Змеиное логово

      Когда-то, еще несколько веков назад, королевство Несирия была маленькой, но такой же процветающей провинцией. Млекопитающие здесь были чужестранцами — все целиком и полностью принадлежало пресмыкающимся.       Рептилии жили в свое собственное удовольствие. Да, все прекрасно знали, что у всех у них характер тот еще… скверный, скажем так, но торговали они вполне охотно, особенно если не «напирать» на них было. Как нестранно, торговали в основном кожей своих же «младших ближних ползучих собратьев» (а, возможно, и не только «младших», но проверять этого, конечно же, никто желанием не горел), а также всевозможными украшениями из зубов и костей, тоже из непонятного, даже несколько сомнительного, материала. Один король из соседнего с Несирией государства Армурия (к слову, мангуст) как-то рискнул пошутить на эту тему, попросив включить в список импортных товаров для своей страны «длинное мясо на длинных палках, сделанное совершенно непонятно из кого» и «сушёные раздвоенные, но непонятно чьи именно, язычки». Странно то, что это была его последняя шутка на этой должности. Вскоре, на трон Армурии взошла его молоденькая жена и назначила на титул главного мужа другого мужчину. Ну, а торговля, несмотря на неудачный юморок бывшего монарха, так и не прекратилась.       Главными хозяевами, впрочем, территорий Несирии все равно считались змеи. Их было много, и они всегда брали высокое преимущество, крепко вцепившись своими ядовитыми клыками во все высокопоставленные должности. Им никто, толком-то, и не перечел — со змеями спорить было себе дороже. Даже крокодилы и вараны, проживающие на территории государства не в самом меньшинстве, не обладали таким арсеналом бесконечных интриг и козней. Сами змеи еще и ревнивцы были просто жуткие… самке нельзя было не то что лишний раз стоять рядом с кем-то… уже просто нечаянно брошенный взгляд на другого считался у представителей мужского пола как прямым вызовом к обороне. А что есть для змеи «оборона»? Правильно, «нападение». А это, следовательно, было прямым вызовом и к безоговорочной агрессии. Женщина ни то что не могла выйти из своего «заточения» под хвостом такого любящего мужа… у нее не получалось это сделать физически. Нередкие были и случаи того, что ревнивый муженек, «устранив» на своем пути прочих мужей, закрывал свою жену в никому неизвестном месте, где она находилась в компании только с ним одним — змеи детей своих недолюбливали точно также, как и других своих потенциальных противников. И ладно, если бы этот муж был только один… Зачастую, а особенно с таким количеством кладок яиц (преимущественно, из которых, напоминаю, вылуплялись одни мужчины), женщин буквально принуждали «любить» двоих, а то и целых троих таких персонажей. Стоило ли говорить, что за этим последовали свои последствия…       Получилось так, что в какой-то определенный момент, самки пресмыкающихся начали делать кладки только детей мужского пола. Женщины, отчего-то, просто перестали у них рождаться. Это было, несомненно, большое горе — в конце концов, через, примерно, лет сто ни одной самки из пресмыкающихся не осталось. Это, казалось, означало окончательный финал. Непонятно откуда взявшаяся беда буквально вывела мужчин из себя: они стали еще более нелюдимее и злей, думая, что вся их нация заканчивала свое существование, доживая последний век.       Все же, через некоторое время, выход нашли. Оказалось, что самки млекопитающих и птиц также, вполне себе, способны к спариванию с пресмыкающимися. Звери стали не такими уж и редкими гостями в Несирии, пока и вовсе не прижились здесь. Однако, помимо самок, сюда приезжали и их мужья, вместе с детьми, что влекло за собой сокращении популяции пресмыкающихся, ведь, так или иначе, большинство из хищников превосходили рептилий по силе и физической и магической… не считая некоторых «особых случаев», о коих стоило бы упомянуть чуть позже…       Что и нужно было, в конце концов, ожидать — это сохранение в популяции лишь самых сильных и самых приспособленных. Крокодилы и черепахи, несмотря на свою физическую силу, предпочли более одинокую и спокойную жизнь, поэтому представителей их в Несирии стало еще меньше. Игуаны и вараны, вскоре, тоже начали уезжать из государства. А представители мелких неядовитых змей, в большинстве своем, не считая удавов или каких-нибудь анаконд, стали легкой добычей для хищников млекопитающих. Таким образом, когда-то процветающее королевство змей, стало принадлежать львам, тиграм, волкам и прочим… Из всех кланов (родов) змей, которые еще существовали на территории Несирии остались только Ли, Ба Шэ, Бо А, Лун и Тянь Лун.       