SMS
Найдись, пожалуйста.
Арсений понимает, что, вероятно, Антон видел каждое сообщение, что получал на протяжении всего времени. Каждую просьбу, каждое извинение, каждое сообщение, каждый маленький рассказ, каждую надежду. Но ответа больше не приходит. Зато появляется уверенность. Кассета будет прослушана сегодня. О ком или чём бы в ней не говорилось. Прямо сейчас. Антон ждёт. И это уже даже не самовнушение и мечты, это реальность.Стас, снова здравствуйте. Я чувствую к тебе жгучую ненависть.
Сходу начинает Антон, без лишних предисловий.Я вроде уже взрослый мужик, да, а всё равно позволял тебе себя использовать. Я слабый. А ты давил, давил, давил.
Повторение монотонное, интонация совсем не меняется. Она бездушна.Все вокруг давили!
Быстрый переход на крик режет уши. Антон на каждой записи такой разный, что тяжело поверить, будто это один человек. Антон на каждой записи злился, чего раньше серьёзно делал редко.Шаст, сделай это, Шаст, у тебя тут новый проект, Шаст, давай ютуб? Шаст, Шаст, Шаст, Шаст!!!
От такого ора горло, возможно, начало жечь. Какой-то грохот, будто что-то бросили в стену. Антон по ту сторону сходил с ума. Он действительно не в себе.Как будто на мне закрылся мир. Я настолько устал от всего, что хотелось сбежать.
Снова спокойствие. Теперь голос с хрипотцой. Надорвал всего за пару предложений. Настолько зол, настолько сильно кричал, что связки не выдержали. «Хотелось сбежать» — и сбежал. Так просто? Когда он вообще всё это записал? Сколько планировал свой уход?Я был выжат, я говорил тебе, подожди, дай приду в себя! Но ты рассмеялся. И уплотнил график. Я перестал жить. Мне повезло, что моя работа — это шоу. Будь это немного другое, клянусь, я сошёл бы с ума.
Отчаяние Антона становится почти осязаемым, его будто можно потрогать. Оно витает вокруг, заставляя почувствовать на себе. Антон хороший рассказчик. Заставляет проникаться. Его действительно пихали в каждый проект, какой только выходило придумать. Было даже несколько других, так и никуда не вышедших, но и там Антон выступал ключевой фигурой. Никто из ребят, на самом деле, не понимали, почему он так запал в душу Стасу. Настолько, что они превращались в каких-то мужиков, где-то там игравших и Антон. Но это не сильно беспокоило. Основой всегда была импровизация, а её нельзя отдать одному. Второй Паша — как говорили сначала фанаты, а потом стали и все остальные — Приёмник ТНТ. Арсений надеялся, что он никогда не станет таким как Паша. Это даже было тяжело представить, а сам Антон прозвище ненавидел. А выглядел он не то что уставшим, а тяжелобольным. Но это пока не начинал говорить или не замечал, что кто-то глядит на него. Всё сразу проходило, он становился привычным. Поэтому все закрыли глаза. Никто не спросил, как он себя чувствует. Есть ли у него вообще силы что-то чувствовать. Они были не обязаны. Но в чём тогда смысл дружбы? Они не прошли этот тест, все провалили. Они были с ним в радости, а он со всеми в горести. Односторонняя какая-то дружба. Но почему осознание всегда приходит столь поздно? Почему нельзя понять всё сразу? У Арсения внутри что-то щёлкает. Они же знали. Они тоже могли поговорить со Стасом. Хотя бы постараться помочь. Но собственные проблемы важнее. И плевать, что того, кто помогает вам их разгребать скоро не будет. Все станут жалеть уже позже, когда поймут, что поддержка действительно важна. А у Антона она искренняя.Но и постоянно быть воплощением веселья тяжело. Особенно, когда наш гость воплощение уныния. Я старался не рвать волосы прямо на съёмках, старался!
