SMS
Какого чёрта?! Почему ты продолжаешь тянуть? Ты обещал мне!
Только что. Пойми меня и уйди.SMS
Антон, почему? Почему ты бежишь? Почему ты ушёл? Почему?
У Арсения в глазах встают слёзы. Он сидит в подъезде какого-то дома, непонятно на что надеясь. Ему просто больно от того, что Антон так близко, что он буквально столкнулся с ним, но слишком поздно это понял. Его рвёт на части от злости и обиды, от горя и печали. Двери лифта раскрываются перед ним, и он видит какой-то листок. «Арсений, я боюсь. Боюсь до безумства. Ты изменился, а я тем более. Мне удалось повидать много хорошего и плохо, но я вернулся, потому что обстоятельства так вынудили. Я хочу с тобой поговорить, но сначала ты должен всё дослушать. Просто скажи мне, когда это произойдёт.»SMS
Мне физически больно твой голос слышать. А кассета, которую ты положил в квартиру, меня на куски разорвала. Я не могу и не хочу понимать тебя сейчас. Просто хочу увидеть. Я скучаю, твою мать. Скучал каждый день.
Пожалуйста, Антон.
Только что. Прости меня. Арсений ударяет кулаком по стене, а другую руку прикусывает, чтобы не закричать, совсем забыв, что и так не может этого сделать. Он колотил пол, слёзы лились сами собой. Антон в паре метров, они в замкнутом помещении. Тогда почему тот продолжает прятаться?SMS
Ненавижу тебя! Почему ты меня изводишь? Я схожу с ума, Антон, пожалуйста. Я сделаю всё, что ты хочешь.
Арсений готов унижаться сколько потребуется, если это поможет. Его бесит беспомощность и бессилие. Он сгибает к себе ноги и утыкается в колени. Ему плохо до изнеможения и злости. Его сердце рвётся на куски. Кто-то нежно проводит ладонью по голове. Арсений поднимает взгляд, смотря, как тёмная фигура покидает подъезд, и не идёт следом. Антон попросил его. И как бы не хотелось, Арсений не позволял себе встать. Осталось всего три кассеты. Антон выходит из подъезда со сбившимся дыханием, которое до сих пор не пришло в себя после бега. Вот так выходить было рискованно, но он решил поверить в Арсения и сделал это не зря. Тот его отпустил. Антону хочется вернуться обратно, но он себе не позволяет. Рано, рано, рано. Но сердце щемит от засевших в голове всхлипов и звуков ударов по стене. От сообщений разбитого человека. Самому хочется взвыть. Если бы Арсений закричал, пока гнался, то Антон бы замер. Стоило ему ещё раз услышать этот голос в реальности, и он бы сломался, не имея больше сил прятаться, которых и так очень мало. Антон начинает сомневаться во всём, что собирался дальше сделать. Он вернулся с определённой целью и желал её исполнить. Но почти пообщавшись с Арсением, впервые за столько времени, его сердце вернулось в то состояние беспокойства и счастья. Удары стали частыми, а кровь прилила к голове. Он знал, что чувства не слабели, но старался не поддаваться ностальгии и мыслям о прошлом, поэтому считал, что будет легко, но оказался не прав. Антон больше не знает, что делать, его план скрылся за огромным знаком вопроса. Стоит ли оно того? Всю свою эмоциональность Антон желал закопать, как можно глубже, и ему это удалось. Он всегда был спокоен и расслаблен, но сегодня всё изменилось. Ему снесло крышу от нахлынувшей злости. Он хотел к Арсению, чертовски хотел. Тёмная улица освещена слабыми фонарями, почти не излучающими свет. Все звезды на небе скрылись за тучами, забрав с собой луну. Почти ничего не было видно. Два с половиной года назад. Май. Антон лежит на груди у другого человека, глядя в звёздное небо за окном. В голове его было много мыслей, он не знал за какую зацепиться. Человек, на котором он лежал, начал шевелиться, желая перевернуться, но в итоге