он не хочет с вами связываться.
Арсений жмурится и прислоняет пальцы к вискам. что же он наделал?***
Антон идёт по холодной улице, но не торопится застегнуть куртку. в ушах наушники, в наушниках — Порнофильмы. его трясёт, но не от холода. он сам не до конца понимает, что только что произошло, но знает, что сегодня он будет ночевать у Серёжи. он почти уверен, что тот обязательно примет его на одну ночь.«дайте мне белые крылья, — я утопаю в омуте, через тернии, провода, — в небо, только б не мучаться. тучкой маленькой обернусь и над твоим крохотным домиком разрыдаюсь косым дождем; знаешь, я так соскучился!»
Шастун резко дёргает за провода и пихает их в карман. к чёрту всё. — алло. Серый, привет. приютишь? — на том конце провода сразу же соглашаются, даже не задавая вопросов. Антон меняет свой маршрут, до этого не совсем точный, и направляется к дому друга. возможно, так будет лучше для всех. — здарова, заходи, — Матвиенко пожимает ему руку и впускает в тёплую квартиру, — отец? — ага, — он не хочет сейчас рассказывать всю правду, поэтому решает придерживаться легенды с отцом. Серёжа приглашает его на кухню. на столе уже стоит готовый ужин. Антон вспоминает про Арсения и моментально поджимает губы. нужно наконец-то забыть о нём.***
на следующий день он едет на кладбище, пока его друг на учёбе. за два с половиной месяца почти ничего не изменилось, только земля немного просела. — привет, мам, — Шастун наклоняется, проводит рукой по фотографии, улыбается. ему больно, — я пришёл за советом. не знаю, что мне делать дальше. я его так люблю, но не могу простить. мне очень плохо от этого. скажи, лучше ведь отпустить, да? будь твоя воля, ты бы отпустила отца? я разговариваю с землёй, господи, — он закрывает лицо замёрзшими руками и разгибается, — какой смысл ждать ответа? ты ведь не разговариваешь, — калитка жалобно скрипит, старая краска отваливается и приклеивается к ладони. Антон отряхивает руки об джинсы и уходит, так ничего и не решив. он уверен, что нужно просто подождать, а там всё наладится.***
этим же вечером Шастун рассказывает другу об Арсении, а на следующий день Серёжа говорит о том, что Попов интересуется им. Антон умело делает вид, что ему всё равно, а потом плачет, сидя на белоснежном бортике ванны. хочется позвонить ему, сказать, что всё хорошо, что он скучает и очень хочет вернуться, но вместо этого он умывается холодной водой и помогает Матвиенко готовить обед, а затем выходит на прогулку, как обычно включив музыку в наушниках.«наша лестница в небо оказалась расшатаной стремянкой, годной лишь на то, чтобы достать с антресолей банку. но я готов был и по ней карабкаться к облакам, назло запретам и закрытым изнутри замкам. порой казалось — цель близка, скоро доползу и я с собой тебя звал, но ты оставалась внизу, поднимала глаза, просила вернуться назад, а я не слезал, всё твердил тебе про небеса. думал, что сам могу решать за двоих людей, думал, что нам станет лучше от моих идей. и, цепляясь за надежду, как за одежду репей, становился дальше от тебя ещё на ступень. но лестница в небо оказалась расшатанной стремянкой, годной лишь на то, чтоб достать с антресолей банку. возьму подмышку, отнесу в кладовку — пусть пылится, прости за всё и, ради бога, перестань мне сниться.»
Антон выдыхает дым из лёгких, стрельнув сигарету у прохожего. он сам не заметил, как бросил курить за время, что он жил у Попова, но сейчас его словно ломало от никотиновой зависимости. сигарета горчит на языке, и он, привыкший к своим, вишнёвым, закашливается. во рту всё равно не столько мерзко, сколько на душе. он продолжает надеяться, что со временем это пройдёт, и сразу после этого думает о том, что ни черта не пройдёт, и он просто зря пытается убедить себя в чём-то. он возвращается к Серёже.***
Шастун живёт у товарища ещё неделю, после чего понимает, что он здесь задержался, и пора уже принимать решение о том, что делать дальше. куда идти? отец арестован, квартира опечатана. до начала марта всего два дня, на улице всё ещё минусовая температура и снег, поэтому как летом не получится, — на скамейке не поспишь. денег не хватит даже на самый дешёвый хостел. тупик. переступать через гордость не хочется, да и видеть Арсения тоже, поэтому Антон всё-таки садится на ближайший автобус и выходит рядом со своим домом. дверь и правда опечатана, но он резким движением руки обрывает полицейские ленты и заходит внутрь. непривычная тишина режет слух. окна закрыты, поэтому квартира пропиталась отвратительным сладковатым запахом алкоголя, желудочного сока (кажется, кто-то не умеет пить) и крови. Шастун сдерживает рвотные позывы, открывает везде окна и высовывается наружу. холодно, но лучше, чем невыносимая вонь. хлорку он не находит, поэтому проходится по соседям, и после пары пройденных этажей всё-таки получает то, что хотел. пожилые соседки, которые, видимо, знают всё, что происходит в доме, жалеют его, предлагают помощь, но Антон натягивает на лицо маску безразличия и отказывается. уборка затягивается до утра, на паркете остаются въевшиеся светло-розовые пятна, но он доволен и этим. мусорный мешок звенит пустыми бутылками, кровавые тряпки летят к ним, протухшая еда в холодильнике — туда же. купить что-то поесть возможности нет, но он даже не переживает по этому поводу. аппетита как обычно нет. в пять часов утра Шастун проходится по квартире, наконец-то окончательно закрывая окна. не особняк на Рублёвке, конечно, но и не свалка на окраине города. сойдёт. он пишет короткое сообщение Серёже и засыпает в наушниках.***
