***
Не-Визжащая-Хижина-но-в-настоящее время-просто-дом была почти такой же, какой она ее оставила. Ее вещи остались нетронутыми и ни одна из ловушек не сработала. Защита вокруг собственности немного ослабла, но этого следовало ожидать. Этот дом будет сопротивляться до полнолуния, когда она сможет по-настоящему потребовать его кровью. Но это произойдет через несколько дней. Теперь в ее ванне находилось дурацкое гнездо. Оно было до смешного велико — слишком велико для этой прогорклой птицы, чтобы спать в нем, все еще чувствуя себя в безопасности, — и занимало весь пролет широкой ванны. Палки и камни, колючие виноградные лозы и мертвые цветы, случайная рубиново-красная ткань, вероятно, украденная с чьей-то бельевой веревки, разорванная на полоски и вплетенная в яркую вещь, и что-то, что было тревожно похоже на волосы. Гермиона была готова просто выбросить все это в окно, сжечь во дворе или разорвать в клочья голыми руками. Это был ее дом, черт возьми, как посмел какой-то мерзкий незваный гость войти сюда и подумать о том, чтобы забрать… Маленький кролик на мгновение высунул голову, пошевелив носиком, прежде чем метнуться обратно под ежевику, и порыв прошел. Это был малыш. Не совсем взрослый, но с открытыми и напряженными глазами инстинктами выживания. Что это за, черт возьми, дьявольская птица? Был ли кролик приготовлением еды на убой? Конечно, вороны обгладывали кости того, кого находили, но, как правило, они не охотники. Может выращивание? Какого хрена? Или это что-то более странное. Например, выращивание кролика не для еды, а просто для держания. Обеспечения безопасности другому в качестве своего рода приемного родителя. Ему захотелось завести домашнее животное, и он выбрал что-то маленькое и беспомощное, чтобы превратить его в послушное маленькое украшение для развлечения. Или это было просто издевательством над ней? Причины не имели значения, поэтому Гермиона заколдовала гнездо, чтобы обезопасить кролика, и поставила ловушку на следующий раз, когда эта птица прилетит. Она сплела ее туго вокруг всего этого, и это будет неизбежно. Она посадит эту несчастную тварь в клетку, когда вернется, и Гермиона, наконец, сможет избавиться от него навсегда. Какая бы нерешительность ни была у нее, чтобы запереть его в клетку, она исчезла, когда он принес ей эту статью, так ясно показывающую, что он что-то знал. Она посадит его в клетку, вломится в голову, заберет секреты, а затем сварит из него картофельный суп. Чрезмерно? Да. Удовлетворяет? Еще как. Она надела свою старую рваную одежду из своего разрушенного будущего и начала готовиться к походу на Ночную Аллею. (Она могла бы использовать игровое время, чтобы проникнуть в комнату Реддла, поискать кольцо, но если у него оказались змеи в общей гостиной, то наверняка были змеи и в комнате. В Тайной Комнате будет так же трудно, и ей все еще предстоит придумать, как избежать окаменения и смерти. Ей понадобится немного больше времени, чтобы разобраться в этой конкретной заминке.) Гермиона оставила свою настоящую палочку спрятанной вместе с остальными своими вещами и взяла одну из запасных. Джинни. Тис. Хороша для проклятий, если до этого дойдет. Она собралась в опасное место для встречи с опасным человеком, чтобы солгать, подкрасться и обманом добыть какую-нибудь информацию. Все определенно сразу пойдет крахом, поэтому будет полезно также быть опасной. Она туго обмотала руку бинтом и придерживающим заклинанием, прежде чем снять браслет. Магия под ним была ужасной и безумной, извращенной и… неприятной, которую было трудно игнорировать, и Гермиона не хотела смотреть на нее больше, чем необходимо. Проклятие вырвалось наружу, как только заклинание оказалось снято, вызвав спазм в руке и порчу в магии. Огненный яд, который мог уловить даже достаточно опытный человек. Это будет полезно для Ночной Аллеи, где темная магия заставляла сливаться с толпой, а не привлекать внимание. Она трагически очистила волосы от своего волшебного шампуня, оставив их грязными и тусклыми. Оставалось надеяться, что она сможет проскользнуть обратно до того, как Реддл ее увидит. Будет явным признаком, что она рылась в местах, где ей не следует быть, если ее волосы останутся в таком намеренном беспорядке после того, как она с такой любовью держала их плотно завитыми. И ее ванна в настоящее время занята. К концу Гермиона выглядела ужасно, но в этом-то и был смысл.***
Ей потребовалось три магазина и тридцать галеонов, чтобы найти нынешнее убежище «Рыцаря Жмыра». Ниша между мусорным контейнером и сушильной стойкой с рыбой. Единственным индикатором был грубо нарисованный кот, держащий меч во рту на участке кирпичной стены. Рядом с ним было какое-то существо. Абсурдно неопознанное. Куча лоскутной одежды на табурете, сверху шляпа, и неприятное ощущение того, что за ней наблюдали, обдало ее. — Клянусь ее честью в эту Ночь, не слушайте Рыцарей Цапли здесь, на Высотах, — тщательно выговорила она. Он… кивнул? Он каким-то образом сдвинул верхнюю часть себя, и в ранее пустой кирпичной стене мелькнула дверь. «Рыцарь Жмыр» был… более чистым пабом в самом буквальном смысле, чем «Кабанья голова». На полу не было ни грязи, ни разномастной мебели, ни мусора, оставленного гнить. То, что у него было, — это около тысячи кошек, прогуливающихся по бару, развалившихся на стропилах и свернувшихся калачиком под столами. Некоторые были настоящими жмырами, с львиными хвостами и чересчур большими ушами, но большинство выглядели как крысиные бродяги, которых уговорили сюда прийти обещанием колонии и еды. Они повернулись к ней, когда она вошла, и вместе с тем десятки пар сузившихся глаз засветились, наблюдая за новоприбывшей в поисках неприятностей. Гермиона знала, что они были такой же охраной, как и… штука у двери. Создавая проблемы, она готовилась к тому, чтобы быть съеденной заживо сотнями почти