проснулся. — Всё хорошо? — шепчет Арсений, проводя рукой по спине Антона, — Почему не спишь? — Откуда знаешь? — послышалось в ответ. — Не выглядишь спящим. Никто больше ничего не сказал. Арсений прижал Антона ближе к себе, обхватывая его тело, и с трудом держался между реальностью и сном. Он не хотел ложиться, пока не убедится, что человек на нём тоже решит поспать. Антон поднялся немного выше, оказываясь головой чуть ниже ключиц, и начал водить пальцем по груди Арсения, вырисовывая неизвестные знаки. Тишина и тьма окутали пространство. Арсений едва держал глаза открытыми, когда снова спросил: — Что с тобой? — и мягко поцеловал в макушку, прячась носом в волосах. — Я так устал, — сдаётся Антон, изначально не желавший об этом говорить. Внутри него с каждым днём росла пустота, ночи становились длинными и запрещали спать, а дни требовали слишком много. Силы не появлялись никогда, приходилось заставлять делать даже самые обычные вещи. Антон старался прийти в себя, но не мог выйти из этого состояния. С каждым прожитым часом усталость становилась только сильнее. Арсений ничего не отвечает, ожидая продолжения, но вскоре понимает, что его не будет. Он заставляет себя и Антона сесть, затем вытирает лицо ладонями, желая разбудить мозг, слегка бьёт себя по щекам и кладёт предплечья на плечи напротив, сплетая руки в замок за шеей. Антон сидит с нейтральным лицом, наблюдает. Он лишь пару раз наклоняет шею в бок, чтобы немного её размять после пары часов без движения. — Поговори со мной, — мягко тянет на себя, соприкасаясь лбами, — Ты знаешь, что я рядом, что мне можно довериться, — но ответа не было, — Расскажи. Но Антон упорно молчит и просит лечь спать. Оправдывается, отпирается, придумывает и лжёт. Твердит, что просто съёмок было много, сейчас он отдохнёт пару дней и всё станет, как раньше. Арсений не отстаёт и даже полностью просыпается, пока пытается выведать правду. Арсений поднимается с кровати и включает свет. Резкая вспышка ненадолго ослепляет, Антон хотел выйти из комнаты, но был замечен и остановлëн за руку. — Мы не договорили, — немного злобно произносит Арсений, которого ситуация начинает сильно напрягать. — Не заставляй. Если я хочу уйти — я уйду. Если не хочу говорить — не буду, — вырывает руку, — Ты должен это понять и отпустить меня, когда это требуется. Два с половиной года спустя. Октябрь. Арсений возвращается домой, с трудом переплетая ноги. В его сердце увеличилась пустота, которую мог заполнить лишь один человек. Антон всегда сдерживал обещания, но Арсений до тряски боялся, что это станет первым невыполненным. Кьяра спит, и Арсений этому неслыханно рад. Он заходит в спальню и пластом падает в кровать. Усталость накатила жуткой волной. Его вырубает в ту же секунду. Утро начинается с тихого голоса Кьяры и толчков в плечо. — Тебе уже столько времени звонят, даже я проснулась, — говорит она, зевая. Арсений подскакивает, смотря по сторонам, и старается понять, что вообще происходит. В голове один лишь туман. Он благодарит Кьяру и берёт телефон. Шестьдесят два пропущенных. Дима, Серёжа, Стас, Оксана и ещё несколько человек по очереди звонили ему в течении часа. Арсений нажимает на первый попавшийся номер, и ему тут же отвечают. Это оказался Серёжа. — Где тебя носит? — почти кричит в трубку, — Всё вот-вот начнётся, а тебя нет! Какого хрена с тобой творится, Арс? — Я сейчас собираюсь и еду, — Арсений кивает Кьяре в знак благодарности и судорожно ищет во что одеться, зарядку и прочие вещи. Вызывает такси, параллельно умываясь и чистя зубы. Только в автомобиле понимает, что каким-то чудом голос почти