Я никогда не чувствовал себя так хорошо, как в эту минуту. Я…
Антон замолкает, желая понять, как правильнее выразиться. К Арсению возвращается воздух. Он закрывает глаза, облокачиваясь на стену.Счастлив?
Голос Антона звучит неуверенно и тихо. У Арсения начинает болеть сердце от услышанного. От того, что самый прекрасный и весёлый человек в его жизни, даже не был уверен, что такое счастье.Наверное, да. Я могу расслабиться, могу не думать о том, что придётся завтра увидеть многих из вас или делать то, что не хочется.
Антон вновь становится обычным, говоря размеренным, спокойным голосом.Я обрету свободу, ту самую, о которой мне снятся сны. Неважно, как я её получу. Побегом или смертью. Всё будет лучше, чем сейчас.
Арсений чувствует, как в левом глазу начинают скапливаться слёзы, и мгновенно вытирает их рукой. Антон никогда не выглядел, как человек, который мог выбрать смерть, вместо жизни. Всегда казалось, что даже будь всё до ужаса плохо, не оставшись у него никого, лишившись всего на свете — он всё равно решит жить. А теперь говорит такие вещи.А может… Мы даже успеем встретиться после этих записей? Думаю, будет неловко. Я вскрыл парочку грехов. Вы вообще будете хотеть встречи? Искать? Долго ли?
Они искали, пока был смысл, и даже когда он пропал — не оставляли надежд отыскать что-то, что даст подсказку. И всегда желали увидеться.Но если это произойдёт, то не пытайтесь меня убить, хорошо? Я в отчаянии. В каждом тексте.
Антон искренен до глубины души. Он ничего не таит, желая быть максимально открытым и честным. Вероятно, он мягко улыбается, представляя, как они увидятся спустя года. Арсений понимает, что Антон вряд ли мог представить вариант, который воплотился в реальность. Он точно не думал, что они просидят на крыше заброшенного дома целую ночь, заставляя тела друг друга гореть, а губы болеть. Арсений сглатывает слюну, ставя запись на паузу. В голову врезаются воспоминания, не желая отпускать, и он позволяет себе раствориться в них. Возвращение в реальность оказывается болезненным. Он снова ощущает, что это последняя встреча, несмотря на обещание Антона. Всё казалось неправильным.Записываю, потому что мне не с кем говорить, некому высказаться. И это лучший выход.
Арсений тяжело выдыхает, одновременно с Антоном.Мне понравились загадки, чувствую себя в детективе. Вам интересно, где я? Вы можете это узнать. Проявите смекалку.
Арсений понимает, почему Антон изначально хотел, чтобы он всё дослушал. Потому что встреча должна была состояться. Антон надеялся на это с самого начала.Возможно, на самом деле, мне не хочется уходить. Или я боюсь.
Не хочется. Арсений свято убеждён, что ему всё же не хотелось так сильно, как он сам же и думал. Это всё усталость, возможно, до одури сильная. Может быть настолько, что заставляла чувствовать себя отвратительно, но усталость. Антон начинает звучать нервно.Поэтому отчаянно оставляю следы, чтобы вы искали или помнили.
Его голос затихает, дыхание становится обрывочным.Я уже схожу с ума!
Крик, после которого раздаётся громкий стук. Он запустил что-то в стену. Антон устало дышит, ничего не говоря. Только сейчас Арсений по-настоящему понимает, насколько эмоции Антона не стабильны. Уже в который раз он кажется спокойным, после чего тут же срывается.Если я ещё жив, то… Арсений. Надеюсь, ты помнишь то, где всё началось впервые.
Арсений замирает, когда слышит следующие слова. Антон тихий, хриплый, но уверенный.Надеюсь, ты помнишь, как всё началось во второй раз.
Весь воздух снова вышибают, он сразу понимает о чём речь. Арсений не знает, как именно воспользоваться полученными сведениями, потому что не уверен, что их всё ещё можно использовать. Они уже встретились. И если Арсений разгадает эту загадку, то получит ли он ещё одну встречу? Или всё уже потеряло смысл?А дальше нас ждёт только одно из двух. Больше или хуже?
Хуже, потому что не ждёт ничего. Арсений снова закрывает глаза и старается восстановить дыхание, понимая, что это конец.Спасибо, что слушали. Спасибо, что были со мной. Спасибо за всё.
Монотонное шипение. Больше ничего нет, кассеты закончились. Внутри словно вновь разрастается пустота. И Арсений не желает мириться с ней просто. Он решает сделать копии тех кассет, которые ещё не были сделаны, но и это заканчивается слишком быстро. К плохому физическому самочувствию прибавляется странная разбитость. Арсений с трудом поднимается с постели и радуется, что не падает, несмотря на то, что ломка вернулась. Он подходит к столу и вычëркивает своё имя на листочке. Следующая Оксана. Нужно передать всё ей. Арсений вспоминает об их кассете и просьбе Антона, поэтому начинает искать в ящиках бумагу, чтобы оставить для Оксаны послание, после чего складывает всё в коробку и закрывает. Нужно ей написать. Арсений падает обратно на кровать, чувствуя, как тело вновь перестаёт болеть. Лучше пока больше лежать. Он тянется за телефоном, чтобы связаться с Оксаной, но случайно заходит в обычные сообщения, где вторым висит контакт Антона.SMS
Ты хотел встретиться у меня дома? Мы с Кьярой уедем, когда закончится четверть.