диких животных. Она подошла к бармену — мужчине в дурацкой ведьминой шляпе с болтающимися украшениями по всем краям. Кошка на его плече беспрестанно лапала их. Он напомнил ей Живоглота, который был хорошим питомцем, в отличие от того, что, черт возьми, происходило с этой птицей. Гермиона грустно улыбнулась, вытащив какой-то пергамент, и нарисовала на нем воздушный шар, а после передала его мужчине со стопкой галеонов. Бармен оглядел ее абсолютно пародийную внешность с ног до головы, пожал плечами и сунул деньги в карман. Прекрасно балансируя с кошкой на плече. — Наверху. Последняя дверь, — сказал он, указав на лестницу в задней части. Слава Богу, на ней были сапоги. — Спасибо. Она поднялась по лестнице, осторожно обходя кошек, висящих на перекладинах, а после миновала еще четыре двери и постучала в ту, что находилась в самом конце коридора. — Пароль? — раздался ворчливый голос из-за двери. — У меня есть твои деньги, — универсальный пароль на темной стороне городов. Дверь широко распахнулась. Дым висел в верхней части комнаты и вился через порог, как пальцы. Гермиона молча, незаметно произнесла заклинание головного пузыря. Комната оказалась больше, чем казалось разумным для ее места в коридоре. Стена была с темно-малиновыми обоями с цветочным рисунком, а вокруг были намеренно расставлены красивые картины импрессионистов. И без окон, скромно освещенная уютными красными лампами на столах. В задней части была сложенная темно-красная ширма, разделявшая комнату. Мебель аккуратно разбросана по нескольким отдельным секциям и набита обезглавленными телами. Не безголовыми, как обезглавленными, а безголовыми, как они: головы подпрыгивали на потолке, словно воздушные шары. Глаза с расширенными зрачками были открыты до широких черных пустот, а на лицах застыло восторженное выражение. Их тела оставались мягко неподвижными, выглядевшими как жертвы палача, в то время как разумы улетали в космос. Пустота и Звезды. Зелье для очень специфического дня. Не неприятное, но в зависимости от того, как идут твои мысли в день его принятия. И сможешь ли остаться внутри или нет. Гермиона предпочитала слишком много огневиски. Она вошла в наркопритон и… Ее рука застряла. В комнате пахло кровью, дымом и розовой водой. У порога была самая сильная защита, которую она когда-либо чувствовала, — заклинание головного пузыря растворилось, и рука со всем ее проклятием не прошла. Она стиснула зубы. Что-ж, по крайней мере, она была права. Это сразу же пошло насмарку. Сангвини не упомянул заколдованный порог, когда рассказывал ей о контрабанде из Европы. Или, что более вероятно, просто забыл, ублюдок. — Проблема, мисс? — сказал мужчина на табурете у двери тем же голосом, который спрашивал пароль. Его голова была прямой, а на щеке виднелась вмятина с единственным шрамом. Должно быть больше безопасности. — Я э-э… — здесь ожидалась темная магия, верно? — Проклятие мешает, в моей руке, — она пошевелила пальцами по ту сторону порога. — Тогда прекрати это, — раздался голос сзади, за ширмой, с сильным акцентом итальянского наследия, о котором он всегда отказывался вдаваться в подробности. Множество голов засмеялось на стропилах. — Я пыталась, — крикнула она в ответ. — Оно просто становится еще более проклятым, — Гермиона повернулась к мужчине в дверях. — Я здесь, чтобы увидеть… мистера Сангвини. Мне нужно обсудить кое-какие дела. Не могли бы вы на минутку снизить защиту? Из-за ширмы вышел мужчина. Лоренцо Де Сангвини был высоким, бледным и полуголым. Изможденный, жилистый на вид, странно нестареющий человек с короткими черными волосами и слишком большим количеством зубов. На нем были брюки, слава Солнцу, Звездам и всем, кто обитал под ними, и рукава рубашки. Не настоящей рубашки, а просто рукава парадной рубашки, надетой как что-то вроде… брюк для рук. Его ребра резко уперлись в грудь. Гермиона нахмурилась: неужели ее лицо выглядело настолько плохо? — А ты? — спросил он, почесывая пальцем бровь. — Гермиона Грейнджер. — Это был не пароль, «Гермиона Грейнджер», — он странно произнес ее имя, словно ему не понравились буквы во рту. Тупица. Ее имя прекрасно, — и я не помню, что одалживал тебе деньги. Видишь ли, я хорошо помню лица. — Вы правы, мистер Сангвини. Мне просто нужно немного вашего времени. — Ты пытаешься мне что-то продать, маленькая птичка? — В некотором смысле. Я могу улучшить ваш бизнес с Талботом. Он воровал у вас, верно? Он выбрал… А потом он оказался перед ней, в мгновение ока пересек комнату, схватил ее за запястье и дернул на два больших шага вперед. Он крепко держал ее за запястье, пока она не растянулась по половине комнаты, пока плечи не почувствовали, что могут выскочить из суставов, пока проклятие на предплечье не вспыхнуло от борьбы с защитой, останавливающей его. Его хватка была настолько сильной, что ее кость треснула. Одна из маленьких в запястье. Обманчиво маленькая для той боли, которая пронзила ее руку. Она не проклянет его. Она дышала через него. Она нуждалась в нем. — Думаешь, ты умная ведьма? — выдохнул он ей в лицо. Его зрачки были синими, а изо рта пахло кровью. Значит, он был сытым? Острые ребра не означали, что вампир голоден. — Пришла сюда незнакомкой и трепаться еще будешь со мной? — его голос был обманчиво сдержан, но губы скривились в отвращении. Вероятно, она пахла не самым аппетитным образом. Бедный парень. — Прошу прощения, господин вампир, — сказала она сквозь стиснутые зубы и натянутую улыбку. — Я не хотела показаться неуважительной, а просто эффективной. Я знаю, что вам не понравится танцевать вокруг темы, когда нам обоим нужно обсудить дела и жизнь… э-э-э… так сказать. Он холодно рассмеялся. Хриплым звуком в иссохших легких, оживающих только несколько раз. — Ты маленькая змея, не так ли? Такой раздвоенный язык, пытающийся поиграть с тем, что кусается. — Ну, я не маленькая