вернулся. Говорить было малость неприятно, звучало сипло, но в остальном порядок. Повезло, что пробок почти не было, но опоздание всё равно было сильным. Он выглядел плохо, а повязка на руке, о которой вспомнил только в такси, вновь залита кровью. Нужно научиться сдерживаться, чтобы она наконец могла начать восстановление, а не каждый раз бить ей же стены. Арсений был подкрашен, чтобы казаться здоровым, волосы уложены, новая повязка наложена. Стас ничего не произнёс за всё это время. Ходил где-то рядом, пристально смотрел, но больше ничего. Интервью сборное. Всех троих отправляют на диван, а ведущий устраивается в кресле напротив. Всё, кажется, проходит хорошо, вот только на любые вопросы отвечают Дима и Серёжа. Девушка ведущая прекрасно это видит. Она знает, что несмотря, что время летит — большинство фанатов любят именно Арсения, тем более после его выхода на большой экран, значит нужно делать на него акцент, но он находится где-то совершенно в другом мире, не в этой комнате, и не ясно, как вернуть его обратно. — Арсений, а что вы думаете об этом? — Извините, что? — его будто насильно толкнули в реальность. Он чувствовал себя потерянным и совсем не понимал, что от него хотят. Серёжа бросил едва заметный взгляд на Арсения. Наступила тишина. Стас о чём-то переговорил с главным человеком, и тот жестом остановил запись. Объявили перерыв. Стас схватил Арсения за плечи и потащил в их гримëрку. Зайдя, он толкнул его на диван. — Да что с тобой? — раздражение достигло предела, — Ты какого хрена молчишь? Не можешь вести себя, как нормальный человек?! Ты актёр или кто? Арсения всё ещё находится в другом измерении, не совсем осознавая, что от него хотят. Малое количество сна и сильное эмоциональное напряжение, постоянные мысли об Антоне, настоящем и прошлом сводят с ума. — Стас, ты не понимаешь, — в комнату заходит Серёжа, но схватив злобный взгляд, остаётся около двери, предварительно закрыв её. — Я… — Арсений желал что-то сказать в своё оправдание, но не смог. Он не знает, почему Антон так на него влияет. Не знает, почему не может с собой совладать. Он не хочет здесь находиться и отвечать кому-то на глупые вопросы, тем более, что скоро они начнутся о недавнем событии, а значит нужно абстрагироваться, чтобы не натворить глупостей. — Ты объяснишь мне или нет, почему так себя ведёшь? Ты где вообще? — он кипит от злости. Проблем от пропажи Антона навалилось столько, что до сих не удалось со всем разобраться, а теперь ещё один устраивает непонятные сцены и ведёт себя, как психопат. У Стаса с ними уже не осталось здоровых нервных клеток. Они все побиты и изранены, живущие с помощью неизвестной силы. — Это из-за той истории, — вновь встревает Серёжа. Он вовсе не собирается молчать, пока его друга смешивают с грязью, когда тот сидит, словно сейчас откинется. — Не лезь! Я не с тобой говорю! В гримëрку заходит Дима, сразу запирая дверь. Он шепчет что-то Серёже и больше ничего не говорит, оставаясь стоять там. — Если это так, то скажите, почему он, — указывает рукой на Диму, — В полном здравии и уме, хотя они лучшие друзья, — обратно поворачивается к Арсению, — А этот, с которым они не очень ладили последние дни, ведёт себя, как идиот? — Ты многого не знаешь, — Серёжа не отрывает взгляда от Арсения. Он понимает, что ночью снова что-то произошло. Понимает, что нужно узнать, что именно, заставить Арсения высказаться, даже если он не захочет, потому что легче всё равно станет. Тащить всё одному — тяжёлое бремя, которое Серёжа может и желает ослабить. — Так расскажите! — крик был таким громким, что разболелась голова. Стас весь красный, со