его будит звонок в дверь. спросонья он даже не догадывается посмотреть в глазок, сразу же открывая дверь. перед ним стоят два мужчины в полицейской форме. — а… здравствуйте? — Антон трёт глаза и хмурится. — Шастун Антон Андреевич? — да, это я. что-то не так? — вы не можете здесь находиться. пройдёмте с нами. — так, я никуда не пойду, — он сжимает пальцы на дверном косяке, как будто это может его спасти. — вам ведь нет восемнадцати? — нет. это здесь при чём? — проедем в участок, будем решать, куда вас определить. ваш отец арестован, — Антон, наконец, понимает, о чём идёт речь. он пугается. — позвольте мне хотя бы переодеться, — он показывает на пижамные штаны и босые ноги. мужчины переглядываются и кивают, оповещая о том, что у него пять минут. Шастун закрывает за собой дверь в комнату и бросается к телефону. плевать на гордость, плевать на всё, — сейчас может решиться его судьба. он разблокировывает Арсения и сразу же набирает его номер. — господи, прошу тебя, возьми трубку, — он прикусывает указательный палец, нервно поглядывая на дверь. — Антон? это ты? — пожалуйста, не задавай вопросов, всё потом. ко мне сейчас приехали полицейские, они хотят спихнуть меня в детский дом, если отца посадят. прошу, мне нужна помощь, я не хочу туда! — они не имеют права определять тебя куда-то до суда. — пожалуйста, Арсений, это единственная просьба. — я приеду к участку, — Попов сбрасывает вызов. Антон быстро переодевается, пихает мобильник в карман и выходит в прихожую. — я готов, — он накидывает куртку, надевает кроссовки и выходит в подъезд, на всякий случай пихнув к телефону ключи от квартиры. в районном участке шумно, кто-то постоянно ходит туда-сюда. Шастун сидит на стуле, рассматривая свои руки. с ним никто не говорит, все только бросают на него короткие взгляды, но всё это — интерес, не более.***
— добрый день, могу я увидеть Шастуна? — а кем вы ему приходитесь? — я его психолог, — Антон слышит голос Арсения и весь сжимается. что ему сказать? или ничего не говорить? глаза блестят от слёз, и он трёт их тыльной стороной ладони, не позволяя себе поддаваться эмоциям. — пойдёмте за мной, — он поднимает голову и смотрит в дверной проём. Попов останавливается в нескольких шагах от него и смотрит на Антона. тот выглядит, как нашкодивший подросток, которого забрали в участок за курение, но он знает, что на самом деле тот просто чувствует вину за всё, что между ними произошло. — Арс… — Шастун опускает взгляд и заламывает пальцы. Арсений мягко улыбается ему и протягивает руки, и он моментально поднимается, попадая в тёплые крепкие объятия, — прошу, прости меня, я такой дурак. я не могу без тебя ни минуты, ты мне дороже жизни, — Антон всё-таки не сдерживается и начинает плакать, сжимая пальто психолога дрожащими руками, — я больше никогда тебя не брошу, никогда, обещаю. — всё хорошо, Тош, — Попов целует его в изгиб шеи, — все совершают ошибки. на ошибках учатся. мы — не исключение. главное — вовремя всё осознать. — я тебя так люблю, — Шастун проговаривает это шёпотом, чтобы услышал только он, и Арсений улыбается. — и я тебя люблю, сильно-сильно. — Шастун! — в помещение входит седой мужчина, и Антон сразу же отходит от Попова, попутно вытирая мокрые щёки, — отец хочет тебя видеть, — он смотрит на психолога испуганными глазами, и тот становится немного впереди него, словно закрывая собой. — позвольте узнать, может ли Антон отказаться? — только если он хочет поскорее оказаться в детдоме, — мужчина смеётся, и Шастуну становится мерзко от этого. он не хочет ни видеть, ни слышать своего отца. — на каком основании вы вообще угрожаете ему детским домом? вы его вообще за человека не считаете? да он на протяжении нескольких лет скитался по улицам и друзьям, лишь бы не возвращаться домой, потому что его отец бил его и его мать, которая в конечном итоге под машину бросилась, и всем было похуй, все закрывали на это глаза. да на его отца за эти три месяца заявлений подавали больше, чем за всю жизнь, и только когда он чуть не убил человека, вы обратили хоть какое-то внимание на всё происходящее. и теперь вы издеваетесь над человеком, который в этой истории пострадал больше всего. что с вами, блять, не так? — Антон молча выслушивает монолог Арсения, в какой-то момент хватая его за рукав пальто, — ещё хоть одно слово про детский дом, и я обращусь в правительство, вам понятно? я забираю Антона, и ни с каким отцом он общаться не будет, — Попов берёт его за руку и выводит из участка. он садится в автомобиль, оставленный на парковке, и Антону не остаётся ничего, кроме как сесть следом. — куда мы едем?.. — домой, — Арсений крепко сжимает руль, но едет так же аккуратно, как и всегда. Шастун отворачивается к окну и смотрит на унылые серые панельки, заметённые снегом, и сильнее кутается в куртку, словно в машине так же холодно, как и на улице, — ты меня простишь? — я прощу, но простишь ли ты себя? — никогда.***
в ставшую родной квартиру они заходят молча. Антон сразу переодевается в домашнее и тихо подходит к Попову, перебирающему какие-то бумажки. — может приготовим ужин вместе? — тот смотрит на него и широко улыбается. — конечно, — он думает, что всё вернулось на свои места, — кажется, это твоё, — Арсений протягивает ему цепочку. целую и невредимую. точно вернулось.