Так Антон поймёт, что всё дослушано. Арсений ответа ждать не будет, понимая, что вряд ли его получит. Затем всё же пишет Оксане, что ему нужно ей кое-что передать, но он сейчас едва двигается, поэтому придётся повременить или заехать к нему. Она прочитала сообщение сразу же, но ничего не прислала в ответ, вышла из сети. Оксана поняла, о чём речь, поэтому сначала должна собраться, прежде чем решит, как будет лучше. Повременить или отправиться в дорогу этим же вечером. Арсений чувствовал дыру от осознания, что кассет нет. Старый Антон остался только в воспоминаниях, как в скором времени останется и новый. Арсений снова мерит температуру и моментально сообщает Кьяре результат, чтобы обрадовать. Тридцать семь и девять. Хороший знак, она хоть и медленно, но продолжала падать. Арсений понимает, что уже давно не ел, но голода до сих пор не чувствует, поэтому не знает, стоит ли заставлять себя, но быстро понимает, что нет, не нужно. Он чувствовал, что начинает злиться от того, что даже не может спокойно двигаться, поэтому выбирает то, чем занимался большую часть времени последних дней. Заворачивается в одеяло и спит. Головная боль была столь сильна, что Арсений не думая направился на кухню, в поисках таблеток. Выносить её больше не являлось возможным. Заодно он размотал повязку на руке. Всё уже стало намного лучше, поэтому было решено не наматывать новую. Арсений вернулся в спальню, тут же меряя температуру, обнаруживая, что она упала до тридцати семи и пяти. Наконец-то. Арсений упал на кровать, беря телефон и обнаружил, что уже глубокая ночь. Он два с половиной дня пролежал в бездействие, но чувствовал себя еще более уставшим, чем обычно. И что-то подсказывало, что внезапная высочайшая температура — совсем не реакция на какое-то заболевание. Может он настолько переутомился, что организм решил заставить его упасть и отдохнуть. Арсений долго сверлит взглядом, полученный от Оксаны ответ. Она сказала, что приедет в девять, прося никуда не уходить, потому что в другое время сегодня не сможет, а через пару дней уже не решится заявиться. Сейчас у Арсения никаких дел все равно нет, только через три дня нужно собраться на финале команд. Он понимает, что мог бы отдать коробку там, но почему-то это кажется неверным. Арсений просидел до семи утра, боле не сомкнув глаз, и направился будить Кьяру. Сегодня он сам провел её до школы, от чего глаза у дочери сияли, ведь это значит, что папа поправился! Ну или почти. Она просит его никуда не ходить и не напрягаться, чтобы состояние вновь не ухудшилось, и говорит так серьёзно, что складывается ощущение, что распределение ролей ребёнок-родитель у них в корне неверно. Арсений возвращается домой уставшим после небольшого похождения. Он будто пробежал марафон, поэтому выбором было сначала поесть, на радость вернувшемуся голоду, а затем отлеживаться ещё день, чтобы завтра точно быть в порядке. Оксана приезжает ровно в девять. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Здоровается, получая в ответ сухой кивок и нелегкую по весу коробку. Она давно поняла, что их взаимоотношения сильно изменились и знала в чём причина, поэтому не став больше любезничать, молча ушла. Арсений от встречи чувствует себя ещё страннее. Такого негатива к Оксане он больше не ощущает. Да и к кому либо другому тоже. В нем просто сидит отчаяние, которое желает вырваться на свободу, но Арсений упорно заставляет себя не поникать. Арсений уходит обратно к себе, но замирает, когда видит уведомление, выскочившие на экране телефона, лежавшего на столе. Его сердце бьётся, как безумное, а плохое предчувствие, желающие разодрать изнутри, становится особенно острым. Планы отдохнуть ещё немного, чтобы быть здоровым — отменяются. Арсений не думая заказывает машину и начинает собираться. Повезло, водитель оказался недалеко, поэтому в скором времени, он уже мчался в неприятный район, в неприятный дом, в неприятную квартиру к приятному Антону. Только внутри машины он наконец читает, что ему написали, и понимает, что оказался прав. Что-то недоброе происходит прямо сейчас. Что-то, что заставит его сердце разбиться. Сегодня; 9:08 Спасибо, что побыл тогда со мной. Я искренне рад, что увидел тебя до всего этого. Возможно, моё обещание не будет сдержанно, pardonne. Это в первый и последний раз, честно. Сегодня; 9:11 Арсений, не отвечай мне, просто читай. Скажи всем, что я сожалею, что не успел повидаться и мне придётся так скоро уйти, я правда хотел. Но времени больше нет. Сегодня; 9:03 Те сакам. Ndinokuda. ฉันรักคุณ. Te iubesc. 