Последние два рода пусть и считались за змей, но являлись, по своей истинной сути, драконами. К слову, спорить кто более неприятен в общении (змеи или драконы) можно было бесконечно: драконы, казалось, в принципе не интересовались ничем кроме охраны своих сокровищ. Стоило ли говорить, что к сокровищам причислялись и их женщины?.. Априори не обладая самками по природе (у драконов были представители только мужского пола, да и рождались они, в отличие от тех же самых змей со своими восемнадцатью да двадцатью яйцами в одной кладке, довольно затруднительно — у одного дракона мог родиться только один ребенок, и только в редчайших случаях два, за всю его достаточно долгую жизнь), им приходилось как-то уживаться со своими прямыми конкурентами — змеями — вместе с их самками. Конечно же, когда самки змей и других рептилий вымерли, они лишились какой-либо надежды на продолжение своего рода. А когда сюда, в Несирию, начали приезжать самки млекопитающих, они, к тому времени совсем одичав и отчаявшись, похищали женщин из их родного дома, насильно пряча их в своих пещерах. До того момента, пока они не производили на свет нового дракона, похищенные бедные самки не видели солнечных лучей в принципе. Дальнейшие события были непредсказуемыми: дракона-похитителя могли убить законные мужья женщины, а могли сжалиться и принять к себе, но, как правило, жизнь дракона в гареме была не очень удачна. Он не мог занять высокую должность и был скорее «диковинной игрушкой», которую использовали в качестве шута, нежели в роли «низшего» наложника… Даже учитывая все свои выдающиеся размеры и способности, дракон мог только исполнять требования своего «сокровища», в отличии от тех же самых змей, не имея и мысли сделать как-то иначе, пусть и по-своему… А дамы млекопитающих, особенно хищницы приезжие из-за границы, не были так радушно настроены к их еще недавним похитителям. Конечно же, рептилиям хотелось перемен! Их просто заткнули за пояс, забыв на что они способны на самом деле!..       Да и, собственно, змей на роль злодеев в своем новеньком сюжете Чандлер выбрала совсем не наобум. Это была просьба ее еще совсем маленькой племянницы, с которой, пусть сама писательница и не очень любила общаться из-за кое-каких личных зажимов, она проводила на видеозвонках по часу в неделю, а то и по два. Естественно, родственники удивлялись такой «щедрости в общении» со стороны Долорес, но ничего против, конечно, иметь не могли. Особенно, когда этот маленький непоседливый ребенок с огромными глазками, смущаясь говорил о тете. — Лола… знаешь, я ви… тела отин мультик… по телевиза… лу, — некоторые согласные девочка еще не могла выговаривать в силу своего возраста, но белокурая всегда отмалчивалась на этот счет, будто вовсе не обращала на это внимание. — Там была такая ог…ломная змея!.. Сказали, что она была лазмелом в тлину с пятиэтажный том!.. Она была такая стлашная! Очень злая и стлашная!..       Племянница Долорес просто до жути, как оказалось, боялась змей. Поэтому, когда девочка случайно услышала от кого-то (то ли от самой ничего толком не помнящей тети) про новый роман Лолы, так еще и про животных (девочка, как вы уже могли понять, такие тетины романы никогда не читала, так как еще рано было), то тут же предложила на роль главного злодея ужасное и страшное пресмыкающееся… Да и сама белокурая припомнила одного «недобывшего», который был той еще ползучей тварью… Нет, змей Чандлер не боялась и не ненавидела. Она относилась к ним абсолютно спокойно и даже «добродушно», с неким любопытством посматривая про них передачи. Как-то у нее возникла мысль завести одну какую-нибудь маленькую, безобидную змейку в качестве домашнего питомца. Однако, потом она все же быстро передумала, определив, что если у нее на подоконнике подохли даже