вздутыми венами и полными злости глаза. Он испепелял всё, стоило только посмотреть. — Ты не поймёшь, — отмахнулся Серёжа, подходя ближе, — Дай мне с ним поговорить. Ты ничего не добьёшься. — Арсений, мать твою, Попов, ты сейчас приводишь себя в чувство и говоришь, как нормальный человек, — он старался сдерживаться и не орать, но выходило с трудом, — И тебе ещё нужно объясниться по поводу руки. Это будет вопросом. Попробуй что-нибудь придумать, чтобы не выглядеть психом, — Стас хлопает дверью так, что со стола слетает коробка. Никто не обращает на неё внимания. — Что случилось? — Серёжа моментально подлетает к дивану, глазами осматривая Арсения, но не находит новых повреждений и немного успокаивается. Хотя бы он снова не пострадал физически. — Мы виделись, — кратко говорит Арсений, переводя взгляд на Серёжу, — Он что-то делал в моём подъезде, — немного помолчав, произносит снова, — Мы, блять, виделись. — Снова? Вы говорили? Дима отстранённо молчал, о нём даже забыли. Боль в его сердце разрасталась с каждым словом. Он гневался, но старательно держал себя в руках. Дима хотел понять, что Антон в нём нашёл, и все признаки своего существования отдавал Арсению. Почему он никому больше ни разу, кроме того случая не написал, почему какие-то непонятные записи оказались первым у Арсения. Его бесила несправедливость. — Нет. Я… Мы… Он, — поднимает здоровую руку к голове, но она, не касаясь, падает обратно, — Он попросил дать ему уйти. — И ты дал?! — выпалил Дима, получая кивок в ответ, — Я не понимаю, почему именно ты всё время что-то о нём узнаешь?! Что в тебе особенного? Он сорвался, раздраженный случившимся. Дима бы просидел в том уродском подъезде хоть месяц, если бы это помогло Антона вернуть. — Я не знаю… Но я не вру, правда, — он говорит достаточно тихо, частично находясь в воспоминаниях, — И если бы я его не отпустил, то чувствовал себя отвратительно. — А сейчас прям восхитительно, — Серёжа смотрит с дикой жалостью, отчего Арсений ëжится. — Я не псих. Мне не показалось. Он был там. — Я верю тебе. И Серёжа почти не солгал. Учитывая обстоятельства, то он бы не удивился, если бы Антон заявился прямо на это интервью и во всеуслышание заявил, что жив, здоров и вернулся. Но Серёжу беспокоил тот факт, что Арсению становится всё хуже. Он совершенно не в себе. Это видно за километр, но что с этим делать? — Ты будто нарочно создаёшь вокруг драму, — Дима начинает подходить к нему, но останавливается на безопасном расстоянии, — Ещё и забрал записку с коробки, никому ничего не сказав! Как тебе верить теперь? — О чём ты? — Серёжа непонимающе свёл брови и уже хотел возразить, но увидел стыд в глазах Арсения, и промолчал. — Что там написано? И почему ты думаешь, что она для тебя? — Дима больше не повышал голос, но говорил достаточно понятно, чтобы различить, что ему хочется наорать ещё больше. Его бесит, что Антон крутится вокруг Арсения, а ему ничего не говорит. — Потому что уверен! — и он не мог объясниться. Он просто чувствовал и знал это, не имея никаких фактов. Только сейчас Арсений понимает, насколько эгоистично поступил тогда, и совершенно не винит Диму в сказанных словах. Да придя к нему кто-то с такими заявлениями, он бы сам разразился в криках от несправедливости. Почему он? Почему не я? — Что там написано? — подал голос Серёжа, до сих пор не понимающий о какой записке речь. — Он сказал, что мы встретимся. Дима громко выругался и ушёл. Перерыв затянулся на час эмоциональной нестабильности и попыток прийти в чувство. Вновь сидя на диване, Дима уже не так улыбался, Серёжа меньше шутил, а Арсений начал слушать. И, кажется, что