он перестал принадлежать себе; и так как он не утратил способности рассуждения, то старался понять странность этого состояния (Г. И. Газданов)
стріляй — океан ельзи
Тэхён честно зажмуривает глаза, через секунду начиная привыкать к сладкому соку, льющемуся по его лбу. Он тяжело дышит, непроизвольно слизывая сок яблока с губ. В воздухе пахнет порохом и страхом, а ещё стоит тишина, которая порядком надоела. Тэхён поднимает веки и пальцами вытирает жидкость с глаз. Салун наполняется хохотом, чоканьем чашек друг о друга, стуком кулаков по столу и громкими хлопками. Чонгук весьма равнодушно убирает револьвер за пазуху и медленно подходит к Тэхёну, кладя свою ладонь на его щёку. — Испугался? — буднично интересуется тот. Тэхён то ли заторможено, то ли заворожено рассматривает старателя перед собой. Чонгук ведёт большим пальцем по скуле и смотрит как будто сквозь. Что с ним было, когда мушка случайно оказалась на сердце Тэхёна? Гуку было нехорошо, как будто по нему прошлась рота солдат, методично стуча сапогами по позвоночнику. Всё-таки эту клоунаду он затеял не из-за азарта, а из-за самопроверки. — Нет, — приглушённо шепчет Тэхён, вытаращив глаза в одну точку. Чонгук стирает остатки яблока с чужого лица и липкой рукой гладит южанина по волосам. Тот даже не морщится — покорно принимает странную заботу о себе. — Фин, принеси воды, — окликает женщину Чонгук, видя, что Тэхён не может нормально сглотнуть. — За всё то время, что ты находишься здесь, ты так и не привык к стрельбе. Тэхён жадно пьёт любезно предоставленную воду и вытирает рот рукавом. — Я не привык, что стреляют в меня. Чонгук не отвечает — нечего. Он разворачивается к Тэхёну спиной и кивает парнишке-индейцу, который протирает платком револьвер, явно красуясь перед Чимином, на которого бросает уже не первый томный взгляд. Однако Чимин будто назло отвернулся и без особого интереса рассматривал лежащий за окном снег. Салун вновь взорвался криками в ожидании разрешения поединка. — Поднимайся, — индеец хватает за локоть Чимина и тащит того к месту, где пару минут назад стоял Тэхён. Тэхён вцепляется рукой в краешек стола. Они с Чимином не друзья — пару раз перекинулись словами, но почему-то за него страшно. Может быть, от того, что Тэхёну его жаль (он помнит, что певец тут в неволе), а может, просто так сложились обстоятельства, что именно к этому человеку сердце южанина обязано быть неравнодушным. Тэхён поджимает губы и с волнением следит за индейцем и поразительно спокойным Чимином, у которого в глазах вообще нет ни намёка на страх. Чего не скажешь о парнишке. — Я… я буду стрелять, — неожиданно надломлено говорит тот. Мальчик-хайда, хранивший на груди громовую птицу — тотем своего народа, зачем-то целует её и направляет ствол на Чимина. Индеец старается не смотреть в глаза салунному певцу, не глядеть на его полуобнажённую грудь и сконцентрироваться только на мишени. Чимин впервые за долгое время проявляет на лице эмоции — ухмыляется, и хайда мажет. — Чёрт! — безымянный индеец со стуком опускает револьвер на стол. Чётко сбоку от Чимина виднеется дырка от пули. Люди в салуне ликуют, а Тэхён облегчённо трёт виски. Чимин закусывает губу, снимает с головы яблоко и откусывает от него кусок, неотрывно смотря на индейца. — Брысь, — Гук как-то даже очень игриво шикает на хайда. — Держи обещание, раз взялся мне вызовы бросать. Индеец злобно посматривает на Чимина, как будто тот виноват во всех бедах, и, проигнорировав Чонгука, общается к Фин. — Я беру его, — хайда подходит ко вмиг посеревшему Паку и хватает того рукой за ягодицу. — Сколько? Тэхён непонимающе оглядывается, пытаясь понять, что вообще происходит. Он в надежде смотрит на Фин, но та равнодушно кивает и шевелит губами в ответ, показывая на проход за барной стойкой. Чимин не возникает и послушно идёт за индейцем. — Нет… — выдаёт Тэхён, окликая Чимина. — Постой! Он не может вот так взять и… Стоящий рядом Хосок прыскает смехом в кулак, толкая брата в живот. Гук закатывает глаза и взглядом велит Тэхёну закрыть рот. Но тому всё равно. Как будто вмиг смелость обрёл. — Вы все ослепли? — Тэхён вертит головой. — Этот мужчина просто взял Чимина за… за… и спросил «сколько»! Вы ничего не видите? В салуне воцаряется тишина. Никто до этого ещё не позволял себе так своевольничать и кричать об аморальных порядках Доусона. Тем более не ожидалось это от Тэхёна, который всегда был тише воды и ниже травы. Чимин с сочувствием смотрит на южанина и, скинув с себя руку хайда, подходит к Тэхёну, упираясь тому на короткую секунду лбом в плечо. — Не стоит, — как можно тише говорит тот. — Мне не больно и почти всегда приятно. Так что всё хорошо. Чимин хлопает обескураженного и заведённого Тэхёна по лопаткам и скрывается с индейцем за баром. Салун тут же забывает о произошедшем, и вечерняя жизнь возвращается на свои круги. Кому какое дело до салунного певца? Чонгук подходит к Тэхёну со спины и кладёт тяжёлые ладони на его плечи. — Как и обещал — половина моей доли перейдёт к тебе. Гук осторожно прикасается к голым участкам на шее, несильно поглаживая их. Отчего-то хочется зарыться носом в эти волосы, что сейчас пахнут яблочным соком, но Чонгук слишком гордый, чтобы признаваться себе в чём-то. — Он его просто увёл… — гнёт своё Тэхён. — Просто взял и увёл. Неужели каждого тут можно купить? — Тебя нельзя. — Разве ты не сделал это со мной в первый же день? Купил? — Тэхён дёргает плечами и разворачивается к Чонгуку. Тот меняется в лице за секунду и как будто становится старше на несколько лет. Тэхён не понимает причины смены настроения, но в этот раз отступать не хочет — как будто чувствует, что Гука ломает. — Не сделал, — отзывается тот. — У тебя нет цены, потому что всё, что её имеет, — заведомо дешёвка. Какой бы крупной ни была сумма. Тэхён сначала задыхается от возмущения, а потом от неловкости. Он прячет глаза и впивается ногтями в кожу на ладонях, оставляя там кровавые дуги. — Чимин не дешёвка. Чонгук трёт переносицу пару секунд, а потом хватает Тэхёна под локоть и ведёт к дальней стене бара, где висит множество фотографий. Чонгук тыкает в центральную. — Смотри внимательно. Что ты видишь? — Чонгук возвышается над Тэхёном, как лев над добычей. Тэхён всматривается в изображение и видит молодого юношу, полностью оголённого, но прикрывающего низ тонкой простынкой. У юноши мягкие чёрные волосы, большие красные губы и сильное тело. В модели Тэхён узнаёт Чимина. — Он продаётся, — выносит вердикт Чонгук. — И таким, как ты, лучше не общаться