~•~
Ноябрьское утро стало совсем холодным, в этом парень убеждается по пути в школу, одетый снова в лёгкую ветровку и кеды. Небо хмурое, пасмурное, голые ветки деревьев покачиваются при каждом движении ветра, все прохожие выглядят сурово, без тени улыбки на лице. Серёжа натягивает на голову капюшон при очередном порыве прохладного воздуха, у него самого настроение не ахти, если раньше учитель вызывал приятный трепет в груди, то сейчас там глухая тоска, и мальчишка сам же корит себя за это, за свои чувства, но ничего не может сделать, ведь сердцу не прикажешь. Ему хочется ударить себя кулаком в грудь и поинтересоваться у жизненно важного органа – какого чёрта? Почему именно он? Почему, почему, почему именно этот человек туманит рассудок, зрачки превращаются в форму сердечек при одном его виде, сердце гулко бьётся в груди, ускоряя циркуляцию крови, когда он просто рядом, щёки розовеют, как и кончики ушей, и весь чёртов мир сжимается в один момент до этого ангельского мужчины. – Привет, – раздаётся неожиданно сзади и парень вздрагивает на месте, вновь увлечённый своими мыслями. – Здрасьте, – брякает он и кивает в знак приветствия. – Как провёл вчера день? – интересуется Дмитрий Темурович, составляя теперь мальчишке компанию по пути в школу. «Представляете, целый день думал о Вас, о своих чувствам к Вам, о том, какой Вы прекрасный человек и что мы не можем быть с вами вместе» – откликается сознание. – Суперски, – врёт он, дёргая уголками губ, чтобы создать видимость улыбки. – Пересматривал Пиратов Карибского моря, – а вот это уже правда, они были включены фоном на ноутбуке, но парень столько раз смотрел эту серию фильмов, что знал уже практически наизусть все фразы. – Хм, никогда не смотрел, – задумчиво отвечает учитель, уже подходя к территории учебного заведения. Матвиенко от такого заявления впадает в ступор – во всех смыслах – он тормозит на месте, пока преподаватель делает ещё пару шагов вперёд по инерции, а потом тоже останавливается и оглядывается. – Вы не смотрели это великолепие? Шедевр всех времён и народов с потрясающей, как и всегда, игрой Джонни Деппа? – искренне недоумевает он как так можно. – Да, – спокойно отзывается тот, и парня даже чуточку бесит его реакция, ведь, камон, это же легенда. – Я должен это исправить, – обещает парень с улыбкой, предвкушая, как будет сидеть с математиком рядом и, возможно, сможет его даже обнять, и шагает дальше. Мужчина не отвечает, смотрит с улыбкой на спину парня и догоняет его. В школе их пути расходятся, парень бредёт к раздевалке в спортзал, чтобы переодеться для физкультуры, а учитель зачем-то в кабинет директора. Сегодня должен быть урок в игровой форме, и Серёжа надеется, что это будет что-нибудь лайтовым, так как сил с утра на всякие активности нет от слова совсем. Свистит ужасный свисток, все строятся в одну линию, которую возглавляет Шастун, не даром ведь он ростом почти два метра, в то время как Матвиенко со своими 169 сантиметрами топчется почти в самом конце. Физрук объявляет игру в баскетбол, парни делятся на две команды, и девушки аналогично. Серёжа мысленно стонет про себя – он от всей души терпеть не может баскетбол, с его-то ростом ему там делать нечего, бегает не быстро, в кольцо попасть не может, только на поле мешается, из-за чего иногда попадает под горячую руку или слушает гневные тирады от идиотов-одноклассников, которые всегда орут на тебя, если ты не дай боже пропустил мяч. – Парни начинают первыми, – даёт команду физрук. Две мужские команды занимают свою часть поля, Серёжа радуется, что он в команде с Антоном, того жирафа в жизнь никто никогда не догонит и не достанет, поэтому ему спокойно. Он выбирает себя место в защите, совсем рядом с кольцом своей команды, ведь тут всегда в основном стоят бесполезные участники вроде него. Шаст стоит в центре поля напротив капитана команды соперников, рядом с ними учитель, который держит мяч в руке, он снова свистит в свой отвратительно-раздражающий