私はあなたを愛しています. Ich liebe dich. 我爱你. Ich liebe dich. Je t'aime. Яратӥ мон тонэ. איך ליבע איר. Amo te. Tu es toujours dans mon cœur. Deine Worte werden bis zum Ende in meinem Kopf bleiben. Imago tua ante oculos meos. Adieu. Арсений лишается дыхания. Часть он не понял, но этого и не требовалось, чтобы осознать, что это прощание. Слишком очевидно. Арсений несколько раз просит ехать быстрее, пока сам набирает неизвестные фразы в интернете. Руки трясутся, пальцы не попадают по кнопкам, сердце скачет внутри. Он чувствует, как температура вновь начинает расти, но не обращает никакого внимания. В голове и груди огромная тревога и паника, не дающие думать ни о чём, кроме Антона. Арсений чувствует, как глаза щиплет от слёз, но он быстро вытирает их и старается удержать, чтобы не разреветься в дурацком такси. Он нервничает так сильно, что начинает дёргаться глаз. Руки непроизвольно пишут десятки сообщений Антону, в надежде, что он ответит, отзовётся или подаст хоть какой-то знак, что всё в порядке, но тщетно. Ничего не происходит, и паника внутри только разгорается, становясь безумным пламенем. Арсений старается заставить себя успокоиться и не надумывать зазря. Машина действительно приезжает весьма быстро. Арсений вылетает, радуясь, что додумался заплатить, как только сел, но стоило ему взглянуть вверх, как дыхание перехватило. Два года назад. Май. — Хватит нести чушь, — грозно говорит Арсений, легонько шлëпая Антона по плечу, — Это всё глупости. — Попомни мои слова, — слышится усталый голос в ответ, — Когда-нибудь ты пожалеешь обо всём этом. Арсений мог ненавидеть и гнобить себя, ворчать на Антона и ловить срывы, сидя один в комнате, но он продолжит терпеть, ради того чтобы «Всё это» длилось, как можно дольше. Антон его спасательный круг, потеряв который, Арсений медленно, день за днём начнёт терять рассудок. Он не пожалеет ни об одной секунде «этого». — Хорошо, всё равно ты раньше умрёшь, так что я буду плакать на твоей могиле и сожалеть о том, чего мы сделать не успели, — из серьёзного Антон превращается в весело говорящего странные вещи. Арсений надолго подвисает от услышанного, но наконец придя в себя, говорит: — А чего это я раньше? — Ты, — Антон наклоняется, чтобы прошептать на ухо, — Старше. Арсений отталкивает его, делая вид, что обиделся на слова, получая в качестве извинений порцию лёгких поцелуев, после которых Антон тащит Арсения за руку в спальню, чтобы устроиться головой на его груди, продолжая развивать тему. — Ты должен умереть молодым и красивым, чтобы я запомнил тебя именно таким, понял? — Антон водит пальцами по чужой руке, лежащей на его животе. — Чтобы не слышать твоих слёз с того света, как только почувствую, что уже пора, то сначала прикончу тебя, а потом приму свою участь! — Арсений драматично положил руку на лоб, закрывая глаза и высовывая язык. Антон поднимается, чтобы взять свой телефон, после чего возвращается на место. — Сейчас мы посмотрим, и я скажу можно ли тебе стареть, — Антон начал что-то набирать и скачивать какое-то приложение, которое Арсений видел впервые, поэтому ему оставалось только ждать, чтобы узнать, что он задумал. — А-а-арс, — тянет Антон, счастливо улыбаясь, — Ты и в старости красавчик. Можешь жить, — он тихо посмеивается, передавая телефон. На экране лицо Арсения, переделанное, будто он на лет сорок или пятьдесят старше, чем сейчас. Изменилось не так много, вероятно, это приложение, которое первым попавшимся выбрал Антон, было не очень. — Нравится? — он забирает телефон обратно, выключая его и бросая куда-то на кровать, — Я считаю, превосходен. Но я всё равно дольше буду жить! — Антон тут же подскакивает со своего места, перепрыгивая через Арсения, параллельно уворачиваясь от подушки, которую в него кинули, и бежит в поисках места, где можно спрятаться, чтобы его не убили за шутки. Два года спустя. Октябрь. Антон просыпается от громкого шума на улице. Кто-то ругается и кричит настолько сильно, что будто стоит под ухом и намерено вопит прямо в него. Он надеется, что они скоро успокоятся, потому что слышит, как в ссору вмешался кто-то третий, желающий их остановить. Антон поднимается с постели, отправляясь на кухню, открывая новую пачку сигарет, достаёт оттуда одну и поджигает какой-то непонятной полупрозрачной пластиковой зажигалкой. Свою любимую бензиновую, где уже даже стерлась картинка, он отдал и не жалел. Вроде бы мелочь, но пробыла с Антоном с последнего курса, откуда его выгнали. Заканчивается уже третья сигарета, но шум на улице не угасает, а только