — негромко объявила она.       Под отчаянные крики Охотника, переходящие в предсмертные вопли агонии, Лис медленно начала двигаться в сторону шатров. Крики Охотника заглушил треск костей и звук разрываемой плоти. Громко чавкая с нетерпеливым рыком, Гули приступили к своему ужину. Зрелище уже не было интересным, а смотреть как другие едят ей и вовсе казалось бестактностью. Удивительно, но факт казни своего недоброжелателя Алису совсем не пугал. Напротив, она чувствовала странную холодную решимость, какая возникала в моменты опасности.       «Единственная надежная гарантия, что он больше никогда не попытается мне навредить — это смерть!» — спокойно думала Лис, перечеркнув чужую жизнь, как решенное математическое уравнение.       Где-то глубоко в сознании начала расти мысль о том, до чего докатилась милая девушка из Безумной Четвёрки, но была быстро задавлена. Хороших девочек в Городе Кошмаров съедают гули, а плохие девочки этими гулями управляют. Поднимаясь по тропинке вверх она внезапно нос к носу столкнулась с Жоззи, наблюдающей за ужином на берегу с самого начала. Не успев придумать, что она скажет Человеку, Лис почувствовала себя пойманной за руку при совершении преступления.       — Границы Цирка расширились почти до самого берега, и теперь можно видеть много интересного! — усмехнулась артистка, глядя на растерявшуюся Алису. — Не думаю, что на это месиво можно будет надеть маску. Если они от его тушки что-то оставят, конечно…       — Шпионила? — холодно глянула на неё Лис, мысленно прикидывая, что столкнуть артистку с холма вниз вполне возможно.       «Остальное сделает Город, действуя через гулей. А перед Человеком я найду как извиниться!» — задумчиво скользила она очень нехорошим взглядом по надоедливой фигуре.       Артистка сразу заметила недобрый интерес к себе и занервничала.       — Хозяин отправил приглядеть! — осторожно отступая сообщила Жоззи тихим, более покладистым голосом. — Чтобы тот ничего не сделал с тобой, Госпожа!       — Госпожа, значит? — хмыкнула Лис, продолжая смотреть на чудика, как на досадную помеху. — С каких это пор?       Циркачка старательно подбирала слова, понимая, что в этот самый момент решается её дальнейшая судьба. Одно неверное слово, и гули получат комплексный ужин из двух блюд. Человек свою любимую ключевую фигуру так или иначе простит. Особенно, если вместо одной Жоззи, получит любое количество новых чудиков, на свой вкус.       — Люди такие глупые, слабые и трусливые! — вдруг заявила артистка, с едва сдерживаемым злорадством глядя на ужинающих гулей. — Маленькие тупые раки, которые тянут друг друга на дно, не давая выбраться из ведра! А мы, — улыбнулась она с маниакальным блеском в глазах, — пауки в банке. Убьём другого, чтобы не убили нас! Среди нас выживают только сильнейшие!       На страдания очередного «рака» в когтях у гулей она смотрела с блуждающей улыбкой. Маска вывернула в полной красе её болезненную тягу к насилию. Смотреть за мучениями других людей ей нравилось в любой своей форме.       — Я долго думала: «что Хозяин в ней нашёл? Очередная маленькая слабая особь!». Я была уверена, что он легко расправится с тобой, как только ты ему надоешь! — всё же призналась она, не найдя нужных слов, чтобы подсластить пилюлю. — Ты совсем от них не отличалась, только смотрела на нас иначе. Но и среди раков попадаются жалостливые!       Она в отвращении скривилась, и Лис внезапно увидела в ней образ прошлого. Без способностей, без чтения мыслей она по-настоящему разглядела образ худой стареющей танцовщицы 30-х годов. В юные годы ставшая прима-балериной, быстро вспыхнувшая, и также быстро погасшая звезда. Лучшие годы и пик формы пришлись на время полное соблазнов, в которое нельзя делать ошибок. Но эти ошибки были сделаны. Как итог, за сиянием новой примы никто не видел, ушедшую во второй состав, красавицу Жозефину, всё такую же стройную, аристократически бледную и амбициозную.       Путь жестокого устранения конкуренток не привёл к должному успеху, напротив, пришлось бежать из Европы в Новый Свет и пытать счастье там, однако стареющая балерина вернуться к былой славе и карьере, увы, не смогла. С точно таким же отвращением она стояла и смотрела на людей в кабаре, где стала обыкновенной танцовщицей. В новой профессии она не стеснялась избавляться ото всех, кто ей так или иначе мешал. Или не мешал, а просто существовал рядом и раздражал этим. Черное платье с блестящими пайетками, на голове обруч с большими перьями, в тонких пальцах сигарета, и такой же злой взгляд в темноту. Нереализованные амбиции, вкупе с маниакальной ненавистью ко всем вокруг.       — Забавно, — усмехнулась с иронией артистка, в нынешнем облике которой Человек сохранил узнаваемые черты былой красоты кровожадной танцовщицы, — что самый маленький и хрупкий рак, пришедший из выводка ведьмы, на поверку оказался скорпионом!       Желание скармливать Жоззи гулям, если таковое действительно существовало, окончательно пропало. В конце концов это было настоящее признание статуса Госпожи Цирка. Признание, заработанное собственным упорством и несгибаемостью.       — Самые маленькие скорпионы, как правило, самые смертоносные. Особенно, если вместо угрожающего черного окраса, они носят миленькую оранжево-розовую шкурку, — недовольно глядя в сторону гулей, пробормотала Лис.       «Человек планировал получить чудика. Придётся объясняться!»       — Скажи, что увлеклась! — беззаботно улыбнулась артистка, глаза которой вновь начали стекленеть в безумии. — Хозяин тебя любит, он простит такую мелочь!       — Тогда, думаю, нам пора возвращаться! — улыбнулась в ответ Лис, чувствуя приятное тепло от признания чудиками их отношений с Человеком. — Здесь мы закончили.       — Как прикажешь, Госпожа! — присела в жутковатом изломанном книксене Жоззи.       Представление подходило к концу. Шоу закрывал Человек в Маске. Девушки вернулись в шатёр как раз под гром аплодисментов с неистовыми криками зрителей. Директор Цирка купался во всеобщем внимании, когда полог шатра качнулся, и со стороны выхода для зрителей показались Жоззи с Алисой. На лицах обеих блуждали удивительно похожие улыбки людей, хранящих общую тайну, сроднившую их крепче любой дружбы. По личному опыту Человек точно знал, что за подобными улыбками всегда стоит очень тёмное дело, за которое полагается маска.       Алиса наблюдала за завершением представления со стороны зрителя. Из закулисья угол обзора был совсем иной. На её глазах собиралась полная картина, демонстрирующая неприглядный внутренний мир зрителей, пусть и припудренный флёром добропорядочности и красивым фасадом новых личностей, что подарил Город.       Немногие, очень немногие, действительно оставались не изуродованными внутри. Они или пришли по ошибке, или не знали, что их ожидает. Единицы, как Кенни, видели в этих выступлениях своё истинное отражение и возвращались, чтобы не забыть, какая чудовищная нынче человечность. Один зритель приходил со стремлением, которое не смог стереть ни сам Город, ни ужесточенные правила ковена, ни новая переписка правил от имени Лис. Он проверял живы ли чудики, не калечит ли их Хозяин Цирка.       Но большинство... Они приходили по нескольку раз, как Патрик и Майкл, чтобы упиваться своим превосходством и подкармливать свою внутреннюю гниль. Каждый из них имел что-то мерзкое и зловонное внутри. Даже не прикасаясь к ним, не применяя свой талант, Алиса чувствовала это на расстоянии, как чувствуют запах скрытой от глаз прогнившей рыбы. Смрад, что прорывается изо всех щелей. После выхода на берег чувства значительно обострились, и гости прощупывались неосознанно. Как глаз безотчетно выхватывает общий вид встречного человека, так Лис чувствовала амбре присутствия внутренней гнили.       Была ещё группа постоянных зрителей, и от её вида Лис невольно пожелала отправить всех её участниц на ужин гулям, или остальным жителям Брантфорда. Не перекармливать же обитателей берега. Фаворитизм дело нехорошее. Молодые девушки брезгливо терпели шоу, чтобы полюбоваться на Человека в Маске, а затем с обожанием дожидаться его до самой последней минуты у выхода со сцены. А вдруг спустится, а вдруг задержится и можно будет привлечь его внимание! Ведь он такой таинственный, такой знойный, такой харизматичный...       Глядя на эту стайку фанатичных девиц, Лис красноречиво посмотрела на Человека, улыбнулась и покинула шатёр. Ночная прохлада немного остудила лицо девушки, которое неожиданно оказалось пылающим. У выхода стояла Жоззи, проверяющая, чтобы зрители покинули Цирк без видимых скандалов. Поймав пылающий взгляд, она понимающе осклабилась.       — По твоему приказу, Госпожа, от этих девиц можно избавиться! — подмигнула артистка.       — Я запомню! — кивнула Лис и бодрым шагом вернулась в шатёр.       Оставшись в шатре одна, девушка поймала себя на том, что её почти трясёт от злости. По жилам разливалась черная ядовитая ревность, вкус которой отравлял все чувства, превращая их в искаженные подделки самих себя. Чувство оказалось не перевариваемым и невероятно болезненным. Без шуток хотелось отправить всех девиц на съедение Брантфордским монстрам, а самой стоять где-нибудь на возвышении и точно также наблюдать, как она наблюдала за ужином гулей.       — Добрый вечер, моя ревнивая Королева! — горячий поцелуй в шею моментально прогнал гадкое чувство.       