свисток и подкидывает мяч вверх. Антон, не теряя ни секунды, даже не подпрыгивает, как одноклассник напротив, а всего лишь привстаёт на носочках, легко дотягиваясь одной рукой до баскетбольного мяча. Игра началась. Целая толпа подростков несётся с бешенной скоростью по всей территории поля, едва не задевая Серёжу. Тот удивленно-испуганно наблюдает за суетой одноклассников, сегодня задействованы абсолютно все. Антон, естественно, вывозит свою команду, он весь красный, капельки пота виднеются на его лбу, висках и ямке над губой, хотя игра идёт минут семь, но так как он выкладывается за десятерых – это нисколько не удивительно. Краем глаза юноша замечает математика, который зашёл в спортзал и разговаривал о чём-то с физруком. Мальчишка вновь рассматривает одежду преподавателя – тёмно-серые брюки в клетку, аппетитно обтягивающие бёдра, чёрная водолазка с воротом, так красиво подчёркивающая фигуру мужчины, абсолютно чёрные кроссовки с такими же чёрными шнурками, и весь образ добивает круглая оправа очков, так идеально подходящая ему. Серёжа так залипает, глядя на него, пока тот перебирает в руках по всей видимости какие-то важные отчёты и документы, что не слышит криков Антона. Прямо в лицо что-то больно ударяет с такой силой, что в глазах мелькают звёздочки, на пару секунд весь мир погружается во тьму и парень непроизвольно падает на пол, не удержав равновесия и не найдя опоры. Он болезненно морщится и закрывает лицо руками, ощущая во рту металлический привкус крови. Глаза сильно зажмурены, он не в силах открыть их сейчас, поэтому только слышит вокруг себя грязные ругательства непонятно кого – одноклассников или учителей – шум, гам и панику. Кто-то трогает его за плечо и он приоткрывает один глаз, но не видит ничего, кроме размытого силуэта, нависающего над ним. Снова закрывает его и теперь уже открывает оба, зрение потихоньку начинает фокусироваться и он видит вокруг себя целую обеспокоенную толпу, состоящую из Антона, одноклассников, пары девчонок, физрука и математика. Чёрт, он снова накосячил перед своим объектом воздыхания. – Серёжа, – зовёт родной голос сквозь пелену тумана и какофонию звуков. – Солнце, ты меня слышишь? Либо у парня жесткие глюки после удара, либо учитель и правда назвал его солнцем, из-за чего он глупо улыбается, смотря в карие глаза шоколадного оттенка, пока все окружающие думают, что у него кукушка поехала. Он отрывает ладони от лица и растерянно смотрит на кровавые следы. Паника так обхватывает его, что он не замечает, как его поднимают с пола и прижимают к себе. Он вскидывает голову и широко распахнутыми от шока глазами смотрит на Дмитрия Темуровича, который уже шагал с мальчишкой на руках по школьному коридору. – Пустите, я сам, – жалобно просит он. – Ещё чего, – сердится он, но взгляд у него тревожный. – Сейчас отнесу тебя к медсестре, она должна помочь. – Я же Вам одежду запачкаю, – не успокаивается он, потому что ему и правда неудобно, наверняка преподавателю тяжело, ведь парень не маленький. – Вам тяжело, пустите, пожалуйста. – Глупыш, хватит бухтеть, иначе укушу, – угрожающе бросает он мимолётный взгляд на капризного ребёнка. Парень насмешливо фыркает. – Не сможете, – возражает он с улыбкой на лице, потому что знает все эти пустышки-угрозы. Но потом чувствует лёгкий укус за мочку уха и полностью теряется. Математик легонько прикусывает нежную кожу, буквально пару секунд, а затем, коротко лизнув укус, отстраняется с ухмылкой. – Не смогу? – переспрашивает он. Мальчишка заливается краской, он чувствует, как горят его щёки, лоб и место укуса, и от безысходности утыкается в плечо мужчины, как маленький котёнок в поисках защиты и безопасности. В медицинском кабинете пахнет хуже, чем в больнице. Лекарства и спирт пропитали каждый уголок помещения, стены бледно-жёлтые, они увешаны какими-то потрёпанными информационными плакатами, деревянный стол весь завален документами, справками, медицинскими картами. Сама врач была женщиной