усиливается, голосов, кажется, тоже становится больше. Антон подходит к подоконнику, чтобы глянуть кто это, но видит знакомую, облаченную в чёрное фигуру с тканевой маской на лице. Он, не думая, тушит сигарету прямо об стену и летит в гостиную, где лежит телефон. Антон понимает, что бежать не имеет смысла, уже поздно. Если выбежать на улицу, то его легко схватят, прятаться в квартире — найдут, сидеть где-то в подъезде — тоже, а к соседям он не попадёт при всём желании. Потому что кто его к себе вообще пустит? Антон осознает, что это конец. Но нужно же как-то оповестить других о случившемся, верно? Он не успел сделать ещё много чего хотел, но всё теперь бессмысленно. Он видит, что ему прислал Арсений. Кассеты закончились, он всё послушал, а новую Антон записать не успел. Его настигли быстрее, чем он ожидал. Антон отправляет несколько сообщений разным людям, тут же удаляет их у себя и выключает телефон. Теперь нужно только смириться и ждать. И выбора у него нет. Раздаётся стук в квартиру. Антон глухо усмехается, понимая, что его увидели в окне. И что пришедший прекрасно знает Антона и как он поступит. — Открыто! Человек входит внутрь, захлопывая за собой дверь и проходит в гостиную, зная всё расположение внутри квартиры вдоль и поперёк. В центре стоит зашарканный диван, на котором вальяжно сидит Антон, покуривая новую сигарету, даже не глядя на гостя. — Сдаешься добровольно? — голос из-под маски становится немного глухим, но звучит спокойно. Человек облокачивается на стену, выглядя полностью расслабленно, не чувствуя даже малость угрозы. — Мы же не в глупом фильме, где я смогу вырубить тебя лампой, — хрипло говорит Антон, вздыхая, — Ты раньше выстрелишь в меня. Человек усмехается, находя всё происходящее весьма забавным. В прошлом бы он никогда не подумал, что ему придётся убить Антона. Он действительно казался своим, но это была ошибка. — Идём. Антон кивает, вставая с дивана, но чувствует, что его ноги желают остаться на месте. Он был готов к этому в любую минуту и знал, что если его найдут, то не станет сопротивляться, понимая, что это не имеет смысла. Но сейчас Антон готов хвататься за самую маленькую и глупую возможность, даже если она изначально провальна. Раньше казалось, что всё куда сложнее, но когда Антон осознал, что он удачно скрывался так долго, то, вероятно, они имеют не такое большое влияние и связи, как казалось. Если потребуется переехать ещё сотни раз, сменить имя, сделать пластику и изменить документы — он согласится не раздумывая, лишь бы продолжить жить. Мириться с фактом смерти больше желания не возникало. Антон приседает, чтобы потушить сигарету об пол, замечая, что человек в чёрном напрягается. Он словно почувствовал изменения, рука его мягко легла на пистолет в ремне. Антон поднимается, всё ещё не делая ничего лишнего. Его мозги работают с двойной скоростью, но лицо остаётся столь же спокойным. Антон понимает, что у него один шанс. Сейчас или никогда. Он хватает попавшуюся под руку бутылку и замахивается. Антон приходит в себя от чего-то неприятного, стекающего по лицу. Он аккуратно касается этого места и смотрит на свои пальцы. Кровь. — На что надеялся? Антон сразу вспоминает всё, что произошло до его падения. Вся надежда с треском провалилась. Он поднимается с пола, чувствуя ужасную головную боль и головокружение, из-за которого приходится опереться на стену, чтобы не упасть вновь. На расстоянии меньше метра стоит тот самый человек, которому Антону теперь хочется раскромсать лицо, зная, что он не пожалеет и не станет себя за это винить. Но это всего лишь желания, которым никогда не воплотиться в жизнь. Антон чувствует, что что-то неприятное на вкус, напоминающее металл, скопилось во рту, и сплевывает. На полу образовалась лужа крови, но новая продолжала капать. Антон прикоснулся к месту немного выше виска. В голову отозвалась новая волна боли, а рука ещё больше покрылась красной жидкость. — Теперь пойдёшь спокойно? — спрашивает человек, снова ставший расслабленным, — Если бы ты попробовал подраться нормально, возможно, что-то да удалось. А ты поступил подло. — У тебя пистолет, — злобно рычит Антон, гоняя взгляд по комнате, в итоге останавливаясь на человеке перед ним, — Это честно? — Ты мог его забрать, если бы постарался. Но выбрал схватить что-то и ударить. А это слишком много действий, — человек сделал шаг вперёд, — Ты всё ещё плохо думаешь в экстренных ситуациях. Антон чувствует, что кровь полилась из носа, но игнорирует её и ещё раз сплёвывает. Мир не собирается вставать