кактусы… Короче, идея сама собой испарилась, как будто бы ее и не было никогда вовсе. Но легкий интерес все же остался, поэтому, недолго думая, молодая писательница включила змей в свое новое творение в роли главных антагонистов. Причем провернув это так, что главным злодеем стал не один змей-персонаж, а целый народ, который взбунтовался против нового царя. И у них на это был особый стимул, учитывая расу прошлого монарха их страны. Все-таки, как-никак, но не стоит забывать, что прошлым королем и главным мужем королевы Несирии Люсианы был именно потомок древнейшего рода Ли — Зоулус. И он был змеем. Гигантской змеей, о которой тогда рассказала Долорес ее племянница, испугавшись ее внушительных размеров по телевизору.       Титанобоа. Да, вымершая громадная змеюка, в длину которая могла достигать тринадцать метров… Это и было основным преимуществом всех известных древнейших змеиных кланов в произведении Долорес. Да, стоит отметить, что титанобоа, в этом чудном романчике, еще и делилась на разные виды, как и все современные змеи. Были у них и свои анаконды, и свои удавы, и свои кобры… Да… и именно эти тринадцать метров так сильно боялись местные крокодилы и вараны. Хотя, в принципе, не только они — все соседи, если говорить честно. Поэтому и выгонять-то змей-переростков, в отличии от их мелких и слабых собратьев, никто из млекопитающих не торопился, да и поделать ничего не мог толком… Единственное, что их делало предсказуемыми — это их самка. Только она могла стать гарантом того, что эта громадина не сожрет в сию секунду всех встречных-поперечных на ужин. Да и, как уже и говорилось ранее, с учетом их неустойчивой психики вперемешку со слепой ревностью и крайне агрессивного характера, даже это было под огромным вопросом. А посоревноваться с ними в силе и в размере, увы, к счастью или к сожалению, могли только драконы…       Только сейчас припоминая всю эту, придуманную ей еще давным-давно, канитель, Лола все боялась сложить в голове «два плюс два». То, что произведение вело себя так, как это изначально не планировалось, причем без ее ведома, удивляло ни хуже, чем сам конкретный измененный факт. Да, пресмыкающееся ей нравились всегда гораздо больше, чем те же млекопитающие, коих в ее романе в главных ролях было полным-полно. Но отчего же именно Рубин стал королем, а не, допустим, тот же Коул (хотя девушка, кажется, знала ответ на этот вопрос)? И почему, самое главное, Леонхард был не против? Его заставили? Ему что-то внушили? Насколько помнила Долорес из своего же текста, она не упоминала в репликах у Леонхарда о негативном расположении к пресмыкающимся, да и он долго не мог поверить в конце, что именно его братья и виноваты во всех этих страшных событиях. Он просто не мог поверить, что именно они и прикончили собственную мать и ее сестру… Но, при этом, никаких и теплых чувств к пресмыкающимся молодой лев не испытывал. А сейчас… а что сейчас? Сейчас было абсолютно ничего не понятно. Чандлер хотелось все это громко прокричать своему придуманному персонажу. Да, прямо в это еще смеющееся, невинное личико юноши: — «Да что же ты натворил?! Они же воплотят в скором времени все свои самые потайные замыслы, о которых не ведаю даже я! Я прописала им только линию с невероятным желанием выйти из-под контроля мужчин-млекопитающих и захватить власть! Но власть теперь захвачена, в конечном итоге, в самом же начале моего романа! Что же теперь будет с сюжетом? Как я теперь вернусь домой, в конце концов-то?!» — еле-еле сдержав в себе весь внутренний монолог, белокурая старалась изо всех сил изобразить на лице все ту же спокойную мину, предназначенную ей каноном. Но, как говорится, у девок глаз на лицевые эмоции наметан, поэтому, совершенно все на свете позабыв, Эвелин Бутман, то есть наша главная героиня, похоже, еще к тому времени все еще обиженная на братика, не думая о последствиях, заорала на весь коридор: — ВСЕВЕДУЩАЯ, КАК ТЫ МОГЛА ЭТОГО НЕ ЗНАТЬ?! — самой Всеведущей захотелось стукнуться головой о рядом находящуюся стенку. Нет, ну вот спалиться таким образом, еще не войдя в главную залу? Это какая-то насмешка судьбы? Так еще и из-за главной героини, которую она специально сделала такой набожной и верующей в Всеведущую? Это же была какая-то шутка, да?       