и плачет ангел там, где сатана смеется (Дж. Г. Байрон)
the voice — celtic woman
Из-за обилия посторонних дел, совершенно не относящихся к сути основных событий, процесс подготовки к постройке шахты растянулся на неделю. Каждый день команда, состоящая из Гука, Хосока, Дика, Фрины и Тэхёна, отправлялась на разные участки Юкона за добычей. Южанину было сложно восстановить в памяти картинку того дня и досконально презентовать место, где он отрыл самородок. Однако спустя дни упорных попыток и усилий Тэхён всё же обнаружил место жилы, и старатели вооружились лопатами, чтобы выкопать себе капитал. За эту неделю Гук не лез к Тэхёну и почти не контролировал, даже после всего сказанного южанином в бане. Тот же, в свою очередь, успел выбить вместе с Чимином приглашения на аукцион, разузнать про Юнги, с которым он так и не успел свидеться, и даже назначить через Фин ему встречу. Чонгук, конечно, знал об этом, но решил не препятствовать свиданию — пусть увидятся, и Юнги ещё раз для себя решит, что ради Тэхёна он сделает что угодно. Фин тоже не была против — вдруг капитан заразит Тэхёна тифом и южанина в могилу погонит не нож индейца, а болезнь. Но, конечно, Тэхён ощущал себя победителем в этой игре и даже не подозревал, что в Доусоне сетка власти переплетается с куда более сложными системами и ответвлениями. — Южанин, — окликает сидящего в грязи Тэхёна Фрина. — Иди сюда и помоги мне разбить камень. Тэхён подскакивает с места и спешит на помощь. У них уже почти была готова шахта, и, чтобы охранять её, пришлось отказаться от жилья в лагере и полностью перебраться сюда. Гук, безусловно, авторитетная личность, и мало кто захочет посягать на его территорию, но людей страх зачастую мотивирует к безрассудным действиям, поэтому Гук, Тэхён, Фрина, Дик и Хосок почти не отлучались от шахты — только иногда выбирались в город за едой, а так проводили всё время подле жилы. Их одежды износились и стали почти чёрными, а лица утратили чистоту и ясность. Тэхёну самому от себя было противно — хотелось в баню, и он собирался отпроситься у Гука в этот вечер туда — всё-таки потом идти к Юнги. От предстоящей встречи с капитаном было волнительно — они не виделись, кажется, вечность, хотя прошла всего пара недель, но за этот промежуток успело произойти столько событий, что Тэхён с гордостью может назвать его «маленькой жизнью». А пока он сидит на бревне и механическим движением кирки стучит по большому камню, закрывшему подступы к источнику. — Внизу должна быть вода, — с надеждой в голосе говорит Фрина, наблюдая за раскалывающимся булыжником. За спиной Тэхёна нависает Дик, любопытно вглядываясь в его работу и комментируя свои ожидания, и только Чонгук с Хосоком пытаются не показывать своей детской заинтересованности в происходящем. Такие бесхитростные эмоции им кажутся недостойными людей, видевших подобное уже столько раз. Мутным взглядом Чонгук косится в сторону на спину южанина и скользит по ней взглядом. Та напрягается каждый раз, когда Тэхён заносит руки вверх, чтобы в следующую секунду ударить по камню. После шести ударов спина подозрительно радостно вздрагивает, и её обладатель счастливо поворачивается в сторону Гука, обнажая искренние эмоции. — Гук! Вода! Не радоваться счастью Тэхёна сложно, особенно когда на тебя смотрят так проникновенно. Чонгук подходит к яме, запускает руку в мутную воду и сжимает кулак, набрав в ладонь побольше песка. — Ну, что там? — нетерпеливо возится рядом Фрина. Чонгук достаёт руку и раскрывает ладонь. На ней золотой песок. Тэхён подпрыгивает на месте и силится не обнять Гука в порыве прилива к нему внезапной любви. Но, конечно, вовремя себя одёргивает и укладывает голову Дику на плечо, чему тот удивляется поначалу, но потом быстро гладит по волосам и вскользь глядит на Гука, который показательно отвернулся и сжал зубы так, что проступили острые скулы. — Будем копать и отмывать, покуда тут не останется ничего, — Гук отряхивает руку и идёт за лопатой. Он не брезгует обычной работой и наравне со всеми остальными возится в грязи и пачкает руки. Работа кипит до поздней ночи, и только потом, когда все усталые и вымотанные чуть ли не валятся с ног, Гук даёт отмашку прекращать. Тэхён, выбившийся из сил, но не оставивший идею повидаться с Юнги, отпрашивается в баню, на что Чонгук легко машет рукой и заваливается спать в размещённой рядом с шахтой палатке. Тэхён по памяти петляет до города и по памяти находит баню. В ней почти никого нет — лишь пара мужиков покидает сауну и даже внимания не обращает на чумазого южанина. Это, наверное, ему только на руку, что под слоем пыли и грязи лица совсем не видно. Ступая голыми ногами на мокрые доски, Тэхён чувствует волнение — уже поздняя ночь, в бане горит одна лампа, и непонятно кто может сюда войти. Он ускоряется и по-быстрому смывает с себя пот и застывшую корку глины. Так куда лучше. Тэхён мигом вылетает из купальни, натягивает на себя новую одежду, понимая, что с мокрой головой крайне холодно. Он сам на себя ворчит, треплет по волосам, но бежит вперёд к площади, где его наверняка уже заждался Юнги.plague tale — oliver deriviere
— Капитан! — подлетает сзади к полицейскому Тэхён. Он заметил эту спину ещё издалека, но наброситься решил только сейчас, чтобы у Юнги и шанса не было отвертеться. Однако капитан почему-то отскакивает в диком страхе и натягивает воротник пальто на шею, стараясь скрыть от южанина сыпь. — Тэхён, — выдыхает тот, — не подходи. Тэхён понуро опускает кончики губ — он рассчитывал на крепкие объятия и, как минимум, слёзы, а Юнги его так жёстко отталкивает. Тэхён не медик и никогда не встречался с брюшным тифом, поэтому его невежество в данном вопросе простительно, а вот капитан всё понимает и объяснимо осторожничает. С больным лучше не обниматься и не жать ему руку, иначе есть риск заражения. — Я думал… что ты рад… — неловко начинает Тэхён. Юнги склоняет голову вбок и цепями себя удерживает от прикосновений. — Тэхён, ты не представляешь, как мне хочется коснуться твоей кожи, — капитан смотрит слишком ласково, и Тэхён краснеет. — Мне хочется поцеловать твои тонкие губы и согреть дыханием замёрзшие пальцы, но, как видишь, я болен. Юнги опускает руку вниз, и ворот пальто разворачивается, являя глазам южанина красные пятна. Тэхён в ужасе прикрывает рот и отчаянно смотрит на Юнги, в надежде, что тот сейчас рассмеётся и скажет, что это просто шутка. — Ты умираешь? — слёзы катятся по впалым щекам, а у капитана даже нет возможности стереть их — риск слишком велик. — Умираю, Тэхён. От тифа в Доусоне погибают всё больше и больше