***
Если это было возможно, в кафетерии было громче, чем обычно. Найти свободный столик было невыполнимой задачей, и теперь с ними на другом конце длинного стола сидела группа студентов, жужжащих от слишком большого количества кофеина. Бокуто уже положил открытую книгу на стол, его глаза просматривали страницы, пока он ел. — Знаешь, тебе не пришлось бы сейчас учиться, если вчера ты был бы с нами, — поддразнил Куроо, прекрасно зная, что Бокуто всегда использовал свой обеденный перерыв, чтобы просмотреть заметки или какой-нибудь материал, который он еще не освоил. — И отказаться от возможности смотреть фильмы всю ночь напролет? Ни за что на свете, — сказал Бокуто с ухмылкой, переворачивая страницу. — Твоя потеря. У нас был настоящий пир с розовыми кексами и всем прочим. Смотри! — Куроо передал свой телефон Бокуто, показывая ему фотографию печально известных пирожных, половину которых он съел за один раз. Бокуто нахмурился, его взгляд метался между двумя друзьями. — Я не знал, что ты печешь, — наконец сказал он, не сводя глаз с Цукишимы. Блондин в ужасе покачал головой, готовый подтвердить, что он действительно катастрофа на кухне и не лгал все эти годы. — Они были подарком от парня из прачечной, — сказал Куроо, убирая телефон и возвращаясь к своему обеду. — Парня из прачечной? — выражение лица Бокуто было одновременно удивленным и заинтересованным. — Какой-то парень, с которым у Цукишимы роман, живет в том же здании, — объяснил Куроо, заставив брови Бокуто взлететь вверх. — У меня ни с кем нет романа. Мы говорили один раз, — быстро поправил Цукишима с явным раздражением в голосе. — Вы поговорили один раз, а он уже печет для тебя? Чувак, ты, наверное, женишься до выпуска, — сказал Бокуто с дразнящим блеском в глазах. Цукишима одарил его самым смертоносным взглядом, от которого ухмылка на лице Бокуто стала еще шире. — Бедный парень из прачечной, влюбляюсь в кого-то вроде тебя, когда я все еще одинок, — рассмеялся Куроо, провел рукой по волосам и подмигнул. Бокуто изобразил обморок, в то время как Цукишима хотел закричать от разочарования и смущения. — Он не влюбился в меня. Он просто был хорошим, — сказал блондин, затыкая двух других. Между троицей воцарилось молчание, пока они доедали, игривые улыбки танцевали на губах Бокуто и Куроо. Студенческая группа с кофеином уже ушла, и Бокуто отложил свою книгу, когда решил нарушить молчание. — Он симпатичный? На этот раз Цукишима действительно застонал.***
Все здание казалось пустым, и это почему–то успокоило Цукишиму — он стоял в коридоре достаточно долго, чтобы это можно было счесть странным. Дверь перед ним казалась огромной, и часть Цукишимы желала, чтобы, если он каким-то образом наберется смелости постучать, Ямагучи не было дома. Коробка казалась тяжелой в его руках, хотя она была пуста, и удивительное количество энергии Цукишимы было потрачено впустую на то, чтобы поддерживать ровное дыхание. Хуже всего было то, что Цукишима знал, что ведет себя нелепо. У него даже был план: постучать, поблагодарить, отдать коробку и сбежать. Если бы все шло по его плану, ему даже не пришлось бы смотреть другому парню в глаза или пытаться поддерживать какую-нибудь неловкую светскую беседу. Он пару раз прокрутил в голове свой план, кивнул, хотя его никто не видел, и постучал в дверь. Ничего не произошло. Цукишима хотел уйти и вернуться позже, но он определенно не собирался сдаваться сейчас. Дополнительная работа, которую ему пришлось проделать, чтобы спуститься вниз, узнать номер квартиры Ямагучи, а затем подняться по лестнице на четвертый этаж, все еще преследовала его. Он глубоко вздохнул и поднял руку, чтобы постучать снова, когда услышал что-то с другой стороны двери. — Входи, входи, — произнес чей-то голос, и Цукишима услышал, как открывается замок изнутри. — Ты же вроде сказал, что это займет не менее двух часов, прошло десять минут, и… ты не Шое, — дверь распахнулась, открыв очень смущенного Ямагучи, одетого в футболку с изображением американской группы, о которой Цукишима никогда не слышал, его волосы были собраны в крошечный хвост на затылке. — Нет, — Цукишима невозмутим, его удивительный план уже разрушен. — Ах, черт, извини, я не хотел быть грубым! Приятно тебя видеть, я имею в виду, — речь Ямагучи была грубо прервана таймером, громко запищавшим из глубины его квартиры. Он быстро оглянулся через плечо, на его лице отразилась паника. — Я могу вернуться позже, если я мешаю, — сказал Цукишима, уже