всё шло достаточно неплохо, пока не прогремел главный вопрос. Только пришедшая атмосфера спокойствия ушла, не успев толком появится. Неосознанно все трое переглянулись, но никто не решался ответить. — Я понимаю, что это тяжёлая тема, — щебетала ведущая, но никто её не слушал, — Но люди тоже переживают. И только вы можете помочь нам понять происходящее. — Мы ничего не знаем, — глухо ответил Дима, взглядом сверля дырку в Арсении, — Только видели историю и всё. Но девушка слышала крики, что раздавались из их гримëрки и понимала, что это ложь, поэтому продолжила: — До нас дошли слухи, что это не единственное появление Антона за последние дни. Просто оно было на публику, в отличие от других. Напряжение царящие вокруг было осязаемо. Стас тяжело выдохнул, надеясь, что они смогут придумать что-то достойное, понимая, что правду говорить никто не собирается. — Как вы это прокомментируете? — девушка мило улыбалась и ждала, пока кто-то уже что-то скажет, — Считаете, это правда, был Антон или его взломали? — Слухи всегда ходят и часто лживы, — Арсений заговорил неожиданно, даже для самого себя, он всё интервью отвечал только, если обращались напрямую к нему, буквально звали и просили что-то сказать, — Мы сами потрясены той историей, потому что это было очень неожиданно. Но мы уверены, что это его рук дело. — Почему? Теперь Арсению не нашлось что ответить. Серёжа выдумал какую-то чепуху, переводя всё в давнюю несуществующую историю из их совместного прошлого, которой никогда не было. И всё закончилось. Никому не хотелось здесь находится и секундой дольше, поэтому все торопливо засобирались. Серёжа отвёз Арсения до дома. Они ехали в полной тишине. Кьяра ушла гулять, так что дома никого не было. Первым делом хотелось закурить. Арсений смотрел в окно, стараясь понять, что Антон забыл в его подъезде в такое время? Откуда он вообще знал, куда Арсений переехал? Ведь никому не говорил адреса, Серёжа только сейчас узнал, а другие до сих пор не в курсе. Тогда как? И как Антон узнал, когда именно Арсений прибудет в квартиру, после того, как послушает свою кассету? Ведь не зря он стоял на улице и смотрел. Откуда знал, что Арсений находится у Серёжи и принёс коробку именно туда? Как узнал, что он слушает собственную кассету и выложил историю именно тогда? Почему Антон знает то, чего знать никак не может? Он мог оказаться в подъезде, потому что для чего-то хотел попасть в квартиру. Тогда, как он мог узнать, что Арсений уйдёт посреди ночи, когда даже сам Арсений был не в курсе?! Голова кипела. Происходящее казалось ненастоящим. То, что правдой быть не может, как раз ей и являлось. Арсений выпивает кружку кофе, отправляясь к себе, чтобы начать новую запись. Если для встречи требуется их все послушать, то он сделает это в кратчайшие сроки. Сил на то, чтобы понимать, что Антон где-то недалеко, но встретиться они не могут, не было. От этого хотелось только злиться. Арсений попросил Кьяру написать, когда она соберётся домой. Последнее время он реагирует на сообщения, как не совсем здоровый человек, а значит увидит его и постарается привести себя в порядок, если сдадут нервы.Дим. Ты мой друг.
Арсений ставит на паузу. Дима. Что он должен был совершить, если является восьмым?За последние десять лет, ты ничего плохо не делал. Правда. Ты хороший. Я тобой дорожу.
Арсений дёргается от этих слов. Непонятное чувство, что случится что-то плохое, застряло внутри. Что могло произойти так давно, что Антон до сих пор это помнит? И почему он продолжил общаться с Димой?Но, увы, увы когда-то я готовил план для твоего убийства. Давно это было.