людей. Кому-то удаётся вылечиться, но большинство всё же шагает в гроб. Капитан не питает особых надежд на своё выздоровление — он чувствует, что ему уже сейчас тяжело ходить, дышать и постоянно клонит в сон. Получить хорошее лечение здесь нереально, а оставить Доусон Юнги не позволяет долг. Капитану необходимо перед смертью исполнить обязанности полицейского и разобраться с грязью города. — Я кое-что узнал о Гуке, — Ким вскидывает голову, услышав заветное имя. — То, что он плохой человек и взял под контроль город, — это мы, конечно, и так знали, но Гук точно не просто старатель. Он проворачивает в Доусоне опасные махинации — выдвигает такие условия золотоискателям, что единолично забирает по итогу у них чуть ли не семьдесят процентов с их участков. Он подкупает полицию, убивает людей и поощряет Фин с её незаконной деятельностью по удержанию людей. Ты знал, что они там в неволе? У Юнги горящие правдой глаза, но южанин и так обо всём ведал, разве что про денежные махинации особо не думал — не его профиль. Гук хоть и выглядит опасным и способным убивать, но Тэхён готов отдать голову на отсечение, что Чонгук не бесчестный лжец, особенно если вопрос касается денег. Тэхён искренне верит, что получит столько золота, сколько найдёт, не учитывая процент, идущий торговой гильдии мистера Чона. — Откуда ты всё это знаешь? Разве процент не идёт Чон Чонгуку? — Тэхён хмурит густые брови, исподлобья смотря на капитана. — Я навёл некоторые справки и расспросил сослуживцев, находящихся тут уже продолжительное время, а что касается торговой гильдии, то я уверен, что Гук как-то обходит её, посылая мистеру Чону лишь малую часть добытого, — Юнги мнёт пальцы на руках, понимая, что южанин ему не верит. — Но я обязательно разберусь с этим — скоро я отправляюсь на аукцион, где будут представители высшего общества. Кто знает, что принесут мне эти знакомства? Может, я смогу выйти на мистера Чона. Тэхён прикусывает язык — он не уверен, нужно ли говорить капитану, что они с Чимином тоже будут там. Вдруг Юнги станет читать лекции об опасности таких выходок и всякое такое, что вполне в его духе. Тэхён решает оставить пока всё в секрете, но делает пометки в голове, что аукцион действительно отличный шанс достучаться до главного злодея. Он же пообещал Гуку, что тот удивится от того, каким южанин может быть, значит, нужно выполнять обещания. — Твоё оружие — слухи? — Тэхён разочарованно смотрит на Юнги, вмиг теряющего прошлый запал. — Но даже если это всё правда — я не прощу обоих. Что Гук, что мистер Чон — оба плохи. Юнги заинтересованно вглядывается в острое лицо Тэхёна. С последней их встречи южанин очень поменялся — он и раньше твердил про справедливость, но сейчас кажется, что это не пустые слова — в них есть сила, заставляющая верить ему. — Ты осознаешь, что Гук плохой человек, но остаёшься подле него? Южанин ожидал этот вопрос. Капитан, наверное, считает его лицемером, раз, будучи настроенным против Гука, Тэхён входит в его команду и буквально работает на него, живёт с ним и выполняет все приказы. — Он научил меня кое-чему важному, — улыбается Тэхён. — Нужно везде искать для себя выгоду. И сейчас мне выгодней с ним. Что толку от моей справедливости, если во имя неё я останусь голым на улице? Какой толк от идеи, если она ничем не подкреплена? Юнги впечатлён, и он горд — теперь и умирать не страшно, зная, что южанин не пропадёт. Видя довольный взгляд капитана, Тэхён надевает варежку на руку и хватается за пальцы Юнги. Тот не вырывается, стараясь даже сквозь слой одежды почувствовать тепло кожи Тэхёна. — Гук пригрел на груди змею, — усмехается капитан, притягивая южанина ближе к себе и кладя руку ему на талию. — Можно последнее желание? Тэхён возмущённо бьёт его в плечо, но кивает, ощущая, как слёзы по новой на него накатывают. Они не знали друг друга слишком долго, но Юнги был добр к Тэхёну, а южанин слишком чувствителен к людям, чтобы вот так скоро терять только что обретённых друзей. Тем более что Тэхён прекрасно знал, что капитан в него влюблён. Южанин кивает Юнги, давая добро на последнее желание. — Поцелуешь меня? Капитан надеется, что Тэхён поймёт, и тот правда понимает. Южанин кладёт ладонь на губы Юнги и прижимается своими к собственным костяшкам. Капитан тянется вперёд, но ничего не чувствует, да и хорошо. Умирать помня о мягких тэхёновых губах на своих — пытка. Хорошо, что южанин не отвечает ему взаимностью, хорошо, что только его сердце разорвётся на части, хорошо, что он умрёт, зная, что Тэхёна его смерть не убьёт. — Я люблю тебя, — шепчет почти на ухо Юнги вытирающему нос Тэхёну. — Я знаю… — всхлипывает в ответ южанин, отнимая от лица руки. Это максимум, который Тэхён может подарить умирающему человеку. Они прощаются скоро, обещают друг другу увидеться, и Тэхён правда верит, что на аукционе они пересекутся. Юнги клянётся, что стоит южанину его только позвать, как он тут же примчится, и Тэхён верит, обещая, что так и сделает в случае опасности. Когда спина капитана скрывается из вида, южанина пробирает на звучные рыдания, и случайные прохожие, подозрительно косившиеся на истерично плачущего человека, морща нос, отворачивались, не в силах смотреть на чужую боль.cherry wine — hozier
Тэхён возвращается к шахте и видит, что все спят. Он осторожно пробирается между телами и спешит занять своё место на шкурах зверей. Условия в палатке не такие, как в шатре, но грех жаловаться, тем более когда главный тоже тут и живёт в таких же условиях. Тэхён быстро смотрит на Чонгука и подмечает беспокойство на побледневшем лице. Не поняв его природу, Тэхён перешагивает через Фрину, но случайно задевает её ногой, отчего та просыпается и разъярённо шипит на перепугавшегося южанина: — Ты что, слепой? — Прости, прости! — шепчет Тэхён, действительно расстроенный тем, что нарушил сон индианки. — Я не хотел! Фрина переваливается на другой бок и неловко поднимается, протирая глаза. Чонгук невольно просыпается, становясь свидетелем нежелательной ссоры. — Не хотел он, а целоваться с капитаном хотел? Тэхёна пробивает дрожью, и он косится на Чонгука, не подающего признаков того, что он не спит. Южанин очень уж не хотел, чтобы Гук слушал подобное, тем более что это неправда… почти. Тэхён тут же шикает на Фрину, замахав руками и прося замолчать. — Вот же несмышлёный мальчишка, — зло фыркает она, уповая на крепкий сон Чонгука, а иначе ей не поздоровится. — Раз уж ты здесь — бумаги под моей шубой. Прочти их и скажи, всё ли тебя устраивает. Тэхён откидывает мех и берёт в руки два листа, где красивым почерком выведены аккуратные