птичка, — проворчала она. Она также не была и змеей, но сейчас не время спорить. Его хватка на мгновение ослабла. Достаточно, чтобы вернуть приток крови, усилив боль. Она откашлялась. — Как бы то ни было, я хотела бы помочь вам с Талботом. Он хранит ваши товары в доке в Пикардии под названием «Биттл», на четвертом причале, под защелкой с нарисованной на ней лягушкой. — И откуда ты это знаешь, маленькая змея? — он склонил голову набок. — Друг сказал мне, — технически, это и был он. И в лучшем случае они были так себе знакомыми, но любой, кто не пытался убить тебя на краю света, был бы другом в самом отчаянном смысле этого слова. — У тебя есть доказательства? — Да, — она слегка дернула руку, не настолько, чтобы он подумал, что она пыталась вырваться, но достаточно, чтобы показать, что он все еще раздражающе держал ее, — в моем кармане. Я бы с удовольствием вам показала. — Эстер, — рявкнул Сангвини. Мужчина сбоку встал с табурета и подошел. Гермиона не напряглась. Она расслабила плечи. Беспалочковая магия все еще требовала движений, даже если это был всего лишь палец. — В каком кармане, мисс? — вежливо спросил Эстер. — В мантии. Спереди справа. Он очень по-джентльменски обыскал ее карманы. Сангвини не ослабил хватки на запястье. Ее проклятие жгло. Гермиона сдержала смех. Угрозы — это все хорошо, сломанное запястье — просто риск для бизнеса, но беспризорная рука в сороковых годах? С таким же успехом можно повесить свою репутацию. Эстер вытащил предмет, который дал ей ворон, и протянул его своему хозяину. Он прочитал это достаточно быстро. Открытие счастливых находок, жутко похожих на вещи, которые он потерял. Ворон сэкономил ей время, которое потребовалось бы ему, чтобы подтвердить правильность ее информации. Пара дней — самое большее, но, может быть, он действительно заслужил кусочка колбасы. Прежде чем она убила бы его, приготовив из него тушеное мясо. Сангвини оглянулся на нее. — И что бы хотел этот друг? Чтобы его убили? И ты хочешь, чтобы я сделал за тебя грязную работу? — он расслабил ее руку так, что она больше не была вещью, растягивающую на части. Но он не отпустил ее запястье. — Нет. Мне все равно, что с ним случится, — она слегка повела плечами. — Он ваш. Делайте с ним, что хотите. Я хотела бы связаться с вашим скупщиком на Континенте. — С которым из них? — Антонин Долохов. — Зачем он тебе нужен? — сказал он, сморщив лицо в замешательстве. — Он, и я говорю это после прекрасного ужина с мальчиком, ужасен в своей работе. — Мне нужны материалы, которые он имеет. Это стоит больше, чем моя жизнь, чтобы объяснять дальше. С уважением, мистер Сангвини. — Ах, змеи всегда так почтительны, когда в присутствии кого-то кусаются, — он широко улыбнулся, показывая слишком много зубов для рта такого размера, набитых там, как личинки. Ему нужен дантист. Гермиона могла бы достать плоскогубцы, — но мотают головой, когда их просят о чем-то взамен. Я ценю твою информацию о Талботе, и поэтому не убью тебя сегодня за то, что ты явилась на мое рабочее место без приглашения. Он снова хрустнул ее запястьем, наклонившись вперед, пока его зубы не оказались у ее горла. Рядом с пульсом. Лениво бьющимся о шею. Это был не первый раз, когда он угрожал убить ее… На самом деле? Технически, это был первый раз. Как бы то ни было, это не то, из-за чего стоило волноваться. Вампиров можно напугать достаточно сильным заклинанием люмоса с правильной концентрацией ультрафиолета. Буквально щелчок пальцев. Ее пульс оставался ровным. — Но если ты хочешь заниматься бизнесом, — сказал он ей на ухо, — то должна заключить сделку. Твоя кровь пахнет старой Смертью, — Гермиона напряглась, а ее пульс резко подскочил. — Ты не так молода, как выглядишь, непослушная ведьма. Но, если у тебя есть другой друг, немного посвежее, который мог бы пожертвовать собой, тогда мы могли бы поговорить. — Как насчет пяти тысяч галеонов, — быстро сказала она. Пришло время уходить. Все его поведение изменилось, быстро превратившись из чрезмерно драматичного вампира в приветливого бизнесмена, почуявшего клиента, и он резко отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — У тебя это в тех потрепанных карманах, Гермиона Грейнджер? — недоверчиво спросил он, склонив голову набок. — Я могу доставить их вам через час. При условии, что на этот раз мне разрешат войти, — она раздраженно повела рукой, торчащей за защитой. — Тогда увидимся через час, — Сангвини величественно улыбнулся, на этот раз показав надлежащее, вежливое количество зубов. — Пароль: «Укуси меня». И отпустил запястье, поймав ее руку и легонько поцеловав костяшки пальцев. Гермиона закатила глаза к множеству парящих голов над собой, решив не проклинать мужчину, пока не получит то, что ей нужно. Ее кожа зудела там, где он прикасался к ней. — Не насмехайся, Гермиона Грейнджер. Какой смысл жить вечно, если время от времени ты не потакаешь своим желаниям? Мне бы не хотелось видеть тебя в пятьсот лет. — Как и мне, — сказала она. — Доброго дня, Сангвини.***