Антон говорит, как о приятном воспоминании, немного посмеиваясь. Но этот смех сквозит печалью и болью. Арсений тяжело выдыхает, прикрыв глаза. Он старается разгрузить голову, чтобы не реагировать очень бурно на каждую фразу.Думаю, ты даже не помнишь, забыл уже, что сделал тогда. А я помню.
Последние три слова звучат отчаянно, они наполнены разочарованием. Антон временно замолкает, слегка посмеиваясь на фоне и говоря с кем-то, совершенно неразборчиво. Арсений несколько раз переслушивает запись, включая звук на максимум, но голос слишком тихий, всё также непонятно. Однако он не сдаётся и заседает на этом отрывке, желая всё же узнать, что на нём, но тщетно. Выяснить удалось только пару слов, из которых нельзя составить текст.Каждой клеткой.
Неожиданно дополняет Антон, вернувшись к записи. Раздаётся шелест бумаги и вновь наступает тишина. Арсений не понимает, почему Антон столь много отвлекается. Он всегда был настроен уверенно и говорил обо всех без сильных препятствий, но сейчас всё идёт не так.Я не могу.
Он выдыхает эти слова, отправляя какой-то предмет в стену. Напряжение витает вокруг. Но Антон берёт себя в руки и заставляет обомлеть.Знаете, эти частые страшные истории про изнасилования? Джекпот! Я даже это успел поймать за недолгую жизнь.
У Арсения почти падает челюсть. Он выключает запись. Представить, что Дима способен на такое — невозможно настолько, что Антон впервые казался лжецом. Но эта мысль ошибочна. Ему незачем врать.Что, Дим, мурашки пошли? Теперь вспомнил? Понял? Что если об этом бы узнали Катя и Савина? Что бы они сказали о тебе?
Антон снова смеётся, но скорее истерически, чем счастливо. По спине идут мурашки. Арсений сглатывает воздух и трёт виски. Он хочет понять, почему Дима так поступил, и как Антон мог продолжить общение.Повезло, что ты изменился. Повезло, что мне тяжело говорить о тебе плохо.
Антона душат эти слова. Он с огромным трудом заставляет их выдавить из себя и долго думает, прежде чем говорить каждое следующее предложение.Причём здесь Дима? О, не волнуйтесь, он и пальцем меня не тронул.
Арсений выдыхает так сильно, что голова немного кружится. Он не дышал всё это время. На душе стало чуточку легче. Но у Антона и капли облегчения не было. Он звучал только напряженно, не желал об этом говорить и вспоминать. Тяжёлое прошлое, которые ты не можешь забыть спустя десятки лет.Но нашёл того, кто тронул меня всем, чем мог и за всё, что мог.
Арсению стало настолько мерзко, что хотелось содрать кожу. Он обхватил себя руками и тёр плечи.Меня до сих пор корежит, когда я думаю об этом.
У Антона резко подскочил голос на словах «До сих пор». Раздалось что-то похожее на хлопок, затем тяжёлый вздох.Первые пару лет даже мог всплакнуть. Я раним, чувствителен, но в какой-то кассете это уже говорил, да?
Говорил. Арсений ложится на кровать, раскинув руки, и глубоко дышит. Он не хочет слышать продолжение, не хочет знать подробностей.Я таким был всегда.
Арсению больно от осознания, что этого чувствительного Антона больше нет. Что кассета, записанная недавно, звучит до ужаса спокойно. Там нет ничего, ни отголоска эмоций. Это «всегда» теперь не правда.И знаете, когда это произошло, я был готов заживо содрать с себя всю кожу. Я пропитался отвращением, не мог себя видеть. Мерзость.
Арсений уверен, что Антона дëрнуло от последнего слова, потому что он сам почувствовал тоже самое. Мерзость. Всё, что сейчас говорится — это ужас, который невозможно представить. Это боль, которую не пожелаешь никому.А потом, оказалось, что виновным в этом оказался мой хороший приятель.