на место, поэтому он решает сесть на пол. — Это бесполезно, — человек делает ещё шаг, — Я не хочу тебя тащить. Поднимайся. Антон заставил себя встать, держась рукой за стену. Кровь сочилась отовсюду, а это всего лишь один чёткий удар около виска. Отвратительно. Несколькими минутами позже. — Антон! — Арсений кричит во всё горло, чувствую, как его режет от напряжения связок. Он начинает бежать в сторону подъезда, молясь успеть, но не смог приблизиться даже на пару метров, как мир останавливается. Из него вышибает дух и все силы. Он больше не может дышать, а сердце биться, голова не может думать, а голосовые связки издавать звуки. Арсения словно лишили жизни. Он окаменел, не в состоянии шевелиться. Перед глазами восстал его кошмар. Антон летит вниз. Раздаётся треск, хруст, удар, крики. У Арсения всё смешивается в голове, он долго пытается понять, что произошло, прежде чем прошло осознание. Арсений бы долго отказывался верить, но в конце концов заставил бы себя принять тот факт, что Антон убил себя, прыгнув с крыши, но этого не понадобится, потому что он отчётливо видел толкнувшего его человека. Антона убили. Арсений не успел ни о чём подумать, пока бежал к не двигающемуся телу и кричал людям, чтобы они звонили в скорую. Его сердце забилось так, что точно должно вырваться наружу, руки тряслись, ноги, которыми он едва мог передвигать, подкашивались. Арсений сел рядом на колени, смотря на то, что от Антона осталось. Его голова была разбита, всё залила кровь, окружая лежащее тело. Арсений приложил пальцы к запястью и шее, достаточно сильно давя, не теряя надежду на последнее. Вырвался облегчённый выдох, когда он понял, что пульс есть. Шанс на жизнь не потерян. Он ничтожно мал, даже почти невозможен, но в интернете же встречаются истории про людей, которые выживали, падая с огромных высот. Лицо Арсения пробила улыбка, он достал телефон, измазывая его кровью с пальцев, и звонил в скорую, молясь, чтобы всё обошлось. Всё время, пока помощь ехала, Арсений контролировал состояние Антона на факт того, жив ли он ещё. В голове крутились тысячи страшных мыслей, но он надеялся, что ни одна из них не окажется правдой. Они заслужили счастья. Они должны его получить. Они должны побороться ещё чуть-чуть. Неожиданно глаза Антона слегка приоткрылись, и губы стали медленно шевелиться, производя едва различимые слова: — Я сдержал обещание. И всё закончилось. Веки не сомкнулись, сердце не гоняло кровь, лёгкие не наполнялись воздухом. Антон умер. Арсений почувствовал, что кто-то старается его оттащить, и пытался ухватиться, но тщетно. Серёже удалось отодвинуть его на пару метров, после чего он сел перед ним на корточки, закрывая собой лежащее на земле тело. Из глаз Арсения полились слёзы. — Прошу, перестань, — Серёжа просил его замолчать, говоря дрожащим голосом, постоянно оглядываясь назад, с уже покрасневшими глазами. Дима стоял около тела Антона, опустив вниз голову, рассматривал, сквозь размыленное от плача зрение. Его ноги дрожали, а руки неосознанно щёлкали пальцами. Он не успел, не успел. Арсений принялся ударять по земле. Серёжа, желавший остановить его, получил по лицу и не стал более мешать. Место удара сильно болело, но благо это была скула, он отделается синяком. Серёжа решил временно оставить Арсения и подошёл к Диме, но случайно взглянув вниз, смотря на то, что осталось от Антона, он больше не смог пошевелиться. Его парализовало. Арсений перестал бить землю, когда понял, что больше не может. Его тело ослабло, а рука, охваченная ужасной болью, отказывалась шевелиться. Он не видел тела, поскольку его загораживали люди, но в этом не было нужды. Оно навеки застыло в его памяти. Антон умер, сдержав обещание. Они действительно встретились до его ухода. Слёзы с новой силой хлынули из глаз. Арсений больше не мог держаться, его разорвало на куски, он сломался, разбился, уничтожен. Силы, заставляющие держаться и что-то делать, вмиг испарились, всё казалось бессмысленным и глупым. Он упал на бок, содрогаясь от смеха, схватился за плечи. Со стороны Арсений выглядел душевнобольным, а может, и хуже. Лицо искажëнное отчаянием и плачем, продолжало хохотать ужасным, истеричным смехом, больше походящим на звук рыданий. Скорая приехала, и врачи побежали с носилками к телу, ещё не зная, что уже поздно. Арсений почти успокоился и поднялся с земли, не переставая улыбаться. Вокруг уже никого не было, кроме Серёжи и Димы. Они стояли около него, не в состоянии что-то делать. Арсений почувствовал ещё большее отчаяние, когда смотрел