Она вернулась в замок сразу после захода солнца, как раз к комендантскому часу. Свежий душ, свежие покупки и только что избавилась от пяти тысячи галеонов. После этого она снова посетила «Бонни», загрузив шампуни, и остановилась в маггловском отеле, чтобы принять душ и привести себя в порядок. Ее ванна, может быть, и была занята, но она бы не поскользнулась на чем-то таком простом, как прическа. Ее деньги были из разоренного Гринготтса за целую вселенную отсюда, и в сороковых годах они текли, как густой мед. Она на мгновение забеспокоилась, что произойдет, если две одинаковые монеты соприкоснутся друг с другом, и провела один из своих первых экспериментов с нитями. Конечно, с ними ничего не случилось. Это были монеты на пути. Для них имел смысл только продолжать вяло двигаться дальше. Проблемы возникали из-за людей. Люди принимали решения. — Итак, ваше тайное убежище находится на четвертом этаже или выше, — сказал низкий, бархатный голос из-под лестницы. — Добрый вечер, мистер Реддл. Я сегодня не нарушила комендантский час, — ответила она темноте. Том Реддл сидел на скамейке под карнизом боковой лестницы, хорошо затененный. Единственная часть его, которую она могла разглядеть, было его бледное лицо, смягчающее темноту и наблюдающее за теми, кто проходил по ступенькам. Но рук видно не было. Она гадала: находились ли они у него в карманах или он в перчатках. Сейчас был октябрь. И он так предан сегодняшней игре. — И я аплодирую вам за то, что вы проявили такую дисциплину, — он встал и подошел к ней. Перчатки. Черные. Зачарованные, судя по тому, насколько они были тонкими без вмятины от кольца. А затем он сложил их за спиной, — но я все равно должен вычесть десять очков за то, что вы покинули территорию. Приближаются выходные в Хогсмиде. Имейте немного терпения. Она широко улыбнулась, показывая зубы. — Как ваша голова? Она у вас не болит? — Нет, — его волосы немного взлохмачены ветром из-за того, что он весь день пробыл на улице. Локоны, на этот раз, были более растрепанными, чем ее собственные. — Хорошо. Если у вас начнутся мигрени, немедленно отправляйтесь в больницу Святого Мунго, — она наклонилась вперед, заговорив серьезно: — Крайне немедленно. Немедленно-покиньте-класс-посреди-лекции, — она не станет нести ответственность за смерть из-за его собственного высокомерия. — Конечно, мисс Грейнджер. Я ценю вашу заботу, — он жестом пригласил ее пройти с ним. Ей больше некуда идти, и будет прекрасно, если он захочет посидеть с ней. Возможно, они смогут немного сблизиться, создать какое-то доверие между собой. Она купит его… — Как прошла ваша поездка на Ночную Аллею? — как ни в чем не бывало сказал он, когда они шли. Она не моргнула, не споткнулась. Без колебаний контролируя свое тело. — И зачем же мне туда отправляться? — вздохнула она так скучно, как только могла. — Не имею ни малейшего представления, но от вас пахнет другим шампунем, чем сегодня утром. И вас сегодня не было на поле, — он задумчиво оглядел ее с ног до головы. Ее волосы были такими же аккуратными, как и сегодня утром, но, как ни глупо, не пахли тем же ароматом. Он почувствовал ее запах? Черт. — Наиболее вероятной причиной, по которой вы снова приняли душ, было бы то, что вы покрылись потом, грязью или запекшейся кровью… — Или блеском, — перебила она. — Да, но у вас проблемы с этим, не так ли? И сегодня у вас в волосах нет блеска, — задумчиво пробормотал он. Она закатила глаза. — И запах хуже, чем из «Кабаньей головы», когда вчера от вас несло грязью и пивом, — мягко оскорбил ее Реддл. Гермиона не сжала челюсти. Так вот почему он оказался так близко к ней? Прикасался к ней? Жар. Чтобы, блядь, понюхать ее? Затем он полностью повернулся к ней, отошел в сторону и внимательно вгляделся в ее лицо, наблюдая, не нахмурится ли она, не вздрогнет ли или не вспыхнет ли в ее глазах что-то. — Самое простое место, где можно попасть в такие неприятности — это Ночная Аллея. Магазин? У вас возникли проблемы в поисках какой-нибудь темной магии, мисс Грейнджер? Реддл знал, не так ли? Где можно попасть в беду. Где взять запрещенные книги. Он наклонил голову, осмотрев ее яркими черными, черными, бесконечно черными, как ночь, глазами. Гермиона задумалась: могли ли они быть просто зрачками, без радужки. Может быть, именно поэтому он так остро видел вещи? — Нет, — медленно сказал он. Ее лицо оставалось таким же холодным, как и у него. — Паб? Они пошли по коридору. Она ступала короткими ботинками магически бесшумно, в то время как его шаги оставались медленными. — Ах. Тогда паб. «Танцующие Змеи»? Она не стиснула зубы, не прищурила глаза. Гермиона расслабленно брела по коридорам, не поднимая голову. Они были одни. На противоположной стороне замка от общежитий. Приближался комендантский час, и студенты держались поближе к своим факультетам. Дети держались поближе к гнезду. — «Чаттер»? На ужин у нее был легкий сэндвич с индейкой с горчицей и гарниром из соленых огурцов, но Гермиона снова проголодалась. Возможно, им следовало остановиться на кухнях. — «Рыцарь Жмыр»? Луна еще не взошла, но… — Ах. Вот оно! — он слегка улыбнулся. Самодовольно. — Запах кошек отчетливый, и вы хотели его смыть, — он цокнул. — У них очень специфическое меню. Вы получали кайф, мисс Грейнджер? — он усмехнулся. — Я и не знала, что у вас такие энциклопедические знания о скверных уголках волшебного Лондона, — ее окклюменционные щиты в порядке. По ее лицу не так-то легко было что-то прочесть. Черт возьми. — Это и некромантия? Я думаю, что вы отчаянно нуждаетесь во вмешательстве. Что подумает профессор Слизнорт? — она скрестила руки на груди со всем неодобрением, на какое был способен предыдущий спорщик Уизли. Этого оказалось очень много. — Он сочтет меня предприимчивым, — сказал он. — Нет, ваши глаза не слишком расширены, и на шее нет метки удавки. Хотя у вас там действительно есть небольшой шрам. Ваши пальцы… Реддл наугад остановился посреди зала. Гермиона оглянулась, и у нее перехватило дыхание. Убийственный. Он был убийственен. Не было другого слова, чтобы описать это. Он собирался убить ее. Его лицо исказилось чем-то нечеловеческим. Гневным. Чувствующим отвращение. Жаждущим. Словно если бы ему представилась такая возможность, он сжег бы ее на костре, заснув под ее крики. Словно он думал об этом некоторое время и теперь, наконец, нашел оправдание. Он был так высоко над ней, так праведен в своей ярости, такой обжигающий в своем безумии, в своем гневе. Смотрел на нее сверху вниз, как на червяка, которого нужно раздавить между пальцами, как на кролика, которого нужно зарезать ради забавы. Пылающий серафим, готовый поразить ее, проклясть за ее грехи. Гермиона попыталась вздохнуть. Горло