с подобными людьми. Тэхён проводит пальцами по фотографии и разворачивается к Гуку, зло смотря в его лицо. — Он несчастен, и он такой не по своей воле. Чонгук отрицательно машет головой. — Нет. Его всё устраивает. Он мог бы давно выкупить себя у Фин, но Чимин этого не делает, потому что ему хорошо. Секс приносит ему удовольствие, а статус жертвы притягивает таких сопереживающих людей, как ты, чтобы он смог почувствовать себя лучше. Тэхён поджимает губы и ещё раз смотрит на фотографию. Чонгук говорит факты, но сердце категорически отказывается верить. Гук замечает этот разочарованный взгляд и кивает Тэхёну на стойку, приглашая выпить вместе с ним и Хосоком. Тэхён, всё ещё очень расстроенный, семенит за старателем и принимает от Фин рюмку водки, неуверенно чокаясь с братьями Чон. Фин стоит за стойкой с тряпкой, протирает липкие разводы и проходится ей по старой вазе, в которой стоят явно ненастоящие ромашки. Тэхён, отвыкший видеть цветы, тянется к ним руками и проводит по лепесткам пальцами, в надежде почувствовать приятные ощущения. Всё это время Чонгук за ним пристально наблюдает. — Заставил ты нас нервы потрепать, — смеётся Хосок. — Братец уже успел похоронить свои сокровища вместе с тобой. Представь, что было бы, если бы ты не очнулся. Тэхён прячет взгляд от грубой бестактности Хосока, а Чонгук предупреждающе смотрит на брата. Хосок легко улыбается, пропуская мимо себя взгляды — уж больно сильно ему нравится злить Гука. Они выпивают ещё по одной рюмке, и щёки Тэхёна начинают приобретать розовый оттенок. Он и раньше мог себе позволить выпить, но что-то более лёгкое, поэтому сейчас в голову ударяет сильно, и Тэхён падает на деревянную стойку, сильно стукаясь головой. — Потерян и не найден, — констатирует Хосок, тряся Тэхёна за плечи. — Разбирайся со своим сокровищем. Хосок обращается к Чонгуку, и тот цокает языком — ему абсолютно не хочется таскаться с Тэхёном. Он же уже большой мальчик и сам может разобраться со своими проблемами, но сальные взгляды других старателей на пьяное и разморённое тело злят и будоражат — Чонгук подхватывает Тэхёна подмышками и ставит в вертикальное положение. — Совсем пить не умеешь? — не надеясь на ответ, спрашивает Гук и подносит к губам южанина стакан воды. — Пей — полегче станет. Тэхён жадно присасывается к стакану и мутно смотрит на Чонгука. Засыпает робкий Тэхён, и просыпается неизведанная его сторона, в скором времени готовая стать постоянной гостьей характера южанина. — Полегче… — пьяно усмехается Тэхён. — Как тут может быть полегче, когда в этом самом заведении на моих глазах… Чимина увели просто так… Стреляют в кого угодно, лишь бы занять место получше… Отвратительно… Хосок тихо посмеивается и смотрит на брата, ожидая его реакции. Чонгук спокоен и сдержан — ему совсем не хочется вступать в полемику с человеком, который еле-еле на ногах стоит. Он тянется рукой к голове Тэхёна, желая поправить спутанные волосы, но получает по ней резкий шлепок. Хосок присвистывает и косится на красное пятно на ладони брата, у которого из глаз сейчас искры посыпятся. — Ты что себе позволяешь? — Чонгук в ярости хватает Тэхёна за плечи. Никто на них даже не смотрит в эту секунду — все заняты своими делами: Дик с Фриной играют на выпивание, половина старателей увлечена поединком дартс, и даже Фин куда-то делась. Наблюдает только Хосок — это вообще его хобби — смотреть и запоминать. — А что я себе позволяю? — бормочет Тэхён. — Тебе можно людей запугивать, а мне нет? Тебе можно лишить меня еды на неделю, ставить на меня, стрелять, а мне нельзя даже оттолкнуть твою руку? — Я уже пожалел тысячу раз об этих решениях, — тихо шипит Чонгук, но брат всё же слышит. Тэхён поднимает удивительно чистые и ясные глаза на Гука. Того парализует от бешеной красоты. — А я об этом знаю? Ты мне говорил? Чонгук зло смотрит на Хосока, но тот и не думает уходить — такие приватные разговоры как раз для трёх человек, по его мнению. — Да, но ты не заметил, — Чонгук тянется к вазе с искусственными ромашками на барной стойке, выдирает один цветок и сует его ошарашенному Тэхёну за ухо. — Красивый. Посмотрев ещё пару мгновений на Тэхёна, которому так к лицу цветы, Гук сует руки в карманы меховых штанов и разворачивается к выходу, не дав и шанса Тэхёну ответить хоть что-нибудь — тот остаётся стоять и непонимающе трогать ромашку. Хосок хлопает Кима по плечу и шепчет на ухо прощания, помахав рукой и удалившись вслед за братом. Тэхён ничего не понимает — когда Чонгук перед ним извинялся? А способен ли он вообще на такое? Из мыслей вырывает скрипучий голос Фрины. — Милый цветочек, — неоднозначно бросает она, глядя то на ромашку, то на южанина. Тэхён прокашливается и отворачивается. Как-то нет сил говорить ещё и с ней. Он садится на высокий стул и крутит в руке рюмку водки, пока не замечает выходящего из-за барной стойки Чимина.snuff — slipknot
— Чимин! — тут же вскакивает Тэхён, горящими глазами смотря прямо на певца. Тот хмурится, но быстро подходит к Тэхёну и заглядывает в лицо. — Ты что… пьян? — недоверчиво спрашивает Чимин. Тэхён улыбается шальным оскалом и кивает. Пак смотрит на ухо южанина. — Милая ромашка. Я ещё в прошлом месяце попросил Фин купить для меня таких — уж больно красивые цветы. Тэхён угукает и чуть ли не валится с ног. Чимин его вовремя подхватывает и, цокнув, тащит к выходу. — Ку-куда тащишь? Чимин закидывает его руку на себя и ногой открывает двери бара, вытаскивая пьяного южанина на свежий морозный воздух. — Пойдём, пройдёмся по городу, может, протрезвеешь. Тэхён вяло качает головой и, опираясь на нового друга, ковыляет вслед за ним, по новой осматривая здания и вывески на досках. Снег прекратился, луна чётко освещает дорогу, и Тэхён прислушивается к хрустящему под ногами снегу. — Из-за чего напился? — интересуется Чимин, чтобы растормошить висящее на нём тело. Тэхён тяжело дышит, и мороз обжигает лёгкие при каждом вдохе. — В Доусоне такая несправедливость. Чимин фыркает — наслушался он такого вдоволь за свою жизнь. И все поголовно бездействовали, возмущались, но ничего не предпринимали. — Это север, пора бы привыкнуть. Тэхён усмехается. Он старается привыкнуть, честно пытается, но Клондайк как будто его отвергает, как что-то чужеродное. Тэхён прекрасно всё осознавал, когда ехал сюда, но был склонен не выделять что-то конкретное в образе севера. В его голове было лишь ощущение холодного неприветливого края, а тут вот как получилось — всё очень индивидуально, и тут живут люди, как и везде на