на них. Его тело задрожало, от чего он чуть не упал, но всё же смог удержаться на ногах. Это конец. — Антон… Он действительно умер? — Серёжа говорил так тихо и слабо, что звучало жалко. Его голос подрывается, от чего последнее слово, едва похоже на реальное. Скорее непонятный истеричный звук. — Да, — с трудом выдавливает Дима, желая, чтобы сегодняшний день оказался самым отвратительным в его жизни сном, — Мы не виделись столько времени и… Запомним… Только… — он не смог договорить, но его мысль все прекрасно поняли. Спустя полтора года отсутствия, они встретились, но увидели только тело, измазанное кровью, с пробитой головой и навсегда открытыми глазами. Всем резко стало ещё хуже, взгляды устремились в землю, но в головы тут же всплывали воспоминания. Серёжу вырвало, Дима поднял вверх голову, а Арсений закрыл глаза. — Как он мог… Почему он убил себя? — резко выдаёт Дима после долгой тишины. Сколько уже прошло времени? Арсений дёргается, поднимая веки. Точно! — Антона толкнули, я видел! Нужна полиция! Чёрт, — руки дрожали, а мозг совсем отказывался думать. Этот человек, вероятно, давно ушёл. Поздно. Арсений корил себя, что отдался эмоциям, а не попытался хотя бы найти убийцу Антона. Он же мог, но слишком поздно. Арсений обошёл всю крышу, поднимаясь по лестнице, но никого похожего не было, как и внутри квартиры, где Антон всё это время жил. Последние кромки сил иссякли. Арсений осел на пол полупустой комнаты, не в состоянии дышать. Серёжа и Дима, что следовали за ним, пока он, как ненормальный носился в поисках ушедшего человека, сели рядом. Они не могли говорить. Все слова неправильны. На полу гостиной лужа крови и осколки, подтверждающие то, что что-то действительно стряслось. — Как вы здесь оказались? — резко выдаёт Арсений. Он только сейчас понял, что никто не мог знать, что Антон здесь находился, так почему именно сейчас они тоже приехали? — Он написал, — начал Дима, — Скинул адрес — Обоим, — продолжил Серёжа, — Мы созвонились и приехали. А ты не отвечал. И он тоже. — И… Что теперь? — шепчет Арсений, чувствуя, как в горле встаёт ком, не позволяющий больше издавать звуков. Он опустил вниз голову, чтобы ребята не увидели вновь подступившие слёзы. Арсения медленно одолевал дикий гнев, который с минуты на минуту должен был вырваться. И он не хочет себя останавливать. Арсений вскакивает, ударяя по стене со всей силы, слышится хруст, но он наносит ещё несколько ударов разными руками, прежде чем Серёжа заставляет его остановиться, толкнув на пол. У Арсения вздулись вены, он не соображал, что делает, поэтому Серёже пришлось обхватить его и держать, чтобы не дать сотворить ещё чего-то. Дима подвинулся ближе к ним, чтобы в случае, если Арсений вырвется, успеть схватить. Дима был разбит вдребезги. Человек, с которым они столько знакомы, так много пережили, умер на его глазах. В нём плясало пламя горя, не позволяющее даже думать о чём-то другом. Всё возвращалось к одному, всё заставляло ощущать себя только хуже и хуже. Серёжа чувствовал себя отвратительно. Ему хотелось просто сесть и провести без движения пару часов, чтобы настроить мысли, понять случившееся, но он не мог этого сделать. Серёжа не хотел, чтобы потом пришлось навещать и Арсения в больнице. Он надеялся, что тот в скором времени успокоится. Арсений чувствовал невероятный гнев, который не собирался угасать, а только разрастался с каждой минутой. Он старался заставить себя прийти в себя, чтобы ненароком не навредить Серёже, но больше разгорячался от мысли, что его держат. Замкнутый круг. — Почему? — неожиданно произнёс Дима. Арсению хотелось закричать, чтобы он заткнулся. Его мозг резко стал проецировать все подавленные эмоции, каждое невысказанное слово, ему хотелось орать на них всех, крушить всё вокруг, заставить себя чувствовать неописуемую физическую боль, чтобы забыть о буре внутри. Он весь горел, температура вновь подскочила до прежней или выше. Арсений вырвался из рук Серёжи и оттолкнул Диму, выбегая в подъезд, чтобы подняться вверх, на крышу. Арсений захлопывает дверь, сожалея, что здесь нет замка и у него не больше двух минут. Он прошёлся немного вперёд, понимая, что ему хочется одного. И закричал. Так громко, так сильно, что стало больно. Он осел, потому что не мог больше стоять, его тело била ужасающая дрожь, почти напоминающая приступ эпилепсии. Арсений схватил себя за горло, желая разодрать не только изнутри, но и снаружи. Он впился ногтями и потянул вниз. Шею начало сильно жечь, голова пульсировала, а голос становился всё более сиплым