сомкнулось вокруг легких. Воздух не проникал внутрь. Страх сдавил ей грудь. Ужасный спазм сжал легкие, жаждущие воздух, но горло перекрыло его, пытаясь защитить ее от лишней проблемы. Все тело Реддла замерло над ней — с руками за спиной, такое же тихое, напряженное и бездыханное, как гильотина, и она испробовала вкус силы магии в воздухе, пронизывающую замок и извивающуюся под ее ногами. Горячую, металлическую и так неудержимо скрученную, что она почувствовала петлю на горле. Сжимавшую, давившую, душившую ее. Она не могла дышать. Ей нужно дышать. Реддл посмотрел на нее сверху вниз черными, как Смерть, глазами, и Гермиона поняла, как этот симпатичный, вежливый юноша бросился к Волан-де-Морту. Это было так же просто, как упасть. Так же естественно, как гравитация. Так же неизбежно, как тепловая смерть Вселенной. Гермиона встречала много убийц в своей жизни. Достаточно, чтобы она не могла перечислить их всех. Она сама была одной из них. Она убивала не для защиты или необходимости, а из-за мести, ненависти и сердца, настолько разбитого, что оно сгорело, почернело до черноты. Смерть теперь не была для нее такой уж редкостью. Но Том Марволо Реддл ужасен. А потом его лицо замерцало, превратившись в ничто. И его глаза снова стали просто темными. И он как ни в чем не бывало кивнул в сторону ее руки. — Ох, что-то произошло? — сказал он в замешательстве. Не как ярость реки зимой. Не обжигающая, не душившая и не замораживающая поочередно. Как интерес, который ты испытываешь к рассказу о чужом сне. Как ответ, который ты даешь кому-либо: «Могло быть и лучше» после «Ты в порядке?» И она тоже посмотрела вниз. Благодарна, так чертовски благодарна, достаточно благодарна, чтобы умолять, молиться, дышать, чтобы не чувствовать, как пол двигался у нее под ногами, чтобы не смотреть на гребанного Тома Реддла. Чтобы дать отдых глазам после слишком долгого вглядывания в бездну. К ее рукам. Сложенным поперек себя. К браслету, скрывавшему проклятие. Он понял это тогда. Что она скрывала нечто столь отвратительное. Он хотел убить ее за это. За то, что она принесла что-то подобное на факультет. В его дом. Гермиона вдохнула тихим, бесшумным дыханием. Незаметным для ее собственных ушей. Она хорошо научилась прятаться от монстров. Тихо, чтобы не привлекать внимания. Она почувствовала оцепенение. И даже не могла винить его. Она бы тоже не хотела, чтобы это происходило в ее доме. — Я… — она медленно сглотнула. Ее звали Гермиона Грейн… А потом она увидела синяки на другой руке. Четыре темные отметины, четко очерченные в форме пальцев. Гермиона не смогла их исцелить. Она должна была это сделать, ведь вампиры не такие уж странные, но какую бы смесь крови и зелий ни принимал Сангвини, что бы ни вызывало зуд на ее коже, его следы стали немного более постоянными. Перелом она залечила с помощью зелья, но ее запястье стало фиолетовым и болезненно зеленым по краям. Значит, Реддл злился, что она не вылечила его? Что она не могла вести себя должным образом? Или…? — Мисс Грейнджер, — мягко сказал он. Скучно, — если вы с кем-то связаны… — Я в порядке. Ничего страшного, — тихо сказала она, опустив длинный рукав своего платья и прикрепив его с помощью заклинания. — Вы сбежали из школы и вернулись раненой. Это не пустяк, — сказал он легко, как и во время всех их разговоров, но не отвел взгляда от того места, где рукав прикрывал ее руку. — Я в порядке, — настаивала она, вновь направившись к подземельям. — Если бы все было хорошо, вы бы исцелили себя. И это самое худшее? Я обучен. Дайте, я посмотрю, — он догнал ее и потянулся к ней. Она убрала руку за спину. Он обучен? Медимагии? Гермиона знала, что она помогала в некромантии, но думала, что Волан-де-Морт был слишком гордым для таких вещей. Очевидно, она снова ошиблась. Медик может сказать, что травма была нанесена вампиром. В «Рыцаре Жмыре» работал только один вампир. Ему было бы нехорошо знать об этом. — Серьезно, Реддл. Я в порядке, — Гермиона глубоко вздохнула. Теперь это было легко. Громко. Теперь, когда он не собирался убивать ее, идя по коридору. Или, может быть, не ее. Кого-то. Он хотел убить кого-то за метку на ее запястье. Странный парень. — Был спор. Я справилась с этим. В его глазах мелькнуло веселье. Он улыбнулся злобно и резко. — Вы справились с этим, солдат? Следует ли мне ожидать, что завтра в газете появятся трупы? — Конечно. Идет война, — беспечно сказала она, — каждый день появляются трупы. Он еще секунду смотрел на ее запястье. Провел рукой в черной перчатке по своим чернильно-черным волосам. Она исчезла в темноте. Его волосы растрепались еще больше, и Гермиона была странно разочарована тем, что не увидела его сегодня на трибунах с раскрасневшимся от холода лицом и развевающимися волосами. — Я знаю, что вы здесь не очень давно и что вам не совсем рады на этом факультете… — Правда? А я и не знала, — перебила она. Он наклонился над ней. Грубо. — …но если у вас возникли проблемы с другими людьми за пределами Слизерина, в… «неприятном уголке», то есть определенные меры, которые можно предпринять. У нас на факультете есть определенная репутация непроницаемости, и это распространяется на каждого члена. Даже к… менее полезным, — он криво улыбнулся, намеренно пытаясь разозлить ее. Отвлекая ее от соскальзывания его маски. Это сработало. У нее мелькнула мысль ударить его ножом. — Мы можем быть гнездом гадюк, но мы все еще гнездо, — тихо сказал он. — Это просто очаровательно. — Это также полезно, — сухо сказал он. — Есть рычаги власти, которые можно использовать отсюда. Если у вас какие-то неприятности, я знаю, что Гринграсс, в частности, будет рада, если вы окажете ей услугу. И что-то мне подсказывает, что с ней было бы легче иметь дело, чем с тем, кто оставил следы, которые вы не можете исцелить. — Я в порядке. Смотри, я принесла тебе подарок! — быстро сказала