Он, как оказалось, всегда имел эту привычку. Но почему-то никто не замечал. Как всегда. Два года и три месяца назад. Антон сидел в гримëрке один на диване. Он был бледным, выглядел плохо. Его руки дрожали, а пальцы были запутаны в волосах. — В чём дело? — Арсений волновался неподдельнно. Он сел рядом, положив руку на плечо, но тут же отдернул, когда Антон вздрогнул. Тот не слышал, как в комнату вошли, как с ним заговорили. Антон заулыбался во все тридцать два, отнял руку от головы. Вместе с этим полетела прядь. Волосы были короткие, но это совсем не мешало их рвать и боль вызывало сильную. — Что с тобой? — ещё одна попытка, что тоже успехом не увенчалась. Глаза Антона ошарашено бегали по комнате, наконец остановившись на Арсении. — Задумался, — улыбка так ненатуральна, что даже знакомых маленьких морщинок у глаз почти не появилось. Только их слабое подобие. Арсений посмотрел на диван и понял, что выражение «рвать волосы» может быть реальностью, а не метафорой. Короткие светлые волосы вполне можно было различить на белом диване. И их было немало, столько не могло выпасть за эти двадцать минут, когда никого, кроме Антона внутри не было, даже если человек лысеет. — Ты уверен? Может… — Арс, — он говорит так мягко, что от прикосновения к плечам, собеседник начинает таять, — Я в полном порядке. Арсений видел, что это ложь. Арсений мог быть напористее, мог спросить позже, мог хотя бы кинуть «Я всегда рядом, ты это знаешь» или что угодно в этом роде. Но он только кивнул, позволяя перевести тему. Два года и три месяца спустя. Потом Арсений всего пару раз замечал подобное. Что Антон накручивал прядь, как мог, на палец и просто отрывал, даже не морщась. И снова вспыхивает злость и непонимание к самому себе. Один лишь вопрос — Почему? Почему они позволяли Антону делать с собой всё, что угодно, почему позволяли ему тонуть, не обращая внимания?А тебе всегда было мало. Я жалею, что вступил в команду. Я жалею из-за каждого дня. Нужно было остаться в Воронеже и плакать в подушку, что мечты комика сломались. Тогда бы вас всех не было в моей жизни. Тебя бы не было.
Столько горечи в словах. И вновь та дикая усталость, коей пропитана каждая запись.Но ты обрадовал маленького меня, дал будущее, которого я хотел, а потом ломал, уничтожал, убивал меня во мне, давил, давил, давил, давил… Я это уже говорил?
Снова это монотонное повторение, затем глухая тишина и неуверенный вопрос. Эмоциональный настрой Антона летал в этой кассете, был безграничен. Дикая усталость наполняет речь. Сквозит через кассетник, вырывается из него, впитываясь в воздух. Пробирается в лёгкие вместе с кислородом и течёт по крови во всё тело. Становится тяжело слушать. И сидеть уже неудобно. И такое чувство, что весь день бегал.Ты не самый плохой человек, Стас. Но не самый лучший. Я ненавидел каждый день себя и тебя из-за этого. Наверное, началось всё именно с этого. Другие делали хуже, правда. Но я мог забыть, уйти от ситуации, но не здесь. Это убивало. Ты убивал.
Во рту пересохло. «Ты убивал». Арсений почувствовал страх за свою кассету. Будь эта фраза обращена к нему, даже не думая, он бы разбил что-то. Возможно, собственную руку. Он бы загнобил самого себя до конца дней. Приходит ещё одно сообщение. Лёгкая надежда колит сердце. А когда на экране оказываются дорогие пять букв и вовсе начинается тахикардия, ладошки мгновенно потеют. Сегодня; 17:43 Слушай.SMS
Я слушаю, но только больше путаюсь.
Снова ничего в ответ, даже спустя полчаса. Арсений сидел уставившись в телефон, почти не дыша, ждал, но ничего не случилось. Он слушает в том темпе, в котором морально справляется, но это слишком медленно. Арсений обещает самому себе быть быстрее. Мысленно клянётся Антону.Тяжело было справляться после моего ухода? Что делать с проектами? Что делать с самой «ИМПРОВИЗАЦИЕЙ»? Чёрт, твой любимый подчинённый свалил!
Язвительность, смешанная с презрением и ядом в голосе. Громкий выдох. Тишина. Звонок. Продолжение слов. Вызов был не просто проигнорирован, а отключён. Арсений это чувствует.Скажи, что ты хоть немного огорчён. Скажи это. Ведь я презираю, ненавижу, не выношу тебя, Стас.