и хриплым. Издался последний непонятный звук, прежде чем голос пропал, оставляя вместо себя жалкое подобие. Арсений лёг, содрогаясь от плача. Он не понимал, почему всё так несправедливо. Кто вообще решил, что Антон заслуживает смерти? Он должен был получить всë счастье и свет мира, а его всё больше топили в проблемах и мерзких ситуациях, не позволяя глотнуть чего-то хорошего. И так всё для него закончилось. В отчаянии и одиночестве. Серёжа и Дима зашли на крышу почти сразу же, но не смогли пошевелиться, когда раздался крик. Внутри что-то снова перевернулось. — Я не могу. Не могу, — Дима развернулся и побежал вниз по лестнице, почти падая. Он тёр глаза, не желая, чтобы слёзы скатывались, но они его желание не разделяли, их становилось только больше. Серёжа понял, что он действительно только мешает. Арсений должен сделать то, что хочет. Он взрослый человек, за ним не нужно бегать, как за ребёнком. Серёжа был уверен, что Арсений не прыгнет, он не позволит себе оставить Кьяру одну. Даже если пострадает, то больше, чем на пару дней не сляжет, вредить самому себе довольно сложно. Серёжа тоже ушёл. Арсений начал рыться в карманах, но не нашёл ничего, кроме телефона. Он открыл переписку с Антоном, чувствуя, как сердце разрывается ещё больше, оставляя после себя ничтожные обрывки. — Антон… — просипел Арсений. Это всё, на что был способен. Он перевернулся на спину, глядя в яркое небо. Арсений давно уже жил без Антона рядом, так что знал — это реально. Тяжело, но не невозможно. Он уже пережил его потерю один раз, разве не сможет второй? Но сейчас хуже. Тогда он с Антоном отдалился, тогда можно было лелеять себя надеждами, что у него всё хорошо, тогда он мог истерить у себя в квартире, не волнуясь, что кто-то увидит, тогда всё было иначе. Сейчас Арсений снова обрёл Антона. У них был шанс на совместное будущее, у них бы получилось. Тяжело, через проблемы, но они бы справились. Сейчас Арсений терял Антона навсегда. После того, как он радовался тому, что тот в порядке, осознавать снова, что его нет — казалось непозволительно ужасным. Он снова достал телефон, перечитывая всё, что сам писал ему эти полтора года. Каждое своё жалкое сообщение. Если бы он всё понял раньше, если бы почувствовал, что у Антона что-то творится, то смог бы помочь? Получилось бы предотвратить то, что он сотворил, сделав себя мишенью? Столько вопросов, которые вовеки останутся без ответа. Арсений надеется, что Антон как-то предугадал свою гибель и записал ещё одну кассету. Он заставляет себя подняться и тащится в отвратную квартиру. Арсений всё осматривает, проверяя все возможные варианты, которых здесь не столь много, но всё мимо. Он ничего не оставил, кроме недавно купленной, почти полной пачки сигарет. Арсений забирает её и полупрозрачную зелёную зажигалку, вновь поднимаясь наверх. Приехала полиция. Арсений усмехнулся, потому что уже чертовски поздно. Он уверен, что никого не найти, а кто-то из свидетелей, включая его самого, не сможет описать убийцу, потому что в мире тысячи таких фигур, одетых в чёрное. Тем более, они стояли довольно далеко, чтобы суметь что-то хорошо разобрать. Арсений затягивается, чувствуя, что эти сигареты крепче, чем его, но он выкурит каждую в этой пачке. Тело горело, голова раскалывалась, руки дрожали, глаза щипало, горло жгло со всех сторон. Арсений чувствовал себя так плохо, что был уверен, что не хочет в таком виде возвращаться домой. Кьяра явно забеспокоиться, но если не прийти, то будет ещё больше волнений. У Арсения адски болели руки, он был весь измазан кровью, но не знал, где его, а где Антона. Он пялился на свои ладони и одежду, осознавая, как чертовски пугающе выглядит. Арсений, словно сбежал со съёмок какого-то кровавого фильма или психбольницы и чувствовал, что всё ближе и ближе ко второму месту. Он катился в пропасть, сводящую с ума. Из простого ощущения, это становилось его реальностью. С каждым днём контроль над собой угасал, скачки эмоций увеличивались, вспышки гнева усиливались. Арсений сжал свою голову ладонями, желая заглушить собственные мысли и не потерять контроль снова. Он опустил руки, когда понял, что это слишком болезненно. Арсений почти не помнил следующие часы, они проходили, словно в другой реальности. Ему пришлось несколько раз рассказать о случившемся, но он никак не упомянул кассеты. Возможно, это неправильно, и полиция отыскала бы там что-то, что не заметил Арсений, но они были тем, что Антон желал оставить после себя только для тех, кто уже есть на записях, поэтому он с Серёжей