Однако, то ли ей и вправду повезло, то ли все притворились что ничего не поняли, но находящиеся в коридоре люди, не считая как-то странно нахмурившегося Элфи, мгновенно оторвавшегося от своих документиков, никто ничего подозрительного не услышал. Лола рискнула предположить, что Эвелин настолько часто упоминала в обычном разговоре это «прозвище», что и сейчас легко перепутали ее имя с типичным восклицанием а-ля «О БОЖЕ!». Что касалось же Тянь Луна… Альбинос был достаточно древним небесным драконом, старшим, на данный момент, из всех драконов в Несирии в принципе. Он уже давно, как единственный потомок своего рода, смирился со своей судьбой и, похоже, настолько забил на себя, что подался в канцелярские крысы при «змеином дворе», состоящим, в основном, как могла только предположить писательница, из молодняка. Даже его сородичи из клана Лун были на лет десять-пятнадцать младше Элфи. Было невозможно представить, где сейчас находились они… может, тоже были на службе во дворце?.. Но Всеведущая тут же откинула подальше ненужные мысли, снова почувствовав холодок по всему телу. Небесный дракон все также неотрывно пожирал ее глазами. То, что этот дракон мог почувствовать ее силу и душу, тем более находясь на таком близком расстоянии (между Всеведущей и столом мужчины едва ли можно было насчитать полтора метра), было вероятнее всего. Удивительно, что он не обратил свое внимание на ее странную ауру сразу…       Сглотнув, Лола постаралась «вернуть» взгляд к Эвелин и Леонхарду. Желание стукнуться головой о стенку совершенно не пропало, а даже наоборот — усилилось. Если он действительно понял кто она… — «АААААА! ДА ЧТО ЖЕ ЗА ДЕЛА-ТО ТАКИЕ?!» — в душе орать Долорес совершенно не стеснялась и не скупилась. — «Он же может рассказать об этом всему двору, а того и гляди нынешний король узнает! А он-то меня однозначно что-то делать для него заставит! Я ж отпор-то дать не смогу! Я ДАЖЕ ВОСПОМИНАНИЯ СТИРАТЬ ТАК И НЕ НАУЧИЛАСЬ!» — чем дальше в лес уходили мысли девушки, тем больше становилась тревога. Теперь хотелось не только об стенку долбануться, но и сквозь землю провалиться… — «Это же… он заставит меня, как Всеведущую, и в военных действиях ему помогать, думая, что я умею катаклизмы вызывать!.. Придворного ручного мага из меня сделает!.. На цепь посадит! Буду шутом гороховым! Черт знает вообще кем!» — а Эвелин, собственно, было хоть бы хны: — Мне казалось… что вы и это знать должны! Вы же, в конце концов… — все никак не унималась та. — Да-да-да! — перебила ее причитания Чандлер, преодолев, наконец и себя саму. Да и дракон свой взгляд убирать, видимо, не собирался, поэтому Всеведущая явно не планировала «наделывать» все эти дела и дальше. — Как маг, — она бросила весьма вызывающий взгляд на присмиревшую в миг главную героиню, — у меня есть масса источников. Однако, в отличии от Всеведущей и Богов, я не всезнающая. Много проходит мимо меня, а мои путешествия из государства в государства занимают кучу сил и времени. Да, я выгляжу молодо из-за моей магии, но мне уже столько лет… что память, понимаете ли, совсем не та… — Я Вас прекрасно понимаю! То есть… — внезапно замялся блондин, похоже тоже краем глаза подмечая состояние сестры. — Я хотел сказать, что посетить так много мест и запоминать еще, к тому же, каждую новость… Сестра, ты же сама привела сюда, во дворец, мага за благой целью… Не стоит зацикливаться на таких мелочах! Магам нет до нас дела, так как и время для них течет по особенному. Разве тебе не читали об этом учителя, Эвелин? — Читали, — кивнула Бутман, насупившись. — Простите меня, рабу Ва… — Ничего-ничего! — тут же замахала руками белокурая, перебивая героиню. Как-то личное общение с ней задавалось не очень. Конечно, может со временем все и свыкнется, но пока что никакого удовольствия Чандлер не получала. — Спасибо, что понимаете меня, — обратилась она к «некоролю». — Я знала вашего отца, вот и спутала с ним, признаюсь. Вы очень похожи на Альберта… милый был паренек. — Он был первый кто умер после… — изумрудные глаза Леонхарда как-то потускнели. Он тяжело пережил смерть родного отца, пусть и старался любить всех своих родителей — родных и неродных — одинаково. Эта