поворачиваясь, чтобы уйти. — Нет, нет, нет! Все в порядке, это займет около двух минут или около того. Эм… зайдешь внутрь? — предложил Ямагучи, открывая дверь шире, чтобы впустить блондина. У Цукишимы была по меньшей мере тысяча причин не входить, но звуковые сигналы таймера действовали ему на нервы, и он решил закончить свою миссию по возвращению коробки. В ту секунду, когда Цукишима переступил порог, Ямагучи буквально убежал, оставив закрывать дверь другому парню. К тому времени, как Цукишима закрыл дверь, постоянные гудки таймера прекратились, и квартиру наполнил восхитительный запах. Цукишима боролся между тем, чтобы подождать у двери и действительно войти внутрь, и через пару секунд снял обувь. Квартира Ямагучи была действительно похожа на квартиру Цукишимы, когда дело доходило до размеров и планировки: справа от него были двери в спальню и ванную комнату, в то время как слева находилась комбинация кухни и гостиной. Однако на этом сходство между их квартирами заканчивалось. По меньшей мере двадцать огромных картонных коробок валялись на полу, некоторые из них были сложены стопками по три или четыре, из-за чего квартира казалась меньше и грязнее, чем была на самом деле. Полки на стенах были заставлены книгами, компакт-дисками и рамками для фотографий, а ноутбук на коричневом диване, стоявшем посреди гостиной, играл песню, полную тяжелых гитар. На столе перед диваном лежала оранжевая папка и три тома Большого китайско-японского словаря. — Извини, что я заставил тебя ждать, — Цукишима вздрогнул от голоса Ямагучи, но каким-то образом ему удалось скрыть свое удивление. Он оторвал взгляд от книг на столе и заставил себя посмотреть на хозяина квартиры. — Всё нормально, — сказал Цукишима, собрался с мыслями и передал коробку Ямагучи. — Вот. Я просто хотел поблагодарить тебя. — Ох! Ох. Я не ожидал, что ты вернешь ее, но я рад, — сказал Ямагучи с ослепительной улыбкой на лице. Он взял коробку и исчез на кухне, вероятно, чтобы убрать. — Как они? — Хороши. Моему другу они очень понравились, — пробормотал Цукишима, с болью осознавая, как невежественно и грубо прозвучал его ответ. Еще одна причина, по которой людям обычно было трудно находиться рядом с ним — разговоры просто не были его коньком. — Я действительно рад, если это так, — сказал Ямагучи, возвращаясь с кухни, его улыбка все еще была на своем месте. — Я действительно волновался, что действовал тебе на нервы тогда, в прачечной, понимаешь? И я стараюсь не раздражать других соседей, клянусь богом, старик, живущий прямо подо мной, ненавидит меня до глубины души без всякой причины. Я действительно надеюсь, что ты не считаешь меня каким-то жутким, хотя! По правде говоря, я вроде как хотел накинуться на тебя или что-то в этом роде, чтобы извиниться и убедиться, что я тебя не разозлил, но, к счастью, я испек слишком много этих кексов, потому что просто случайно накинуться на кого-то, кому есть что сказать, на самом деле не бывает, верно? И теперь, когда я думаю об этом, я мог бы просто прийти к тебе, как я это сделал, даже ничего не выпекая, и у меня есть эта раздражающая привычка болтать, когда я нервничаю, видишь? — Ямагучи спрятал покрасневшее лицо за руками, а Цукишима нашел эту короткую речь, как и жест, милой. — Итак… ты съезжаешь? — Цукишима решил сменить тему вместо того, чтобы позволить Ямагучи разорваться от смущения, бросив взгляд на коробки в квартире. — Нет, это Шое. Я просто храню их, потому что ему пришлось съехать со своего старого места, и они со своим парнем должны были снять квартиру вместе, но они еще не нашли подходящую, — Ямагучи вздохнул, бросив неприязненный взгляд на коробки. Когда Цукишима присмотрелся, он действительно увидел, что на них нацарапано чрезвычайно неряшливым почерком. Шое: одежда гласила одна, Шое: книги было написано на меньшей, а коробка с Шое: НЕ ронять стояла прямо рядом с диваном. — И дай угадаю, прошло уже несколько недель с тех пор, как он обещал приехать за ними? — спросил Цукишима, его голос был полон веселья. — Два месяца и время все еще идет. Если бы он не был моим лучшим другом, я бы уже выбросил все это в окно, — Ямагучи фыркнул, закатив глаза. Между ними повисло молчание, и по какой-то причине Цукишиме было трудно смотреть на другого парня. Вместо этого он позволил своим глазам блуждать по квартире, его взгляд остановился на трех рамках для фотографий на полке рядом с ними. В первой рамке была фотография двух мальчиков в день окончания средней школы, судя по