буквы. — Что это? — осторожно спрашивает Тэхён. Фрина, уже готовившаяся завалиться обратно на кровать, раздражённо мотает головой и сквозь сон бормочет: — Ну прочитай, говорю же, — индианка уже совсем зевает. — Там не так много страниц. Тэхён лихорадочно пробегается глазами по тексту и спустя минуту кладёт бумаги обратно. — Меня всё устраивает, — шепчет тот. — Ну вот и хорошо, — бурчит Фрина. — Ещё бы тебя не устраивало. Тэхён закусывает губу и выходит наружу. Усталость как рукой сняло. Он садится на бревно от сломанной ели и вытягивает ноги вперёд, даже не замечая, как к нему сзади кто-то подходит. Это, конечно, Гук, который садится рядом на дерево и достаёт сигарету, закуривая. Тэхён любуется звёздным небом, вслушивается в звуки леса и чувствует себя как-то неуверенно. Чонгук наблюдает сначала за дымом, выпускаемым им самим, а потом фокус его внимания смещается на южанина и на его плавно двигающиеся при дыхании губы. Он усмехается с недавних слов Фрины о поцелуе между Тэхёном и Юнги. — Ты же не дурак, чтобы целовать тифозного? Тэхён оскорбляется до глубины души и возмущённо смотрит на Чонгука. Сморозил же глупость, да ещё такую грубую. Тэхён умеет учитывать риски, тем более сейчас, когда жизнь так особенно важна. — Не целовал я его, — Тэхён надувает губы. — Просто руку к губам приложил. Чонгук понятливо мычит, а Тэхёну становится неловко, поэтому он начинает ковырять землю ногой и насильно отворачиваться от Гука. Тот замечает такие махинации и хватает подбородок Тэхёна пальцами, поворачивая его к себе. Южанин чем-то недоволен, а ещё смущён. — Что не так? — интересуется Чонгук, рассматривая побледневшее лицо. За время, проведённое на севере, Тэхён заметно осунулся, а его кожа потеряла лоск и загар, кое-где став слишком сухой и шершавой. Губы тоже теперь как будто обескровленные, и ему срочно нужны цитрусовые, чтобы не было проблем с зубами, которые у южанина на удивление белые, ещё не тронутые желтизной. — Всё так, — краснея, вырывается Тэхён. Разговоры про поцелуи его немного напрягают. И вообще, всё, что касается любого интима, — это очень смущающе. Тэхён же помнит, что с ним было в бане, когда глаза опустились ниже роста волос. Чонгук почти довольно усмехается и даже не грубит. — Понравились условия? Слышал, что эта язва Фрина дала тебе почитать, — Тэхён кивает, болтая ногами. Чонгук выжидающе смотрит на него, желая получить ответ. — Всё как я и говорил — отдаю половину своей доли. Я с деньгами честен. Тэхён напрягается — в голове всплывает разговор с Юнги, в котором капитан утверждал, что Гук серьёзно спекулирует на заработке. Тэхён выдыхает и поднимает серьёзный взгляд на Чона. — Мистер Чон получает доход с участков старателей за то, что предоставляет им еду, инструменты и жильё, так? — аккуратно интересуется Тэхён, и глаза Чонгука чернеют, предупреждая об опасности. — И всё золото проходит через тебя, как через главного? Ты честно передаёшь мистеру Чону его долю или часть оставляешь себе? Гук внутри себя усмехается. Тэхён совершенно не туда копает. Конечно, в руках Чонгука в конечном итоге будут абсолютно все деньги: и мистера Чона, и старателя Гука. Как старатель, Чонгук не гнушается взимать налог за какие-нибудь провинности своих рабочих, чем значительно увеличивает личный доход. Поэтому-то ему и никак нельзя раскрыться — такие махинации и обман народ не простит. Чонгук прикрывает глаза, расслабляясь. — С чего бы это тебе беспокоиться о мистере Чоне? Ты же его разоблачить хотел, а тут о его деньгах печёшься? Или при встрече капитан тебе что-то про меня наговорил, что ты решил, будто я тут один сатана? Тэхён возмущается — он уже не в том положении, чтобы им кто-то крутил как хотел и вбивал всякое в голову. Он уже сам в состоянии подумать и осмыслить явления со своей точки зрения. — Ничего такого он не говорил, — хмурясь, отвечает Тэхён. — Мне ты и самому не очень нравишься. Чонгук кожей чувствует, как Тэхён врёт, но не торопится тыкать ему этим в лицо. Гук склонен держать всякие знания при себе. Почти всякие. — Я думал, что ты мне благодарен. Тэхён разворачивается лицом к Гуку и смотрит на его подсвеченную луной кожу. Так она выглядит ещё более неровной и грубой. Южанину бы хотелось потрогать жуткие шрамы на щеке и веках, но страх быть пойманным за руку отрезвляет. Конечно, Гук очень много сделал для Тэхёна, и уж кому, а вот ему бы молчать и тихо благодарить старателя, но что возьмёшь с мальчишки, который только-только вырвался из-под родительской опеки? — Это так — я обязан тебе жизнь… — Тэхён мнётся, смущаясь острого взгляда на себе, — я… наверное, должен… Я пойду! Южанин, покрывшийся красными пятнами, резво вскакивает, так и не сформулировав мысль, собираясь убегать. Чонгук реагирует быстрее и хватается за его руку своей. Тэхён трусливо замирает, боясь даже пошевелиться и повернуть на Чонгука голову. А тот довольно подносит ладонь к лицу и принимается с интересом рассматривать длинные костлявые пальцы. Тэхён дышит сильнее, когда чувствует горячие выдохи на костяшках и несмело разворачивается корпусом к виновнику его красных щёк. Тот сидит спокойно, как обычно сурово смотрит, но заинтересованно. — Что ты делаешь? — хрипит южанин. Чонгук не отвечает — внезапно наклоняется ниже и оставляет сухой поцелуй на ладошке. Прижимает губы к коже, гладит большим пальцем косточку на запястье и поднимает взгляд на растерянного Тэхёна. Чонгук готов так хоть сто раз на дню пугать его, если потом у южанина будет такое очаровательное лицо. К счастью, Тэхён не вырывается, иначе Чонгуку пришлось бы немного на него надавить и заставить остаться подле себя — он же не намерен терять такой чудный момент. — Говорю спасибо за найденную жилу. Тэхён немного горбится, как будто разочаровывается, но Гук ведь и сам не в состоянии объяснить себе природу таких порывов. Просто хочется… А почему хочется? Зачем? Только с Тэхёном, или любой подойдёт? Южанин гулко сглатывает, всё же стараясь вырвать руку, но Гук её сжимает сильнее и прикладывает ко лбу. — Снегирёк… — тянет он устало, простояв так ещё пару минут. — Иди. Отцепляет ладонь, напоследок погладив пальцы, и полностью отпускает Тэхёна. Тот мешкает, не зная, куда себя деть, но разум кричит бежать, как и приказали. Чонгук откидывается назад, наблюдая за безмолвным уходом и усмехается, устремляя взгляд в небо. Просто захотелось… Правда же? А Тэхён такой горячий, как солнце! И обнимает наверняка тепло и уютно! Чонгук никогда не называл южанина по имени, но в мыслях постоянно упивался одним единственным — Тэхён. И ведь звучит же как приятно, как будто лежишь на мягком снегу. Гук в этом точно никогда не признается, но в голове тайно считает, что Ким Тэхён, парнишка с юга страны, в красоте может составить конкуренцию северному сиянию или любимой Чонгуком белоснежной пустыне. Это, конечно, секрет мирового масштаба, который Завоеватель Севера хранит в ледяном и истерзанном сердце. Чонгук хрустит шеей, поднимается на ноги и направляется к палатке. Завтра у него полно дел — необходимо наведаться к индейцам и разобраться с тем абсурдным инцидентом.the journey begins — james horner