Арсения снова передëргивает. Он хватает телефон и строчит Диме сообщение. Они должны встретиться и поговорить, чем раньше, тем лучше.Я знал все эти года, что ты виноват. Я мазохист, я реальный мазохист!
Антон кричит и снова что-то бросает. Его уносит так сильно, что следующие несколько секунд он просто орёт, пока голос не срывается. У Арсения течёт слеза. Он не хотел этого, но остановить не смог. Его душу разрывало в клочья от боли, которую носил в себе Антон. Он делился ею впервые. Он долгие годы всегда переживал обо всём в одиночестве и только перед уходом решил поведать о своей жизни. Вернуться в самые глубины подсознания, вырвать самые страшные моменты.Сначала и правда думал что-то с тобой сделать, я хотел, чтобы ты страдал, как я, больше, чем я. Но шло время. Я успокаивался. Мы общались. Всё становилось лучше. Я забил.
Его снова пробивает на смех в самом конце. Голос звучит сипло. Арсений получает от Димы вопрос «в чём дело?». Арсений скидывает свой адрес и спрашивает, сможет ли тот приехать. В ответ согласие, но только завтра. Это к лучшему. Кьяра не застанет неприятной сцены, а сам Арсений обо всём множество раз подумает, не будет говорить не горячую голову.Просто забил. Отстранился от мысли, что ты виновен. Представляешь, я даже ненадолго забыл…
Голос так отчаянно весел, что мурашки вновь возвращаются. Антон снова долго молчит. Арсений глядит в потолок, словно там есть ответы на все его вопросы. Почему Дима это сделал? Это было давно, но зачем? Что им двигало? Такое невозможно оправдать. Антон что-то неразборчиво шепчет и только потом говорит в полный голос.Но от самого случая мне не оправиться. Никогда.
Антону так плохо, что это ощущается физически через запись. Арсений ложится на бок, сворачиваясь калачиком. Глаза осушаются, слёзы больше не идут. Внутри остаётся пустота размером с планету.Если бы для меня существовала старость, то даже в ней, я бы лежал, усталый от жизни на диване и думал. «Это было страшно. Даже до сих пор. И Дима мудак, почему я не послал его?».
Больше нет и нотки радости. Антон говорит серьёзно, спокойно, словно это к нему не относится, речь не о нём, и вещает об этом не он. Антон не дал ни единой подробности. Он сказал всё сухо, мало что объясняя. Просто не мог. В нём не хватало сил, чтобы обсуждать это, он вообще не собирался этого рассказывать, но понимал, что должен. У Арсения выключаются мысли. Он рад, что не послушал этого раньше, иначе вряд ли бы смог спокойно сидеть сегодня на интервью, вместе с Димой. Он и так с трудом там находился.Дим, скажи мне. Почему я не послал тебя?!
Антон вновь закричал, после чего получил приступ кашля, и запись закончилась. Арсений лежит без движения до тех пор, пока не прилетает сообщение от Кьяры. Она идёт домой. Арсений отправляется в душ, желая смыть с себя всю грязь, что чувствует. Он хочет забыть услышанное. Антона изнасиловали. Арсений трёт мочалкой так сильно, что на теле остаются красные следы, где-то даже выступает кровь. Раны на руке щипет от геля для душа, они совершенно не собираются заживать, даже чуть-чуть. Два года назад. Июль. — Что у тебя с рукой? — Антон проводит по царапинам на предплечье. Они не глубокие и короткие, но как случайно полученные не выглядят. Арсений не мог принять свои чувства, как бы ни старался, но бросить Антона казалось чем-то поистине ужасным. Он застрял между двумя огнями. Ненавистью к себе и любовью к нему. И выбрал второе. Он мог истерить и злиться, но Антон всегда успокаивал и согревал в своих объятьях, но если они в разных городах, то нужны способы справляться иначе. Стараясь успокоить эмоции, Арсений впился ногтями в руку так сильно, что когда он