их нарядам и свернутым дипломам в руках. Более высокий мальчик на фотографии определенно был Ямагучи, только с более короткими волосами и меньшей улыбкой. У другого мальчика была растрепанная оранжевая копна волос и такая широкая улыбка, что у него щурились глаза. Фотография, рамка которой стояла в середине, вероятно, была сделана в тот же день, судя по фону и диплому, который Ямагучи поменьше держал в руках. Позади него стояли мужчина и женщина с суровым выражением на лицах — родители Ямагучи, предположил Цукишима. Он взглянул на последнюю фотографию и сразу же снова заметил парня с оранжевыми волосами. Он и группа других парней были одеты во что-то похожее на спортивную форму, стояли в спортзале перед сеткой с названием их старшей школы, напечатанным на их рубашках. Фотография, похоже, была официальной фотографией команды, и Цукишиме потребовалось мгновение, чтобы найти Ямагучи. — Ты играл в волейбол в старшей школе? — спросил он, все еще изучая фотографии. — Да. Или, скорее, последовал за Шое в любой клуб, в котором он хотел быть, — сказал Ямагучи, издав небольшой смешок. — А ты играл в старшей школе? — Нет, но мой брат да. Я ходил на несколько его школьных матчей, — Цукишима пожал плечами, отрывая взгляд от фотографии. — Это позор, ты был бы хорош с твоим ростом, — сказал Ямагучи, и Цукишима почувствовал, как глаза другого парня изучают его с головы до ног. Это заставило его чувствовать себя неловко и нервничать, хотя он знал, что за этим взглядом ничего не кроется. Цукишима мысленно дал себе пощечину — почему он так волнуется из-за пустяков? — Мой брат продолжал говорить мне то же самое, но я думаю, что на самом деле я не создан для чего-то, что предполагает командную работу, — сказал Цукишима и пожал плечами. Его глаза встретились с Ямагучи, и парень ободряюще улыбнулся, что каким-то образом успокоило его нервы. Цукишима не знал Ямагучи. Обычно он не приходил к людям, с которыми встречался лишь мельком, и полноценный разговор с кем-то вроде этого был на самом деле самым большим кошмаром Цукишимы. Но прямо в тот момент, стоя там и болтая о волейболе и раздражающих, но милых лучших друзьях, он совсем не чувствовал себя странно или неловко. Может быть, именно таким и был Ямагучи — способным подружиться с кем угодно за считанные секунды. — В волейбол тяжело играть, я не был хорош. Я все еще иногда играю, но это никогда не заканчивается хорошо, — Ямагучи рассмеялся, его взгляд задержался на фотографии команды на полке. — Ты все еще играешь? Со своим, эм, другом? — Цукишима знал только имя друга Ямагучи, и он определенно не называл кого-то, кого Цукишима даже никогда не встречал, по имени. — Ага. Парень Шое играет в команде своего университета, и мы иногда тренируемся с ними. Раньше мы часто этим занимались, но теперь у меня не так много свободного времени, — сказал Ямагучи с ноткой грусти в голосе. — Парень, хах, — тихо сказал Цукишима, больше для себя, чем для Ямагучи. Он снова посмотрел на фотографии и не заметил, как парень рядом с ним вздрогнул. — Он тоже на этой фотографии? — Д-да, рядом с Шое. Черные волосы, — парень на фотографии был высоким, по крайней мере, по сравнению с Шое рядом с ним. Он не казался Цукишиме таким уж интересным, но если он играл в университетской команде, то под этим невыразительным лицом должен был скрываться какой-то талант. — Он выглядит сердитым. — Кагеяма…хороший, — сказал Ямагучи с легким смешком, пожал плечами и пошел на кухню. Цукишима прислонился к стене и наблюдал, как парень осторожно перекладывал маленькие шоколадные кексы с противня на огромную тарелку. На столе рядом с тарелкой стоял пластиковый пакет для выпечки и миска с глазурью. Прядь волос выбилась из конского хвоста Ямагучи, и он заправил ее за ухо, не особо обращая внимания на то, что делает. Это зрелище заставило что-то подпрыгнуть в груди Цукишимы, и блондин не был уверен, было ли это чем-то положительным или отрицательным. — Похоже, он тебе не слишком нравится, — медленно произнес Цукишима, не совсем уверенный, имеет ли он право говорить что-то подобное. В конце концов, Цукишима не знал этого парня Кагеяму, и он также не мог сказать, что знал Ямагучи. — Что ж, Кагеяма…он нормальный. Я думаю, мы просто не очень ладим друг с другом, — сказал Ямагучи, слегка улыбнувшись Цукишиме поверх кексов, которые он разложил на тарелке. И Цукишима на самом деле не понимал, потому что поладить с Ямагучи было самым легким делом, которое он когда-либо делал.