Тэхён продирает глаза, когда первый луч солнца падает ему на лицо и трепетно будит, лаская бледную кожу и пробираясь к прикрытым векам. Снаружи раздаётся шум, слышатся голоса и, кажется, спор. Тэхён сонно потягивается, трёт глаза и поднимает своё тело с нагретого места, хрустя пальцами и шеей. В последнее время он устаёт, как собака, поэтому и спит словно мертвец. Пригладив пальцами спутанные волосы, Тэхён выбирается из палатки и щурится от яркого солнца. Когда зрение восстанавливается, Тэхён видит Гука, перекидывающего через плечо ружьё, и Хосока, что встал стеной напротив брата с грозным выражением лица. — Хосок, отойди, — злится Чонгук. Младший Чон сжимает зубы и смятенно оглядывается в поисках Тэхёна. По уговору ему необходимо затащить Тэхёна вместе с братом в лес к индейцам, а того и не видать. — Зачем тебе ружьё? — подаёт сонный голос южанин, подходя к Чонгуку со спины. Хосок немного расслабляет плечи — дело за малым. Гук оборачивается на Тэхёна и наблюдает его сонный вид. Южанин, очевидно, очень недоволен, что его посмели разбудить так рано, поэтому его голос дрожит и выражает оттенок негодования. Гук про себя мурчит Тэхёном, но всё равно натягивает насмешливую маску на лицо и снисходительно наклоняет голову вбок. — У меня дела для больших мальчиков, тебе там делать нечего. На шум выходят Дик с Фриной из палатки. Вид у тех потрёпанный, уставший, но очень счастливый — вчера вечером они повздорили, но, видно, сейчас уже всё хорошо. Дик неспешно подходит к Тэхёну и аккуратно касается его плеч, ещё приходя в себя после ночи. — Думаю, Гук решил навестить наших соседей, — мямлит Дик, осматривая ружьё. — Готов поспорить, что и в сапоге у тебя найдётся парочка ножей. Чонгук хмыкает, подтверждая последние слова старателя, а Тэхён заинтересованно оборачивается на Дика. — Соседей? — Тлинкитов. — Индейцев? — завороженно спрашивает Тэхён. — А можно с тобой? — южанин умоляюще смотрит на Гука. Хосок, всё это время тихо стоявший рядом с братом, удивляется такой прыти и такому желанию Тэхёна увидеть индейцев. Может, ему и делать ничего не надо будет — мальчишка сам напросится в компаньоны, а, зная слабость Чонгука перед грустным взглядом Тэхёна, тот точно сдастся и возьмёт южанина с собой. — Нет, — отрезает Чонгук, поправляя лямку и уже собираясь уходить. — Почему? Тэхён аккуратно подходит к нему и хватает за край шубы. Ему так интересны индейцы! Особенно после разговора о них с Чимином! Для южанина этот народ — просто воплощение гармонии и порядка, поэтому ему не терпится посмотреть на этих удивительных людей. Индейцы близки к природе и ко всему живому, а что имеет такую связь с миром по определению не может быть плохим. — Это опасно, — объясняет Гук. — Я иду не белок с ними на костре жарить. — А что? Тэхён напирает, и Чонгук думает, что лучше ему ответить, а иначе этот поток вопросов не прекратится. — Они будут отвечать за убийство двух старателей. Тэхён ахает и неверующе смотрит на Гука. Индейцы не могут убивать — они хорошие. Как люди, что так близки к земле, способны лишить жизни живое существо? Тэхён не берёт во внимание, что живое существо — это не только человек, но и животные, которых индейцы рубят каждый день, чтобы выжить. — Индейцы на такое не способны! — возмущается Тэхён. Чонгук смеётся громко, чуть ли не утирая глаза от веселья. — Что ты знаешь о них, мальчик? — Гук складывает руки на груди. — И как с таким мышлением тебя ещё не убили? Тэхён закусывает губу и искренне расстраивается. Обобщение вновь играет с ним злую шутку. Тэхён делает последнюю попытку — жалостливо и настойчиво смотрит Гуку в глаза: — Я хочу убедиться, что моя правда о них верная. Да и если меня убьют там — тебе же лучше… Меньше претендентов на золото… Чонгук яростно смотрит на Тэхёна, приказывая ему заткнуться. Он чувствует, как изменилось настроение всех вокруг. Южанин озвучил истину, которая, возможно, и не крутилась у всех в головах, но была на поверхности. Тэхён совершенно не прав, сказав, что Чонгук выиграет, если Тэхёна убьют. Чонгук проиграет по всем фронтам и повырывает всем сердца, если такое произойдёт, поэтому теперь Тэхёна лучше держать при себе. Чонгук никому не собирается доверять его, даже Хосоку. И правильно. — За мной, — сквозь зубы цедит Чонгук на радость брату. Тот незаметно и довольно улыбается, отходя в сторону и расчищая дорогу уходящей к лесу парочке. Настроение Чонгука покатилось вниз — и надо же было Тэхёну такое ляпнуть. Дик и Фрина, конечно, хорошие люди, но кто знает, чего следует ожидать от них. Они тут не друзья и не родственники друг другу, чтобы доверять, поэтому, если кто-то предаст кого-то или даже убьёт — удивляться не надо. У всех одна цель — золото, и лучше бы никому не видеть, что в те секунды творилось во взгляде Фрины. Она впивается глазами в спину Тэхёна, а Гук, как будто почувствовав это, обхватывает южанина за плечи и притягивает к себе. Они идут бок о бок, и Тэхён на седьмом небе от счастья, но стоит им всё дальше и дальше отходить от шахты и подходить к густому лесу, который так сильно пугал Тэхёна ещё в самом начале, как боевой настрой Кима заметно снижается. Южанин бежит за Гуком и осуждающе косится на ружьё — неужели это такая большая необходимость? — Ты же не собираешься никого убивать? Чонгук быстро оглядывает Тэхёна с головы до ног и возвращает свой взгляд на дорогу. Может, не будет — кто знает? С тлинкитами у Гука договор, поэтому, конечно, хотелось бы избежать ненужного кровопролития. — Если будет необходимость — выстрелю. И ускоряет шаг, входя в глухую чащу. Чонгук делает отмашку Тэхёну, и они оба замирают, прислушиваясь к звукам леса. Неудивительно, если прямо сейчас за ними уже наблюдают. Чонгук снимает с плеча ружьё и прицеливается, вглядываясь в чащу и медленно начиная движение. Тэхён ступает чётко за ним. — Не отходи от меня и стой за спиной, — говорит ему Гук. — Угу. За локоть хватается небольшая ладошка, и Чонгуку откровенно неудобно так идти, но он не смеет смахивать её. Если южанину так спокойнее, то