и Димой единогласно решили, что ничего о послании не скажут, а потом ещё и сообщат остальным, чтобы не упоминали пришедшие давно сообщения. Арсения насильно отвезли в больницу, заставляя осмотреть обе руки. Одной повезло, на ней были только многочисленные гематомы, царапины и ушибы, пока на второй повредились связки и оказался перелом. Пришлось наложить гипс. Кьяра сразу заметила, что что-то не так, но не стала спрашивать, ощущая слишком давящую атмосферу. Случилось что-то действительно глобальное. Арсений зашёл в квартиру, кивнул ей на приветствие и ушёл к себе, игнорируя вопрос, как его самочувствие. У него недавно была высочайшая температура, а теперь он пришёл какой-то странный с наложенным гипсом и чем-то измазанный. Арсений открыл окно, садясь на подоконник. Ему хотелось уехать прямо сейчас. Больше ни секунды не оставаться в Москве, но он обещал, что Кьяра сможет доучиться первую четверть здесь. Арсений переодевается, бросая одежду в корзину для грязных вещей, но не знал наверняка, возможно, лучше всё выкинуть. Он достал новую сигарету и зажёг её, но ни разу не прикурил. Она медленно тлела, превращаясь в пепел. Арсений вылез из мыслей, когда пальцы неприятно кольнуло, и он выкинул остатки. Арсений закрыл окно и лёг на кровать, заворачиваясь в одеяло, хотя его тело пылало от жара. Он больше не хотел шевелиться. Его апатия достигла предела, бессилие взяло вверх. Три месяца спустя. Арсений не чувствовал ничего. Новый год прошёл так мрачно, что не хотелось даже вспоминать. Ни ему, ни Кьяре не хотелось ничего праздновать и веселиться. Они, как обычно, поужинали, в одиннадцать Арсений подарил ей подарок, получив в ответ самодельную открытку, и оба ушли спать. Время лечит. Глупая, заезженная фраза, услышав которую ещё хоть раз, Арсений будет готов избить этого человека. Возможно, оно начинает лечить, когда проходят года, но за несколько прошедших месяцев, боль становилась только сильнее. Он почти сдался. Кьяре после переезда стало хуже. Она начала тосковать с новой силой, будто всё произошло только что. Ей было одиноко, как никогда прежде, страшно и пусто внутри. Она плакала почти каждый день и часто приходила к папе в кровать, чтобы уснуть в обнимку. Ей так легче. Арсений удачно снимался в фильме, что помогало отдалять реальность, заставлять себя отключать эмоции. Он погряз в работе и домашних делах, не желая отдыхать и минуты. Мысли сразу возвращались к одному человеку, заставляя лишаться рассудка. Арсений приехал в Москву на два дня. В первый попробовали снять новый проект, разработка которого наконец закончилась. Во второй поехал на кладбище. Арсений петляет среди множества могил, в поисках нужной ему. С каждым шагом биение сердца учащается, дыхание сбивается, руки дрожат только больше, тело бросает в жар. Арсений подходит к могиле, сглатывая слюну. Лёгкие прошибает, не оставляя и надежды на попадание воздуха. — Антон… Арсений глядит на плиту. Вокруг всё ухоженно. Сюда явно приходят нередко. Он садится, облокачиваясь плечом. Все слова застревают в горле. Арсений достаёт старую зажигалку, включая её и пялясь на создаваемое ей пламя. Он не мог оторвать взгляда, словно там был тот самый человек, при воспоминании о котором у Арсения щемило сердце. — Я не знаю, что тебе говорить, — шепчет он, — И зачем вообще это делать. Я просто до сих пор не понимаю, почему всё именно так? Ты… Ты не должен был. Ты ведь говорил, что я должен умереть раньше, так почему… — Арсений сдавливает голову, чтобы собраться, — Я скучаю. Мне мало той ночи на крыше. Неужели это всё, чего мы заслужили? Чего ты заслужил? Я просто не понимаю. Антон, мне жаль, — он опускает руки, вцепляясь в ноги, — Возможно, я мог всё исправить. А если нет, то… Я не знаю, во что ты влез тогда, но почему ты это сделал?! Всё могло быть хорошо! Почему, Антон?! — у Арсения всплывает кривая улыбка, — Это всё неправильно. То, что ты умер первым — неправильно. Арсений забыл всё, что хотел высказать. У него весь мир замирал, когда он думал об Антоне, перед глазами снова и снова лежало тело, покрытое кровью, что шептало свои последние слова, специально для него. Арсений вытирает слёзы. Он не понимает, как снова с этим смириться. На гранитной плите больше нет портрета и слов о том, кем покойный был раньше. Она полностью чёрная с белыми буквами и цифрами. Первые выведены неаккуратным, быстрым, немного даже кривым почерком. А другие написаны идеально, будто прямо с прописи. И намеренно выделенное последнее слово.𐍦αⲥτƴⲏ ᗩⲏτσⲏ ᗩⲏ∂ρееßиԿ 𝟷𝟿𝟿𝟷-𝟸𝟶𝟸𝟸 𝓑𝓬𝓮𝓻𝓰𝓪 𝓬 𝓗𝓐𝓜𝓤 .