около сорока лет, на голове был небрежный пучок русых волос, поверх своей повседневной одежды, состоящий из свитера и штанов, был также небрежно накинут белоснежный халат, где в некоторых местах виднелись жёлтые пятна – всё здесь вызывало у парня отвращения. Хотелось вернуться на ручки к математику, но тот не бросил бедного ребёнка одного, сидел рядом, помогая обрабатывать ушиб, дул, когда было больно, бережно вытирал следы крови и под конец процедур заслуженно чмокнул в макушку, пока медсестра отвернулась. – Спасибо Вам, – подросток с такой лаской и заботой смотрит на мужчину, что тот снова чмокает его, только теперь в висок. Они не обсуждают эти поцелуи, преподаватель всегда делает это по-отечески, поэтому парень не думает заводить диалог на данную тему. – Что ты будешь делать без меня неделю, – шепчет он себе под нос, вновь утопая в бездонных глазах юноши. Тот непонимающе хлопает длинными чёрными ресницами. – Что? Какую неделю? Классный руководитель вздыхает, помогает парню подняться, прощается с медиком и ведёт ученика к выходу. В коридоре воздух гораздо свежее, Серёжа делает глубокий вдох так, что грудная клетка поднимается, и учитель отчего-то залипает на этом обыкновенном действии. Матвиенко переводит взгляд на старшего, смотрит внимательно, выжидающе. «Так по-взрослому» – отмечает про себя мужчина. – Сегодня вечером мне нужно будет уехать, – грустно улыбается он, а в сердце мальчишки что-то треснуло от этой фразы. – Куда? – выдыхает он шёпотом, такой потерянный, как щеночек, которого хозяева вышвырнули на улицу и тот теперь не знает как быть и куда ему идти. – На всякие учительские заседания, – поясняет преподаватель, пока они медленно бредут по коридору. – Меня назначили в экспертную комиссию ЕГЭ по математике, поэтому мне необходимо быть на каждом совете, которые начнутся с завтрашнего дня в другом городе. – Вы снова оставляете меня, – отчаянно шепчет парень, теперь направив взгляд в пол – школьный линолеум. – Надолго? – Около десяти дней, – уклончиво отвечает мужчина, смотря на расстроенную поникшую мордашку. – Эй, ты чего покис? – он легко приобнимает его одной рукой за плечи, а младший, пользуясь моментом, прижимается так крепко и отчаянно к мужчине, что кажется сейчас у того должны треснуть рёбра. Он обхватывает торс учителя плотным кольцом рук, утыкаясь ему в грудь. Теперь он уверен, что и своё совершеннолетие проведёт в одиночестве или на пару с мамой, что тоже не особо вдохновляет, как бы он не любил родительницу. Есть ещё какая-то надежда на Окс с Антоном – надо будет обсудить с ними этот вопрос. Мужчина мягко обнимает его в ответ, укладывая свои руки парню на лопатки, вдыхает цитрусовый запах шампуня, наслаждается. Как же он не хочет оставлять этого мальчишку, если бы кто-то знал. Они стоят так ещё пару минут, пока классрук не отстраняется первым. – Прости, если кто-то увидит, они не поймут, – мягко треплет ученика по макушке, стараясь не задеть аккуратный пучок. Серёжа понимающе кивает, поджимает губы и задумывается о маленькой шалости. Поднимает глаза на лицо учителя, рассматривает каждый миллиметр кожи, жадно поглощая взглядом, бросает взгляд по сторонам и убеждаясь, что никого нет, шепчет на ухо учителю: – Простите меня. – За что? – хмурится тот. Мальчишка сглатывает, советуется с демоном на плече и, приподнимаясь на носочках, слюняво чмокает математика в щёку, задерживая губы на тёплой коже не дольше трёх секунд. Отстраняется, оглядывая мокрую от слюны щёку, и быстро убегает на лестницы, чтобы вернуться в спортзал. Мужчина растерянно стоит посередине школьного коридора около минуты, потом дёргается, как от удара током, и потирает место поцелуя. На лице расцветает тёплая улыбка, а в мыслях бьётся вопрос, который он никогда не решится задать школьнику: «Я тебе нравлюсь?». Слишком лично, слишком рано, слишком неправильно. «Потому что ты мне – да» – невесело усмехается он. Нужно будет снова посоветоваться с Арсением. Матвиенко по возвращению в спортзал тупо досиживает остатки урока на скамейке. Сердечко всё ещё бьётся от этого робкого, но смелого поцелуя. И ведь это всего лишь поцелуй в щёку...