ладно. Они двигаются крайне осторожно, и Тэхён с замиранием сердца ступает по скрипучему снегу. Из кустов взлетает птица, разнося свой крик по лесу, и Чонгук реагирует моментально — крутится корпусом, заводит Тэхёна за спину и направляет на птицу дуло. — Всего лишь пернатая, — выдыхает Гук, опуская ружьё. — Не напугался? Тэхён любопытно выглядывает из-за спины и отрицательно машет головой. Ему и впрямь не страшно — он же за спиной Чонгука. Хочется, конечно, не торчать там всё время, а делать уже что-то самому, но сейчас разум кричит, что так безопаснее. — Пойдём дальше, их лагерь находится в глубине. Тэхён осторожно крадётся вслед, оглядываясь по сторонам и поражаясь величию леса. Огромные сосны нависают над головами, как купола, заслоняя собой небо. Тэхён глядит вниз на опущенные руки Гука и думает всего пару секунд, прежде чем крепко обхватывает его пальцы. Чонгук дёргается, вопросительно смотрит на южанина, но быстро смиряется и покрепче перехватывает ладошку. Нежность Гуку не присуща, но в одном этом жесте он собрал всю мягкость, на которую способен. Они уже почти растворяются друг в друге, как по лесу раздаются выстрелы. Стреляли в ноги. — Чёрт, бежим, — Чонгук перехватывает Тэхёна поудобнее и пускается вперёд. Краем глаза он замечает спрятавшихся с ружьями тлинкитов. Неизвестно, сколько их ещё тут прячется, но настроены они не слишком дружелюбно. Пули летят в ноги, и Чонгук чуть ли не молится, чтобы их не задело. Они ныряют за крупное дерево, и Чонгук снимает с себя ружьё, прицеливаясь в выглядывающую чёрную макушку. Тэхён жмётся позади, но и слова не говорит, за что Гук ему крайне благодарен. Видя, как пуля проходит сквозь плоть индейца, Чонгук расслабляет плечи и прислушивается к звенящей тишине. — Сосредоточься, — шепчет Гук. — Они выжидают. Побежим сейчас — нам конец. Тэхён серьёзно кивает, пытаясь разглядеть в белоснежных сугробах хоть какое-то движение. Чонгук снова наводит ружьё, стараясь предугадать дальнейшие действия тлинкитов. — Что нам делать? — хрипит Тэхён. Чонгук опускает дуло, разворачиваясь к Тэхёну, и замирает. Из его рта вырывается сдавленный хрип, и южанин чуть не пищит — дротик индейцев приземлился в шею Чонгука. Большое и тяжёлое тело валится на Тэхёна, и тот лихорадочно его подхватывает, опускается на колени и хватается за плечи. — Нет… нет… нет… Слёзы уже вытекают из глаз и капают на одежду, сразу же застывая ледяной жемчужиной. Тэхён дышит на ледяные руки Гука и старается не потерять его сознание в глубоком сне. — Гук, посмотри на меня, — рыдает он, когда Чонгук полностью валится к нему на колени. — Нет, не закрывай глаза. Крики раздирают душу. Южанин гладит рукой ледяное лицо старателя, низко над ним склонившись и почти соприкасаясь носами. В следующую секунду и Тэхён падает вниз, собой закрывая Чонгука — в шею прилетает второй дротик. Главный охотник племени тлинкитов нависает над ними сверху, с прищуром смотрит на трогательную картину под своими ногами и командует остальным погружать тела на лошадей. — С мальчишкой аккуратнее — он чистый. Два тела разделяют и забрасывают к разным всадникам, начиная движение вглубь леса, к поселению. Главный охотник — седой мужчина с яркими морщинистыми скулами — запрыгивает верхом на лошадь и скачет вперёд, ведя остальных за собой. Индейцы не рады непрошенным гостям, тем более не рады Гуку, от которого хотели бы уже давно избавиться. Охотник в последний раз оглядывается назад и подгоняет лошадь скакать быстрее.kvitravn — wardruna
Тэхён медленно приходит в себя и озирается по сторонам: шатры, кони, костры, индейцы. И море звуков, разных голосов, говорящих на незнакомом языке, окружает Тэхёна. Он дёргает руками и понимает, что те связаны. Он шевелится ещё раз и осознаёт, что сидит спиной к другому человеку. — Очнулся? — раздаётся голос Гука. Тэхён сияет — как хорошо, что тот жив и здоров. Голос немного хрипловат, но уж лучше так, чем быть мёртвым. — Да… — пыхтит южанин. — Что с нами случилось? — Мы зашли на их территорию, и нас усыпили. Мы в невыгодном положении, можем и умереть, — Тэхёну становится тошно от мыслей о смерти. Желудок скручивает, и желчь вот-вот выйдет наружу. — Тебе плохо? Тэхён не может ответить, но чувствует сильное шевеление сзади — Чонгук копошится, пытаясь развязать верёвки. Южанин протестно мычит, стараясь показать, что он в порядке, как к ним подходят два человека и подрывают на ноги. — К-куда вы нас? — Они тебя не понимают, — Чонгук морщится от боли в ноге, когда его дёргают вверх. Индейцы сурово на них смотрят и толкают в спины, чтобы пленники шли впереди. Тэхён смотрит на двух приставленных к ним тлинкитов — совсем молодые, не старше самого Тэхёна, а уже с ружьями и отпечатком холода на молодых и гладких лицах. — Ты знаешь их язык? — интересуется Тэхён, ступая по обломкам брёвен к опушке поселения. Их, конечно, не оставят в деревне, а отведут в укромное место, где оба встретятся с вождём. — Не знаю, но вождь говорит по-английски. Тэхён слабо кивает и вешает нос, уныло плетясь рядом с Гуком и с опаской отмечая про себя, что тот немного хромает. Возможно, их неаккуратно несли, а может, он неудачно упал — кто знает? Они выходят за пределы поселения и двигаются к расчищенному месту с костром, вокруг которого сидят два индейца во главе с главным. Его сразу можно выделить из всех — высокий и широкий, суровый и с длинными волосами в хвосте, в который вплетены бусы. Вождь кивает двум мальчишкам, что привели их сюда, и те мигом убираются, оставляя все дела старшим. — Я в растерянности, — первым заводит диалог Чонгук, закрывая собой Тэхёна. — Не думал, что индейцы нарушают договоры. Рэд Хорс — вождь племени тлинкитов — скучающе вскидывает взгляд на Гука. — Ты трогаешь наши земли, — отвечает тот на чистом английском. — У нас был договор, но я передумал. Чонгук и не думает пугаться — вскидывает подбородок и смотрит в глаза вождю. В гляделки они играют не долго — не выдерживает Гук. — Кто заплатил тебе больше? Тэхён аккуратно смотрит сначала на Гука, а затем оглядывается по сторонам в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было бы срезать верёвки. На глаза ничего не попадается, и есть только один вариант — встать поближе к костру, чтобы поджечь тугие связки. — Разве это имеет значение? — Рэд Хорс приподнимает вверх брови, совершенно не обращая внимания на трущегося возле огня Тэхёна. — Раз спрашиваю, значит, имеет, — Гук тоже не видит действий Тэхёна. — Считай, что коммерческий интерес. — Предложишь мне ещё больше? — усмехается вождь. — Дело ведь не только в деньгах. Тэхён