планете — разные, и к каждому нужен свой подход. — Пора бы… — отрешённо говорит Тэхён и, когда поднимает взгляд, смотрит на бесчисленное количество лавок, к которым подходил совсем недавно ещё до своего падения под лёд. — А это что такое? Тэхён пальцем указывает на столпившихся людей и сани, запряжённые чукотскими ездовыми. Чимин равнодушно пожимает плечами, но Тэхёна несёт к прилавку. Он расталкивает локтями возмущающихся прохожих и выбегает в центр, видя, как хозяин лавки погружает свои пожитки в сани. В мужчине Тэхён узнаёт того самого краснощёкого продавца шоколада, что шикнул на него и прогнал за неимением у южанина достаточного количества денег. — Вы, — выдыхает Тэхён, и торговец поворачивается на голос, — уезжаете? Кутаясь в тулупчик, хозяин лавки осматривает Кима и только собирается открыть рот, как кто-то из толпы его перебивает. — Естественно уезжает, — высокая барышня недовольно поправляет пушистый воротник шубы. — Такие деньги заработал, что до конца жизни может ничего не делать. Тэхён изображает удивлённое лицо. — А ты не завидуй, — самодовольно отвечает продавец шоколада, — может, и твоя выпечка кому-нибудь пригодится. — А что случилось? — интересуется Тэхён, и Чимин закатывает глаза. Ему вот абсолютно без разницы, кто там разбогател, а кто нет. — Что случилось? — раздражённо переспрашивает барышня, зло смотря на Тэхёна. — Недавно кто-то скупил у него весь товар. Приходил тут высокий такой, злой, как чёрт, всё лицо прятал, — она театрально поправляет прядь, выбившуюся из-под шляпы. — Коробками вывозили этот проклятый шоколад, ничего не оставили. И кому понадобилось столько сладостей? — Коробками… — шепчет Тэхён, складывая, наконец, два плюс два. Получается, что это сделал Гук, если судить по описанию внешности загадочного покупателя. Да и когда бы это успел сделать Намджун, если он всё время был в больнице? Тогда слова, сказанные сегодня Чонгуком в баре, обретают новый смысл. Тэхён коротко улыбается про себя и уходит, хватая Чимина за руку. Выходит, что Гук просто не способен говорить всё словами и предпочитает действия. Тэхён их тоже ценит, но всё же хотелось бы, чтобы Чонгук лично сказал ему об этом, Ким же не читает мысли… Но даже после таких извинений грандиозного масштаба Тэхён всё равно чувствует себя нехорошо. Даже если Гук попросил таким образом прощения — это не отменяет всего предыдущего. Тэхёну ещё предстоит об этом подумать, а пока он просто идёт с Чимином под ручку по Доусону и наслаждается спокойной ночью. Они приходят к отдалённой части города и спускаются к Юкону, чтобы постоять у воды. Чимин молчит, но в тишине с ним очень спокойно, как будто говорить не требуется вовсе. Тэхён прокручивает у себя в голове всё произошедшее в баре и не знает, как подступиться к интересующей теме. Чимин не выглядит так, словно готов рассказать ему всю свою историю, но южанину отчаянно хочется ему хоть как-то помочь. — Себе для начала помоги, — резко говорит Чимин, будто читая мысли Тэхёна. — Я по глазам твоим всё вижу, — объясняет певец в ответ на полное непонимание со стороны Тэхёна. Тот усмехается и поворачивает лицо к Чимину, смотря на его профиль. Пак, оказывается, страшно красивый. — Я настолько очевидный? — Я показался тебе жертвой, и теперь ты хочешь мне помочь, чтобы чувствовать себя лучше. Знаю я таких людей — делают что-то из чистого эгоизма, чтобы усмирить совесть. Тэхён немного обижается, ведь он хотел действительно помочь Чимину. Хотя, может, ангел-хранитель из него и никудышный. Тэхён ещё не понял, что им движет, когда у него просыпается желание выручить всех подряд. Может, и эгоизм. — Мне жаль, — тихо отвечает южанин. — Что, смелый, только когда пьяный? И оба посмеиваются, переводя взгляд на Юкон. Сегодня он особенно красив: серебрится от луны, играет огоньками и покрывается снежком. — Получается, что так. Просто я… — скомкано начинает Тэхён, — когда я вижу что-то подобное — меня выворачивать начинает. Такой род деятельности не бывает добровольным, а Гук мне сказал, что тебя всё устраивает и что если бы ты хотел, то давно всё изменил — ты же много зарабатываешь. Чимин кривит губы. Почему Чонгук так сказал? Кто его знает, ведь он прекрасно осведомлён, что большая часть заработка идёт в карман к Фин, которая, справедливости ради, на эти деньги и содержит своих певцов. А оставшаяся сумма, что остаётся на руках у Чимина, еле покрывает его базовые потребности человека. Так что позиция Чонгука в этом вопросе неясна. Возможно, он просто не хочет, чтобы Пак общался с его драгоценностью, но это доподлинно неизвестно. Чонгука вообще сложно понять — личность он трудная, как считают многие, хотя, по скромному мнению Чимина, он простой, как валенок. — Это всё не так, — возражает Пак после долгого молчания, а потом набирает в рот воздух, готовясь долго говорить: — Я наполовину чероки, родом из Техаса… — Соседи, я из Арканзаса… — невольно перебивает Тэхён. — Моя мама индианка, — кивая на реплику, продолжает Чимин, — отца не знал. Когда я родился, мама переехала сюда — тут было небольшое индейское поселение. Ей казалось, что жить здесь будет лучше, но город был в упадке — совсем не то, что сейчас. Но мы жили как-то, пока совсем не обеднели и нам не пришлось продать фамильную ценность — гребень, переходивший в нашей семье от поколения к поколению. Я мечтаю его выкупить у нынешнего владельца — Сэма Бреннета — он скоро устраивает аукцион, но скопленных денег мне не хватит. Чимин замолкает, а Тэхён судорожно ищет пути решений. Если так подумать, то скоро он обогатится, и ничего же не случится, если часть суммы он передаст Чимину? — Гук говорил, что у тебя должно быть много денег… — прощупывает почву Тэхён. Чимин поправляет волосы, заправляя их за ухо, поворачивается к южанину и… улыбается. Устало, снисходительно и очень грустно — так, что у Тэхёна щемит в сердце. — Ты ему веришь? Фин забирает почти весь мой заработок, и я работаю фактически за еду и крышу над головой, но то был мой выбор. Когда я стал старше, умерла мама, и я остался один; не видя другого выхода, я попал в эту кабалу, думая, что смогу жить хорошо и счастливо. Однако, как видишь, всё совсем иначе. Но жалеть меня не смей — может, я и сплю за деньги, но гордость не потерял. У Тэхёна слезятся глаза. И сколько таких историй ещё? Сотни? Тысячи? Этот город сквозит рабством и несправедливостью. Почему такие, как Чимин, вынуждены выживать, торгуя телом? Почему такие, как сам Тэхён, вынуждены находиться в унизительном и зависимом положении? Почему