она, вытащив зеленую коробочку, слишком большую для ее кармана, и сунула ему в руки. — Одна капля тонко сотворила бы чудеса, мисс Грейнджер, — сказал он, но перестал смотреть на ее запястье, сосредоточившись на коробке. — Ох. Хорошо, тогда я заберу свои слова обратно, — она потянулась вперед. Реддл поднял коробку над своей смехотворно высокой головой, вне досягаемости. Она ухмыльнулась. Жадная тварь. — В качестве оплаты за шампунь и пироги, помните? Мои волосы вечно благодарны вам. Он взглянул на ее кудри, открывая коробку. — Если вы помните, книги предназначались для Мисси… Набор шахмат? — он моргнул. Квадратная коробка с очевидным шахматным рисунком и выдвижными ящиками с обеих сторон. Это выглядело просто. Минимальная детализация. Она купила его в маггловском магазине после покупки посуды и ужина. — Да, вы играете? — она склонила голову набок. — Да, — его глаза метнулись к ней. Острые, горячие и совершенно другого рода ужасающие. Совершенно другой вид тьмы. Та беззвездная ночь, которая пригласила присмотреться поближе, оказалась поглощенной пустотой в поисках звезд. Гермиона сглотнула, не позволяя своему дыханию сбиться. Но она не могла унять жар на щеках. Он испарил подарочную коробку, бросив ее через плечо. — А вы? — Я… знаю правила, — тупо сказала она, чувствуя себя медленной, как в лазарете, как будто ничего не могла сделать, кроме как смотреть на него. — Не ваша любимая игра? — его взгляд вернулся к коробке, и Гермиона медленно выдохнула. На волосок крепче, чем когда он хотел убить ее, и бесконечно более неприятно. — Вы бы совершенно уничтожили меня, — размышляла она. — Тогда мы должны сыграть в игру, — задумчиво сказал он, открыв ящик, чтобы вытащить горсть черных фигур. — Змеи? — Они вам нравятся, верно? Ваша змея, Техса… — Тех-са, — он произнес это медленно, слишком четко, пытаясь научить, как будто у нее была хоть какая-то надежда сказать это правильно. Все это лишь отвлекало ее уши и затылок. — Мой язык не может этого сделать. — Жаль. — Да, — она закатила глаза. — Ваш питомец… — Она не домашнее животное, — огрызнулся он, пристально глядя сквозь фигурки. Она преобразила каждую фигуру в другую змею, и он внимательно их осмотрел. Коридор был тусклым, освещенным только факелами, но ад светился прекрасным, красным и ночным светом через окна. — Что случилось с «перебивать людей невежливо» и «хорошие манеры важны для таких людей, как мы»? — Прошу прощения, — он закатил глаза, и это показалось ей чем-то настолько невероятно мальчишеским, что она не смогла удержаться от улыбки. Он великолепно обезоруживал ее, пытаясь заставить забыть, что взгляд из-под его маски выдавал убийцу. — Ага. В любом случае, я надеюсь, вам это понравится. Пешки — это маленькие подвязочные змеи. Слоны — это… — Да, я могу идентифицировать змей, мисс Грейнджер. — Конечно, мистер Реддл. — Молочная змея для Черного Короля кажется немного жестоким. — Их еще называют королевскими змеями, — объяснила она. — Мне пришлось. Если вам от этого станет легче, то Белый Король — бармунский слепун. Он перевернул коробку, открыв другую сторону белых фигур. — М-м-м, они также известны как слепые змеи. Они роют норы и питаются насекомыми и их яйцами. Вы можете найти их в садах, но они безвредны. — Ох? — На самом деле отлично подходят для защиты от насекомых, если у вас есть в этом необходимость. Лучше, чем птицы или грызуны. Уроженцы Восточной части Соединенных Штатов, но были представлены и в другом месте, — очаровательно лепетал он. Нет, не очаровательно, он обезоруживающе бормотал. Он пытался ослабить ее бдительность, заставляя думать, что он был безобидным. Она знала это. И все же… Гермиона нахмурилась. Он лучше нее. — В Британии нет оптимального климата для них, — сказал он, просматривая фигурки, — но у меня есть несколько в теплицах. В дополнении, конечно, они совершенно удобны. — Сколько змей вы держите в замке? — невинно спросила она. — Вы их боитесь, мисс Грейнджер? — он уклонился от вопроса с абсолютным интересом. — Очевидно, что нет. — Вчера ваше сердце билось довольно быстро. Когда вы держали ее в руках, — он не смотрел на нее, продолжая вертеть фигуры пальцами в перчатках, говоря мягким, равнодушным и безразличным голосом. — Я была рядом с огнем. Было жарко, — просто сказала Гермиона. Это была не ложь. Она не хотела есть змею. Она не хотела, чтобы он прикасался к ней. Этот жар. Господи, неужели от нее действительно пахло пивом? — Еще одна красивая ложь, — ухмыльнулся он. Самодовольный ублюдок. Он снова посмотрел на нее — уже не так ошеломляюще. Лукаво и с приспущенными ресницами. — В них довольно много деталей. Почти как в жизни. Если бы не размер, я мог бы принять их за настоящие. — У меня есть для этого сноровка, — просто сказала она. Он сказал, что у него с этим проблемы? Что-ж, теперь в его распоряжении была маленькая девочка-сирота, у которой много свободного времени. Пустяк — схватить и использовать ее или использовать ее таланты, чтобы научить его. Настольная игра была хорошим подарком. Гермиона надеялась, что ей не придется на самом деле играть слишком много партий. Реддл убьет ее. — Они не заколдованы, — заметил он. — Нет, — Гермиона нахмурилась. Предпочтет он это? Возможно. Он бы не предпочел маггловскую игру магической. — Мне никогда не нравились волшебные шахматы. Ты разрушаешь фигуры, — это было честное оправдание. — Согласен. Все идет слишком медленно. Хах. Он не ошибся. Некоторые особо упрямые наборы уверенно блуждали по доске. Что-ж, тогда ей повезло. — Эти несколько лишних секунд слишком дороги для вас? — Да, — он вернул фигуры, удовлетворенный каталогизацией, и сунул коробку подмышку. — Как долго они продержатся? Они свернули на лестничную клетку, ступили на лестничную площадку и поплыли вниз. Гермиона осторожно оперлась локтями о перила и наблюдала, как тонны кирпича и строительного