вслушивается в диалог и начинает… разочаровываться. Индейцев тоже интересуют деньги, так чем же они отличаются от остальных? Выходит, что Тэхён и из них сделал обобщённый образ? Тэхён подбирается к костру ещё ближе и впервые радуется, что его никто всерьёз не воспринимает, а значит, он может проворачивать всякие вещи. Чонгук бросает на него острый взгляд, и его бровь на мгновение подлетает вверх. Он понял. — Я тебе больше ничего не предложу, — тянет время Гук, сосредотачивая внимание на себе. — Я просто покажу, кто тут главный. Рэд Хорс чешет подбородок и посмеивается, весело переглядываясь с двумя соплеменниками. Те точат ножи и поддерживают вождя. — Ты пришёл на наши земли со связанными руками, со связанными и уйдёшь. Тэхён поражается речам Рэд Хорса, но продолжает держать маску на лице, чувствуя в воздухе запах гари. Немного пошевелив кистями, Тэхён понимает, что стало свободнее, и пытается выпутаться из оков. — Я не позволю, — отвечает Чонгук и совершает ошибку — мельком смотрит на Тэхёна. Рэд Хорс прослеживает этот взгляд, и его глаза чернеют. — Схватить пацана, — вождь отдаёт приказ, и, как по щелчку, двое индейцев вскакивают и бросаются на Тэхёна. От испуга у того округляются глаза. Чонгук реагирует моментально и бросается к пятившемуся назад Тэхёну, прикрывая его собой. За спиной слышится удушающий писк одного южанина, который спотыкается и падает на землю, но успевает освободить руки и прикрыть ими глаза. — Не жить! — кричит один из индейцев на своем языке, стараясь обогнуть Чонгука. Но тот встал скалой — не пропустит к нему ни одну душу. Рэд Хорс снимает с плеча ружьё на всякий случай и замирает, ожидая дальнейших действий. Два тлинкита набрасываются разом на Гука, оголяя ножи. — Гук! — по лесу разносится протяжный плач южанина. Чонгук уворачивается от первого удара, крутясь таким образом, чтобы путь к Тэхёну был закрыт. Он сильно ударяет головой лоб одного из индейцев, и тот падает прямо у его ног, отключившись. — Ответишь! — рычит оставшийся и бросается на Гука, намереваясь повалить его на землю и перерезать глотку. Тэхён отползает к дереву и понимает, что онемел. Руки не слушаются, ноги — тоже, а для чего он избавлялся от верёвок? Чтобы сидеть у дерева, прислонившись к нему спиной, и наблюдать, как связанный Чонгук его защищает? В глазах появляются капельки слёз, которые уже вот-вот и сорвутся. Разочарование в индейцах глушит разум, и в мозгу набатом стучит «как так?». Тэхён видит, как отбивается Чонгук, как прицеливается вождь и как за мгновение Гук падает, поражённый ножом в живот. Тэхён закрывает глаза ладонями и истошно кричит, стараясь забыть увиденное. Рэд Хорс опускает ружьё, медленно подходя к лежащему на земле Чонгуку. — Доказал? — насмешливо интересуется вождь. Чонгук сплёвывает, не желая сдаваться или принимать поражение. Тэхён лихорадочно ищет глазами подручное оружие и натыкается на увесистый камень. Южанин осторожно берёт его в руки и сжимает в ладошках, готовый в случае чего обороняться. Утирая нос рукавом, Тэхён жалостливо смотрит на спину Гука, молясь, чтобы тот не был сильно повреждён. Тэхён шепчет сухими губами молитву, и, как по волшебству, Чонгук делает рывок и поднимается на ноги, ударяя в висок ранившего его индейца. — Жив ещё? — тянет Рэд Хорс. Вождь смотрит на окровавленного Чонгука, на его сжатые зубы и метающий молниями взгляд. Чонгук силён, и это факт, но даже он ничего не сможет сделать с распоротым животом. Где-то вдалеке мелькает молния, и земли орошаются холодным дождём, которого Клондайк не знал уже очень давно. Волосы и одежды мокнут и прилипают к коже, затрудняя движения и делая обзор хуже. Чонгук шатко стоит на ногах, прикрывая завязанными руками рану, и смотрит на вождя, снимающего с плеча ружьё. На земле валяются два тела повреждённых индейцев, а где-то поодаль сидит Тэхён, слёзы которого смешиваются с дождём. — Не ты меня убьёшь, — шепчет Гук, накидываясь на Рэд Хорса. Тот играючи уворачивается, и они меняются местами — теперь Чонгук стоит лицом к Тэхёну. Они быстро пересекаются глазами, и последнего обдаёт жаром. В ушах глушится звук дождя, а сквозь пелену воды Тэхён еле видит развернувшуюся перед ним картину. Гук возвращает взгляд на медлящего вождя, и что-то щёлкает в голове у Тэхёна. Чонгук там один, и ему нужна помощь. Он её не просит, но Тэхён просто обязан сделать что-нибудь, иначе его убьют. Южанин проходится пальцами по скользкому камню и неловко встаёт, пошатываясь от страха и ветра. Гук больше не совершает ошибок и даже не смотрит на Тэхёна, хотя прекрасно видит все его движения. Он не склонен полагаться на других, но сейчас почему-то верит, что Тэхён способен принять верные для них обоих решения. — Не скажешь, кто даёт тебе деньги и связи? — давая время южанину собраться с мыслями, отвлекает вождя Чонгук. — Эта информация тебе не пригодится, — Рэд Хорс щёлкает ружьём и целится в Чонгука. Тот делает вдох, полностью вверяя свою жизнь Тэхёну, и закрывает глаза. Тэхён слабо слышит звуки, но видит, что это конец. В его руках чужая жизнь, и не просто жизнь, а Гука… Тэхён сжимает камень в руке и с криком бросается на вождя. Чонгук тянет уголки губ вверх. — А-а-а! Камень прилетает точно в голову Рэд Хорсу. Тот теряется в пространстве и скользит на мокрой земле, заваливаясь вниз и роняя из рук ружьё. Тэхён реагирует быстро и подрывается за ним, сильно прижимая оружие к груди, чтобы больше никто не посмел его взять в руки. — Мелкая сука! — выплёвывает Рэд Хорс, таращась на испуганного южанина. Он и забыл о нём, да и вообще не думал, что такой худой и хиленький парнишка может что-то подобное вытворить. А ведь удар получился сильным — висок трещит, и подкатывает тошнота. Чонгук задирает голову вверх, подставляя лицо каплям дождя, и искренне радуется. Собственный эгоизм победил — ему приятно, что такой правильный Тэхён ради него причинил боль другому человеку. Чонгук оседает на землю, сжимая ладони — ему больно. Однако ещё ничего не закончилось — вождь стонет, выдирая из сапог припрятанный нож, и, пользуясь всеобщим замешательством, криво встаёт, надвигаясь на Гука. — Живучая тварь, — посмеивается Чонгук, глядя на окровавленное лицо вождя. Поединок один на один. Или нет? Полуживой Рэд Хорс с ножом в руке и не способный даже встать Чонгук, с перерезанным животом. Гук потерял слишком много крови: ему холодно, мокро, у него нет сил, и он чувствует, как теряет сознание. Сквозь пелену ливня он устремляет поражённый взгляд на трясущегося от шока Тэхёна и шепчет так, что звук не доходит даже до него самого: — Давай, снегирёк. Тэхён