такие, как Гук, творят всё, что хотят? Почему на улицах слышна стрельба, почему он должен трястись от страха, найдя чёртов кусок золота? Почему, находясь в больнице, он видел, что работников на всех не хватает? Почему? Ответ всплывает в голове такой, какой пришёл ему в голову ещё в первый вечер нахождения здесь. Он задался им, но его жёстко осадили, как будто подобная тема тут запретна. Во всём всегда виновата власть. Вышестоящие люди виноваты в упадке больниц, виноваты в нищете, виноваты в произволе, виноваты в том, что от безысходности люди готовы идти продавать тело, и вообще они повинны во всех бедах, случающихся с людьми. Кто же ещё, если не власть? — Этот город… Этот город в ужасе, — сквозь зубы шепчет Тэхён. — Фин, Гук, мистер Чон — все они имеют авторитет, но не хотят использовать его во благо. В городе творится кошмар, а мистер Чон, великий промышленник и властитель Доусона, отсиживается в тени и закрывает на всё глаза. Уверен — он всё это поощряет. — Ты поосторожней со словами, — Чимин опасливо поджимает губы. Вот Чонгук обрадуется, когда узнает, что его южный мальчишка обвиняет его во всех грехах. Впрочем, с какой-то стороны заслуженно. — Я его ненавижу. Чимин обнимает Тэхёна за плечи, стараясь успокоить трясущееся тело. — Не мистер Чон сделал за меня выбор — я сам избрал такой путь. Тэхён в порыве скидывает чужие руки и зло смотрит на Пака. Певец видит слезящиеся глаза напротив, горящие ужасным гневом. Чимин не думал, что такой бесхребетный парень способен на проявление подобных чувств. Видимо, холодный климат меняет что-то и в его характере. — Но он создал такие условия, в которых ты не можешь избавиться от этого проклятия. Чимин вздыхает — у них разные взгляды на мир, и если Тэхён склонен винить всех, кроме себя, то Пак — только себя. Однако сказанное южанином впоследствии шокирует и поражает ещё сильнее: — Давай проберёмся на аукцион и выкрадем твой гребень. Сначала Тэхён думал поделиться с Чимином деньгами, чтобы всё было законно, но после всего услышанного он не намерен отдавать деньги таким людям, как этот аукционер, который наверняка тоже проворачивает не самые честные дела. — Оставь эту забаву детям — мы не Робин Гуд, да и у меня есть голова на плечах, — трёт переносицу Чимин, всё ещё удивлённый подобным предложением. И куда делся тот Тэхён, который даже взглянуть не в ту сторону боялся? Тэхён тушуется — всё-таки Пак прав — ну что за ребячество? Что бы они сделали? Подошли, взяли бы гребень и под фанфары грациозно ушли? — Ну давай хоть просто туда придём, — задумывается Тэхён, прикладывая ко рту палец, — посмотрим, кто купит гребень, чтобы знать, у кого потом выкупать, — улыбается. Чимин давит в себе улыбку. Хороший всё-таки парень, добрый, хоть и глуповат местами. Чимин воспринимает его как нерадивого братишку, запутавшегося немного, но всё равно старающегося не изменять себе и подстраиваться под новые для него реалии. — Тебе бы исповедаться, — советует Чимин. — Сначала гребень хочешь украсть, а потом, глядишь, и до чего посерьёзней твой мозг додумается. — Ты католик? — У индейцев своя религия. Мы анимисты — верим, что у всего есть душа. Даже у самого поганого существа. Нас оберегают духи, которых мы чтим и которым поклоняемся, мы верим, что ничто нельзя купить, поэтому тут мой народ боятся. Прошлым летом индейцы из ближайших племён убили многих старателей, застолбивших участки на священных для них территориях. Если эти люди могут купить землю, так почему бы им не купить реку или ветер? Понимаешь, к чему я? Тэхёна прошибает холодным потом. Он-то думал, что здесь под защитой Гука, но что тот сможет сделать с индейцами, которые защищают свои убеждения и мыслят иначе? Надо признаться, но Тэхён почему-то не чувствует к ним злости от содеянного. Он их понимает. — Это предупреждение? Чимин хрустит шеей, задумываясь. Индейцы всегда были проблемой тут, и даже конная полиция не могла справиться с многочисленными племенами, которые знали эти края лучше, чем кто-либо ещё. Они не убивают просто так, но они и не праведники: торгуют на побережьях оружием, держат плантации с чернокожими рабами и часто вершат своё правосудие. — Расценивай как хочешь. Моё дело сказать, — отвечает Чимин и уже разворачивается, но его хватают за рукав шубы. — Так что насчёт посещения аукциона? — Нам нужны приглашения, — Чимин скидывает с себя руку и поворачивается лицом к Тэхёну. — Туда так просто не пускают. Но знаю я одного человека, который сможет нам их достать. Он мой клиент и всегда ко мне великодушен, так что достаточно его попросить. Тэхён радуется и бежит вслед за уходящим Чимином, нагоняя его и закидывая руку тому на плечо. Он уже понял, что Пак не самый тактильный человек, но сейчас южанин просто не может сдержать себя в порыве обнять его. Они вновь выходят к Доусону, и Чимин останавливается на площади. Им пора прощаться — за сегодняшний день и так много всего произошло. Чимин треплет Тэхёна по голове, а тот в ответ крепко его обнимает, и они расстаются. Тэхён стоит ещё пару минут, смотря на удаляющуюся спину Чимина, и вскоре сам разворачивается в сторону лагеря.slow motion — kalandra
Тэхён бредёт по снегу, смотря на отпечатки, оставляемые от мокасинов. Он глядит на горы и холмы и видит парочку индейцев, стоящих на склоне с ружьями и наблюдающих за ним. Тэхён чувствует, что сейчас они ему ничего не сделают, но предостережения Чимина заставляют его понервничать. В индейцах Тэхён видит истинность: истинность природы, души и слова. Именно эти люди ближе всего к природе, они понимают её и умеют слушать, в отличие от него самого или любого другого человека. Южанин проникается ими и не хочет видеть в этих людях опасность. Тэхён возвращается к своей главной проблеме обобщения — вместо отдельных личностей он видит близкий к мирозданию народ, не способный на зло. Под пристальные взгляды коренного народа Америки Тэхён минует их и входит в лагерь, намереваясь зайти к Гуку и поблагодарить его за подарки, но у самого шатра он застывает, видя две тени. Что-то не даёт ему войти внутрь и говорит притаиться рядом, слушая обломки фраз. В палате Чонгук сидит на своей кровати, а Фин, прислонившаяся бедром к столу и скрестившая руки на груди, рассказывает старому другу новости, которые она честно обещала передавать. Фин говорит о Юнги, и Тэхён это сразу понимает, навострив быстро уши. Он так и не виделся с капитаном, хотя очень хотел. — Я передам ему конверт, будь спокоен, — Фин крутит в руках приглашение, которое Гук