была главная положительная черта этого персонажа: молодой лев относился ко всем своим родственникам с искренней теплотой и любовью. Те же, в свою очередь, не всегда были рады его появлению. А теперь, когда сейчас власть была передана пресмыкающимся… Что же станет с ним? — Я сожалею об этом. Они были еще в самом рассвете сил… — как можно более аккуратно, Всеведущая положила руку на плечо блондину, стараясь его подбодрить. Неожиданно из руки возникло голубоватое свечение, мягко передавшееся в тело Лайта и в следующую секунду словно растаявшую там бесследно. Лола чуть не дернулась, но быстро поняла, что это, по-видимому, какая-то магия успокоения, которая непроизвольно выработалась из-за сильных переживаний парня. Увидев этот свет, блондин заметно посветлел и с благодарностью рассматривал «странствующего мага» перед собой. — Расскажи мне, как живется сейчас здесь, в Несирии? — Довольно странно… — выдохнул лев. Было видно, что тот перебарывал что-то внутри себя. — Почти всех наших… кхм, моих братьев отстранили от своих обязанностей, лишив титулов. Многих изгнали не только из дворца, но и из страны тоже. Весь совет сейчас… принадлежит… им… Более того, большинство из них даже не состоят в гаремах. Столько недовольных, но… я уверен, что это только начало. В том смысле… что все переменится. Рубин обещал… — Да он много что обещает! Этот самодовольный!.. — Эвелин!.. — чуть повысив тон, Лайт с какой-то усталостью посмотрел на двоюродную сестру. — Ты уже ничего не решишь… Это был единственный выход для сохранения мира!.. — вновь повернувшись к Долорес, он продолжил с грустной улыбкой: — Мы бы все равно к этому пришли… так или иначе… — Я слышала, что у него есть брат Коул. Он с ним из одной кладки, насколько я помню… Так почему же?.. — Сразу видно, что вы неместная, — заулыбался уже более веселее Леонхард, даже попробовав тихонько рассмеяться. Русоволосая лишь недовольно вздохнула на все это. — Это было понятно с самого начала… Да, они оба сильнейшие из всех своих родных братьев, большую часть из которых мы, впрочем, вряд ли когда-нибудь увидим живыми, в принципе… Но у Рубина есть то, чего нет у Коула… Некая… харизма, что ли? Я даже не знаю как это назвать… — Рубин хороший лидер. Но как личность — дерьмо, — сказав это, Эвелин отвернулась от Всеведущей и брата, похоже, направляясь уже к главным дверям. — Так еще и все знатные дамы в Доустранге… будто совсем головы потеряли. Я понимаю, что многие отчаялись, но чтобы настолько… — медленно направляясь следом за сестрой, как можно тише зашептал Леонхард, украдкой посматривая на Элфи, переставшего, наконец, сверлить дырки в Долорес и приступившего к своим бумажкам снова. — О чем Вы? — удивилась Лола. — Как будто Вы не знаете… — покачал головой блондин. — Сейчас практически все гаремы в Несирии утратили какой-либо авторитет над новым правительством… Нет, я конечно, могу понять их в какой-то степени… Но чтобы приходить сюда на прошение несколько раз… Я никогда такого не видел! Ни одного дня на этой неделе не было, чтобы какая-то дама не предлагала королю и его ближайшим придворным вступить с ней в брак… Им отказывают, а они снова и снова приходят… будто надеяться на что-то… — А Вы думаете, что они что-то от этого получат? Если сейчас все так поменялось… — Тут Вы не правы, женщины получат… Я думаю, что проблема здесь отнюдь не в них, — поравнявшись с Эвелин, блондин с собеседницей остановились около дверей в главный зал. Оттуда уже слышались какие-то громкие, но при этом крайне размеренные и спокойные голоса. Писательница прекрасно знала, что змеи не любили лишний шум, впрочем, не скупясь на яд в своих размеренных и спокойных словах. Предстоящая встреча уже внушала белокурой некую тревожность. — Вот их многочисленным мужьям светит только петля на главной площади, это точно… Да и делить ложе со змеями… Не позавидуешь особенно… — Подождите-ка… Скольким змеям они делали предложение?.. — воздух буквально выбили из легких у Чандлер. — Да быть этого не может… — Пяти, — в изумрудных глазах льва мелькнуло нечто похожее на насмешку. — Просили даже не у трех, и не у четырех… — Крупненько они так замахнулись… — голове у молодой писательницы сломались все остальные здравые