а что будет потом? И будет ли? С чего вообще такая уверенность, непонятно. Он думал, не оттолкнул ли своим действием учителя, не упал ли в его глазах, позволяя себе порыв нежности. Просто не сдержался, вляпался в этого человека по уши, его затягивает, как в болото, и он не желает оттуда выбираться, чтобы ни случилось. – Ты как? – Фролова сочувствующе гладит друга по коленке, приободряя. – Всё окей, – кивает он в подтверждении своих слов. – Выглядишь неважно, – парень отмахивается от неё, ведь подруга думает, что это из-за удара мячом, а на самом деле из-за никчёмной влюблённости в преподавателя.~•~
– Тебе наливать? – уточняет физик, глядя на друга, который задумчиво сверлил взглядом стенку напротив. – Конечно нет, мне выезжать через полтора часа, издеваешься? – Не фырчи, – легонько бьёт он по плечу математика, держа в одной руке стакан с виски со льдом. – Так что там с твоим хвостатым? – Он не хвостатый, – кидает он обидчивый взгляд на физика. – И не мой, – уже мрачнее и тише добавляет мужчина. – А хотел бы? – М? – Хотел бы, чтобы был твоим? – уточняет голубоглазый брюнет, считывая все эмоции коллеги. Позов прикрывает глаза, на лице отображается сложный мыслительный процесс, Попов едва не хохочет с его выражения лица. Мужчина хотел бы обнимать парня просто так, гораздо крепче, дольше, хотел бы целовать его не только в виски и макушку, хотел бы выгуливать вместе с ним Фисташку, держась за руки, хотел бы быть рядом. Всегда. По жизни. «Слишком много хотелок, – вздыхает он, – размечтался» – Да, – глухо отрезает, впиваясь взглядом в стакан с виски, такого же тёмного цвета, как глаза мальчишки. – Блять, – потирает переносицу. – Он меня поцеловал сегодня. – Какие страсти, – поражается физик. – В щёчку, – уточняет он, невольно потирая ту самую щёку. – Как целомудренно, – закатывает он глаза, – но мило, соглашусь, – он смотрит на Поза и понимает, что тот влюблён до чёртиков в этого мальчишку, о котором все уши прожужжал уже. Арсений давно не видел его таким счастливым, он так рад за друга, что подрывается и обнимает его. – Ты чего? – уточняет Дима, рассматривая тёмную макушку. – А что, – ухмыляется он, – только твоему Серёженьке-Пироженке можно тебя обнимать, м? – задаёт он риторический вопрос издевательским тоном. Поз цокает, но в этот раз не исправляет это «только твоему». Слишком приятно это слышать.~•~
На следующий учебный день парень даже не старается натянуть на себя привычную маску «счастья», уголки губ не расплываются в улыбке. Он скомкано здоровается с друзьями, на уроке алгебры собачится с Ириной Фёдоровной, громко хлопает дверьми на протяжении дня – он не специально, честно, просто не в силах контролировать свои эмоции. Его самого пугает то, как он привязался к человеку так быстро, так крепко, что теперь и дня без него не может прожить. Не хватает солнечной улыбки, которая согревает всё внутри, от которой хочется растечься лужицей. Не хватает крепких объятий, окутывающие теплом. Не хватает запаха уже такого привычного мужского парфюма, которым Матвиенко и сам пропитался за все дни репетиторства. Андрей Владимирович – обжшник, читает нудный параграф в учебнике на тему обеспечения социальной, экономической и государственной безопасности, в то время как Серёжа делает зарисовки простым карандашом на полях тетради. Руки сами рисуют профиль учителя, вот уже третий раз. Он тоскует, хотя ещё и суток не прошло, ему бы хотя бы мельком взглянуть на учителя сейчас, хотя бы коротко вдохнуть аромат парфюма, но увы. Бросив карандаш обратно в пенал, он разворачивается на 180 градусов к Антону с Оксаной, которые вместе залипали в телефоне девушки с розовым чехлом. – Ребят, – привлекает парень внимание к себе и те поднимают на него взгляд. – Да, Хвостик? – шёпотом спрашивает девушка, боясь потревожить учителя. – У меня день рождение в воскресенье, – грустно улыбается, – хочу вас позвать к себе. Куплю торт, пиццу закажем, поболтаем посидим, кинчик посмотрим, – он вымученно приподнимает уголки губ с надеждой смотря на друзей. Те странно переглядываются, Шастун прикусывает нижнюю губу и строит виноватую мордашку. – Прости, Серж, мы не сможем. – Что?...