сегодня добыл для Юнги. Чонгук кивает женщине. — Что он делает в последнее время? Тэхён зажимает рот рукой, чувствуя нехорошее. Он не знает, о ком идёт речь, но направление беседы ему неприятно. Тэхён не видит лиц, и считать эмоции говорящих не представляется возможным — в груди теплится надежда, что это что-то совсем не плохое. — Кашляет, — отвечает Фин. — Думает, что пневмония, хотя сыпь на шее говорит об обратном — тиф. Ходит в больницу, что-то разнюхивает, много про Тэхёна спрашивает. Чонгук поднимает на неё глаза. Фин безразлично обо всём рассказывает, поэтому у него нет шанса узнать её личное мнение обо всём. — Что спрашивает? — Всякое, — вздыхает Фин. — Где он, что с ним — переживает. Гук, капитан действительно переживает о парнишке. У Тэхёна на глазах появляются слёзы. Юнги его ищет, беспокоится о нём, а он, как последний трус, не может с ним встретиться. И Гук точно что-то замышляет против капитана, да ещё и Фин втянута во всё это дело. — Что-то ещё? — напористо интересуется Чонгук. — Я вижу, когда ты что-то не договариваешь. Фин закатывает глаза. — Индейцы сегодня утром убили двоих, и участок тех стал общим. Шахту разграбили, а с мертвецов сняли сапоги и выставили на продажу. Чонгук хмурится — он так завозился с Тэхёном, что пропустил в своём городе столь важные события, и ему это абсолютно не нравится. Пора завязывать с южанином и решать уже свои проблемы, коих в городе море. Говорят, новый хозяин лесопилки выкупает салуны, что может стать хорошим сотрудничеством с ним для Чонгука, если он вовремя подсуетится. А так, он как будто выпадает из жизни. — С чего ты взяла, что это были индейцы? — Пули, что вытащили из тел убитых, сказали мне об этом. Чонгук недоволен — не хватало ему ещё проблем с индейцами ко всему прочему. Они всегда были возмущены нахождением тут чужаков и были неблагосклонны к золотоисканию на их землях, но, когда Чонгук сюда пришёл впервые, он думал, что договорился с ними. Оказывается, что нет. — Разберёмся с этим позже, а пока у нас есть ещё одна маленькая проблемка в виде мышки, что любит прятаться по углам. Фин заинтересованно смотрит на достающего револьвер Чонгука и спускающего курок. Пуля палит по земле, и за шатром слышится взвизг. Фин приподнимает бровь — а она и не заметила, что кто-то подслушивает. — Выходи, — спокойно говорит Чонгук, убирая револьвер. — Выходи! — чуть громче повторяет Гук, и полы шатра открываются, впуская внутрь до жути напуганного Тэхёна. Тот входит, опустив голову вниз. В его планы совершенно не входило подслушивать, но разве Гук ему поверит, ведь всё выглядит именно так, как будто бы Тэхён сделал это нарочно. — Я, пожалуй, пойду, — Фин отталкивается от стола и накидывает на себя шубу, собираясь уходить, но замечает на себе жалостливый взгляд южанина. — Не смотри на меня так — я тебе не помогу. И с этими словами уходит, оставляя Тэхёна и Чонгука один на один друг с другом. Тэхён смотрит в пол, боясь взглянуть на старателя, ведь алкоголь давно выветрился, и былая смелость ушла вместе с ним. Тэхёну ещё только предстоит научиться не страшиться людей севера, но он на верном пути, потому что поднимает глаза прямо на Чонгука. — Ты хочешь сделать Юнги больно? Чонгука перекашивает, но он остаётся сидеть на месте. Уже прогресс, ведь в любой другой раз он бы уже кинулся на Тэхёна и взял южанина за горло, пригвоздив к стене. — Я не жалею тех, кто лезет в мои дела. — Что он тебе сделал? — впервые повышает голос Тэхён. — Он тут единственный, кто хочет порядка и имеет достаточно власти что-то изменить. Чонгук чешет подбородок и встаёт, обходя Тэхёна кругом и останавливаясь позади него. Он наклоняется к его уху и шепчет: — У капитана нет власти в этом городе, а скоро не будет и его самого. Тиф — серьёзная вещь. Тэхёна пробирает на дрожь. Юнги не может умереть — он же капитан конной полиции, он сильный и выносливый. У южанина дрожат губы, и он старается не заплакать. — Ты убираешь невыгодных тебе людей, которые могут испортить положение дел. Я не дурак — могу понять, что что-то в тебе есть, раз Юнги так решил. Вы все преследуете свои интересы и просто… просто убиваете других за деньги. — Капитана убью не я, — ровно отвечает Чонгук. — Его убьёт болезнь, и уж ты пойми, что к тому, что он заразился, я отношения никакого не имею. Половина города страдает от этого проклятия. — А ты и рад, что так получается… — уже всхлипывая, произносит Тэхён. Чонгук разворачивает Тэхёна к себе лицом и стирает большим пальцем скатившуюся по щеке слезу, жарко дыша тому почти в губы. Тэхён глотает ртом обжигающий воздух и ловит чужое дыхание, поднимая кристальные глаза на старателя. — Не могу отрицать своё счастье по этому поводу, — шепчет Гук, наслаждаясь теплотой тела в своих руках. Щёки южанина такие горячие под его ладонями, а дыхание так и хочется украсть. Гук прикасается кончиком носа к носу Тэхёна, перекладывая свои руки ему на затылок и собирая волосы в пучок. — Я вас всех ненавижу, — выдыхает Тэхён, хватаясь за плечи Чонгука. — Так ненавижу все ваши дела, враньё, секреты… так ненавижу золото. Тэхён всхлипывает сильнее, прикрывая глаза и морща нос. Чонгук проводит носом по его виску, вдыхая запах улицы, спускается ниже к шее и утыкается в ключицу. — Я добьюсь встречи с главным злодеем, — южанин одной рукой зарывается в чёрные волосы, сминая их и сжимая, а вторую кладёт на щёку и проводит пальцами по шершавым шрамам. Чонгук прикрывает глаза, наслаждаясь сказочным моментом. Будь он до конца честен с собой, то признал бы, что готов стоять так вечность. — Идиот ли я, если даже после прямых угроз не собираюсь тебя убивать? — Ты убиваешь меня не пулями. Говоря это, Тэхён дрожит от страха — он не думал, что дикий койот добровольно пойдёт к нему в руки и будет сворачиваться клубочком на шее. Гука он раздражает — южанин знает об этом, но ничто же не мешает старателю тянуться к красоте и получать удовольствие от соприкосновений своей кожи с другой. Тэхён запрокидывает голову вверх, не прекращая движения своей руки по волосам. — Получается, ты нашёл главное зло? — мычит в шею Чонгук и отрывается от неё, хватая Тэхёна подбородок. — Мистер Чон? — Мистер Чон заведует тут всем. Разоблачу его — и город заживёт новой жизнью. Чонгук сжимает пальцы, устрашающе смотря на южанина. — Мистер Чон хитрый человек, тебе его не обдурить. Не дорос ещё. Тэхён вертит головой, вытирая рукавом потёкший красный нос. — Перед законом все равны. Чонгук убирает руки и отворачивается к своему столу. — Значит, ты