Арсений думает, что Антон имеет полное право на такие слова. Возможно, можно быть мягче, добрее, немного выбирать выражения, но это вовсе не важно. Антона примут любого, лишь бы вернулся, лишь бы выжил.Лучше бы ты умер. Лучше бы они забрали тебя, а…
«Не меня» — остаётся не сказанным витать в воздухе. Антон устал от людей вокруг, от каждого из них. У Антона, вероятно, были серьёзные проблемы, которые он скрывал. У Антона не было никого рядом. У Антона даже не было любимой работы, с помощью которой можно отвлечься. Вся жизнь превратилась в каторгу, в испытание. Каждая крупица в кассетах складывает картину, делает её чётче. Мотив уйти был, причём немалый, но все ещё остаётся загадкой то, почему он никому не сказал. Проще же сообщить, что никого не хочешь видеть, что все вокруг плохие, не ищите меня, я уезжаю, чем будучи известной личностью скрывать от друзей, аудитории и даже полиции. Намного проще, когда тебя просто не ищут. Тогда почему? Как так вышло, что не осталось даже маленького следа или намёка? Насколько тщательно Антон прорабатывал план, как давно он это задумал? Арсений скидывает в общую группу только одно голосовое с последними предложениями. Как обычно перезаписывает всю кассету в личный архив, переписывает каждое слово на блокнот. Апатия подступает резко и неожиданно. Бессилие пожирает изнутри. Арсений звонит маме подруги Кьяры спросить, как девочки. Силы иссякли. Раздирающий горло крик раздаётся где-то в глубине леса. Арсений бежит на знакомый голос, спотыкаясь о корни деревьев. Разбивая в кровь колени и локти, сдирая кожу на лице и животе. Он покрывается ссадинами, каждое движение доставляет невыносимую боль, но бежит, не останавливаясь. Любимый голос кричит, зовёт, просит о помощи. Арсений обязан помочь. Если тогда ничего не вышло, то сейчас он не остановится. Очередное падение, спину пронзает тонкая нить боли. Раздаётся новый крик, уже другим голосом. Арсения трясёт, мурашки не сходят с тела, но он продолжает тащить своё тело руками, цепляясь за те самые корни. Силы заканчиваются окончательно. Продолжать двигаться становится почти физически невозможно. Весь в грязи, собственной крови, израненный и уставший Арсений чувствует, что что-то капает сверху. Но подняв голову понимает, что лучше бы не видел этого. Откуда-то появляется энергия, позволяющая перевернуться на спину, сесть и даже отползти назад, но столкнувшись с чем-то спиной, руки вновь ослабевают. Глаза хочется вырвать, но они продолжают глазеть на висящее перед собой тело. Антон распят меж двух берёз. Его руки и ноги гвоздями прибиты к стволам, а голова держится прямо за счёт веревки завязанной вокруг прибитых рогов. На лице у него вырезана улыбка, кожа, что ближе к нижней челюсти, свисает вниз. Веки раскрыты, однако глазных яблок там нет, вместо этого пустота, чернота. Дьявол, распятый, как Бог. У Арсения всё тело начинает трясти ещё больше, ещё неестественней. Лёгкие наполняются кровью. Он начинает ей плеваться. Она повсюду. Ею заполнен весь лес. Лес смерти. Рукой находит какой-то твёрдый предмет, а когда решает поднять и посмотреть, то видит, что это кость. Возможно, человеческая. Антон вряд ли здесь первая жертва, Арсений вряд ли последняя. Непонятные звуки раздаются всюду. Корни начинают прорастать с большой скоростью, в мгновения обвивая Арсения, придавливая к земле, не давая возможности даже дернутся, но он старается, растирая уже потрепанную кожу ещё больше, оставляя одно мясо. Голова Антона неестественно дёргается, верёвка резко разматывается. Свисающая кожа поднимается, рука, вырванная из гвоздя, с откуда-то взявшийся ниткой, сшивает щеки, возвращая более нормальный вид. Однако, он пугает лишь больше. Остальные части тела Антон так же отдирает, но не падает на землю. Он плавно спускается на трон, который ему свили корни деревьев. — Я рад тебе, — рот не шевелится, голос раздаётся ото всюду, — Но ты правда думал, что мне нужна чья-то помощь? — усмешка отражается на лице. У Арсения всё тело сводит. Ему хочется умереть больше, чем сбежать. Так проще. Утро выдаётся тяжёлым. Головная боль не отступает. Почти четырнадцать часов сна слишком много для Арсения. Кьяра придёт только вечером, если ничего не случится, значит времени полно. Желание послушать кассету возрастает с каждой прожитой секундой. На телефон приходит оповещение. Оксана впервые что-то написала в группу. Сегодня; 7:59 Я всё больше сомневаюсь, что мы его найдём. С каждым твоим сообщением, это больше похоже на убийство или похищение. Сегодня; 8:00 Мне страшно. И Арсений не понимает, правду ли она говорит. Вдруг снова надела свою лживую маску. Ничего ей не отвечает. Замечает, что Дима требует срочно встретиться. Писал это ещё вчера. Место уже назначено, Серёжа сообщил, что Арсений пока не занят. У него появится действительно плотный график только после возвращения домой, в Питер, где его ждут съёмки фильма. Кьяра ведь согласится уехать? Арсений вспоминает, что его ждёт дальше. Кассета номер пять. Страх, что сидел глубоко, вырывается наружу, охватывая всё тело. Арсению становится плохо. Арсения пожирает безысходность. У Арсения не выдерживает нервная система.