раствора бесцельно скреблись и носились вверх и вниз. — Хм-м. И что же это такое? — Простое преображение. Прекрасно детализированные, но они небольшие и со временем вернутся в изначальное положение, — Реддл положил руки на перила рядом с ней; он смотрел на нее. — Дерево — хорошая среда для использования. Более податливое, чем камень, но более прочное, чем стекло. Значит, несколько месяцев? Постоянное преображение требовало либо огромного количества времени, либо огромного количества магии. Чтобы что-то изменить в свою истинную природу. Камень, превращающийся в птицу множество раз в день в течение нескольких месяцев подряд, в конце концов увидит себя птицей и останется таким. Или можно собрать трех человек в три круга на три часа и превратить предмет в то, что хочешь. Или можно оторвать кусочек своего магического ядра, переделав вещь по своему вкусу. Существовали и более темные способы, в зависимости от начала и конца, формы и функции, но всякий раз, когда что-то неизменно меняешь, это требует много времени и усилий. Для чего-то маленького и ненужного постоянные трансформации были чрезмерны. А шахматные фигуры, какими бы маленькими они ни были, не могли сохранять намерение очень долго. При прочих равных условиях несколько месяцев были бы щедрыми. Он посчитал ее опытной. — Возможно, — усмехнулась она, спускаясь по лестнице. Он склонил голову набок. — Когда они изменятся, мисс Грейнджер? — Они не изменятся, конечно же, — она подмигнула ему. — Как вы сказали, дерево — хороший материал для использования. — Вы тратите постоянное преображение на шахматные фигуры? — он поднял брови. — Вы всегда так небрежно обращаетесь со своей магией? — Это то, кем вы себя считаете? Пустой тратой времени? — Гермиона удивленно повернулась к нему. Он бросил на нее мрачный взгляд. Не убийственный или жестокий, просто раздраженный. Она широко улыбнулась. — Это не составило особого труда. Существует одна хитрость с изменением подобных мелочей. Вам не нужно проходить через обычные запутанные руны и круги или дни планирования. — Одна хитрость? — он медленно моргнул. — Да. Лестница дошла до самого низа, и они сошли. Обычно требовалось несколько кругов по смене лестницы, чтобы попасть туда, куда ты хочешь, но сегодня им повезло. Шаги решили привести их прямо ко дну. Они прошли по коридору. Несколько других студентов столпились вокруг теперь, когда они были ближе к общежитиям. Комендантский час еще не наступил, и дети наслаждались субботним вечером. Как только могли в отглаженных рубашках и чулках. Существовали ли уже джоггеры? Вроде должны. Не та смесь поли-хлопка из ее времени, но, несомненно, повседневные льняные брюки существовали в какой-то моде… Реддл прервался, когда они завернули за последний угол, ведущий в подземелья. — Я вижу, как вам не терпится рассказать мне, — его пальцы забарабанили по доске рядом с ним. — Это и есть ваш ход? — она ухмыльнулась. У него не было ни капли терпения, не так ли? Иногда самообладание, манипулирование всеми этими масками, но не терпение. — Обвинение меня в ваших откровенных манипуляциях? — Это даже не имеет смысла. Не используйте мои собственные слова против меня, неправильно понимая контекст. — Вы бессердечный, — она снова повторила его слова. — Мне не жаль, — усмехнулся он, удивленно посмотрев на нее сверху вниз. — В чем ваша маленькая хитрость, мисс Грейнджер? Гермиона остановилась возле яркого факела и протянула руку за фигурой. Реддл задумчиво посмотрел на нее, пошарил в ящике коробки и протянул ей Белую Ладью. Королевский питон с пегим рисунком образовывал основание замка, извиваясь до вершины башни. Это был не Конь, но она могла бы добраться туда. По крайней мере, это не Пешка. Она повертела ее на свету. — Фокус в том, что она на самом деле неправильно преображена, — на той стороне, где дерево растягивалось в свою новую форму, был шов. Пятнышки древесной крошки внезапно остановились и искривились, когда оказались у края змеи. — Она сломана. Как ключ, отломанный в замке двери между двумя комнатами, он останется там навсегда. Мир не может применить суперпозицию, поэтому он остается там, в обоих, вечно, — она подняла фигуру, проведя ногтем по шву. Он наклонился ближе, чтобы рассмотреть. — Здесь? Я намеревалась превратить Ладью в змею, уничтожив магию до того, как она успела высвободиться, и в результате получилось и то, и другое. — Намеренно неправильно выполнять магию… Это сработает только для таких простых вещей, как эта, — задумчиво сказал он у ее плеча. От него пахло ветром, дождем и чем-то пряным с корицей. — Где вы можете перенапрячься, а затем отступить к желаемому результату. — Вот именно! — просияла она. Он довольно хорошо разбирался в новых вещах, не так ли? Действительно, вундеркинд. — Это хороший трюк для маленьких подарков. Совсем не расточительный. Э-э-э… не используйте фините на них, а то они могут взорваться. Он взял фигуру у нее из рук и более внимательно рассмотрел ее при свете. Их пальцы не соприкоснулись. — Вы «уничтожили» свою магию? Это звучит неприятно. — Это вызывающее воспоминания описание… если не совсем точное, но я сомневаюсь, что вы захотите провести следующие пять часов, слушая, как я рассказываю о чрезвычайно узкой теории магии. Реддл посмотрел на нее… странно. Это не сильно отличалось от того, как он обычно смотрел на нее: с полуприкрытыми глазами, холодно и скучающе, пренебрежительно при всем своем росте, но, может быть, его плечи были под другим углом, или, может быть, он медленнее поворачивал Ладью в пальцах, или, может быть, его маска оказалась слегка изношенной после того, как соскользнула раньше, но выражение его лица показалось ей… странным, а не обычным, пустым. Если нажать, то, вероятно, нашлось бы подходящее слово, чтобы описать это, но он выбирал маски, как она выбирала палочки. Вероятность того, что… странное