плохо понимаешь этот мир, — он открывает ящичек и достаёт оттуда золотой камешек, показывая тот южанину. — Ты знаешь, что это? — Тэхён неуверенно кивает. — Не знаешь. Ты думаешь, что это золото, но это билет в безнаказанность. Обменяв этот камень, я получу наличные, а за них даже самый честный судья будет лгать. Тэхён сжимает зубы, противясь новым рыданиям. В этот миг в его взгляде что-то меняется, давая место новому. — Не все люди такие. На свете полно добрых и честных людей. Чонгук усмехается, кладя золото обратно. Он присаживается на стул и берёт сигару, медленно закуривая. — Тебе никогда не победить. Ты другой, не такой, как мы, так что не думай тягаться с мистером Чоном — не по зубам. И ты никогда не поменяешься, потому что так не бывает — в тебе заложены совсем другие качества. Природа человека не определяется одними только действиями и словами — она выражается в заложенных в нём с рождения инстинктах. Кто-то по природе охотник, готовый идти по головам, как Чонгук, а кто-то, как Тэхён, не способен к гадостям жизни. Но ведь иногда и черепаха обходит зайца. — Может, я не такой сильный и хваткий, как ты, но ты ещё удивишься, когда увидишь, на что я способен. — Я даю тебе кров и питание, позволяю работать, отдаю большую часть, а ты смеешь мне угрожать? Чонгук любит забавляться с людьми до тех пор, пока они не представляют угрозы, и Тэхён, по его мнению, никогда ей не станет. — Я благодарен за это, но советую быть осторожней. Чонгук громко смеётся. Что он перед собой видит? Пацана, который только убежал из родительского гнезда и возомнил себя праведником. Он думает, что способен изменить уклады Юкона, которые сформировались ещё задолго до прихода сюда человека. Южанин не опасен ни для Гука, ни для мистера Чона. Чонгук уверен — Тэхён никогда не поймёт его и его мотивов, что движут им, однако Ким и не намерен понимать кого-либо. Понимание само придёт к нему, когда южный парнишка разочаруется в людях и осознает, что даже от черепахи можно ждать подставы. — Советы оставь при себе, а вот меня тебе реально стоит бояться. Я могу свести тебя с ума, — Тэхён краснеет и приоткрывает рот. — Что-то хочешь мне сказать? Южанин смущён. Он не понимает Гука: то он говорит такие вещи, то угрожает, то дарит подарки, то сеет сомнения в благородстве своей личности. — Я… — начинает Тэхён. — Я хотел тебя поблагодарить за шубу и шоколад. Это же был ты? Чонгук и не надеялся, что южанин, с присущей ему твердолобостью, догадается о природе даров. Он стряхивает пепел в пепельницу и вызывающе смотрит на Тэхёна. — Я хочу благодарность. Ну конечно такой расчётливый человек что-то потребует взамен. Могло ли быть иначе? Тэхёна это разочаровывает. Что Гук может попросить у него за это? Долю на участке или нечто иное? — Какую? — севшим голосом спрашивает Тэхён. — Подойди, — командует Чонгук, и Тэхён делает шаг. — Ближе, — южанин становится почти вплотную между разведённых коленей. Чонгук обхватывает его за талию и тянет ближе к себе. — Вот так, молодец. В шатре трещит лампа, а на улице завывает ветер. Внутри тепло и хорошо, но южанину почему-то холодно от прикосновений. К горлу подкатывает ком, и Тэхён делает попытку предотвратить то, к чему всё движется. — Помнится, ты оттолкнул меня этим вечером, — говорит Тэхён, наблюдая за слегка задумавшимся лицом Чонгука. — Когда я поцеловал тебе руку, ты сказал, чтобы я больше так не делал. — Что ты думаешь, я хочу от тебя сейчас? Тэхён смущается сильнее. Ему до этого не приходилось вести разговоры о подобном. Он опускает руки по швам, чем смешит Чонгука. У того сегодня чудесное настроение. — Ты хочешь, чтобы я был с тобой? — с вопросительной интонацией говорит южанин. — А ты умеешь быть с кем-то? — Чонгук смещает руки ниже, поглаживая худое бедро. Тэхён слишком мало ест. Такими темпами может и зиму не пережить. — Не умею, — почти шепча отвечает Тэхён. У Чонгука замирает сердце. Сейчас в руках он держит самое настоящее сокровище. Что это золото, когда есть вот такой вот южанин? — Прекрасен, — Гук упирается лбом Тэхёну в живот и наслаждается секундами. Он честно пытался противиться своему влечению, всё отрицать, но кому от этого будет легче, если всё так очевидно? Чонгук перестаёт принадлежать одному себе, делясь сущностью с другим, который, кстати, его ненавидит. И если не Гука, то мистера Чона точно. Они вряд ли будут вместе — уж слишком разные и поменяться не смогут. Тэхён никогда не примет к себе человека, творящего подобные ужасы, а Чонгук… Чонгук просто другой: ему не подходит ни семейная тихая жизнь, ни забота о ком-то. И уж точно Гук не в состоянии оставить любимый север, а Тэхёну нужно тепло и солнышко, чтобы цветочки росли и всегда была вкусная еда на столе. Чонгук отрывает лицо и вскидывает его вверх. — Ты сам себе что-то напридумывал. Я хочу от тебя не этого — лишь информацию о месте жилы, — Тэхён моргает. Он сказал бы и так. — Знаю, что сказал бы, но у меня сегодня на редкость хорошее настроение — захотелось повеселиться. Тэхён даже думать не хочет о том, с чем же связано его благоприятное расположение духа, но ему кажется, что новости о болезни капитана его сильно приободрили. Тэхён, можно сказать, впервые видит Гука таким: разговорчивым и даже почти не устрашающим, если сравнивать с первой их встречей. Хотя, возможно, Гук казался ему таковым только из-за услышанного о нём ранее, отчего сознание Тэхёна и составило такой жуткий образ. — Ещё совсем недавно я думал, что уберусь отсюда, когда найду золото, но теперь Доусон от меня так просто не отделается. Предупреждающе говорит Тэхён. Чонгук посмеивается, не желая более продолжать диалог, — наскучило. Он поднимается со стула и накидывает на себя шубу. — Пойдём в баню, ночью там как раз никого не будет. Тэхён опасливо косится на Гука и интересуется: — Ты же не собираешься… — Не собираюсь, — резко обрывает его Чонгук, выходя из шатра. Тэхёну ничего не остаётся, как следовать за ним.plague tale — oliver deriviere