Человек снова появился неслышно и незаметно. Уже без Маски и плаща. Жаркий плен его рук пресёк в зародыше даже мысли о сопротивлении. С довольной улыбкой Лис игриво боднула его затылком.       — Я вовсе не ревновала! — пискнула она и мысленно добавила «я просто хотела оторвать этим девицам руки и ноги, желательно вместе с головами!».       С довольной улыбкой Человек поцеловал её в затылок. Впервые внимание пустоголовых девиц принесло небольшую пользу, явив неоспоримое доказательство того, что Алиса безвозвратно становится его.       — Что произошло с охранником? — будто между прочим спросил он, уже зная со слов Жоззи полную картину событий.       Его Королева не брала пленных и с обидчиками расправлялась эффектно. Однако в будущем это угрожало вылиться в наклонности, которые придется тщательно сдерживать, чтобы Алиса не линчевала половину города.       «В третий даже глазом не моргнёте. А потом будете повторять машинально...» — вспомнила она давно произнесённые слова.       — Я могу соврать, что он не явился или сказать правду, что скормила его гулям. Какой вариант предпочтительнее? — спросила Лис нахмурившись.       Отчего-то расправа на берегу уже не вызывала никаких чувств. Её упоительный момент триумфа над тем, кто внушал ей ужас загнанной жертвы, больше не вызывал волнения. Ни мук совести, ни удовлетворения. Она жива, а он мёртв. И чёрт с ним. Но она лишила Цирк потенциального чудика. И это уже вызывало укол вины перед Директором.       — Я приведу тебе вместо него других кандидатов в чудики! — мягко предложила она, демонстрируя полное смирение. — Сегодня было достаточно неплохих экземпляров. Но этот был мой! И в живых оставлять я его не планировала, наверное, с самого начала.       — Любовь моя, — Человек развернул Лис к себе и мягко заключил её лицо в колыбель своих рук, — я ни в коем случае не сержусь! Хотя меня несколько смутил твой порыв убить Жоззи, даже его я смог бы тебе простить. Но неужели ты действительно собиралась сбросить её гулям?       — Разозлилась, когда увидела, что она шпионит, — честно ответила Лис и с улыбкой добавила, — но между её жизнью и смертью стоит один лишь Человек. Я никогда не подвергну его авторитет сомнению. И без его разрешения не обижу ни одного чудика!       Алиса смотрела на Человека, а в её мыслях он видел, как она по памяти выстраивает образ шрамов, скрытых иллюзией идеала. Но она продолжала улыбаться, глядя на него с… нежностью? Со своей особенной улыбкой она коснулась кончиками пальцев его лица, с мольбой заглядывая в глаза. Свет в шатре стал менее ярким, оставляя теплый приятный полумрак, в котором Человек явил своё истинное лицо. Тонкие белые пальчики воодушевленно начали «рисовать» линии шрамов, а взор с упоением впитывал каждую чёрточку его лица. Словно видела впервые. Словно больше не увидит никогда.       Девичье сердечко начало ускоренно колотиться в предвкушении чего-то. Сумбурная пляска мыслей выдала лишь степень важности этого «чего-то». Глаза цвета арктического льда внимательно вглядывались в ведьмовскую зелень глаз, ожидая продолжения. Сама Алиса, подбодрив себя на новый шаг в своей жизни, прижалась ко лбу Человека своим, как в ту ночь, когда она впервые коснулась его лица. Впитав в себя безмятежность момента, Лис зажмурилась и, чуть отстранившись, едва слышно выдохнула, открывая глаза:       — Я тебя люблю! — сердце заколотилось ещё быстрее от признания, которое она сделала впервые в жизни.       Настоящее искреннее признание, впервые открывшегося сердца. Ещё не повторённое сотню раз, чтобы затереться и потускнеть, утратив изначальный смысл. Оттого хрупкое и несмелое. Алиса сжалась в комочек, замерев испуганной птицей в ожидании ответа на своё откровение. Подушечки пальцев, лежащие на узелках старых шрамов, едва заметно подрагивали. Человек наслаждался моментом. Хрупкие руки только что подарили ему своё трепещущее сердце в вечную собственность.       «Моя. Теперь целиком и полностью моя!» — с довольством сытого хищника думал он.       Ещё немного и можно праздновать свою разгромную победу. Но помимо удовлетворения от всесторонне выигрышной позиции было что-то ещё. Человечность снова дала о себе знать, намекая о неуправляемой, а потому опасной в большой игре, взаимности, начинающей разгораться всё ярче с тихим робким признанием.       Не успев занервничать, Лис попала в сладостный дурман нежного поцелуя, разгорающегося с каждой секундой в нечто более решительное и властное.       — Моя милая, — слышала она горячий шепот и самого виска между поцелуями, покрывающими её лицо, — Алиса, — свет в шатре погас почти до полной темноты, — ты даже не представляешь, как я сейчас счастлив!