выражение было настоящим и стоило попыток, чтобы его расшифровать, была ничтожно мала. Она пожала плечами. — Вам понравилось? — спросила она с искренним любопытством. — Если вы играете, у вас, наверное, уже есть набор, но не помешает еще один, верно? — Это… — Мой Ло… — парень подошел сзади к Реддлу. Эфраим Эйвери. Покрасневший и немного запаниковавший. Реддл повернулся к нему и расслабился. Глаза Эйвери метнулись между ними, — Эм… Том… — Как у вас дела в эту субботу, мистер Эйвери? — она раздраженно перебила его. Гермиона прогрессировала, хотя и медленно; ей не нужно, чтобы этот мальчик доставал их. — Том… — Эйвери проигнорировал ее. — У меня вот все хорошо. Ох! — она щелкнула пальцами. — Как прошел квиддич? Мы проиграли? — с надеждой спросила она. — Нет, мы выиграли, — рявкнул на нее Эйвери, как следует разозленный. — Мы всегда побеждаем. Неважно есть капитан или нет. — Уф. Тогда она, должно быть, не очень хороша, — Эйвери напрягся, и его руки сжались, как будто он хотел ударить ее. Гермиона ослабила колени, готовая пригнуться. Ее больше не ударят по лицу. — Не беспокойся, я обещаю не говорить ей, что ты это сказал. — Тихо, идиотка… — Почему вы здесь, мистер Эйвери? — Реддл нетерпеливо вздохнул. — Есть проблема, — Эйвери повернулся в сторону, делая все возможное, чтобы исключить ее из разговора. Но Реддл и она находились рядом друг с другом, и он просто выглядел глупо. Не говоря уже о том, что теперь стоял к ней спиной. Идиот. — Какая? — спросил он, положив фигуру обратно на шахматную доску. — Одни пьяные четверокурсники проникли в шкаф Блэков. — Ах, — мягко сказал он, — кто? — Друэлла, Перрин, Эдвард и Селеста. — Четверо, серьезно? Это, должно быть, шумно. Где мисс Блэк? — Она… — Эйвери потер затылок и отвел взгляд, — в… выздоровлении. — Понятно, — медленно произнес Реддл, явно раздраженный. — Орион? — С командой в кабинете Слизнорта. — Команда, вероятно, закончит работу через час или два. Мы могли бы просто оставить их там, — он посмотрел на Эйвери, который нервно улыбнулся в ответ. — Они должны были предвидеть последствия своих действий, да? Гермиона внутренне поморщилась. Это был укол в ее сторону. Использовал ее слова, чтобы расправиться с другими… какой бы ни была эта игра власти. — Но их четверо, и это было бы немного расточительно для пьяной ошибки, совершенной во время празднования, — сказал он. Эйвери немного расслабился. А затем Реддл посмотрел на нее: — Как насчет того, чтобы позволить мисс Грейнджер попробовать? Это забавная головоломка для первокурсников. — Сэр? — спросил Эйвери. — Да, Эфраим? — Реддл оборвал его голосом, холодным, как лед, с треском хлыста. Может быть, его маска находилась на его лице чаще, чем она думала. Она была рада, что он не утопил ее раньше. Играя растерянно, а не жестоко. Гермиона вздрогнула. Эйвери напрягся и быстро сглотнул. — Да. Это очень хорошая идея. Да, сэ… Том. — Как насчет этого, мисс Грейнджер? — сказал ей Реддл. — Вы в состоянии помочь тем, кто в настоящее время не в состоянии защитить себя. Вы сделаете все возможное, чтобы обезопасить их? — ему действительно нравилось использовать ее собственные слова против нее. Ей не следовало подталкивать его к этому. — Не можете справиться с боггартом, мистер Реддл? Заклинание — ридикулус, — сказала она вместо этого. Его глаза яростно сверкнули —да, он определенно был немного измотан, — но все же вежливо улыбнулся. — Это не боггарт, мисс Грейнджер. Блэки не защищают свои ценности такими общими чертами. Беллатриса использовала дубликат и пылающее заклинание для Крестража, но это было под многими слоями Гринготтса. Вальбурга использовала заклинания крови на Площади Гриммо, но боггарт там был вредителем, а не защитой. На самом деле она не знала, что они использовали для защиты своих вещей в Хогвартсе. Это была школа. Любой мог подойти с любопытными пальцами, но это не могло быть что-то слишком темное. Здесь жили дети. Она нахмурилась. — Что в шкафу Блэков? — Разве это имеет значение? Неужели ваша забота так условна? — Нет, — медленно сказала она, — но я бы предпочла быть готовой, если вам все равно. — Это не так. Я думаю, мне скорее понравится наблюдать, как вы будете разгадывать эту загадку. Как ты думаешь, Эйвери, она из тех, кто плачет? — спросил он в ответ у парня. Эйвери подпрыгнул, и что-то изменилось в его позе. Что-то, стремящееся угодить. Реддл задумчиво посмотрел на него, как учитель, ожидающий, что ученик даст правильный ответ, и Гермиона поняла, что это было таким же испытанием для Эйвери, как и для нее. Она не знала, для чего нужен был этот тест. Может для того, чтобы оценить ее за те полчаса, что они проведут в одной комнате. Или для того, чтобы увидеть, насколько он позволит своим предубеждениям влиять на его рассуждения, или вообще для совсем другого. Как удобно для Реддла, что она пришла сюда, изменив баланс факультета и оказавшись использованной в качестве замера для его последователей. Эйвери полностью повернулся к ней и критически оглядел ее с ног до головы, отнесясь к заданию так же серьезно, как к школьной работе. Или… может быть, не к школьной работе. Он не показался ей особенно прилежным. Так же серьезно, как к поручению того, кого называет «Мой Лорд». — Нет… — неохотно заключил Эйвери, — я так не думаю. — Ты уверен? — беспечно спросил Реддл. Эйвери напрягся, и в его глазах появилась паника, он беспокоился, что провалил свой тест. — Ты не думаешь, что ее можно сломать? — Я имел в виду… — Не то чтобы мне не доставляло абсолютного удовольствия наблюдать, как вы заставляете людей смущаться, мистер Реддл, — саркастически сказала она, — но вы что-то говорили о спасении детей? Мы можем продолжить выполнение задания, пожалуйста? — Доброе сердце, мисс Грейнджер? — весело сказал он, махнув рукой Эйвери, чтобы тот повел их в подземелья. — Самое доброе, мистер Реддл.