Хосок устало потягивается и кладёт голову на барную стойку. Он вернулся в «Эльдорадо» сразу после того, как удостоверился, что его брат в лагере вместе с Фин. Сейчас он в баре один — как бы люди Доусона ни любили развлекаться, под утро даже у них не хватало сил. Хосок растягивается на столе и стонет от усталости. Он, конечно, всегда весёлый и строит из себя эдакого серого кардинала, но даже кардиналы выматываются. — Опять ты тут сидишь, — в салун заходит Фин, стряхивая со шляпы снег. Хосок лениво поворачивается на голос и наблюдает, как женщина снимает шубу, вешает её на крючок и направляется прямо к нему. — Я по делу. Хосок приходит всегда не вовремя, будто бы это его особый талант. Фин сейчас хочется принять тёплую ванну и лечь спать — завтра опять рано вставать. Фин присаживается рядом с Чоном и кивает ему, разрешая говорить. Хосока крайне раздражает эта её снисходительность, но, не веди она себя так, её бы и не уважали. — Я думал, что у тебя договор с тлинкитами, а сегодня разнёсся слух, что они убили двоих. По Доусону с утра гуляют вести об убийстве индейцами двух белых людей. Капитан Мин Юнги уже объявил охоту за ними, но пока всё тщетно. Кто были эти тлинкиты? Был ли это подросток или старый вояка — непонятно. — У нас с ними договор об оружии, но ни слова о лишениях жизней. Это их территория, и они вправе использовать те методы, которые считают правильными. Хосок впервые улыбается. Его забавляет вся складывающаяся ситуация, где каждый врёт другому и имеет свои скелеты в шкафу. — А Чонгук ещё думает, что контролирует город, — он весело крутится на стуле. — Знал бы он, что ты водишь его за нос — давно бы тебя убил. — Я предлагаю индейцам сумму во много раз превосходящую ту, что жалует им Чонгук. Они на той стороне, что даёт им больше. Не вижу в этом проблемы. Я бы тоже так поступила. Честно — Хосок тоже. Это ведь в порядке вещей — дружить с теми, кто даст больше. Когда Чонгук впервые пришёл сюда, он тут же заключил сделку с тлинкитами, что за круглую сумму дали обещание не трогать людей на этих землях. Конечно, Гука мало волновали сами жизни старателей, но если индейцы их всех попереубивают, то кто будет копать ему золото? Индейцы согласились, а потом пришла Фин, предложившая нечто большее, чем просто сумму денег. Она предложила связи, по которым тлинкиты смогут торговать оружием, и договор с Чоном как-то сам обнулился. Они все строят тут из себя друзей, но за спинами друг друга творят что хотят. — Ты же понимаешь, что после этого он пойдёт к их вождю в лес? И не факт, что тот сохранит твой секрет — ему-то какая разница до ваших конфликтов? В лучшем случае брат убьёт вождя и успокоится, в худшем — пристрелит и его, и тебя. — Или мы убьём его, — Фин подпирает рукой подбородок и смотрит на Хосока сквозь длинные ресницы. Тот мигом меняется в лице и становится как-то выше и шире в плечах. Чон сжимает губы в линию и хмурит брови. Ещё чуть-чуть — и накинется. — Нет, — гремит он. — Ты не хуже меня знаешь, как я люблю брата и хочу его вернуть. Я готов уничтожить его империю, чтобы из его глаз исчезла жадность, но если ты хоть тронешь, хоть подумаешь что-то против Чонгука — я лично воткну нож тебе в сердце. Фин такими речами не напугать. Она женщина, тем более успешная, поэтому не раз слышала запугивания в свою сторону, которые и сделали её той, кто она есть. В слова Фин не верит — исключительно в действия. — Думаешь, Чонгуку нужен Цербер? — хмыкает она. — Ох, какой же ты всё-таки хороший брат… Готов терпеть его ненависть к себе, только бы спасти его душонку. Что так смотришь? Считаешь, что после того, как ты уничтожишь его компанию, он тебе спасибо скажет? Хосок прекрасно понимает, что нет, но готов терпеть, если к нему вернётся его брат, его добрый и хороший брат. Пусть ненавидит, но избавится от алчности и всего того, в чём погряз. — От кого угодно могу это слушать, но точно не от тебя, — злится Хосок. Фин сама ведёт двойную игру — делает вид, что помогает Чонгуку, а сама преследует свои интересы. Ей было бы очень выгодно, развались вдруг компания Чонгука — тогда она смогла бы прибрать её к рукам. Фин не остановится на достигнутом, и никакой Рим с любящим мужем и детьми ей не нужен. Сейчас она держит «Эльдорадо», сотрудничает с тлинкитами, пудрит мозг Чонгуку, якобы находясь на его стороне и помогая с капитаном, а потом, глядишь, — и уже управляет его промышленной империей. — Я знаю, что ты попросила у брата меня взамен на соглашение добывать информацию о Юнги, — успокаивается Хосок после долгого молчания. — Зачем? Такое решение может показаться странным, особенно после всего этого, но Фин никогда ничего не делает просто так. — Будь на моей стороне. Мне не помешает помощь от такого, как ты. Ты знаешь Гука и знаешь компанию — так давай будем заодно. Ты получишь себе брата, а я его деньги. — Как я могу верить такой женщине, как ты? Где гарантия, что ты меня не предашь? Хосок щурит глаза, внимательно считывая эмоции с лица Фин. Он неплохо разбирается в людях, поэтому мимика, жесты, даже дыхание — всё это помогает ему понять мысли других. К удивлению, Фин смотрит абсолютно серьёзно. Если так подумать, то ей правда нет резона подставлять Хосока — они хотят разного, но добиться этого можно только работая вместе. Связи и удивительные навыки Фин будут только в помощь Чону, и даже не придётся использовать Тэхёна, только если в крайнем случае. Изначально он хотел задействовать этого южанина, как рычаг давления на брата, но если рядом будет эта женщина, то провернуть аферу можно куда элегантнее. — И что ты предлагаешь? — не получив ответа, вновь спрашивает Хосок. Фин закидывает одну ногу на другую. — Нам даже делать ничего не придётся — всю работу за нас сделает капитан. Ты же знаешь, как он хочет разоблачить в чём-то Чонгука… — она посмеивается. — В чём — сам не знает, но очень хочет… Так вот, твой брат достал для него приглашение на аукцион, чтобы Юнги увидел всё своими глазами. Так давай же позволим капитану рассказать всю правду людям и в самый подходящий момент пустим в ход бюрократию. — Капитан не расскажет — Чонгук будет давить на него Тэхёном. Фин цокает. Вечно эти мужчины не видят ничего дальше своего носа. — А на что ему Тэхён? У Юнги тиф — ему нечего терять, — Хосок задумывается. Сможет ли капитан отказаться от южанина ради справедливости? — Если так боишься, то, знаешь, я с индейцами не просто так дружбу вожу, могу попросить и убить мальчишку. Это было бы надёжнее, ведь никогда не знаешь, в пользу чего человек сделает свой выбор. Что до Хосока — когда на одной чаше весов стоит Чонгук, а на другой Тэхён, то, конечно, Чон сделает выбор в пользу брата. — Лучше убить. Как интересно получается — сначала Хосок желал сохранить жизнь Тэхёну, а теперь даёт добро на его убийство. Но, по его мнению, насилие, которое делается во благо, прощается. Фин закусывает губу и кивает, довольная решением Чона. Хоть она женщина и сильная, но надёжный партнёр нужен каждому, поэтому она так ревностно ценит связи — они делают её могущественней. — Чонгук пойдёт к вождю, мы это с тобой обсуждали, — резюмирует она. — Сделай так, чтобы он взял с собой Тэхёна, а остальное оставь мне. Хосок уверенно кивает, поднимаясь и собираясь уходить. — Повторяю, — через плечо бросает он. — Если я пойму, что что-то угрожает его жизни — убью. Фин не собирается предавать Хосока, поэтому легко улыбается и качает головой. Дверь за младшим Чоном закрывается, оставляя Фин сидеть одну в пустом баре. Клондайк суровый и беспощадный, меняющий жизни людей до неузнаваемости. Страшно станет, если поменяется тот человек, на которого никто бы не подумал.the tree when we sat ones — mikolai stroinski