остервенело мотает головой из стороны в сторону. Он не сможет нажать на курок. Он не убьёт другого. Это не в его сути. Хотя постойте. Если это убийство для защиты дорогого человека, то, может, всё хорошо? Стойте, мысли. Дорогого человека? Это Гука, что ли? А когда он стал дорогим? Наверное, именно в этот самый момент, когда такой могущественный человек, как он, лежит в грязи совершенно беспомощный, и… Тэхёну это нравится. Он может контролировать его жизнь. Но это же совсем не в духе Тэхёна… Или люди всё же могут поменяться? Изменить свою сущность? То, что было дано в характере природой? Тэхён видит надвигающегося на Гука вождя и понимает, что он сейчас способен на эти изменения. В эту самую минуту он может поднять ружьё, прицелиться и выстрелить в голову другому человеку. Нежный и трепетный взгляд, сопровождающий Тэхёна всю жизнь, вдруг темнеет, и что-то внутри ломается и трещит. Наверное, так ломаются кости человека, переделывающего себя. Первая баррикада рушится с принятием решения об убийстве. Южанин вкладывает палец в колечко и жмёт на курок, неотрывно смотря в глаза наслаждающемуся таким зрелищем Чонгуку. Выстрел оглушает, и где-то вспархивают птицы, истошно крича и ругая Тэхёна за убийство.rivers — epica
— Умница, снегирёк. Чонгук прикрывает глаза и валится на правый бок, а у Тэхёна совершенно нет времени на самоистязания — за ними точно будет погоня. Индейцы из племени слышали выстрел, и они обязательно придут сюда проверить обстановку, когда поймут, что их вождь не возвращается слишком долго. Тэхён закидывает ружьё на плечо и быстро подбегает к Чонгуку, стараясь не смотреть на мёртвого Рэд Хорса. — Гук… — слёз у Тэхёна нет, но Чонгук их нутром чувствует. — Нам надо уходить. — Знаю, моё золото. Тэхён ощущает перемены в Гуке. Подобрел. Плата за спасение, или так было всегда? — Обопрись на меня, пожалуйста, — молит Тэхён, оглядываясь назад. Южанин очень боится, что сейчас откуда-нибудь выпрыгнут индейцы и убьют их. Чонгук стонет, пока Тэхён развязывает ему верёвки, и сквозь приоткрытые веки осматривает его мокрое лицо. Тянет руку к нему и хватает за щёку. Тэхён останавливается и смотрит удивлённо. — Ты что? — дрожащим голосом спрашивает южанин. — Спасибо, снегирёк. В любой другой момент Тэхён бы уже поплыл от такого, но сейчас совершенно не время распускать сопли, хотя те так и текут из носа. Тэхён закидывает руку Чонгука себе на плечо и буквально тащит того прочь. Гук морщится и хмурится, стараясь прикрыть рану рукой. Как интересно получается: ещё совсем недавно это он нёс больного южанина на руках через весь город, а сейчас этот парнишка делает то же самое для него. Что за напасть… Они еле-еле уходят подальше от поляны в лес, и там становится совсем сложно — Гуку трудно ходить по неровной поверхности, и Тэхёну приходится перемещать весь его немаленький вес на себя. Слабо даже верится, что южанин способен на такие подвиги. — Стой, — тихо командует Чонгук. — Отдохни и посади меня сюда. Гук машет головой на старый пень, прислонившийся к сосне. Тэхён неаккуратно валит его в указанное место и присаживается рядом, собираясь осмотреть рану. Выглядит та ужасно, когда южанин задирает одежды вверх. Шрам точно останется, хотя Чонгуку не привыкать. Тэхён думает пару секунд, а затем рвёт на себе майку, спрятавшуюся под шубой. Тэхён не лекарь, но имеет представление о первой помощи. Им бы дойти до Доусона, а там точно кто-нибудь поможет. Важно, чтобы Чонгук, конечно, дожил до города. Однако тому и сейчас хорошо — он смотрит на сосредоточенное лицо южанина, и рука сама тянется к его мокрым волосам, поглаживая в знак похвалы. Дождь продолжает лить на головы, мешая нормально функционировать. — Ты теряешь много крови, — чуть не плача говорит Тэхён. Чонгук опускает ладонь на скулу и гладит её большим пальцем. — Если я умру на твоих руках, то это не так уж и страшно. Тэхён зло смотрит на Чонгука, не позволяя ему даже думать о таком. Он обматывает рану и мстительно затягивает её. Гук морщится, укоризненно глядя на южанина. — В смерти нет ничего страшного, если я умру… — Молчи! — выкрикивает Тэхён, грозно и одновременно жалостливо смотря Гуку в глаза. — Только молчи! Ты не смеешь умирать сейчас! Когда я только… Его отчаянные крики прерывает крепкая рука на шее, тянущая его и впечатывающая в чужие губы, грубо и резко врезающиеся в собственные. Тэхён ошалело бьёт Гука в грудь, прося освобождения, но вторая рука, хватающая его за запястье, прерывает его потуги. Южанин мычит и ругается в поцелуй, хотя это и поцелуем назвать сложно — Гук просто раздвигает его губы своими, кусаясь и оттягивая язык, уголки рта и немного даже залезая на щёки. Тэхёна так страстно ещё никто не целовал. Его вообще никто не целовал, поэтому первичная реакция объяснима, но когда он привыкает к напору, то расслабляется, запуская пальцы в холодные чёрные волосы. Хочется быть ближе, слиться воедино и стать одним целым. Тэхён прижимается грудью к Чонгуку и хватается за него, как за спасательный круг, когда его губы размашисто лижут языком. Как пить дать, вылитый пёс, дорвавшийся до ласковой руки хозяина. — Моё золото, — шепчет в губы Чонгук, снова набрасываясь с пущим рвением. Тэхён обмякает, позволяя вытворять со своим ртом невероятные вещи. Холодные пальцы пробираются под распахнутую шубу и гладят ключицы, спускаются ниже и цепляют вставшие от холода соски, пробегаются гусеницей мурашек по рёбрам и щиплют худой живот, стараясь схватить лёгкий жирок внизу. Тэхён стонет в поцелуй, задирая голову вверх и позволяя Гуку припасть к его открытой шее и вылизать её дочиста, зацеловать и заласкать. Ему так хорошо, как никогда не было. Внизу становится жарко, и даже это не отрезвляет его, потому что Чонгук покрывает кожу мелкими поцелуями и утыкается макушкой в ключицы. Рука сама опускается на волосы мужчины и принимается поглаживать. — Мой снегирёк, — шепчет Чонгук, целуя чуть выше родинки на шее. Тэхён может просидеть так вечность, забывая и о ране, и об убийстве ранее, и том, что человек, с которым он пару секунд назад так целовался, — не самый хороший на этой планете. Всё это противоречит внутреннему голосу и принципам Тэхёна, но ведь то старый он. Теперь есть новый — тот, что с чернотой в глазах. Чонгук жарко дышит в ложбинку на ключицах и опускает руки на бёдра, сильно сжимая ягодицы и разводя те в стороны. Тэхён слабо пищит, хотя, скорее, стонет, и в отместку оттягивает волосы, заставляя Чонгука смотреть себе в глаза. — Когда я стал твоим? «С самого начала», — хочется ответить, но южанину не обязательно знать