дёрнул кистью, остались кровавые следы. Он каждый раз справлялся с эмоциями, заменяя их болью, сам того не понимая, не видя в этом проблемы, пока Антон не ткнул его в это носом и не стал следить за ним. — Что с тобой случилось? — мягко произносит Антон, заставляя лечь на диван, и ложится рядом, обхватив руками. Он размеренно дышит, и кажется, совершенно спокойно, но его напряжение и волнение Арсений чувствует собственным телом. — Просто слишком много думаю. — Ты всегда так говоришь, — шепчет Антон у самого уха, оставляя на виске лёгкий поцелуй. Арсений продолжает отмахиваться и заставляет перевести тему. Антон перестаёт пытаться разговорить, лишь ластится под боком, обнимая так сильно, как только может. От обстановки веет такой расслабленностью, что они оба расплываются в улыбке. Все их плохие мысли вновь отступают, оставляя лишь желание никогда не расходиться. Арсений за подбородок поднимает чужую голову и целует. Аккуратно и нежно, отдавая всё своё тепло. Антон продолжает улыбаться и отстраняется, тихо посмеиваясь. — Ты чего? — по-настоящему хорошее настроение — это такое редкое и приятное состояние, что в нём хочется находиться веками. С Антоном хочется находиться веками. Он настолько хороший, что Арсений готов трепать об этом часами, не останавливаясь даже, чтобы отдышаться. — Ты такой ми-и-илый, — протягивает Антон, улыбка которого превращается в коварную. Он выглядит таким радостным, что Арсению хочется принести к его ногам весь мир, лишь бы он всегда так улыбался. Два года спустя. Октябрь. И это было их главной проблемой. Арсений психовал, но не раскрывал причину. Принимал поддержку и благодарил за неё, но молчал о причинах. Антон же скрывал даже тот факт, что ему плохо. Иногда Арсений замечал и старался выведать, что не так, а если не выходило, то был готов на всё, чтобы помочь. Они не желали говорить о проблемах, думая, что достаточно сильны, чтобы справиться самим, но оба облажались. Арсений не выдержал и сорвался. Антон ушёл. Они сами навлекли на себя такой конец. Кьяра возвращается в хорошем настроении, портить его ей не хочется. Она сидит с Арсением на кухне, рассказывая о своём дне и ждёт, пока тот приготовит что-то очень вкусное. — Пап, а как ты узнал, что я не спала? — резко интересуется она, отчего Арсений непонимающе хмурится и просит объяснить, — Ночью, когда уходил. Хорошо, что ты позвал дядю Антона… Из рук падает стакан, разбиваясь об пол. Арсений останавливает Кьяру, прося её не вставать, чтобы ненароком не наступить на стекло. Только когда всё было убрано, он спрашивает: — Когда он приходил? — Сегодня ночью. Ты не знал? — искренне удивляется она. У Арсения в голове выстраивается картина. Вот зачем Антон приходил. Он хотел увидеть Кьяру и тихо уйти, но ничего не вышло, и они вновь столкнулись, когда не должны были. — Он сказал, что ты его попросил. А ты говорил, что он пропал… — Кьяра уже сама запуталась в том, что происходит. Арсений её успокаивает, говоря что просто кое о чём вспомнил, что Антон недавно вернулся и что действительно его просил. Он не уверен, что ему поверили, но если ничего не возразили, то уже хорошо. После ужина Арсений помогает с домашним заданием и укладывает дочь спать. Он сидит за столом, снова слушая запись, всë-таки желая узнать, о чём и с кем Антон говорил шёпотом. Второй голос явно мужской и знакомый. Это Илья. Он знал о Диме?SMS
Антон, я не могу больше ждать. Пожалуйста, не мучай меня. Давай увидимся.
Мне осталось две кассеты.
Антон словно ждал этого сообщения и ответил мгновенно. Сейчас. Дослушай. Арсений больше пытаться не стал. У Арсения разрывает душу и сердце. Арсений устал. Он хочет, чтобы всё закончилось.