Почему? – он и правда расстроен, теперь он точно будет тусить вдвоём с родительницей. – Я буду сидеть с мелкой сестрой, – сочувственно пожимает плечами девушка, – меня мать убьёт, если я свалю. Матвиенко старается не показывать разочарования, потому что лично для него это причина глупая, но мотает головой, мол, всё в порядке, и переводит взгляд на Шаста. – Я уеду с родителями, – повторяет он жест Оксаны, также пожав плечами. – Прости, бро, – хлопает по плечу армянина. – Не парьтесь, всё ок, – отстранённо говорит он, возвращаясь за свою парту. Как же обидно. До чёртиков просто ебаных обидно, что в день рождение – восемнадцать, мать вашу, лет – он будет в одиночку уныло жевать любимый торт, который не принесёт совершенно никакого удовольствия, будет в сотый раз пересматривать серию любимых фильмов с Джонни Деппом, будет натягивать улыбку на лицо и говорить матери, что всё отлично, что он в порядке и это самый лучший день рождение в его жизни. Вся учебная неделя проходит отвратительно. Юноша без мужчины гаснет, тухнет, ломается, как телефон без зарядки. Он получает раз в пару дней рабочие фразы от математика по типу «Как учёба?», «Не скучай», «Надеюсь ты учишь математику» и другие банальности. Ему так тоскливо и одиноко, что даже текстовые сообщения абсолютно не греют душу. Он уверен, что преподаватель пишет это исключительно из вежливости, ведь он не напоминал про тот нелепый поцелуй, наверняка думает о том, какой парень болван и что он себе позволяет вообще. День субботы ничем не отличается от всей учебной недели. На часах около трёх дня, до совершеннолетия несколько часов. Нет ни настроения, ни сил, не желания что-либо делать. Сегодня никаких сообщений парень ещё не получал, последнее было вчера рано утром, где учитель сообщил, что приедет только во вторник. Скорее, минуты летите, чтобы я вас не заметил И поспешите на третий, свободы мне принесите Поёт песня «Лифт – Пицца» в наушниках парня, который валялся на кровати. – Сынок, – в дверь тактично стучатся, юноша от всей души мысленно благодарит маму, что она соблюдает его личное пространство, а затем заходит. – Да? – вытаскивает он оба наушника, потянув за белый провод, и нажимает паузу на дисплее телефона. – Я бы хотела, – она мнётся на пороге несколько секунд, а после присаживается на край кровати ребёнка, – слушай, ты ведь у меня совсем взрослый, – она ласково гладит щёку мальчика, который льнёт к ней, словно котёнок. – Конечно, мам. – Меня тётя Оля в гости зовёт сегодня вечером, – аккуратно начинает она, – ты не... – Я не против, – парень тепло улыбается ей, с нежностью глядя в изумрудные родные глаза, и это первая искренняя улыбка за всю неделю отсутствия математика. Ему самому будет комфортнее в одиночку – съест кусок «Наполеона», поревёт в подушку и уляжется спать с наушниками на полную громкость. – Иди конечно, – целует в щёку женщину и вновь падает обратно на подушку, втыкая наушники. – Правда? – уточняет мать. Мальчишка кивает и закрывает глаза, уже вслушиваясь в очередной трек. Мама понимающе кивает и выходит из комнаты, оставляя взрослого сына одного. До вечера парень успевает переслушать весь свой плейлист от Алёны Швец до Аллы Пугачёвой. Он умывается тёплой водой, вытирает мокрое лицо махровым полотенцем и плетётся в комнату в своих тапочках-зайчиках. Заранее надел пижаму, остаётся ведь всего полчаса, так что он быстренько поест и бухнется спать. Телефон, небрежно брошенный на кровати, загорается в темноте помещения и парень нехотя бредёт к нему. Сообщение. От него. Сердце пропускает удар. Дмитрий Темурович, 23:33 Мне нужна твоя помощь, срочно