Как и говорил Чонгук, под утро в бане никого нет, поэтому Тэхён смело проходит внутрь, прикрывая за собой дверь. Общественная баня совсем не то место, где бы хотел оказаться южанин — ему бы лучше в ванную, но это удовольствие стоит дорого, поэтому приходится довольствоваться малым. Чонгук выдаёт Тэхёну полотенце и зовёт за собой в предбанник. Сама баня деревянная — ничего необычного, простенькое здание, сколоченное за пару недель. Внутри пахнет жаром, и хочется поскорее скинуть с себя тёплую шубу, что Тэхён и делает. Повернувшись к Гуку, который уже успел оголиться по пояс, южанин тут же прикрывает глаза ладонями, теряя полотенце. — Это баня, южанин, тут люди раздеваются догола. Да знает он всё, но просто как-то… смущающе. Тэхён приподнимает веки и просит себя не смотреть на Гука, но тот как назло выглядит так, словно вобрал в себя всю скульптурность эпох. Его сильные руки, широкая грудь и длинные ноги не дают Тэхёну покоя. Чонгук раздевается полностью и, слава богу, отворачивается спиной, направляясь к двери в купальню. Тэхён опускает взгляд вниз, чтобы не пялиться. Потому что, ну… интересно же… Кроме себя, он никого голышом не видел, поэтому это просто научный интерес. Тэхён скидывает с себя одежду, прикрывается полотенцем и входит к Гуку. Тот, стоя с ковшиком в руках, смеряет того странным взглядом. — Ты в полотенце собрался мыться? Дело твоё, но я ничего нового там не увижу, если ты стесняешься. У меня всё то же самое. Он кивает вниз, и кто дергает Тэхёна последовать за этим взглядом? Лучше бы не делал этого, потому что любопытные глазёнки натыкаются на самое важное. Гука забавляет реакция, и, дабы не смущать южанина сильнее, он поворачивается к нему спиной, и Тэхён уже смелее откидывает полотенце в сторону. Он садится на табуреточку, поливая горячей водой сначала ноги, потом живот и руки. Тэхён берёт с полочки мыло и намыливает им волосы, стараясь промыть каждый участок кожи. Внезапно на него обрушивается поток воды. — Наклони голову вниз, — командует Чонгук, вплетая в мыльные волосы пальцы и принимаясь аккуратно массировать голову. Тэхён послушно угукает и сводит ноги вместе, чтобы сверху ничего не было видно. Чонгук выливает воду на голову ещё раз, и мыло попадает Тэхёну в глаз. Он недовольно ворчит, и Гук хлопает его по предплечью. — Сиди и не пикай, и так помогаю. Тэхён надувается, но послушно затыкается, принимаясь активно тереть глаза, вымывая всё лишнее. — А тебя никто и не просил, — бурчит он, смелея. Чонгук останавливается и хватает волосы Тэхёна в кулак, заставляя того задрать голову и смотреть в глаза. Южанин тут же пугается, но взгляд не отводит. — Я терплю твою дерзость по отношению к себе только из-за золота. Тэхёну кажется, что Чонгук эту фразу повторяет не для него, а для себя. Он же не может считать Тэхёна настолько идиотом и думать, что тот не поймёт всё с первого раза. — Ты повторяешь это столько раз, что я уже запомнил, — бубнит себе под нос Тэхён. Он чувствует, что Гук ему ничего не сделает, но всё же страшно, хоть и смешно слегка — если Чонгук соберётся его убивать, то будет забавно потом читать в газетах, что южанина убил голый человек. Нагота не должна забавлять, но Тэхён прыскает от этих мыслей, как подросток. Чонгук раздражённо на него смотрит, но всё же интересуется о причине такого веселья. — Ты же голый, — поясняет Тэхён, пялясь в пол. — Будет смешно, если ты свернёшь мне шею в таком виде. И сказать-то нечего. Чонгук глядит убийственным взглядом на южанина и вновь наклоняет его голову, вымывая остатки пены. Тэхён трясёт головой, разбрызгивая маленькие капельки, и поворачивается к Гуку. — Спасибо, — южанин поджимает губы. Чонгук не ценитель прекрасного. Он не разбирается в искусстве и прочей ненужной для промышленника ереси, но Тэхёна, с мокрыми волосами и румяными от жара бани щеками, точно поместил бы в какой-нибудь музей, а лучше — у себя дома. Чонгук останавливает свои мысли. У него же нет дома. Есть его шатёр, есть особняк, но в нём он даже не появляется. Получается, его дом — это белая пустыня? Печальные выводы, но Чонгук всегда позиционировал для себя именно эту истину, а теперь печалится её. Он зачёсывает мокрые волосы Тэхёна назад, открывая вид на широкий лоб. — Спасибо скажешь, когда в золоте будешь купаться. Тэхён смотрит снизу вверх, и в таком положении его хочется наблюдать вечно. — Почему ты соврал насчёт Чимина? — спрашивает Тэхён. — Ты сказал, что он богат, но Фин забирает все его деньги. Чонгук убирает руку и хватает полотенце, накидывая его на южанина. Тот кутается в него, как в кокон. — Чтобы лишний раз не жалел никого. Здесь тебе сочувствие не поможет и других обидит. Гук спокойно домывается и через время выходит из купальни. Тэхён следует за ним. Неожиданно в лицо прилетает свежая одежда. Южанин недоверчиво на неё косится и устремляет вопросительный взгляд на Гука. — Откуда у тебя это? Чонгук, тоже одевающийся в свежую одежду, кидает на Тэхёна быстрый взгляд. — Хосок нашёл в твоих вещах. — Вы были у меня в палатке? Кривит брови Тэхён, а потом понимает, что шоколад заносили наверняка они. Странный жест заботы южанин не оценивает — хоть он ничего такого с собой и не привозил, но всё же не желал, чтобы кто-то трогал его вещи. — Это моя палатка, Тэхён. Ты просто временно её используешь. На том и заканчивают, убираясь прочь из бани. Доусон всё ещё стоит в темноте, но преддверье утра чувствуется остро. Они вдвоём бредут в сторону лагеря, идя почти плечом к плечу. Тэхёну интересно, о чём думает Гук, потому что его мысли заняты им одним. Южанину бы очень льстило, думай Чонгук о нём, но тот быстро развеивает его мечты, раздавая указания: — С завтрашнего дня начинаем подготовку к добыче золота. Пойдём на Юкон, ты покажешь место, и мы начнём копать. Тэхён тут же забывает обо всём и искренне радуется. Скоро у него будет много денег, чтобы…