правду, поэтому Чонгук лишь вновь медленно тянется к его губам и повторяет поцелуй, но уже не яркий и жгучий, как ранее, а тёплый и тягучий, абсолютно новый для них обоих. Топот копыт отрезвляет обоих. Погоня. — Идём, — отрываясь от манящих красных и вспухших губ, говорит Чонгук. — Нам повезло, что идёт дождь и все наши следы смоет вода. Тэхён кивает, взгромождая на себя почти неподъёмный вес, и слабо шевелит ногами. Чонгук его понимает — после такого сложно ходить. Они идут по лесу очень осторожно, прячась всякий раз, когда слышат ржание лошадей. У Тэхёна темнеет в глазах — он хоть и не ранен, но все потрясения выбивают его из колеи, а что уж говорить про еле живого Чонгука. Тэхён вскидывает голову и видит свет — выход из леса. — Спасены… Чонгук абсолютно так не думает — до Доусона ещё идти и идти, а лучше ехать на собачьей упряжке, но уж лучше так, чем остаться в чаще, полной озлобленных индейцев. Тэхён ускоряет шаг, поудобнее перехватывая Чонгука, а когда они оба чуть ли не выбегают из леса, тут же валится на мокрый снег, утягивая за собой Гука. — Сейчас-сейчас, — лёжа на спине успокаивает он Чонгука. — Сейчас кто-нибудь придёт и спасёт нас. Ты только верь. Веришь? Чонгук не отвечает, утомлённо закрывая глаза. Так клонит в сон… — Гук? — толкает его в бок южанин. — Не спи, умоляю. Ты мне веришь? Ответь! Чонгуку удаётся разлепить глаза и взглянуть на Тэхёна, который, кажется, весь продрог. Гук перекатывается на бок, подгребая к себе бредящего Тэхёна ближе, чтобы тот хоть чуть-чуть согрелся. Под боком у Чонгука теплее, надёжнее и спокойнее. Тэхён жмётся к телу, как к огню, способному его спасти в мёрзлую ночь. Хорошо… Вот уже и перед глазами поплыли облака… И так тихо… Мирно… Нет абсолютно ничего, что бы могло их побеспокоить… — Верю.all of me — john legend
Тэхён открывает глаза, чувствуя себя просто отвратительно: ноги ноют, голова трещит, поясница болит. Он видит свет и уже даже не знает, что и думать. Последнее, что он помнит — это тепло тела Гука. Гук! — Г-где… Гук? — хрипит Тэхён. — Ты очнулся! Чья-то рука хватается за него и медленно гладит, успокаивая. Когда глаза привыкают к свету, Тэхён обнаруживает, что над ним стоит обеспокоенный Намджун, а сам он лежит в его больнице. Тэхён вертит головой, осматривая палату, и натыкается на Хосока, буравящего его взглядом. — Гук тут, — сухо говорит Хосок, кивая на соседнюю кровать, где из-под одеяла видна только чёрная макушка. Южанин тихонечко выдыхает. Они как-то спаслись. — Вас заметили старатели, когда направлялись в лес на охоту, — говорит Намджун, отходя от Тэхёна и подходя к Чонгуку. — Ему досталось больше, чем тебе. Что с вами случилось? Тэхён поднимается с постели и ступает босыми ногами на ковёр. Он не получал никаких травм, но ощущает себя ужасно. Как будто по его телу прокатился валун. Тэхён, пошатываясь, плавно подходит к постели Чонгука и кладёт руку ему на взмокший лоб. — Нас схватили индейцы. Намджун удивлённо поднимает бровь, а Хосок стискивает посильнее зубы. Он-то прекрасно знает, что случилось. Однако даже он не подозревал, что произойдёт всё именно таким образом и его любимый брат окажется в смертельной опасности. Рана оказалась глубокой, но Намджун не был бы лучшим врачом, если не сумел бы её аккуратно зашить и обеззаразить. У Хосока чуть сердце не остановилось, когда он увидел Чонгука в таком состоянии, и уже на проваленный план было плевать — они постараются убрать Тэхёна другим способом, время ещё есть. — Вы проспали несколько дней, мы не знали, что и думать, — говорит Намджун, меняя Чонгуку повязки. — Хосок рассказал, что вы отправились в лес к индейцам, но когда это представлялось опасностью для Гука? Тэхён пожимает плечами и возвращает взгляд на Чонгука. Его лоб хмурится, совершенно недовольный происходящим, а пальцы на руках мелко дрожат, что выдаёт беспокойный сон. Хосок отходит к окну и закуривает. До аукциона осталось совсем ничего, а Тэхён живёхонький: ходит, дышит и разговаривает. Фин прогадала, но Чон уверен, что у неё в кармане ещё припрятаны козыри, а даже если и нет, то он самолично не побрезгует убить южанина. Ему бы не хотелось этого делать, но благополучие брата важнее. — Оставим вас, — сообщает Намджун, кивая Хосоку. Тот тушит сигарету о подоконник и первым выходит из палаты. Намджун задерживается на пару секунд и смотрит, как Тэхён влюблённо гладит Чонгука по волосам. «Ты не заслуживаешь его», — вертится в голове у Джуна, но он ожидаемо молчит и прикрывает за собой дверь. Он бы тоже сейчас хотел сидеть вот так с Джереми где-нибудь в ромашковом поле, гладить его золотые волосы и вплетать в них крупные цветочки. Намджун искренне верит, что он найдёт здесь Джереми и увезёт его в Испанию, как они мечтали. А пока хрупкое счастье накрывает с головой только Тэхёна, наклонившегося над Гуком и оставившего на его лбу лёгкий поцелуй. Сейчас ему чудится, будто всё хорошо, будто с этой секунды станет так, как должно быть — счастливо и мирно. Гук беспокойно дёргается во сне, и Тэхён хватает его за руку, гладя ладонь. Он убил человека ради него, он сломал в себе первую баррикаду и поменялся внутри, перестроив свою природу. Что бы сказали родители, увидев его таким? С ружьём, всего в крови, мокрого и с ошалелыми глазами? Странно, но Тэхёну даже сейчас как-то всё равно. — Гук… — южанин хватает чужую ладонь в свою и прижимает её ко лбу. На губах как будто ещё горит жаркий поцелуй, смущая и так смущённого Тэхёна. Южанину хочется верить, что этот порыв — не акт благодарности за спасение жизни, а искренние чувства, проявившиеся и накрывшие Чонгука с головой в наиболее уязвимый для него момент. Тэхёну бы уйти отсюда, сходить в баню, проверить шахту, навестить Чимина и начать готовиться к аукциону, но ноги приросли к постели болеющего и уходить не хотят. Чонгук жмурится, когда обветренные на морозе губы легонько накрывают его и еле-еле ласкают их. Щёки щекочут отросшие мягкие волосы, а жаркое дыхание пробирает в сердце. А что в этом сердце? Сон. Сон, в котором Гук отчего-то видит большое красивое поместье в небольшом портовом городе, целые поля цветов, пастухов и овечек. Каждый день к пристани швартуются большие корабли, выгружая товар и спуская на землю краснощёких и довольных моряков. Кругом бегают дети, выпрашивая у них монетки, а среди всего этого стоит Тэхён в простой белой рубахе, в его волосы вплетены те самые цветы с полей, он протягивает ребёнку золото и ярко улыбается, приветственно помахивая рукой морякам. А Чонгук за всем этим наблюдает с балкона огромного дома и зовёт южанина на обеденную трапезу…