предположения. Для нее жизнь хотя бы с одним из этих жутких собственников казалась уже смертным приговором. Чего там говорить о пяти сразу. — Самки, похоже, действительно с катушек слетели… Их новоявленные мужья не только «старых» покалечат, так еще и друг другу глотки перегрызут… — И в этом я тоже уже не уверен, — при слове «самки» Леонхард немного нахмурился. Лола поняла, что ляпнула лишнего: говорить грубо о любых женщинах в этом мире было оскорбление. Этот диалог, пусть поднятый и самим львом, в принципе был неприличным. Но такое поведение самок вызывало, как минимум, несколько соответствующих вопросов. — Мне кажется, что сейчас все настолько изменилось… что они уж лучше будут сглатывать свой яд к себе в желудок, чем истреблять собственную же популяцию… — он вдруг переглянулся, удостоверившись, что их никто не подслушивает: — Они хотят возродить своих самок!.. Я слышал, как они упоминали о чем-то подобном… — Даже Дашилл вместе с ними… — сквозь зубы чуть ли не выплюнула Бутман. Всеведущая и не подозревала, что об этой милой змейке можно было так ненавистно говорить. Дашилл Ба Шэ был родным братом главной героиней и единственным положительным персонажем из всех змей, что встречаются в романе. Он был как лучик света. Он был добр и ласков к сестре, пусть и появлялся достаточно редко. Дашилл, как раз-таки и заправлял поместьем своей матери Торндайк, пока сестра была в своих «сюжетных» разъездах. Вскоре, после того, как львица стала новой королевой, он присоединился ко двору, оставив поместье в распоряжение другому брату. Да, пусть Дашилл и был гигантской коброй из Титанобоа, но… именно таким образом Лола и хотела показать, что не все априори плохие являются и на самом деле плохими. — Твой брат тоже здесь? — осторожно спросила белокурая у львицы. Видимо, у той это была и вправду весьма больная тема. — Да… Теперь он приближенный к новому монарху. Одна из его «рук», как и Коул. Там еще и братья Бо А… — этот змеиный род не принадлежал к королевскому и являлся более молодым, чем все остальные. Братья Бо А — близнецы, редко фигурирующие в сюжете оригинального романа. Они были настолько похожи друг на друга, что другие зверолюди путались, видя их. Имена братьев даже не упоминаются, да и сама писательница на их счет не особо парилась. Надо же было и тут так лохонуться! Теперь эти двое будут теми еще темными лошадками… — Я не знаю, что нужно делать, но… мамины переписки нужно достать обязательно! Я уверена, что они выведут нас на нужный путь, о Всеведущая!       Вновь вспыхнувшая в глазах искорка решимости и непоколебимости, казалось бы, взбодрила Эвелин окончательно. Прошла и сонливость девушки, подкрепляя ее дух и волю, вовсе, похоже, заставляя забыть любое предвзятое отношение к ее родственничкам. Долорес завидовала Бутман. Да, так поменяться в одно мгновение ока она точно не могла: сама белокурая достаточно долго переживала по поводу каждой мелочи в отношениях и это, так или иначе, всплывало и у нее в общении. Она острила и истерила, да. Но, при этом, можно было легко определить ее тревогу и боль, которую та так отчаянно пыталась скрыть от ненужных глаз. Долорес, в какой-то мере, восхищалась этой чертой своей главной героини — такая возможность быстро менять приоритеты не могла не вызвать восхищение. — Так что же, Всеведущая? — впрочем, оно не могло продлиться долго, как тут же поняла писательница. Вариант со стеной она еще рассматривала. — Пойдем? — Не бойтесь, маг, — с другой стороны взглянул на девушку златовласый лев. — Я Вас защищу. Они не посмеют причинить Вам вред, если Вы об этом уже успели подумать… — его искренняя улыбка и желание подбодрить, видимо, немного усыпили панику Чандлер. Лола и вправду начала надеяться, что все возможно будет вернуть на круги своя.       Поэтому, когда стражники в тяжелых, но нарядных доспехах, отворили громадные двери в главный зал, белокурая с улыбкой и новыми силами приняла сложившиеся обстоятельства. — «А ведь и правда! Это же мое произведение!» — хмыкнула она. — «Что же может пойти не так?», — однако, будто противореча мыслям девушки, ее внутренний голос прошептал: — «Да все что угодно… Подозреваю, что это «угодно» начнется прямо сейчас, за этими дверьми…»